Да здравствует Герберт Уэллс!

И теперь я уже сильно жалею, что не восстановил чёртову баррикаду: такому монстру проломить даже толстое стекло, или вынести ударом локомотивного тела дохленький язычок замка – раз плюнуть! Но сейчас, когда монстра уже там, снаружи – лезть ему на глаза было бы чертовски глупо! Это всё равно, как сказать: смотри, какой я большой и вкусный! Можно зараз насытиться! А не убивать, шустро двигая в разные стороны головой на длинной шее, чтоб похватать и поперекусать как можно больше «кошечек», оказавшихся как бы в ловушке! А за один, так сказать, присест!

Чтоб не провоцировать ненужных ассоциаций и не попадаться на прицел взору гигантских и чертовски злющих глаз, осторожно отступаю в глубину прохода, и даже прячусь всё за ту же машинку для мытья полов: смотреть из-за неё очень даже удобно.

А эффективно работает птеранодонная морда: поперецапала, да так, что они не то что летать – а и ползать не могут, за буквально секунды три с десяток моих «адских» котов! И только когда те, кто оказался в отключке в западне, перекрытой её громадным телом, и уже явно сбежать не могли, а остальные-таки, дико вереща, разлетелись, проскользнув под туловищем и крыльями, она принялась за еду.

Впрочем, назвать это омерзительное зрелище столь слабым термином будет, пожалуй, неправильно – не за еду, а за жрачку! Потому что более неаппетитного процесса поглощения пищи я прежде никогда не видал! Тварь утробно урчит, и неаппетитно чавкает, ошмётки и куски мяса с брызгами крови так и летят во все стороны. Правда, преимущественно попадая всё же в рот птеранодона, придерживающего «пищу» когтями на передних лапах-крыльях для более удобного откусывания от них подходящих для «клювика» кусков… А в клювик, кстати, запросто поместился бы и упитанный матёрый баран. Нет, не я, если вы тоже об этом подумали, а – натуральный, килограмм на семьдесят!

Если бы было чем – меня бы точно стошнило.

Но вот монстра сожрала всех, кого обездвижила, причём ей нисколько не помешало то, что некоторые недобитые до смерти ещё жалобно или злобно верещали и пытались или уползти или посопротивляться. Я думал, что она так и останется сидеть на месте кровавого пиршества, переваривая, и приводя в порядок испачканные перепонки и туловище, но – ничего подобного. Проковыляла, и довольно шустро, на коротких задних, помогая себе передними лапками, моя монстра по ступенькам наверх, где забралась на парапет, победоносно заверещала дурным голосом, расправила гигантские полотнища, сильно оттолкнулась, и была такова, снова громким хлопком-громом ударив на прощанье мне по ушам своими кожистыми. Ф-фу-у…

Решаю я, что для начала с меня хватит! И нужно посидеть, отдышаться, да и водички попробовать.

Довольно долго не мог сообразить, как открывается бутылка, но потом обнаружил под верхней крышечкой запорный клапан – ух ты, прямо как на наших бутылках с элитным спиртным. Ладно: вот вода пошла. Тычу пальцем. Палец – в рот. Нормально. Пробую уже ртом – тоже порядок. Хоть, на мой взгляд, несколько солоновато. Да и ладно. Может, тут предпочитали воду с «минеральными солями и микроэлементами». А что вероятней – такая просто «пропиарена», и стоит дороже. Тьфу ты – стоила!

Отпиваю маленькими скупыми глоточками примерно с четверть литра. Воду надо поэкономить – вдруг следующую бутыль достану нескоро? Решаю всё же пошарить, пока суть да дело, и здесь, в метро. Вдруг в подсобках чего полезного осталось?

Чтоб проникнуть, пришлось снова применить универсальный трёхгранный.

Служебные помещения, однако, ничем полезным не порадовали. Хотя их обойти и осмотреть оказалось легко: все они расположились тоже в торце стены станции, и занимали три этажа. Нашёл массу привинченных к полу столов, шкафов, тумб с ящиками, и бумажек – разумеется, ни одной надписи прочесть не смог! – и кухонной утвари. Несколько шкафов оказались с халатами и штатской одеждой – тех, кто, как понял, находился как раз на вахте. В самой большой комнате имелся и пульт для диспетчера с мёртвыми чёрными провалами мониторов над ним.Нашёл в клетушках-подсобках и вёдра-щётки-швабры с тряпками. Истлевшими, разумеется… Похоже, их отсюда выносить для баррикадирования не стали по самой простой причине: толку от всего этого барахлишка – ноль! Поскольку ничего не весят. Нашёл и туалет – с унитазом почти родной, привычной, формы. Кран с раковиной тоже нашёл. Про то, что не имелось там ни капли воды, говорить смысла нет.

Ну а в целом ничем неожиданным, впрочем, как и полезным, меня служебная половина не порадовала. Похоже, всё, что здесь было нужного и ценного, уже забрали до меня. Хотя бы для той же баррикады. Ну, и для прокорма и обустройства тех, кто её построил. Да и ладно. Если это будет моим базой-жилищем – как-нибудь уж обустроюсь…

Однако в самый неподходящий момент, когда я по привычке справлял в пересохший, словно Сахара, писсуар малую нужду, вдруг случилось странное событие. Снова затрясся пол подо мной, и донёсся до моих ушей гул – словно откуда-то с гор сошла лавина! И немаленькая.

Тем не менее доканчиваю начатое, стряхиваю капли, и только потом решаюсь сходить взглянуть, что же это было. И представляет ли оно опасность для меня, или можно проигнорировать. Акилак свой «египетский» несу в руке: какое-никакое, а оружие.И придаёт чуть больше уверенности… Впрочем, я и с голыми руками – не подарок!

Показалось мне, что вибрация и удар произошли где-то на этот раз в области перрона, и выдвигаюсь я туда со всеми мерами предосторожностями – стараясь буквально не дышать, и двигаться вдоль стен на цыпочках…

Ох, не зря я старался.

Потому что огромная и непонятная шарообразная масса, сейчас лежащая прямо посередине перрона, под дырой-проломом, выглядит устрашающе. Даже в как бы потускневшем, словно предзакатном, свете. Как жеописать-то…

Ну представьте себе огромный футбольный мяч, чуть сдутый, и опутанный-переопутанный толстенными серыми и зелёными канатами-верёвками-щупальцами. Или гигантскую медузу, только со щупальцами, как у осьминога, с не то – присосками, не то – дырами-ртами. А кроме них вокруг её десятиметрового в поперечнике тела полно не то тонких канатов, не то – вот именно – верёвок, ещё и украшенных словно бы ёлочными гирляндами: светятся они, переливаясь и перемигиваясь, разноцветными сполохами и вспышками.И возвышается вся эта масса над поверхностью пола примерно на три моих роста… Ловлю себя как всегда на том, что традиционно чешу репу: неужели эта монстра «втекла» в пролом, который абсолютно никак не мог пропустить её, и шлёпнулась на перрон, даже не проломив его?! На вид в ней – тонн двадцать! Если не сорок. Но пока эта штуковина лежит неподвижно, успеваю я её рассмотреть более-менее прилично.

Ну и ничуть не лучше моё «углубленное», как говаривал недоброй памяти генсек, впечатление, чем от поверхностного знакомства. Может, как мне кажется, эта дрянь захватывать и пожирать всё, что окажется в пределах досягаемости неспешно извивающихся сейчас щупалец и «верёвок-канатов» – то есть, метрах в двадцати от «туловища»! Но поскольку никаких органов зрения не вижу, решаю, что находит добычу эта штуковина всё же с помощью обоняния. Ну, или на ощупь.

Поэтому с огромным облегчением воспринимаю я и тот факт, что чудище вовсе мной не интересуется, а начинает неспешно не то отползать, не то – переливаться, не то – перекатываться на пол правого тоннеля. Абсолютно, кстати, бесшумно. А потом и убирается с глаз долой в чернеющий провал арки – только-только «вписалось» в габарит…

Прошибает меня тут холодный пот: ох, повезло мне! А вдруг бы жерло, через которое выбрался, оказалось запечатано чем-нибудь таким?! Заодно, кстати, становится кристально ясно, почему тут не водится крыс. Был бы я крысой – я бы предпочёл скрываться где угодно, хоть на чердаках, или деревьях, только не по соседству с такой монстрой! Наверняка не брезговавшей моими товарками-крысами. А, может, и тараканами-мокрицами-пауками-клопами. И теперь вынужденной кормиться где-то снаружи… Поскольку тут всё ужеподъела.

Осторожно, стараясь не шуметь и по возможности не потеть, чтоб не «пахнуть», удаляюсь в «диспетчерскую». Нашёл там в углу вполне приличную кушетку, даже с мягким матрацем, набитым старой доброй ватой: только поэтому она и не сгнила, как произошло со всякими там поролоновыми набивками.

Ложусь. Подвожу глаза к потолку. Вокруг темно, только через дверной проём просачивается чуть-чуть света – это я оставил распахнутыми настежь все двери на служебной половине. Глаза уже вполне освоились и привыкли к тусклому серому свету. А вот мозг никак не привыкнет к необычности ситуации.

Ничего не пойму: жили здесь явно человекообразные гуманоиды. Откуда же у них эти чудовищные летучие коты, птеранодоны, и явно морские гости-медузы?! Может, это они тут развлекались генной инженерией, и от всех этих существ должна была быть какая-то «польза»?! Не представляю только, какая… Разве что «футбольный мяч» мог обслуживать какие-нибудь подводные фермы с мидиями и гребешками. Ну, или водорослями. А коты – ловить настоящих летучих мышей. Про которых нам все уши прожужжали, что они разносчики всяких «Ковидов»…

Ну, или произошла тут ядерная война, и все эти монстры – продукты мутаций и подстёгнутой радиацией эволюции?

Нет, не может быть. Не смогла бы обычная, неспешная и методичная, «эволюция» за несколько десятков лет создать таких чуждых и опасных тварей! Значит – или сами насотворяли, или…

Или завёз кто-то зловредный и чужеродный всё это хозяйство сюда. И – завёз только с одной целью: не дать возродиться местному человечеству.

А что: вполне себе «прогрессивный» метод!

Потому что раз наука и техника тут сейчас ну никак развиваться не могут, вся цивилизация явно небольшого количества выживших очень быстро скатится до пещерно-каменного века, и шансы на то, что человечество снова возродится – нулевые. Во-всяком случае – на поверхности. Что же до подземелий…

Хм-м…

Здесь ещё есть – вернее, были бы какие-то шансы, если б не медуза. Наверняка где-то есть и более «миниатюрные» её варианты. Такие проникнут, «втекая», и в Убежища, и даже в Правительственные бункеры. Пусть и не сразу.

Лежу это я, гляжу в потолок, и тяжко вздыхаю. Не хочется мне пока спать – чтоб не загреметь обратно в тренажёрный зал. А что делать дальше, тоже придумать не могу. Где я здесь могу поискать выживших? Ну, или как хотя бы самому попытаться выжить?..

Повздыхав, однако, встаю. Нужно воспользоваться жалкими остатками «естественного» освещения. Чтоб постараться обзавестись искусственным.

Достаю в почти полной уже темноте обрывки от приготовленных мной тряпок и некоей части ваты, надёрганной из несчастного матраца. Начинаю колотить своим акилаком по боковине одного из столов – там есть что-то вроде полосы из нержавейки. Искры высекаются вполне успешно. Засекаю место, куда они падают, и подкладываю наиболее тоненькие тряпочки и вату.

Не проходит и пары минут, как в ноздри мне бьёт чертовски приятный запах: затлело что-то из моего «горючего материала». Опускаюсь на колени, начинаю усиленно дуть в мерцающее красными огоньками месиво. Помогло. И вот я уже – при свете!

Кладу пук тряпок с дохленькими оранжево-синими язычками в его сердцевине в облюбованную миску, бережно подкладываю кусочки деревянной трухи – она сама понакрошилась на пол из тех же столов, сделанных из ДСП.

Вот! Никогда не экономьте на мебели. Иначе она развалится за одно поколение. Не то, что столы-шкафы-комоды наших прабабушек – те будут служить ещё нашим внукам…

Есть огонь. Можно «ловить на живца».

Подкладываю «бревно» – ножку от настоящего деревянного стула, и надеюсь на лучшее. Всё в порядке: не проходит и десяти минут, как занялось моё «полено». Оставляю миску с огнём в диспетчерской – нечего ей мигать, вызывая нехорошие мысли у местной фауны. Снова двигаюсь к моим любимым стеклянным дверям. Снаружи уже сгустилась ночная тьма. А поскольку звёздами на затянутом плотными тучами небосклоне и не пахнет, эта самая тьма стоит воистину кромешная.

Беру свой «меч» наизготовку, и отпираю язычок замка двери.

Под ногами отвратительно чавкает и хлюпает – это сволочь-претанодон развёл тут слякоть из крови. Однако придётся испачкаться, и даже смириться с тем, что от меня будет разить, словно от ходячего мясоразделывательного или рыбоконсервного завода, если я хочу проверить свою догадку. Не торопясь вылезаю по ступенькам наверх.

Темно, тихо. Но я оказался прав: почти все создания, которые тут водятся, свистят и пищат в ультразвуковом диапазоне. Потому что на пределе моего «юного» слуха я эти вопли и крики улавливаю – пусть не как звуки. А какпросто – давление на барабанные перепонки. И становится однозначно ясно, что я в заведомо проигрышной ситуации: все тут всё видят, а я их и окружающую местность – нет.

Слышу странный шум, инстинкт вопит о приближающейся опасности, и ощущаю я давление от нагнетаемого воздуха. Едва успеваю мгновенно метнуться вбок – (Потому что как раз этого и ждал!) в спасительную пустоту у стены, как что-то немаленькое с треском и смачным шмяком бьётся о ступени прямо в том месте, где только что стоял. Штуковина эта куда меньше давешнего птеранодона, и возмущённо орёт, явно неплохо приложившись о бетон. Хоть и не вижу, что это, но наугад протягиваю свободную руку, и хватаю что-то живое и упирающееся, размером с приличного орла, в захват. Оно, захваченное, похоже на крыло, и на ощупь напоминает всё того же летучего кота.Но шерсти на нём практически нет – только кожа. Тяну его вниз, и забрасываю через оставленную открытой дверь в свою берлогу. После чего вламываюсь следом, дверь захлопываю. Запираю.

После чего пытаюсь снова нащупать своего «пленника». Слышу его хорошо.

Ага – чёрта с два! Лупит меня кто-то по руке то ли крылом, то ли – ещё какой конечностью, и пытается вырваться на свободу, прошмыгнув мимо меня – к двери.

Подумаешь, испугали. Спокойно спускаюсь по уже чуть не наизусть знакомой дороге в диспетчерскую, и беру – вернее, пытаюсь! – взять свою чашу с огнём.

Обжёгся об неё прилично – как-то выпустил из вида, что металл нагревается от открытого огня.

Но с помощью остатков полусгнивших тряпок взять чашку удаётся. Несу всё это коптящее дело наверх – туда, где, как отлично слышу, не прекратил мой пленник попыток пробиться наружу. То, что он при этом ртом не издаёт ни звука, меня уже не удивляет.

Ладно, на дневных «пташек» мы полюбовались. Очередь – ночных.

17. Избиение

Н-да, то ещё зрелище…

Стопроцентная химера. Крылатая, словно те же мыши-коты.

Уродливая, надо признаться, тварь. Я слышал теорию, что особо противным или вообще – омерзительным, выглядит для представителей человека разумного всё, что напоминает как раз пародию на самого человека. И тут как раз в этом плане всё «в порядке».

Ручки и ножки карикатурно-тонкие. Только-только чтоб стоять или ходить. Ну, и еду ко рту подносить. Тельце довольно тщедушное, но жилистое, мышцы выглядят достаточно сильными. Я прикидываю, что при росте с метр это создание должно весить килограмм двадцать. Голова непропорционально большая, лысая, затылок чуть вытянут назад. Ушные раковины – как у вампиров: таких, какими их рисуют в комиксах. Вместо носа – две дырки-ноздри. А вот ротик… Ощерился сейчас монстр на меня, и отлично видны четыре клыка, примерно на ноготь торчащие над остальным набором серо-жёлтых жевательно-кусательных приборов. И в завершение картины – полное отсутствие глаз.

Естественно, он абсолютно обнажённый – впрочем, тут мы с ним равны: я до сих пор не смог уломать свою чистоплотную натуру напялить на себя хоть что-то из местных, наименее сгнивших тряпок… Собственно, если поднапрячь мозг, легко врубиться, что ему одежда и не к чему: будет только мешать полёту. Да и всему остальному.

Он – самец. Уж это-то заметил сразу.

Ставлю свою плошку на пол, в неверных сполохах оранжевых язычков тело этого создания хоть и приобретает не мертвенно-бледный, как очевидно оно есть в действительности, а слегка желтоватый, цвет, приятней смотреть на него не становится.

Киваю сам себе: точно. Вылитый Глик из Фармеровского «Каменного Бога».

Спрашиваю его русским языком:

– Ты меня понимаешь?

Ни малейшего проблеска реакции, или хотя бы следа того, что просто услышал. Но я пробую ещё раз: я же гуманный, мать его, и бить только за то, что не отвечает, не собираюсь, просто подхожу поближе:

– Как тебя зовут?

Всё то же самое. Только теперь пародия на человека полностью разворачивается ко мне передом, чуть раскачиваясь на полусогнутых: словно кобра, готовящаяся к броску.Грозно приподнимает крылья, растущие, кажется, прямо из лопаток, и целится в меня когтями на этих самых крыльях, и ногтями на приподнятых руках. Ногти человеческие, так что не страшно. На рёбрах вижу приличную синячину: похоже, нашёл я место, которым он саданулся о ступеньку лестницы. Удивительно, как этот гад ничего себе не сломал.

Собственно, мне на это наплевать: как и на то, что создатели, очевидно, посчитав, что это обострит остальные его чувства, не озаботились оснастить его зрением. Ну а то, что он, как и все твари, которых я видал здесь – искусственно созданные, ну, или «генно модифицированные», то есть – химеры, сомнения у меня лично не вызывает. И особенно хорошо это подтверждает как раз внешний вид моего пленника. Никакая «эволюция» не смогла бы сконструировать «шестиконечностного».И «естественно отобрать» такого гада.

Спрашиваю себя, стоило ли так рисковать, чтоб ознакомиться с местной пищевой цепочкой, и выяснить, кто тут жрёт чёртовых котов.Или чтоб убедиться в том, что нормальных обитателей здесь не осталось, а те, кто остался – приспособлены для сумерек замечательно. Поделены только на «дневных» и условно ночных – то есть тех, кто заточен для абсолютной тьмы. Следовательно, место органов зрения тут занял встроенный, так сказать, «бортовой», сонар. Собственно, про возможность создания существа как раз такого вида для проведения ночных боевых операций говорили уже в моей молодости – успехи и достижения генной инженерии, мать её, позволяли создавать и не такое. Опять же имеются материалы изучения дельфинов, и прочих «сонарщиков»… С другой стороны успехи дроностроения свели на нет нужду в таких дорогих экспериментах и тварях.

Подхожу. Отодвигаю своего пленника от двери акилаком, стараясь не попадать в зону досягаемости когтей и ноготков, и добираюсь до двери. Отпираю, держа своего пленника в поле зрения. Створку настежь распахиваю.

То ли тварь почуяла свежий ветерок, то ли ориентировалась на звук скрипящих петель, то ли всё-таки эхолоцирует какими-то сверх-органами, но кидается она прямо в проём, прошмыгнув у меня под руками – можно подумать, боится, что попытаюсь задержать.

Ха! Даже не подумаю. Увидел я всё, что хотел.

Запираю дверь обратно. И вот теперь заваливаю её всем, что попалось под руку, используя материал, который сам же и вытащил, когда разгребал местные баррикады. Добавляю и кое-какое другое барахлишко, которое подтащил сюда из кладовок-комнат, пока изучал служебную половину. Ну вот и порядок. Если летучие человечки не принесут какого-нибудь тарана или бревна, запросто продержится ещё моя баррикада. А в том, что они прилетят, я почти не сомневаюсь.

Тварь столь малого размера, действующая в одиночку, здесь не выживет. А выживает здесь тварь, весящая сорок тонн, и оснащенная отличными устройствами для нападения, и щупальцами для адекватной обороны. Ну, или уж – тонну, зато с огромными прочными зубами-когтями-шипами. Следовательно, средства коммуникации наверняка есть и у котов и у этих недо-человечков. Хотя зря я так про них. Судя по размеру черепа – мозгов там должно быть не меньше пятисот грамм. Как у шимпанзе. А шимпанзе между собой сотрудничают – это нам уже объяснил Вадим Петрович.

Собственно, выяснять, как устроен местный биотоп, и кто тут кого ест – то ли человечки – котов, то ли коты – человечков, не так уж важно. Разве что я планирую тут задерживаться. А важно то, что ни те, ни другие, ни ещё какие из тех, кого ещё не видал, не упустят случая сожрать опасного и не относящегося к их виду незнакомца. Наплевав на то, что могут просто сдохнуть от моих микробов и бацилл. И даже если бы я не возбуждал у них чисто гастрономических вожделений, шансов на то, что мы смогли бы как-то договориться о перемирии, пока я искал бы местных оставшихся Хомо Сапиенсов – нет!

Я ведь – чужак. Такого они никогда прежде не видали. И не нюхали. И не вычленяли своими сонарами и биолокаторами.

А цепочка «рассуждений», поскольку какой-никакой, а мозг всё-таки имеется у любого живого существа, тут стандартна: видит чужого – боится чужого – ненавидит чужого – хочет убить чужого! Всё правильно: это только человек обладает известным любопытством. Да и то: только в той степени, если неизвестный предмет или существо не угрожает его жизни непосредственно: когтями и зубами! Остальные, «нормальные», живые существа просто живут, охотятся, или, там, травку щиплют, размножаются, и защищают свою исконную территорию. И предпочитают вначале убить чужака, а уж только потом выяснять. Но только не вопрос, агрессивен ли он, или хочет дружить, а: съедобен ли он. И вряд ли вообще им в голову придёт мысль, «что он тут делал?!»

Ладно, довольно абстрактных рассуждений. Перейдём к конкретным и насущным проблемам и задачам. Ловить мне «на себя» этого человечка, конечно, не стоило. И пусть я стопроцентно был уверен в своих обострившихся и натренированных спаррингами и миссиями способностях «видеть затылком», это не оправдывает риск, сопутствовавший данному случаю. Чёрт бы побрал это самое любопытство. И ещё желание проверить свои раскладки. Я что – учёный?! Или учёный-эколог? На кой … мне все эти «биотопы-пищевые-цепочки-условия-обитания-искусственные-существа»?! Или меня будут экзаменовать по особенностям поведения местных зверушек и гуманоидообразных?!

Так нет же! Разве что об этом попросят рассказать мои товарищи по Братству. Хотя шанс на то, что им дадут и этот Мир – мизерные. До «Миров» пока почему-то никто из наших так и не добрался. Что поднимает с одной стороны мою самооценку, а с другой…

С другой отлично понимаю я, что играю «почётную» роль тестовой, самой настырной, пусть и «элитной», лабораторной крысы.

Хотя, конечно, отрицать тот факт, что научился я в Мирах многому, повидал массу интересного, и понабрался кое-какого опыта и боевых навыков, равно как и «обострил» способности к выживанию – нельзя. По большому счёту мне нравится обследовать эти самые новые Миры.

Как и драться с тварями, обитающими здесь. Иногда – вру: всегда! – буквально «нарываясь».

У древних индусов все люди делились на Касты. Ну, там – брамины-учёные, шудры-нищие, кшатрии-воины… Похоже, я вот как раз – воин. И скучная, пусть и безопасная, жизнь купца-чиновника-учёного меня совсем не привлекает. Тоска это всё смертная!

Да и тренированное тело должно находить себе… Работу! Как в случае с Колумбом и его командой: закончилась реконкиста в Европе, вышвырнули арабов из Испании, и освободилась огромная масса проф. солдат, и офицеров-дворян. А куда применить их силы и способности, чтоб они, не дай Бог, не ринулись во внутренние разборки, и не пошли грабить своих же собратьев-дворян и их крестьян?! А всё туда же: в очень «вовремя» открытые Новые Земли! Тиранить и «покорять», и обращать в Христианство миллионы аборигенов-индейцев!..

Вот чтоб я не искал «применения» своим боевым навыкам, своей нетерпимости, и своему свободному времени в столице, мне и дают, как я прикидываю, эти Миры.

Да только не помогло это. Всё равно я нашёл на …опу приключений: сам же спровоцировал явно предстоящую в воскресенье массовую драку.

А обусловлено это, думаю, моим складом характера. Вечно лезть в конфликты и гиблые места! И драться, драться… Собственно, я и в детсаду таким был. Наверное, от комплекса ущербности и ущемлённого самолюбия: понимал, что и одет беднее многих, и не приезжает за мной отец на навороченной машине… Только вот в школе пришлось поумерить свой пыл – чтоб не изводить своих родных, а затем уже – только мать, дурацкими и унизительными нотациями от завуч-а, и не разорить чудовищными штрафами за «асоциальное…», и «нанесение тяжких телесных…». Да и колония для малолетних мне после тринадцати светила, ох, светила…

Вот и сейчас, вместо того, чтоб уйти вглубь своей «пещеры» и спокойно спать и не провоцировать, стою я у самого входа и жду. Когда прилетят гады, и попробуют сломать баррикаду. И прекрасно осознаю я, что не из желания «обезопасить» свои тылы проверкой, выдержит ли баррикада, я так делаю. А из-за того, что мне почти хочется, чтоб баррикада не выдержала, и я «врубился»: покрошил бы вполне уже привычной рукой с удобной дрыной побольше безмозглых черепушек с зубастыми рожами… Увидал, как летят во все стороны ошмётки плоти, и кровавые брызги!.. Усладил душу видом поверженных врагов. Позволил дикому коктейлю из адреналина и гормонов затопить мозг и сердце…