Да здравствует Герберт Уэллс!

Да и ладно. Не последний же …рен с солью доедаем. (Тьфу-тьфу.)

После ужина мать смотрит какое-то там хроническое реалити-шоу с пением, акробатикой, танцами и прочей самодеятельностью от народа, я иду к себе. Играю в очередную игру, зеваю. Вроде, выспался, а всё равно – разморило меня что-то…

И вот теперь понимаю: не поступали сегодня ко мне стимулирующие, вот организм и требует! Своей дозы.

Ну что могу сказать: паршивец он у меня. Привык. Подсел.

Как бы сделать так, чтоб и навыки и реакция остались, а вредоносная химия из меня повыветрилась?.. Ну, или, что реальней, вышла с потом, калом и мочой…

Моюсь в полдесятого. Ложусь в десять. Мать всё ещё смотрит ящик – там пошло что-то про политику. Не понимаю этих передач: вроде, взрослые и умные дяди и тёти, молотят заведомую чушь, а когда она не чушь – хочется спросить: ну и как вы, идиоты безвластные, собираетесь всю эту муть в жизнь-то воплощать?! Рычаги-то – не у вас!..

А тот, у кого они в руках – и слушать-то вас не будет… Поскольку есть такие моменты, которые вы, с вашим низшим доступом, просто не просекаете!

Глядя в потолок, вздыхаю. Вроде, и холки мы китаёзам начистили, и вроде, безнаказанными остались… Ну вот нет былого удовлетворения!

Получается – дозу мне-таки – нужно…

Как наркоману какому – придать смысл жизни, и цель обозначить.

Проснулся от звона разбившегося стекла.

Ага – пробились, стало быть, ко мне чёртовы «глики»!

Подбрасываю в миску-тазик специально подготовленных мелких стружек-опилок. Пламя не сказать, чтоб вот прямо взметнулось, но появилось над углями, когда раздул.

Иду к входной лестнице, чашку несу с помощью тряпки в одной руке, загогулину-акилак – в другой. Ставлю свет позади себя, напротив пяти дверей. Прохожу чуть вперёд.

Пока ситуация, в-принципе, приемлема. Потому что войти внутрь, за двери метро, не нашумев – невозможно. Разбить мелким гадам удалось только одну дверь, и то – не до конца: внизу стекла образовалась дыра: только-только собаке пролезть! Ха-ха: если и пролезть, так нужно будет ещё вначале раскидать ту баррикаду, которую я снова с этой стороны навалил! А это, скажу вам, не так просто таким мелким и дохленьким существам…

Они это, похоже, тоже понимают. Как и то, что я по сравнению с ними – большой и сильный. (Ха-ха! Прям спесь распирает от осознания, какой я тут «качок» – прямо Конан-варвар! Ещё и голый для соответствия «Образу»!) Поэтому гигантская толпа рукокрылых пародий на человечков, сверкая зубами, и злобно щерясь, продолжает наносить удары по повреждённому стеклу куском стальной трубы, неизвестно где взятому, но сравнительно не тяжёлому: видать, чего помощней и посолидней они просто не могли сюда транспортировать! Кишка, стало быть, тонка. Или тащить далеко.

Ну и ладно. Не мне им пенять на лень и дурь.

Подхожу к пролому, становлюсь напротив. Костерок мой светит мне прямо в спину, видно всё. Гадам же визуальная картина явно без надобности: у них же и глаз-то нет!

Но вот остатки трёхсантиметрового в толщину стекла падают к моим ногам, и штук десять наиболее противно выглядящих и крупных тварей кидаются, а вернее – пытаются протиснуться, вперёд: традиционно целясь в меня когтями на руках и на крыльях! Ну-ну, придурки, помечтайте. Я уж истосковался весь по доброй драке!

Удары наношу расчётливо и методично. Сильные удары. Чтоб с одного – сразу перебить крыло, или проломить череп, или снести раззявленную челюсть!

Вот и лежат все «пролезшие» у моих ног. Шевелятся ещё. Но это ненадолго. Потому что когда первый вал нападающих спадает, я всех попадавших – приканчиваю. Безжалостно. А остальные тварюшки почему-то перестают лезть сквозь дыру, а собираются в кучу. Нужно сказать – немаленькую. Ага, понятно: совещание у них. Генштаб решает, как вести штурм дальше.

То, чего надумали, меня не радует. Потому что начинают они с помощью трубы пробивать стекло второй двери. А когда падает наземь и оно – третьей. И четвёртой.

Умно, ничего не скажу. Оборонять одному проём шириной в шесть шагов весьма затруднительно. Так что когда полезут, мне придётся солоно. Поэтому пока они долбят, подхожу к своей миске, и подбрасываю дровишек потолще: сдаваться я не собираюсь, спасаться бегством в тоннелях, где поджидает медуза-амёба-переросток, смысла нет: там-то они будут видеть всё происходящее, а я – нет! Наружу мне вылезать тоже смысла нет: они, гады, только этого и ждут: вон, толпища по периметру у парапета выхода!

Значит, последний бой придётся дать тут.

Эффект подбрасывания дровишек оказался не совсем таким, как я рассчитывал: ослепительное пламя вдруг осветило весь коридор, который я обороняю! Однако я быстро понял, что это – снаружи. Тем более, что в затылок пахнуло теплом и гарью! А по верещанию и хлопанью крыльев вычислил то, что и увидел, мгновенно развернувшись: некто неизвестный мне, но явно «хороший», применил огнемёт! И немаленький! Потому что перепонки-крылья мгновенно сгорели, а тела поражённых тварюшек забились в агонии!.. Стая у парапета мгновенно сгинула – словно её и не было! А через проломы в дверях сквозняк тут же нанёс мне омерзительного запаха горелого мяса. И палёной шерсти. Ф-у-у…

Подхожу снова к дверям: посмотреть, кто же это тут такой огнедышащий. Уж не дракон ли какой?

Нет, не дракон. Спускающаяся сверху весьма быстро штуковина напоминает посадочный модуль, как его изображает штатовское кино типа «Звёздный десант»: коробка-коробкой, только с поворотными дюзами на консолях, да массой навесного оружия, натыканного по периметру коробки, и явно управляемого дистанционно изнутри.

Опустился, правда, этот агрегат далеко от входа в метро. Но слышно мне отлично. Как открывается огромный люк, и сразу – топот десятка ног по асфальту.

И вот они и у «моих» дверей!

Человекообразные. В-смысле – две руки и две ноги. Одна голова. Все – во всём чёрном. На головах – шлемы с чёрными же масками с прорезями для глаз. В руках – что-то вроде АК. Только с глушителем. Бросаю к своим ногам «акилак». Задираю лапки кверху, улыбаюсь, как идиот. Типа – обрадовался, что хоть какие-то люди выжили.

Рано обрадовался.

Вижу вспышки выстрелов, и слышу, как вокруг свистят пули!

Чёрт! Так ведь это они – в меня!!! Хорошо – вокруг баррикада: защищает!

Или я чего-то не понял… Или вовсе не спасать меня они прибыли!

Ныряю влево, вправо, вниз. Прыгаю назад. Подхватываю с пола свою железяку, затем уже на бегу выписываю «противоторпедные» зигзаги. Пули так и бьются о пол вокруг меня, но не останавливаюсь ни на секунду, и наплевав на ожоги, и пронзившие ногу и руку укусы стали, подхватываю с пола свою миску с единственной надеждой: источником света! Если эти гады в темноте могут рассчитывать на тепловизоры, так я-то – нет!

Вот я и за поворотом стены, на лестнице!

И выясняется, что попали-таки в меня нехило. Дырка, сквозная, имеется в левом предплечьи. И ещё одна – в левой же икре. Но почему-то не так уж и больно. Или это – из-за шока? А, нет, не только. Оно вон оно как. Отверстия, когда стёр с них кровь, оказались очень маленькими: всего-то миллиметра четыре. Сквозные. Ну, повезло мне, что – не со смещённым центром, и не разрывные… Понятно: рассчитаны на крохотных существ. Типа моих любимых котов. Ну, или уж – «гликов».

Так и так приходится за углом приостановиться: зажать капающую кровь. Перевести дух. «Проанализировать ситуацию». Ясно, что не полезут эти гады ко мне всей толпой, нахрапом! Дыр-то всего три. А затем – баррикада. Разбирать придётся: иначе не пролезут! Значит, пусть минимум, но время у меня пока есть.

Ныряю к себе в каптёрку. Имеется тут пара нужных мне вещей. Во-первых, запас «дровишек». А во вторых – гибкие провода. Вот ими и перетягиваю повыше ран свои руку, и ногу: всё капать будет поменьше. Жаль, перевязочного материала нет: посгнивали тут в сырости за долгие годы все тряпки, и годны только на разжигание костра.

Кое-что из железяк, впрочем, должно мне пригодиться. Быстро спускаюсь по служебной лестнице на склад: хорошо, что обошёл всё заранее, не поленился. Всё выяснил, и прикинул, что может понадобиться. Вот они.

Ящики с болтами, гайками, и прочими запчастями от подвижного состава и собственно железнодорожного полотна. Выбираю с десяток увесистых гаек: грамм по двести. И пару болтов, длиной с ладонь, и тоже – грамм по триста. Какое-никакое, а – оружие!

В умелых руках.

А то, что они у меня умелые, гады, спустившиеся наконец ко мне, и разошедшиеся по весьма большому пространству служебных помещений, ощущают на своей шкуре очень быстро.

Первую же двойку, заявившуюся ко мне на склад, уложил просто: в первого же, продвинувшегося в комнату на три шага, кинул, выскочив из-за дверного косяка дальней комнаты, гайку. Попал прямо в лоб, пониже шлема! (Вот хорошо, что никаких «щитков» у них нет!) Парень грохнулся наземь, даже не пикнув. Второй попался, как я – «с реакцией»: от гайки увернулся. Ну так на тебе – акилаком: попробуй от него увернись!..

Вонзилась моя железяка прямо ему в грудь! После этого осталось только подскочить к ним, и добить: кистевым хватом пробил обеим корчащимся на полу балбесам горло! Затихли. Теперь можно снять с них и маски – как у ОМОН-а, и шлемы.

Вот и стало понятно, почему они начали в меня стрелять.

Никакие они не люди. И даже не гуманоиды.

Таких наши специалисты по «внеземным контактам» называют, если не ошибаюсь – рептилоиды. Те ещё ящеры. Рожи – уродливей только у «гликов». Удивительно, как у них ещё оказалась столь слабая шея без чешуи, что смог с первого же удара перебить обеим трахеи… Снимаю с одного перчатку: точно! Не рука, а когтистая лапа!

Слышу у порога подозрительные звуки, хватаю автомат, выпавший у первого: вовремя! Первого забежавшего сразил прямо от пола очередью в живот, второго – в голову! Вернее – каску. Но контузило его всё равно – поэтому замер бедолага на мгновение, позволив прострелить себе и лицо. После этого проблем и с ними не было: упали оба на пол!

Я на всякий случай проверил первого из «своих»: надо же! Всё верно определил! Нету у них никаких бронежилетов!!!

Странно. Хотя чего странного: собирались же с «котами» и «гликами» воевать – а у тех огнестрельным, или хотя бы колющим – и не пахнет. Вот и не хотели таскать на себе лишних десяток килограмм веса. Ну, значит, так вам и надо, балбесам неподготовленным!

Стаскиваю это я с лежащего ящера, который размером-то побольше, защитный чёрный комбез, и тут ко мне в дверной проём влетает граната!

Однако и я не лыком шит: успеваю её схватить и выбросить обратно наружу!

Вот это полыхнуло! Хе-хе, не скоро теперь ко мне кто сунется – если кто и подобрался в соседнее помещение – все сейчас ослеплены… Ну, или поражены осколками!

Стянутый комбез перекидываю через плечо. Хватаю и подсумок. С обеих моих «первых» сдёргиваю, расстегнув простую застёжку, пояса, поскольку вижу, что там и фонарики, (Ну, или что-то, чертовски на них похожее!) и ножи, и фляги. Хватаю в последний момент и подсумок второго, после чего врубаю фонарик первого (Никаких проблем!) и бегу через чёрный ход. Знаю, что он, в-принципе, тупиковый, поскольку ведёт прямо к боковому служебному выходу на перрон, но универсальный ключ от его двери всё ещё у меня на шее.

Разбираться со взятыми «трофеями» можно и позже.

А сейчас мне нужно «угадать» с тоннелями: в котором из них не живут мои друзья – медузы-переростки!

Собственно, вариантов всего три. Поскольку отлично запомнил я, по какому удалилась моя малышка, ввалившаяся через пролом в крыше. Вон тот: по диагонали!

Следовательно, в ближайший, начинающийся прямо у служебной двери, и ныряю, заперев дверь снова, (Чтоб моим преследователям жизнь-то малиной не казалась!) и спрыгнув с перрона вниз.

Фонарик даёт узкий, но яркий сноп света. Он весело пляшет передо мной по полу и стенам восьмиметрового тоннеля, пока бегу, уже не экономя силы, вперёд, стараясь отдалиться хотя бы на километр. Подальше, как говорится, от приборов ночного видения. Впрочем, поскольку ящеры не пользовались, нетрудно сложить два и два – видят они прекрасно и сами в тепловом диапазоне. Как «Хищники» любимого Шварценеггера. И фонарики им нужны только для каких-нибудь особых работ. Например, с приборами.

Потому что первая же штука, которую, остановившись, достал из трофейного подсумка, наконец надумав передохнуть за изгибом тоннеля, оказалась на оный чертовски похожа. Тут тебе и шкалы со стрелками, и рукоятки, и кнопки… Выкладываю на бетон, шарю дальше. Не то, не то… А вот это – похоже! Вскрываю зубами пластиковый пакет, очень похожий на пакет оказания первой помощи, и точно: угадал! Тут и жгут, и бинт, и одноразовые тампоны.Для остановки крови и наложения на раны.

Мне, конечно, интересно бы знать, подойдёт ли человеку то, что хорошо ящеру… Но сейчас не до сомнений: у меня в руке и ноге четыре кровоточащих дырки! И нужно как можно скорее заделать их: чтоб и сил не лишаться, и предательских кровавых следов за собой не оставлять!

Быстро по возможности прикладываю, и прибинтовываю первые тампоны, вынув их из капсул с прозрачной передней стенкой. Вначале обрабатываю руку. А уж затем – ногу. Чёрт. Выясняется, что в ноге не две дырки, а четыре – две пули просто попали очень близко друг к другу. Матерюсь, стиснув зубы: больно! Чтоб тому меткому сволочу, который в меня попал, на том свете в …опу эти пули засунули!.. Или уж – выстрелили.

С ранами разобрался довольно быстро: минуты за две. Можно стало и провода-жгуты снять. Но их сую в подсумок: мало ли! Глядишь, и пригодятся!

Нужно бы отдохнуть, подумать, да и с барахлишком, которое я утащил, разобраться. Но – нет! Для меня важней элемент внезапности.

Поэтому быстро натягиваю чёрный комбез, и подпоясываюсь поясом, который ещё не начал потрошить. Хватаю и распотрошённый. И неторопливо, но бесшумно, бегу в ту же сторону, куда и направлялся. Я вам покажу, гады, как в меня стрелять!..

Расчёт оправдался: через где-то ещё километр слегка закругляющегося тоннеля, выбегаю к следующей станции. Какое счастье: здесь в куполе нет пролома! Значит, не виден свет от моего включённого фонаря.

Быстро поднимаюсь наверх, к выходу в город. Баррикада. Запертые двери. Но – здесь трупов и скелетов нет. Хотя стёкла в дверях, вроде, целы…

Разбираю, отпираю. За собой закрываю и запираю.

На улице, к счастью, вовсе не кромешная темень, как я мог бы подумать, насмотревшись вечером на плотную пелену туч. Нет: что-то этак туманно и слабо светится вокруг. Словно сами здания. Может, радиоактивность? Вряд ли. Плевать мне, откуда тут этот рассеянный и очень слабый свет: мне очень даже подходит, что можно передвигаться без фонаря. Он выдал бы меня!

Чувство направления у меня развито отлично. Поэтому лёгким бегом, перебираясь от одного автомобиля, или укрытия, к другому, двигаюсь назад, к станции с проломом.

Через минут десять я на месте. Вот он: посадочный модуль. Возле него дежурят, а вернее – стоят, обернувшись лицом – тьфу ты – мордой! – к «моему» выходу, двое беспечных часовых. Вот и чудно.

Первому, подобравшись поближе, стреляю очередью в незащищённую жилетом спину, а когда он вскрикивает, падая на асфальт – и второму выдаю его «долю». После чего ныряю в оставленный сдуру открытым люк модуля, и в упор расстреливаю и пилота, и его помощника, или штурмана – не знаю, уж кого, но сидящего рядом ящера.

Ну и уродливые у них рожи… И злые. Но это я уже отмечал. Не будем же повторяться. Зато теперь в тусклом свете приборов и лампочек рубки вижу, что и кровь у них – не как у нас. А оранжевая. Да и пёс с ней.

Ну хорошо. Вот я захватил средство космического транспорта.

И что мне с ним делать?

Теоретически, если б я мог им управлять, можно было бы угнать его, и попробовать где-то отсидеться, методично разбираясьс этой штукой: более подробно и тщательно, давая пальцам и мозгу привыкнуть.

Но проблема в том, что я не знаю языка ящеров, поэтому даже надписи на приборах, и краткие инструкции, окажись они тут (Как это обычно бывает в армейских машинах или механизмах!) ничего мне не скажут. Да и спрятать угнанную штуковину вряд ли реально: наверняка она снабжена маячком-автопеленгатором. Следовательно – нужно просто взорвать эту дрянь, и чухнуть куда-нибудь – например, снова в метро. Готов спорить обо что угодно, ящеры ни в жись не догадаются, что я надумал туда вернуться!

Однако кое-что меня удивляет, когда вхожу в рубку поглубже, и начинаю, ради интереса, рассматривать приборы, рычаги управления, и надписи на панели управления.

Они сделаны… На английском!!!

Чтоб мне провалиться! (Впрочем, нет – не надо. Это-то всегда успеется…)

20. Разборка в Чайнатауне

Получается, чёртовы ящеры не делали этот посадочный модуль, а просто спёрли его у людей?! У Землян?! Впрочем, нет. Вероятней всего, он просто достался им в наследство. От земной цивилизации. Людей. Убитых чёртовыми рептилоидами, или погибших самостоятельно – может, уничтоженных болезнями… А обладателями этой техники были, как я сейчас начинаю понимать, именно земляне. Может, из будущего, может, из параллельной реальности, может, вообще – колонисты какие. Если освоили чужую планету. Или торговали с ней.

Потому что никогда не поверю я, что языки и буквы двух разных цивилизаций могут настолько совпадать.

Но это ставит передо мной новые, куда более серьёзные проблемы. Получается, мне так и так нужен этот модуль. И не только для того, чтоб выжить. А и для того, чтоб попробовать найти выживших людей. Землян. Как бы это сказать культурней – однопланетников. Пусть и из будущего. Или, там, из параллельного мира. Потому что их я всегда предпочту чёртовым ящеромордым, начинающим стрелять, едва завидев человека. Даже безоружного. Даже с поднятыми вверх руками.

Быстро осматриваю панель управления. А что – достаточно простая. Вот: мигает табличка из матового стекла, на ней надпись: «open». Над табличкой надпись: «door».

Вот за что люблю военную технику, и уважаю проектировавших её инженеров – так это за традиционно гениальную простоту. Эксплуатации и конструкции.

Проще говоря – за то, что легка в управлении. И проста в ремонте!

Чего тут долго думать: жму на зелёную кнопку, которая снизу, и чёртова «door» шипит пневматикой привода, и закрывается. Отлично. Теперь даже если гады понабегут из метро, меня им не достать. Впрочем, вряд ли они понабегут – озабочены доставкой к модулю убитых, и поиском там, в катакомбах, меня, убийцы-диверсанта коварно-подлого.

Стаскиваю на пол обеих пилотов, (А не такие уж они и лёгкие, хоть и с меня ростом!) заодно убеждаюсь, что странный запах, присутствующий в кабине, идёт как раз от них – и пахнут эти гады чем-то вроде чамчи. Или хе. Ну, или ещё каким корейским маринадом. Значит, довольно долго ящеры используют этот модуль: запах хоть и не очень резкий, но пропиталось им тут всё. Да и ладно. Я же не планирую тут жить.

Сажусь в левое кресло. Ну вот и пришло время тряхнуть, как говорится, язычком. В-смысле – вспомнить те навыки и слова, которые удалось вдолбить в нас в школе Галине Викторовне – нашей англичанке.

А неплохо удалось. Потому что почти всё я могу прочесть. И выясняется, что правильно я сел. Педали газа и штурвал имеются, конечно, перед обеими креслами, но ручки и кнопки по обслуживанию маршевых двигателей расположены прямо передо мной. В панель же перед соседним креслом вмонтированы три монитора, два из которых сейчас показывают местность перед и за модулем, (Видеокамеры, стало быть, передают! Радуюсь, что подбирался максимально скрытно!) а на центральном – карта местности в стиле джипиэс. И даже точечка мигает: наше место посадки. Штурман, стало быть, сидел там. Он же, похоже, и главный стрелок: вон, гашетки и рукояти. Ну а на мне, как на главном – визуальный обзор через большущие стёкла-иллюминаторы спереди, и управление полётом. Вот им и займёмся.

Нажимаю на клавишу с надписью «зажигание», и слышу, как пробудились движки, и ощущаю, как затрясся, завибрировал корпус. Хорошо. Давлю по возможности плавно на педаль газа, сопла-дюзы, которые видно через боковые стёкла кабины, начинают выплёвыватьсинее у основания, и оранжево-красное к хвосту, пламя. Кабина приподнимается в воздух, нажимаю на педаль ещё сильней, и корректирую рысканье и тангаж рукояткой, ну, или штурвалом, чертовски похожем на самый обычный вертолётный. И вот уже мой угоняемый модуль легко наклоняется вперёд, и летит вдоль улицы, плавно – а вернее – не очень, поскольку нога с непривычки подрагивает! – вдоль улицы.

Ну вот и отрезаны, как говорится, корни. И перейдён Рубикон, как говаривал Цезарь. Только не наш, из Братства, который Санёк Старостин, а Юлий. И теперь мне нужно во-первых – найти, где спрятать этот самый модуль, а во-вторых – не дать поисковым группам и модулям рептилоидов застать себя врасплох. Что же до поиска людей – с этим придётся обождать до лучших времён. Пока не освою как следует оборудования моей коробочки.

Попутно автоматически отмечаю себе, что ни одного кота, или, там, «глика», нигде не видно. Приучили, стало быть, чёртовы ящеры уважать себя. Ну, или для них охота на местную мразь – типа развлечения. Как охота на людей – для того же Хищника…

Смутно припоминаю, что Вадим Петрович сказал как-то по этому поводу, что даже самые изощрённые книги и сценарии должны базироваться на каких-то фактах. Выуженных автором то ли – во сне, то ли – в творческом «трансе» из «единого информационного поля Вселенной».

Над головой что-то шипит и потрескивает, кабину наполняет сердитый – легко понимаю это, хоть и на языке ящеров! – начальственный голос, и начинает на меня рычать и выплёвывать слова, чем-то похожие не то на немецкие, не то – на японские. Ругаться на таком языке наверняка хорошо: зычно, смачно… Только вот слушать, как меня костерят на все корки и задают дурацкие вопросы, мне вовсе не улыбается.

Поэтому взлетаю побыстрей над самыми высокими небоскрёбами, и свожу управление только к самому простому: теперь-то нет риска напороться на какое-нибудь высоченное здание, и нет нужды «прятаться» в узких – а вернее – широченных! – улочках. Явно дисплей радара дежурного оператора некоей Базы точечку моего модуля высвечивает отлично. И понятно этим гадам и то, что движется она. И – как-то явно не по плану!..

Смотрю, конечно, в-основном вперёд, но боковым зрением на пульте управления пытаюсь найти «связь». Нету её, хотя прошерстил пульт уже два раза. Что за!..

А-а, вот она где! На потолке, над моей головой, вижу тумблер, и рукоятку подстройки: очевидно, частот, и ручку громкости. Щёлкаю тумблером, голос пропадает. Однако то, что я его теперь не слышу, наверняка не мешает Базе отслеживать мои перемещения. И делать соответствующие выводы. И предпринимать враждебные действия.

Что делать?

Хм-м… Снова прикидываю, что в первую очередь нужно бы куда-то укрыться. И там, уже в спокойной обстановке, разобраться. Как и что тут действует.

Ну-ка, проверим, насколько быстро и далеко эта штука может летать! Выжимаю ногой полный газ, и направляю штурвалом дюзы так, чтоб лететь прямо вперёд. Радуюсь, что система управления полётом ничуть не отличается от такой же – на детском тренажёре-симуляторе для боевого вертолёта КА-75, «Чёрная Акула». Ну, или говоря проще – банальной игры с названием «Боевая миссия» в парке аттракционов, где все мы, пока были детьми, не слезали с этого, или симулятора самолёта, или боевого танка, или торпедного катера, или подводной лодки, летая, плавая, гоняя по полигону, и стреляя в красиво взрывающиеся машинки-танки-вертушки-корабли… Ну, или уж – страны-агрессоры.

Вот за что в очередной раз люблю военных – за продуманную политику правильного воспитания молодёжи. Как я очень быстро понял, все эти игровые тренажёры-симуляторы фактически просто копируют системы управления соответствующей, реально боевой, техники! Поэтому когда повзрослевший наигравшийся подросток приходит в армию, так сказать, отдать долг Родине, ничего непривычного в военной технике и способах её управления для него нет. Один, так сказать, в один!..

Двигаюсь я, конечно, очень быстро. Но отлично осознаю, что мою скорость не может не тормозить воздух. Вон: спидометр показывает всего двести с чем-то миль в час. Чешу репу в три тысячи восемьсот пятьдесят второй раз за последние пять часов. Затем поворачиваю штурвал так, чтоб лететь вертикально вверх. А мощные движки у агрегата: не проходит и двух минут, как пробиваю я плотный покров туч, и оказываюсь в ночном небе псевдо-Земли! Ого-го!

Вижу я, что почти прямо надо мной зависла в небе странная штуковина: не звезда, конечно, но не такая уж маленькая точка, дающая очень ярко горящий свет! И это наверняка как раз – база таких посадочных модулей, как мой. Включаю снова связь. Слышу ожесточённый лай уже десятка голосов. И чей-то явно координирующий начальственный рык. И вижу я на экране моего штурмана, что возникло на нём с краёв с пару десятков точечек поменьше, и одна, большая – в середине.