скачать книгу бесплатно
– Предпочитаешь, чтобы я за тобой гнался? – он вдруг остановился, и я налетела на него.
От неожиданности и под взглядом ментора дар речи на миг пропал. И ещё я вдруг вспомнила, что не очень хорошо себя чувствую. Мир вокруг растекался и пульсировал расплывчатыми волнами, но Джера я видела чётко. Смущённо опустила взгляд на листок пергамента с расписанием и… не поверила своим глазам!
– Не-е-ет, – простонала я. – Только не это! Слишком много для одного дня! Ты же обещал, что на твоём факультете я не буду заниматься у Банфик! То есть, магистра Банфик!
– Я говорил, что у меня на тебя другие планы, – напомнил Джер. – Они сильно изменились с тех пор.
– Ты не заставишь меня туда ходить! – запротестовала я. – Я понимаю, что виновата перед тобой, но это жестоко! Как ты мог? Ты же мой единственный друг во всей этой академии!
– Я тебе не друг, Юна, – он приблизился и крепко схватил меня за плечо. – Не смей так называть меня никогда, даже в мыслях. Я твой ментор. И твой магистр. Ты поняла меня?
Это не было похоже на объятие. Скорее, на подчинение и приказ. И только в этот момент до меня дошло, что Джер зол. По-настоящему, всерьёз, прямо-таки нечеловечески зол. По спине прокатился неестественный страх, обдав холодом. Я не должна была его бояться, он точно не причинит мне вреда! Но, вопреки разумным доводам, я задрожала. Не иначе, из-за полыньего шторма.
– Мне больно, – я повела плечом, но он только сильнее сжал его. – Да поняла я!
Ментор почувствовал связь, обязан был почувствовать и отпустить! Но он лишь довольно усмехнулся своему успеху и зажал в кулаке обе мои косы. Оттянул назад голову, прижал крепко к себе, заглянул сверху в глаза. От такой тесной близости, от волнения и страха воздух вокруг взорвался десятками искр. Прохладную кожу обдало жаром, словно с гобеленов слезли драконы и все разом пыхнули огнём. Лицо Джера было так близко, что я могла бы почувствовать лёгкий ветерок от его ресниц, рассмотреть яркий ободок радужки вокруг зрачка. Он смотрел неотрывно, выжидающе. И я сделала единственное, чего от меня требовала ситуация: выпрямила левую руку и попыталась нанести удар основанием правой ладони в мужской подбородок. У меня почти получилось его откинуть, но, видимо, из-за хмеля в крови, а может, из-за переживаний, в руках не было твёрдости и Джер легко увернулся. Я лишь прошлась ладонью по колючей щеке. И моментально оказалась на полу: мягко и бесшумно. Листок пергамента с расписанием взмыл в воздух, едва не подпалив бока о свечную люстру, очертил медленный круг под потолком и плавно опустился прямо на мою голову.
– Алкоголь ухудшает реакцию и координацию, – раздалось сверху. – Так что это была плохая попытка.
Каменные плиты охладили пыл, и я чуть не разревелась от очередного поражения. Своему телу я всегда доверяла больше, чем своему разуму, но и оно сегодня подводило меня уже второй раз. Со злостью я сдёрнула дурацкий список занятий, быстро смяла и кинула вслед уходящему ментору.
– Да и ещё, – бумажный комок слабо стукнул по мужской спине, и Джер развернулся. – На празднике всех стихий появляться тебе запрещено. Не только ректором Аддисад, но и мной. Завтра выходной, так что отоспись хорошенько. Через три дня у тебя отработка за нарушение правил академии. С первым курсом. В бестиатриуме нужно быть к половине восьмого, чтобы подготовить оружие. Советую не опаздывать.
Он скрылся в лестничном пролёте, а я так и осталась сидеть на полу, злая и потерянная.
Желание рассказать о той самой ночи пропало напрочь.
Глава 4. Весь мир – театр
Утро выдалось отвратным. Песнь Сирены я успешно проспала и проснулась ближе к полудню. Даже не проснулась, а в одного мгновение вывалилась из отключки. И сразу же ощутила себя полудохлой рыбой на дне сухого садка – вялой, едва дышащей и обречённой на страдания. От любого, даже слабого света или звука в голове надувался воздушный шар и содержимому черепа становилось болезненно тесно.
Будто специально, соседки хохотали особенно громко, своим звонким и острым смехом протыкая мои уши. Они обсуждали праздник. Подробности я предпочла пропустить, тем более что ни взрывом цветных искр, ни разбитым бокалом никто не отличился. «На этот раз Юна Горст предпочла использовать полыний шторм по прямому назначению», – хохотнула Сирена, вспоминая чью-то вчерашнюю шутку. Я закрыла ладонью глаза.
С моим пробуждением обе девушки настороженно замолчали, чем сделали ещё хуже. Промычав что-то невнятное в их адрес, я быстро юркнула в комнату гигиены.
Прохладный душ способствовал некоторому улучшению состояния, но я по-прежнему чувствовала себя, как дрожащее желе на тарелке. Капли колотили по макушке, я набирала полный рот воды и выплёвывала на самый большой булыжник стены. Ступни быстро замёрзли, и я зябко поджала пальцы на ногах, порадовавшись, что здесь есть деревянный поддон. Вылезать не хотелось. Под упругими струями мысли ворочались плохо, но всё же начинали вылезать из сознания, как дождевые черви после ливня. Меня потряхивало и немного тошнило. Но главное – мне было жутко стыдно. Перед всей академией, перед Джером, перед ректором Аддисад, перед соседками. Сейчас я была просто не в состоянии выслушивать осуждающие замечания леди Эстель и сочувствия Фиди. Кажется, даже короткий укоризненный взгляд угрожал стать той последней каплей, что прорвала бы плотину, сдерживающую мою агрессию.
В комнате я решила не задерживаться: наспех собравшись под перешёптывания, хлопнула дверью и прислонилась к ней спиной. Тяжело выдохнула. Куда бы податься?
Замок академии был заполнен людьми и рудвиками, в коридоре сновали туда-сюда свиры, шумели первокурсницы в новёхоньких жилетах, потрескивал огонь в факельных чашах. От игры света казалось, что суровые бронзовые львы встряхивают гривами над пламенными языками.
Румяная блондинка с тиалем целителя разорвала кулёк, и по каменной лавке запрыгали разноцветные конфеты, отскочили от щербатой стены. Её подруги завизжали и бросились собирать сладкое богатство. Запахло фруктовыми леденцами.
Какая-то слишком ретивая студентка с факультета искусства трудилась над выцветшим барельефом, изображающим птицу с женской головой. Художница обращалась к Нарцине, и между тонких пальцев то и дело вспыхивали жёлтые магические искры, прыгающие на измазанную в краске кисть.
Сразу три свира в форменных мантиях собрались в одном уступе-ракушке и с улыбками склонились над жёлтой листовкой.
Оживлённый уют противно томил мою душу, сдавливал горло духотой. Стало обидно от того, что я не принимаю участие в студенческих посиделках, не хохочу вместе с подругами и не гуляю по городу с Каасом.
Накинув капюшон, я быстро миновала лестницы, пересекла гостиную и выбежала на улицу. С ощутимым удовольствием глотнула холодный ветер с мелкими каплями и побрела по каменным тропинкам. Здесь мне стало намного лучше.
Ровный дождик прибивал лежалую хвою, туман притаился у узловатых корней деревьев, выжидая своего часа. Кроуницкая осень пахла смолой и пряными подгнившими листьями. Мох поблёскивал от влаги, размокшая земля норовила выползти с обочины и измазать серые плиты дорожки. Хмурая пасмурная погода загнала всех обитателей в замок, и вокруг не было ни души. Я поплотнее запахнула шерстяную накидку, наслаждаясь прохладным и спасительным одиночеством и решая, чем занять сегодняшний день.
Первой мыслью было отправиться к Джеру. Но я ещё ни разу не приходила к нему просто так, без повода и идеи, просто чтобы побыть рядом. К тому же я понятия не имела, что ему сказать после вчерашнего. Вдруг он ещё злится? Ему нужно было время, чтобы успокоиться… Нам обоим оно было нужно.
Не знаю, к счастью или к сожалению, но времени у меня как раз именно сейчас было в избытке. Поэтому возникла следующая идея: посетить бестиатриум и от души порезвиться с оружием. Но арену, скорее всего, убирали после праздника и манекенов с мишенями там точно ещё не было.
Прогулка немного прояснила мою похмельную голову, и решение пришло довольно скоро: библиотека! Вряд ли кому-то из студентов придёт мысль посещать книжную башню в законный выходной, так что меня там никто не потревожит.
Корпеть над учебниками мне тоже не хотелось, но я знала, что это приблизит меня к моей цели. Почти наверняка я найду много сведений о Кирмосе лин де Блайте в книгах и документах. И ещё… неплохо бы ознакомиться с принципами действия кровавой магии. Исключительно в защитных целях.
Я приободрилась и зашагала увереннее. Ну, конечно! Пока позволяет время, необходимо собрать достоверную информацию, изучить своего врага и его суть. Так учил меня ментор. Время как раз позволяло мне сделать маленький шажок на опасном пути.
Такого врага, как Чёрный Консул, вряд ли можно одолеть одной лишь грубой силой, теперь я это понимала. А значит, мне пригодятся ещё и знания, хотя бы те, что таятся в книжной мудрости.
***
Голомяс осмотрел очередной труп бродяги.
– Удар был сильный, касательный, – он растянул грязную кожу на лбу мертвеца. – Бедняга потерял много крови, но ещё тёплый. Хочешь потрогать?
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я. – И что вы будете делать с оставшейся кровью?
В морге библиотекаря, как всегда, было чисто. Серый камень основания скрывала яркая побелка, как будто призванная подчеркнуть контраст с алой седьмой стихией. Сам же кровавый маг в выстиранном халате, с седым пушком волос выглядел бодрым и удивительно оживлённым. Это было так странно – добрый, смешливый и весёлый старик, такой светлый и душевный, каким-то чудом сохранил свою бьющую фонтаном живость посреди сменяющихся трупов. Даже его свежая роза под стеклянной колбой, казалось, насмехалась над царившей вокруг смертью.
– Наберу немного для тиалей и ритуальной чаши в святилище, – он достал коробку с глиняными пузырьками. – Трупная кровь не сворачивается, в отличие от свежей, поэтому её широко применяют для создания артефактов Толмунда. Отвратительная на вкус, но с годами я уже привык и даже нахожу в ней некоторую приятность.
Библиотекарь с металлическим звоном подкатил ближе тележку с инструментами и протёр кожу несчастного чем-то жутко вонючим. Я скривилась, сдерживая тошноту. Давно уже привыкла к местному запаху, но пары прозрачной жидкости напомнили мне хмельные, поэтому пустой желудок взбунтовался.
– Вы будете пить эту кровь? – спросила я больше для поддержания разговора.
– И обращаться к Толмунду, – подтвердил Голомяс. – Удивлён, Юна, что тебя это всё ещё пугает. Ты вся позеленела. Может, выйдешь на воздух?
Старческие руки с почерневшими венами ловко разрезали толстую артерию на шее и принялись вкручивать пыточного вида трубки. С помощью нехитрых механизмов кровавый маг развернул стол так, что мертвец оказался головой вниз и кровь самотёком полилась в заготовленные сосуды.
– Это не от вида, – я присела напротив тёмно-красных струек и ткнула пальцем в ввалившуюся бледную щёку. – Перебрала вчера немного с полыньим штормом. – И сразу перевела тему: – Из-за потребления чужой крови вы не стареете?
– Увы, кровавая магия гораздо многограннее, чем любая другая, и сложнее по своему составу, – старик тщательно тёр ладони над жестяным умывальником. – Омоложению способствуют только ритуалы, основанные на плазне живой жизни. Жертвы – животного, птицы, человека… любого создания, имеющего кровь. Кровь мёртвых же помогает мне лишь в создании персонагвиров.
– Как они работают? – я подошла к готовой книге с дышащей маской на обложке. – Вы что, пишете в них кровью всех существующих в мире людей?
– Э, нет, – Голомяс подбежал и осторожно взял из моих рук внушительный фолиант. – Этот ещё не готов. Попробуй вон тот, у окна. Готовый заказ для купца с Тифоньего бульвара, сегодня обещали прислать рудвика за ним.
Окна на самом деле здесь не было, под сводом стены угадывались только забитые кирпичами очертания. Но зато был персонагвир – некрупная книга, обитая бордовым бархатом и скреплённая золочёными навесными замочками. Маска на обложке дышала мерно, спокойно. Застёжка легко поддалась, и передо мной развернулись абсолютно пустые страницы из дешёвого пергамента.
– Персонагвир только подтверждает то, что ты сама о себе знаешь, – пояснил Голомяс, позвякивая за моей спиной какими-то инструментами. – Несколько философская вещь, если глубоко задумываться над самоопределением и экспериментировать с прозваниями.
Я осторожно положила ладонь на гладкую пустую поверхность.
– Юна Горст, – представилась я кровавому артефакту, и через секунду мне в лицо хлынул свет. Страницы переливались, вспыхивали крошечными огоньками, сверкали, как магия Мэндэля в День Иверийской династии.
– Сорокина дочь, – снова назвалась я, и свет потух.
Я улыбнулась краем губ. Что ж, кажется, сорокиной дочерью я сама себя не считала. Уже неплохо.
– Студентка Кроуницкой Королевской академии, – снова назвалась я, и персонагвир засветился.
Забавно, это был своего рода определитель лжи.
– Мне восемнадцать лет, – снова выдала я факт о себе.
Огоньки продолжали вспыхивать на жёлтом пергаменте, как звёзды на рассветном небе.
– Я вчера напилась, как портовый пьянчужка, – хмыкнула над страницами.
Те погасли, отказывались признавать правду.
– Я убила Кааса, – наклонившись, шепнула я тихо поверх ладони.
Персонагвир не загорался и вообще не реагировал. Странно. Это точно была истина!
– Я влюбилась в своего ментора, – снова шепнула я, увлекшись.
Подтверждения не последовало. Но, надо признать, что в этом я до сих пор сомневалась.
– Он подтверждает только личность, – прозвучало у меня над ухом, и я подпрыгнула. Резко отняла ладонь и захлопнула книгу. Голомяс мягко улыбался, наблюдая за моей реакцией. Он что, всё слышал? И про Кааса и про ментора?..
– А где вы научились кровавой магии? – я прошлась вдоль длинного стола, стараясь выглядеть естественно. – В Пенте Толмунда?
– В Пенте Толмунда обучают только стязателей, – почерневшие глаза следили за мной слишком внимательно. – Юна, кровавая магия строго запрещена в королевстве. Я много отдал Квертинду за разрешающую грамоту, но даже у меня есть огромный ряд ограничений на ритуалы Толмунда. Не стоит тебе с этим связываться.
– Мне? – непринуждённо рассмеялась я. – О нет, что вы. Я просто хочу понять её принципы, а не использовать. Для защиты, понимаете?
Под руку попались длинные щипцы-ножницы, я схватила их и быстро пощелкала. Даже порычала, имитируя пасть дракона. Посмеялась над собственной шуткой, но Голомяс не поддержал меня. Он смотрел серьёзно.
– Защититься от кровавой магии может только кровавый маг, и никак иначе, – старик прищурился. – Да и то, кровавый маг схожего или более высокого порядка. Толмунд бережёт своих почитателей.
– То есть кровавая магия на вас не действует? – я застыла со щипцами в руках, боясь спугнуть откровенность старика.
– Если я пожелаю, то смогу воздвигнуть защиту от вмешательства заклинаний Толмунда, – пояснил Голомяс. – Она подобна террескату, только не видна обычным людям. Несложное заклинание, блокирующие любые попытки изменить моё тело кровавой магией. Пробиться сквозь него могут только маги порядка выше моего, то есть четвёртого и пятого. Таких в Квертинде почти не осталось.
– Значит, маги пятого порядка стихии Толмунда могут быть неуязвимы к кровавым заклинаниям? – я подалась вперёд.
– Если захотят этого, – кивнул библиотекарь, приближаясь.
– Что это за заклинание? – оживилась я. – Как звучит его произношение на языке Древних волхвов? Нужно ли воззвание?
– Оно звучит как «Кое-то суёт свой нос в преступные дела», – почти прошептал Голомяс. – Кажется, у тебя уже были проблемы с законом. Именно из-за кровавой магии. В тот раз тебе повезло, учитывая целый вулкан смягчающих обстоятельств. Но вряд ли Квертинд окажется лояльнее в следующий раз. От кого ты собралась защищаться, Юна?
– От врагов, – я пожала плечами и оставила инструмент. – Их, знаете, у меня теперь целый курс. Даже несколько курсов, пожалуй.
– Никто из них не причинит тебе вреда, – Голомяс махнул рукой и принялся наблюдать за процессом сбора крови. – Это крохотные трудности на длинном пути.
Темная жидкость уже не лилась, а слабо капала из прозрачных трубок. Я надулась. Мои трудности не казались крохотными. Может, для древнего кровавого мага подобные проблемы и казались мелочью, но для меня это было по-настоящему важно. Всеобщая неприязнь, с которой мне приходилось сталкиваться изо дня в день, здорово изматывала и обижала, хоть я и старалась не показывать виду. В отличие от других, Голомяс по-прежнему относился ко мне с теплотой и вниманием, отчего я причислила его к своим немногочисленным друзьям.
– Как вы можете знать, что за путь мне предстоит? – с чувством спросила я. – Вдруг всё самое важное происходит именно сейчас и моё лучшее время только уходит, разбегается, как взгляды студентов, когда они смотрят на меня?
– Я верю прекрасной Чахи, – старик подошёл к розе и бережно снял колбу. – Она умела разглядеть огромный мир в зернышке песка, а в одном мгновении – целую эпоху. Чахи что-то говорила тебе? Лично тебе? Может, просила о чём-то?
Теперь Голомяс подобрался и застыл, боясь спугнуть меня, боясь, что я не отвечу. Было заметно, что он волнуется.
– Если честно, не помню, – искренне ответила я. – Что-то про великие истории, про сказки…
Воспоминания о Рдяной Чахильде я старалась запихнуть подальше и позабыть, как страшный сон. И преуспела в этом. Единственное, что я помнила очень хорошо из той ночи, это булькающего Гренку и летящий чёрный пепел.
– О кровавой магии меня больше не спрашивай, – разочарованно кинул через плечо Голомяс. – Если тебе и суждено познакомиться с ней когда-нибудь, я не хочу иметь к этому никакого отношения.
– Хорошо, – навязываться не имело смысла. – Вообще-то я пришла за книгами.
– О! – оживился библиотекарь. – Хочешь почитать новейшую историю о любви? «М и М»?
– Мне нужны сведения о Кирмосе лин де Блайте, – выпалила я.
Голомяс неожиданно вздрогнул при упоминании имени будущего короля, будто я произнесла вслух то, что нельзя было называть.
– И что ты хотела бы о нём узнать? – подозрительно прищурился кровавый маг.
– Да всё. Историю семьи, биографию, идеологию, характер, внешность, – перечислила я. – Может, у вас есть его портреты?
– Наверное, если я спрошу, зачем он тебе сдался, ты ответишь какую-нибудь чушь? – вздохнул старик.
– Даже если я скажу вам правду, вы сочтёте её невероятной, – я села на уже знакомую мне табуретку и крутанулась.
– Знаешь, Юна, я и без предсказаний Чахи подозреваю, что ты уже по уши вляпалась в какую-то подозрительную историю. Или вот-вот вляпаешься. Я беспокоюсь за тебя. Не хочу, чтобы ты закончила, как он, – Голомяс выразительно ткнул пальцем в уже остывший труп.
Крутиться на табуретке было плохой идеей, потому что от вращения меня чуть не вывернуло наизнанку. Но я всё же сдержала неприятный позыв и ответила:
– Вряд ли это угрожает мне в библиотеке. Бедняга ведь расшибся не о гранит науки?
Голомяс рассмеялся, и я поддержала его ухмылкой.
– На восьмом ярусе – отдел новейшей истории Квертинда. Там же есть «Геральдика семей», некоторые летописи Верховного Совета Претория, – старик потёр затылок и огляделся. – Думаю, там ты найдёшь сведения об интересующей тебя личности. Я должен закончить здесь, потом поднимусь. Если, конечно, тебе ещё нужна будет моя помощь.
– Я справлюсь! – я вскочила и побежала к железной двери.
***
На восьмом ярусе я провела не меньше трёх часов. Плотные ряды книжных корешков полукругом охватывали небольшую комнату с единственным столом, тугие свёртки мирно покоились на изогнутых полках. Судя по слою пыли, сюда давно никто не заглядывал. Немалая часть рукописных залежей перекочевала на стол, и теперь вокруг меня возвышались горы из страниц и переплётов.
