Давай прогуляем пары

Надеюсь, соседям вскоре это надоест и они вызовут полицию.

И первым заберут Громова. По его расширенным зрачкам и немного смазанным движениям легко угадывается, что он находится под «чем-то» или сильно возбужден. Нет, это просто смешно. Не мог же он так отреагировать на меня?

Я видела девушек, соответствующих его вкусу, и ложных иллюзий не питаю. Взять ту блондинку из красного «миника», умело засовывающую язык в его рот. Не обеременное интеллектом лицо, зато очень красивое, а фигуре позавидует любая из моделей с показов «Виктории Сикрет». Вот такие обычно нравятся парням вроде Матвея Громова. А такие, как я, ждут в стороне, когда появится прекрасный принц, желающий поцеловать Жабу.

– Где там твой брат? – хнычет подруга, когда очередной порыв ветра холодным потоком ударяет нам в лицо.

Поворачиваюсь к нему спиной и набираю Савву.

В любой другой ситуации я сама развезла бы нас по домам. Но моя старушка «кия», пострадавшая в ДТП с «миником», уже несколько дней находится в автосервисе на окраине города. Пришлось поискать сносное место для ремонта как можно дальше от центра города и прилегающих к нему кварталов.

Моя семья до сих пор не в курсе, что я попала в аварию и теперь меняю бампер. А если бы узнали… Шуму бы поднялось! Посадили бы под домашний арест, лишив интернета, а это самое страшное! Мама схватилась бы за сердце и заплакала. Братья до пенсии потешались бы над этой историей. А папа, сдвинув очки на нос, с важным видом произнес бы: «Я же говорил! Валерии ничего доверять нельзя. Хорошо, что в медицинский не пошла, в ее руках скальпель превратился бы в разделочный нож».

На самом деле папа до сих пор не может смириться, что я прервала врачебную династию Ясных и выбрала другую профессию.

Гудки идут, но брат не берет трубку. Раздумываю, пора ли уже разражаться по этому поводу, когда рядом останавливается серая «тойота», ослепляя подмигивающими фарами.

– Золушки, карета подана! Все туфельки и прочая одежда при вас? – Из окна высовывается лохматая голова младшего из моих старших братьев.

– Слишком холодно раздеваться, – стуча зубами, говорит Тая.

Она забирается на заднее сиденье и зажимает между коленями замерзшие красные ладони.

– Тая, где-то там толстовка моя валяется. Чистая. Надевай, не стесняйся. А то такая синюшная, вместо дома того гляди в морг повезу.

– Ха-ха, – саркастически смеется Тая, совсем не оценив шутку. – Очень смешно.

Игнорируя моего брата, хмуро смотрит на меня. Пожимаю плечами. К шуткам моей семьи нужно привыкнуть.

– Это профессиональный юмор. Вот Лерка понимает. Ей приходится.

– Часто ты в морге бывал, стоматолог? – Толкаю Савву в грудь, намекая, что лучше бы сменить тему или заткнуться.

– Что-то лица у вас невеселые. Рассмешить хотел, – хмыкает Савва, переводя с меня на Таю заинтересованный взгляд. – Вечеринка не оправдала ваших планов? Никого не подцепили?

– Как будто мы шли туда за этим, – бормочу я, защелкивая ремень безопасности.

– Веселье было немного испорчено. Твоя сестра нажила себе врага, – кивает в мою сторону Тая, на что я невинно округляю глаза и виновато улыбаюсь.

– Вас кто-то обидел? – хмурится брат и тянется к своему ремню, словно в случае положительного ответа отстегнет его и в одиночку пойдет разбираться с обидчиками.

– Нет-нет, – спешно дает заднюю Тая. – Спасибо за кофту, очень теплая.

Подруга скидывает куртку, натягивает на себя толстовку, затем выпускает волосы и благодарно улыбается Савве.

Он застывает и несколько секунд таращится на Таю, приоткрыв рот. Толкаю брата кулачком в плечо. Пусть приходит в себя, и поживее:

– Поехали уже домой.

Сдергиваю с головы капюшон и откидываюсь на спинку сиденья.

Меня все еще немного потряхивает от стычки с Громовым. Пытаюсь расслабиться. В салоне машины тепло, климат-контроль настроен на подогрев и приятно обдувает кожу. Пахнет свежесваренным кофе и едой.

Верчу головой, пока не замечаю на приборной панели несколько пластиковых стаканчиков и пакет.

– Ты купил нам поесть? – Я удивленно приподнимаю брови.

– Смотался за лучшей шаурмой в городе. Меня после таких вот вечеринок всегда на хавчик пробивает. Тая-Таюша, ты чего как неродная, угощайся. Или не ешь такое? Извини, салата «Айсберг» в меню не было.

– Ем!

Савва протягивает пакет с шаурмой Огневой, и она, вежливо улыбнувшись, запускает туда руку. Подмигиваю подруге и тоже беру порцию.

– Савушка, ты чудо. Мой самый любимый брат, – говорю я ласково и почти не лукавлю.

Из троих братьев с Саввой я общаюсь больше всего. Может, потому что у нас самая маленькая разница в возрасте. Или потому, что мы жили в одной комнате десять лет и спали на одной двухярусной кровати. Или потому, что он менее занудный из всех. И единственный, кто поддержал меня в решении поступить учиться туда, куда хотелось мне, а не родителям.

Подкидываем Таю до дома и ждем, когда зайдет в подъезд, а после и еще немного. Савва, пригнувшись к рулю, всматривается в модную шестнадцатиэтажку, выросшую на месте старого частного сектора. Раньше здесь цвели яблоневые и вишневые сады, а теперь развернулся огромный новый жилой квартал. С детскими и спортивными площадками, с площадками для выгула собак.

– Можешь спросить меня, где ее окна, – говорю я, чуть насмешливо, следя за реакцией брата. – А еще номер квартиры и телефона. Если нужно я поделюсь информацией, я не жадная.

Встрепенувшись, он, откидывается на спинку сиденья и заводит мотор. Выезжаем со двора намного быстрее, чем ехали. До дома Таи мы буквально ползли как черепахи. Подруга даже успела задремать.

– Я просто хотел проконтролировать, что она благополучно добралась до дома, – чуть помедлив, произносит Савва. – Знаешь я чувствую некую ответственность, забирая с вечеринки подругу сестры.

– Ты пялился на окна, высчитывая какое загорится.

– Неправда.

– Пра…

– Захлопнись, мелкий Шерлок. Кто-то пересмотрел детективов и теперь мнит себя экспертом?

– Ты так забавно злишься, – хихикаю я и щипаю брата за руку, он посылает в мою сторону сердитый взгляд. – Но ты запал на Таю. Глупо это отрицать.

– А что по твоему личному мнению будет умно?

– Умно будет пригласить ее на свидание. А то так и станешь слюни пускать на нашу красотку, пока ее кто-то не заграбастает в свои лапы и не уведет прямо у тебя из-под носа. Ты же знаешь девчонки всегда предпочитают решительных парней, а не тихонь… На вечеринке она присмотрела себе одного. Эй! Поаккуратнее!

Машина резко тормозит на парковке перед нашим домом, и меня кидает вперед, ремень безопасности сдерживает и спасает мой лоб от встречи с приборной панелью.

Перестаю улыбаться и смотрю на брата.

– Совсем с ума сошел?

Савва явно не в духе, и я искренне не понимаю, что его разозлило в моих словах. Он сжимает двумя руками руль с такой силой, что даже в темноте вижу, как белеют костяшки его пальцем. Наш семейный стоматолог страшен в гневе, ругаться с ним никто не любит. А я и вообще не помню, когда мы ссорились последний раз.

Злить его я не планировала, просто хотела поддеть и рассмешить. Я шутила! Неужели ему так сильно нравится моя подруга? Никогда не видела его с девушкой. По крайней мере брат никого не приводил в дом и не с кем нас не знакомил. Да и с Таей они пересекались всего пару раз. И что, сразу влюбился? Я буду скептиком если скажу, что не верю в любовь с первого взгляда, родство душ и все такое?

Как-то еще седьмом классе, когда половое созревание и гормоны сносили головы всем окружающим, я залезла в интернет и детально изучила, что такое «любовь».

– Вылазь и чеши в квартиру, – не поворачивая головы произносит Савва.

– А ты?

– Покатаюсь.

– Боже, какие мы нежные! – Я цокаю языком и дергаю дверную ручку.

– Дверцей не хлопай.

– Слушаю и повинуюсь. Долго не гуляй, – бросаю я через плечо и вываливаюсь на улицу, где моросит мелкий дождик.

Набросив капюшон на голову, бегу к дому. За спиной раздается визг шин. Невесело усмехаюсь. Значит брат ждал пока Тая зайдет в подъезд и даже караулил, в каком окне загорится свет, а до того, как доберется до квартиры его сестра, ему нет никакого дела.

А может в лифте меня поджидает маньяк с ножом и тряпочкой хлороформа?

Вот поэтому я всегда хожу пешком. Даже на наш седьмой этаж.

Открываю дверь своим ключом и захожу в прихожую. Если есть кто-то дома, то встречать меня никто не спешит. Разуваюсь и заворачиваю в ванну, заглядывая по пути в кабинет отца.

Он сидит перед ноутбуком, задумчиво уставившись в одну точку. Очки с прямоугольными стеклами спущены на кончик носа, а руки сложены в замок под подбородком. Из динамика компьютера доносится речь на английском. В медицинской терминологии я не сильна, но понимаю, что папа слушает что-то по работе. Лекцию или запись какого-нибудь иностранного форума, на который не успел попасть.

Хочу уже тихо выскользнуть, но родитель переводит на меня взгляд. Уголки его губ приподнимаются, а около усталых глаз появляются лучики морщинки. Он уже не молод и давно мог позволить себе выйти на пенсию, оставив хирургию и больше времени проводить на природе и рыбалке, на которой до этого он не так уж часто и бывал.

– Вернулись уже? – спрашивает папа, посмотрев на наручные часы, удивленно присвистывает: – Позднова-то.

– Детское время, пап. Савва поехал покататься. А мама дома?

– Уже легла. Хочешь посидеть со мной? – интересуется отец, указывая на стул напротив. – Расскажешь, как у тебя дела с твоей любимой начертательной геометрией. Может, я усну побыстрее.

– Смешно. – Кривлю губы, понимая, что папа просто шутит.

Мнусь на пороге в нерешительности. Через пару метров меня ждет уютная постель в собственной комнате, остывший чай с мятой и поставленная на паузу серия про Чикатило.

А потом меня внезапно осеняет:

– Может быть, лучше ты мне расскажешь страшилку на ночь? – произношу я и прикрываю за собой дверь.

Опустившись в кресло, подбираю под себя ноги.

Папа с любопытством на меня поглядывает. Я редко интересуюсь его работой, можно сказать, вообще ничего не спрашиваю. С того самого момента, когда в двенадцать лет получила открытый перелом руку, и решила, что вид фонтанирующей из раны крови точно не то, что я хочу видеть каждый день своей жизни, когда вырасту. С химией отношения у меня тоже сразу не сложились.

– Сегодня в больнице не было ничего интересного, дочь, – улыбается папа.

Снимает очки и закрывает ноутбук, показывая, что он весь во внимании.

Рисую пальцем узоры на своих штанах и не знаю, как начать. Из головы не идет образ озлобленного на весь мир парня с вечеринки.

Матвей Громов.

Злой, наглый и дикий. Неадекватный. От таких хорошие девочки держаться как можно дальше, а плохие наоборот стараются быть как можно ближе.

Не отношу себя ни к тем, ни к другим. Я стараюсь быть просто нормальной. В меру своих возможностей.

Но если я скажу, что этот хам и наглец меня не заинтересовал, то совру. Возможно, в другой жизни, мы могли бы подружиться. А пока я просто хочу удовлетворить свое любопытство. Сплетни от Таи – это одно, получить информацию из первых рук – совсем другое.

– Помнишь в том году вертолет упал. Ты оперировал какого-то Громова, не знаю имени. Говорят, его отправили долечиваться в Германию. Он… поправится?

Папа сводит брови и тяжело вдыхает.

Глава 6

Громов

Вечеринка у Айса заканчивается, когда уже начинает светать. Большая часть гостей сваливает по домам. Те, кто уже не в состоянии передвигаться, остаются внизу в гостиной или занимают места в очередь к белому другу.

Клим, выцепив себе какую-то одноразовую цыпочку, поднимается по лестнице на второй этаж. Хата у него двухуровневая, что удобно. Комнат всем хватит. Он засовывает руки под короткую юбку извивающейся и глупо хихикающей девчонки с видом победителя. Его возвращение на родину вышло запоминающимся. Готов поспорить, что в альма-матер только об этом и будут трепать на следующей неделе. На что Клим, конечно, и надеялся. Любит, сучонок, быть у всех на виду, как и занимать первые места, выигрывать споры, быть победителем по жизни.

Обвожу мутным взглядом комнату, прикидывая, куда мне уложить свое тело, чтобы отключиться от реальности. Пить изначально не планировал, но накидался. Каюсь. Текила течет по венам как живительная влага, наполняя жизнь давно забытыми красками. Или всему виной не мексиканское пойло, а что-то, точнее кто-то еще?

Лера.

Образ девчонки вспыхивает перед глазами так явно, что приходится до боли зажмуриться.

Не могу понять, чем зацепила. Но что-то в ней есть такое неуловимое, что тянет к ней. Словно аркан на меня накинула. Хотя видно, что ей мое внимание скорее неприятно, чем наоборот. Да и она не в моем вкусе. Мелкая, с каскадом темных волос, рассыпавшихся по плечам тяжелыми волнами, с острым, как бритва, языком и, я уверен, офигенной фигурой, спрятанной под ее странной бесформенной одеждой. Такое ощущение, что Лера и в самом деле сняла шмотки с какого-то пацана, выше и тяжелее ее в разы.

Не удержался и шлепнул ее по упругой заднице. Потрогать хотелось. Обратить на себя внимание. Знал, что схлопочу по роже. Только увидеть, как глаза мегеры вспыхивают настоящей адреналиновой злостью, а не жалостью, с которой на меня последнее время смотрят все чаще, хотелось увидеть сильнее.

Черт. Это что? Улыбка растягивает мои губы?

На фиг.

Дергаюсь и падаю с дивана, на который успел приземлиться.

С усилием тру лицо руками и, мотнув головой, встаю с пола. Заруливаю на кухню и подрезаю из холодильника недопитую бутылку текилы. Пока Айс трахается, а он никогда не делает этого в своей постели, считая дурным тоном водить девок туда, где спишь, поднимаюсь к нему в комнату и занимаю кровать.

Присасываюсь к стеклянному горлышку, большими глотками принимая в себя обжигающую жидкость.

Когда мой мозг начинает тормозить, а глаза закрываться, откидываюсь на подушки. Меня ждет сон без сновидений. Последняя трезвая мысль, мелькающая на периферии сознания перед отключкой: «Коротышку лучше выкинуть из башки и забыть. Не до нее сейчас. Надо сосредоточиться на Окс».

Утро у нас с Климом начинается в четыре часа дня с минералки и выпроваживания оставшихся гостей за дверь.

– Вот это вписка была, чуваки. Будет еще? Когда? – интересуется лохматый тип, набрасывая на плечи черную кожанку.

– Держи. Подпишись на закрытый паблик, там будет инфа. И девчонкам с потока раздай, красивым, – подмигивает парню Клим, засовывая тому в руки флаер с информацией о сообществе.

Лениво наблюдаю за тем, как друг поднимается по студенческой социальной лестнице. Браво. Мой мальчик.

– Без вопросов. Бывайте! – Парень выскальзывает за дверь и с громким хлопком закрывает ее за собой.

Мы с Климом синхронно морщимся.

Он подгребает к дивану, устраивает свою задницу в полутора метрах от меня и с наслаждением запрокидывает голову на спинку.

– Слышишь это? – спрашивает он, не открывая глаз, после минутного молчания.

– Что? – недоумеваю я, прислушиваясь.

Может, кто-то до сих пор выворачивает свое нутро в толчке на первом этаже?

– Тишину!

Запульнув в блаженную рожу Ледовского диванную подушку, усмехаюсь и тут же кривлюсь от простреливающей боли в висках.

– Удивительно, что сегодня я все еще жив.

– Рано ты собрался двинуть кони. Мы же только забились на новых телок. Спорим, через три недели блонда будет моей? – почти победоносно улыбается Клим, демонстрируя ровные зубы.

В школе они у него плясали, как грибы на поляне. Три года брекетов и постоянных хождений к ортодонту наградили его голливудской улыбкой, от которой у девчонок подкашиваются коленки.

– Я – пас. Слишком легкая добыча, нет азарта.

– Гонишь, – фыркает друг. – Не хочешь блонду, давай ее подругу разведем. Спорю на котлету – целка.

Сжимаю кулак.

При упоминании Леры кровь в венах начинает бурлить. Сверлю Клима взглядом, мысленно проделывая дыру в его черепе. Если он увидит хотя бы проблеск моей заинтересованности в девчонке, сорвется с цепи и не побрезгует ее завалить.

– Неинтересно, – произношу, как можно ровнее. – На пацана похожа, а я не по мужским задницам. Пожрать осталось че? Сдохну с голоду.

Шарю взглядом по разгромленной гостинке в поиске коробок с пиццей. А у самого внутри кишки в узел заворачиваются. Пусть только попробует тронуть Коротышку. Пусть только посмотрит в ее сторону. Отправлю назад, к стоматологу в кресло, вставлять вместо родных зубов виниры.

– Не-а. Щас домработница прикатит срач убирать.

– Пора сваливать, а то Марья Захаровна пройдется своим веником по нашим задницам вместо этого ковра… – Усмехаюсь, вспоминая тучную женщину, которая убирает дом Ледовских не первый год.

– Дело говоришь, – легко соглашается Клим.

Он встает и направляется в прихожую, где надевает кожаную куртку и снимает с крючка ключи от машины. Подбрасывает их, а затем швыряет в меня. Выбросив вперед руку, ловлю их.

– Хочешь погонять?

– Еще спрашиваешь! – Надеваю кроссовки и, набросив на голову капюшон толстовки, прохожу мимо друга, не в состоянии скрыть довольную лыбу, что раздирает мой рот. – Погнали, – киваю Айсу на выход из квартиры.

Друг пропускает меня вперед и с громким хлопком закрывает дверь.

Я по трассе за рулем не ездил несколько месяцев и соскучился по этому ощущению до дрожи в руках. Аж пальцы покалывает, как хочу подержаться за руль, вжать педаль газа в пол и увидеть, как стрелка на спидометре зашкаливает за сто двадцать километров в час. Тем более машина у Клима что надо. Его отец не скупится на дорогие игрушки единственному наследнику.

После того как меня лишили прав на год за вождение в нетрезвом виде, на машине я гонял всего пару раз. И то, чтобы позлить мать и поиграть на ее нервах, тачку брал тоже у нее. В основном гонял на байке, по закрытым гоночным трассам мотокросса. Чувакам, которым принадлежит местный мотоклуб и трэк за ним, по фигу на мои права категории В. Они вообще на многое готовы закрыть глаза, так как в свободное от безделья время я часто провожу у них мастер-классы, развлекая народ экстремальными и эпатажными трюками, иногда веду инструктаж новичкам и подрабатываю в гараже на ремонте.

Вопреки своему щедрому предложению, перед тачкой Клим обгоняет меня и, вырвав болтающиеся на указательном пальце ключи, прячет их в свой карман.

Хмуро сверлю взглядом смазливую рожу этого придурка. Это че за развод такой?

– Хватит губы обиженно дуть, принцесса, – усмехается Айс, постукивая пальцами по крыше сверкающего под мелкой моросью дождя «Порше Панамера» последней модели. – Короче, есть условия.

– Ну?

– Я тебе это на сутки дам. – Он гремит ключами в кармане куртки. – И полный бак залью. Спрашивать не стану, куда покатишь и что будешь делать. Можешь хоть в соседнюю область скататься, мне все равно. Только…

– Только? – Вопросительно приподнимаю брови.

Это реально какой-то развод. И что мне мешает сейчас послать лучшего друга в задницу вместе с его навороченной тачкой и всеми четырьмя ее хромированными дисками? Завалиться к Оксанке и, уткнувшись носом в подушку, пахнущую тошнотворно сладкими духами, попытаться уснуть на ее кровати.

Адреналин.

Я давно не испытывал этого выкручивающего вены чувства. А с брелоком от «порше» в руках и полной свободой действий легко смогу организовать себе новую дозу «гормона страха», а там может и дофамин подтянется и будет мне совсем хорошо.

– Только мать твою навестим. Она все мозги моей проела. И теперь они долбят мой мозг в оба клюва.

– Всего-то? – Усмехнувшись, обхожу машину и киваю Айсу, чтобы открывал двери. – Давай прокатимся.

Мать я не видел пару недель. Каждая встреча с ней похожа на хорошо спланированную промоакцию. Она посещает психолога, который, по ее словам, помогает ей лучше понять и принять мою позицию.

Моя позиция заключается в том, что я не хочу ее видеть. Как и не хочу видеть ее нового мужика. Ни принять, ни порадоваться за них как-то не получается. Единственное, чего я хочу, – это разбить Сергею нос. Пока отцу в Германии собирают по кусочкам позвоночник и заново учат его ходить, говорить и даже просто поднимать руки, моя мать не нашла для себя лучшего успокоительного, кроме как трахаться в супружеской постели с его лучшим другом…

Ну а я теперь трахаю дочь этого самого друга. Вот такой круговорот секса в природе.

Достаю из бардачка солнечные очки Клима и вешаю себе на нос. Планирую немного вздремнуть, пока едем до коттеджного поселка, где мы выросли. Мать не любит выезжать в город, так и живет там, среди сосен, ближе к природе.

– Не знаешь, что ей надо? – Спрашиваю, решая подготовиться к очередной встрече с родительницей.

Скорее всего, опять начнет лечить мне мозг. И рыдать. Ненавижу слезы. Женское проявление слабости и манипуляции. Распознать, где настоящие, а где хорошо отыгранное, чистое актерское мастерство, почти не реально.

– Понятия не имею.

– Окей. Разбуди, когда подъедем.

Откинув голову на сиденье и сложив руки на груди, прикрываю глаза. Сижу неподвижно несколько секунд, пока под закрытые веки не просачивается образ взлохмаченной Коротышки. Вспоминаю нашу первую встречу, как мастерски она вытащила из моего кошелька последние несколько тысяч, и усмехаюсь. Девка – огонь. А затем неожиданно для себя выпрямляюсь и, нащупав ремень безопасности, вставляю его в замок.

***

Поспать толком не удается, в голове роем кружат различные мысли. Пару раз пытаюсь набрать отца. Просто чтобы он ответил, у него для этого есть рядом специальные люди. Говорит он мало, коротко и невнятно. Но и этого сейчас не делает. Звонок проходит один раз, а все последующие перекидываются на голосовую почту.

Зато градом сыплются сообщения от Окс, на которые у меня нет никакого желания реагировать. Я с ней в настоящие отношения не играю. Она девка неглупая, явно понимает природу нашего союза, но удобно закрывает на это глаза. Присылает фотку из примерочной, где на ее идеальной фигуре красуется новое красное белье. Кружевное, прозрачное и развратное.

Присвистнув, приближаю фотографию, чувствуя в штанах явное шевеление.

Может, и загляну к ней сегодня на часок-другой. Потрахаемся разок другой. С меня не убудет.

– Че там у тебя? – лениво интересуется Айс, держась за руль одной рукой. – Порнушка?

– Почти.

Я нежадный. Поворачиваю телефон экраном к другу.

– Хороша, – резюмирует он, бросив быстрый взгляд на мобильник. – Познакомишь?

– Нет, это для личного пользования.

Ржем.

Машина плавно подкатывает к знакомым железным воротам, за которыми начинается ухоженная территория знакомого мне с детства дома, и смех как-то сам собой затихает. Застревает в горле тошнотворным комом. Ни проглотить, ни выблевать.

– С тобой сгонять? – напряженно закидывает удочку Клим.

Чувствует вину, что притащил меня сюда. Раньше он не был замечен в тесном общении со своей матерью и в наши семейные дела нос особо не совал. Может, потому, что находился в Штатах, или потому, что до прошлого года у меня в жизни все было зашибись.

Это уже потом все как снежный ком со свистом полетело с горы. Пока окончательно лавиной не накрыло. Я до сих пор и сижу где-то у подножья, заваленный толстым слоем снега, и не знаю, как вздохнуть и вырваться на поверхность. Хочется закрыть глаза и провалиться в темную бездну, зная, что свет больше никогда не увидишь. Что-то все еще удерживает меня от этого.

– Сиди. Я недолго. Возьму пару шмоток и вернусь.

Задерживаться дома не планирую, даже если мать устроит потом истерику, залив крокодильими слезами весь первый этаж.

Выбираюсь наружу и зябко поднимаю плечи. Мерзко. Морось усилилась, порывы холодного ветра бьют прямо в лицо. Климат средней полосы России тот еще отстой.

Ключей у меня нет, звоню в домофон и бросаю хмурый взгляд в глазок мелкой камеры. Мать всегда смотрит, кто на порог пожаловал.

– Сынок… – робко выдыхает встречающая родительница, одетая в домашний бирюзовый плюшевый костюм. – Живой.

Раскрывает руки для объятий, по привычке игнорирую этот жест, протискиваясь мимо.

– Если б я сдох, тебе позвонили бы первой. Не думала об этом? – говорю я резко.

– Что ты такое говоришь, Матвей! Ты вообще знаешь, что я пережила за этот месяц, пока тебя искала? Тебе так трудно позвонить самому или написать мне сообщение?

– Трудно. Я уже сказал: если помру, тебе наберут. Разве не это волнует тебя больше всего? Зато не надо будет делить компанию отца на части, когда откинется и он. Все вам с Сережей достанется. Кстати, где он?

Мама бледнеет, поджимает губы. Не в ту сторону свернул разговорчик с сыном. Ну не судьба.

Не разуваясь, миную прихожую. Заглядываю в кухню. Чистота идеальная, на плите стоят кастрюли, из которых валит пар и приятно пахнет домашней стряпней. Желудок, предатель, сжимается и издает звуки голодного кита. Жрать мы здесь не будем, дружок.