скачать книгу бесплатно
Сейчас тут тоже было людно, но вместо траурных флажков висели праздничные, разноцветные, переплетённые с рябиновыми бусами. Большой фонтан переливался семью разными цветами, перекидывал струи воды и играл бликами огромной короны, покрытой пластинами сусального золота. Ему вторил плеск водопадов с каскада у подножия Иверийского замка, который был едва слышен за шумом площади.
Лангсордцы праздновали начало нового года и встречали осень. Люди веселились, пели, смотрели выступления уличных артистов, ели сладости. Некоторые сидели прямо на зелёных островках травы, обрамляющих площадь, наслаждаясь мягкими лучами и потягивая вязкие напитки. Ленивое солнце разлило густую прозрачную медь вдоль лоснящейся мостовой, почти осязаемую, тягучую, как масло райского дерева.
– Остановите, – попросила я хрипло. – Хочу прогуляться.
– Мы почти приехали, Ванда, – Камлен нарочно выделил моё имя, чтобы напомнить мне о том, кто я есть. – В Претории ты сможешь принять лауданум, прилечь и восстановить силы.
– Я не хочу лежать! – взмолилась я. – И не хочу лауданум. Я хочу попробовать жизнь!
Мимо пронеслась карета, запряжённая резвой тройкой. Этот вид транспорта почти вытеснили дилижансы, общественные и личные, но многие квертиндцы по-прежнему предпочитали силу живых коней энергии пара. До меня донеслись звуки струн и раскатистый нестройный хор пассажиров.
– Тут нельзя, Ваше сиятельство, – снова затараторила Нэнке. – Знаете ведь, какая вы ценная персона для Квертинда. А вокруг простолюдины и попрошайки. Воришки, пройдохи и просто твердолобые остолопы. Они пьют вязкий бузовник и закусывают горячими сайками, почти не пережёвывая! Нечего вам с ними прогуливаться. Вот вернёмся домой – я вам сготовлю мармелад из свежих ягод: Лерна-лентяйка уже и бруснику процедила, и смородину, настоящий вкус жизни попробуете!
Я обернулась на Иверийский замок. Два золочёных шпиля тянулись вдоль всей высоты белоснежного здания, как две воздетые к небу длани. Зажатые в небесах часы мерно тикали, отсчитывая мгновения между прошлым и будущим. А за ними белели шпили помельче, выгибались арками высокие окна, пробегались каскадами ступени, соединяя многочисленные балконы…
– Остановите! – громко потребовала я в порыве неизвестно откуда взявшейся решимости.
Или известно. Мне нужно было доказать всем и, в первую очередь, самой себе, что я не Везулия, которая покоряется воле каждого, кто пробует ею помыкать. Которую сломил Квертинд, как и многих. Принцесса была заперта в клетке чужой воли и королевского замка так же, как я в этом дилижансе. Я задышала ещё чаще, промакивая платочком лоб.
– Да остановите же! – неделикатно прикрикнула я.
Камлен Видящий молча постучал по стенке, и дилижанс пыхнул, заскрипел и остановился. Я потянулась к дверце, но она сама распахнулась, являя нам сосредоточенного стязателя.
– Что случилось? – он спешно оглядел каждого из нас троих. – Позвать целителя?
– Я хочу прогуляться, – ровно сообщила я, не теряя напора.
Сопровождающий стязатель с подозрением покосился на Великого Консула, но тот промолчал. С некоторых пор Камлен прилюдно не оспаривал мои решения, даже если был с ними не согласен. За это я была бесконечно благодарна слепому старику, хотя из благоразумия почти никогда не пользовалась его расположением и предпочитала все свои мысли обсуждать заранее. Но сейчас мне была просто необходима эта спонтанность, неожиданная взбалмошность, которая присуща юным леди. Да, именно сейчас, после гнетущего видения принцессы, которая так и не нашла своего места в жизни, мне хотелось быть той, кем я являлась. Нет, не только ценнейшей прорицательницей Квертинда, которую прочили на место Великого консула, но ещё и молодой девушкой, которая может чувствовать и радоваться простым праздникам.
– Мне необходимо вас сопровождать до Претория, – не то согласился, не то возразил стязатель.
За спиной его отрывисто фыркал чёрный конь, разряженный в помпоны для процессии. Одинокие ездоки всё ещё предпочитали породистых лошадей, поскольку те были быстрее и манёвреннее любого механизма. Я уже немного растеряла свою решимость и стушевалась под любопытными взглядами зевак, которые пытались заглянуть в открытую дверцу королевского дилижанса. Мои ледяные пальчики поглаживали нити Везулии.
О мостовую застучали копыта – подъехал ещё один всадник, отгоняя людей. Конечно, мы всегда путешествовали по городу в сопровождении многочисленной охраны.
– Я сам, – раздалось сверху, и всадник спрыгнул. – Здравствуйте, госпожа Ностра. Ваша милость Великий Консул.
Стязатель поклонился Камлену, как того требовал этикет, и старик благосклонно кивнул, хотя не мог видеть приветствия.
– Грэхам! – заулыбался Великий Консул и даже протянул руку.
– Экзарх Арган? – удивилась я. – Вы уже вернулись в столицу?
Верховный стязатель много времени проводил в командировках и всё чаще пропускал советы, лишь изредка появляясь в Претории. Весь последний год, насколько я знала, он был обеспокоен политической обстановкой в Квертинде. Расследования заговоров и преступлений изматывали экзарха и всю ложу стязателей, а Орден Крона только креп и набирал силу.
Обычно я избегала кровавого мага, выслушивая его послания через рудвика-секретаря. Не только из-за его магического могущества и высокой должности, но и из-за пристальных, слишком мужских взглядов в мою сторону.
– Ненадолго, – он быстро кивнул стязателю, и тот отошёл, отгоняя не в меру любопытных горожан. – Мы почти у Претория, но всё же стоит подъехать ближе. На площади сегодня слишком людно, народ отмечает начало нового краснолунного года. Чем вызвана остановка?
От моего эмоционального порыва не осталось и следа, и я стыдливо опустила глаза на вышивку. Холод поднимался по голубеющим венкам, ледяными ручейками растекался по моей коже.
– Мне заплохело от тряски, Ваша милость, – после короткой заминки подалась вперёд Нэнке. – Но уже всё прошло, слава милостивой Девейне! Поедемте уже, а?
Сиделица заметно нервничала от близости служителя Толмунда, поддаваясь религиозным предрассудкам. Я не могла её осуждать. Он пугал меня так же, как и всех. От Грэхама Аргана веяло неизбежностью чужой смерти и его собственной тревогой. И мне казалось, что и то и другое заразительно.
– Ванда хотела прогуляться, – неожиданно громко известил Камлен. – Ты не мог бы сопроводить её, Грэхам?
Я подняла на Великого консула уставшие глаза. Он улыбался мне мягко, почти по-отечески. Я знала эту улыбку – она знаменовала все тайны, которые мы хранили, но не могли высказать. Только в этот раз тайна была крошечная и моя личная, которую Камлен беззастенчиво выдал экзарху.
– Это не обязательно, – мне не хотелось доставлять неудобства одному из членов Верховного Совета, да и целой процессии. Но Грэхам Арган неуверенно подал мне руку. Он явно сомневался в том, что я приму её. Должно быть, экзарх стязателей больше других страдал от недоверия и страха, которым в нашем королевстве наделяли всех кровавых магов в бордовых перчатках. Это было испытанием для нас обоих. И именно поэтому я оперлась на мужскую ладонь.
Моя бледная рука утонула в мягкой замше с символичным оттиском, отчего сердце вдруг забилось часто, но радостно. Слабость от потери магической памяти всё ещё донимала меня, и я почти рухнула в мужские объятия. Наши взгляды встретились, но лишь на миг. Грэхам Арган отвёл глаза первым, не позволяя себе лишнего.
– Вы уверены, что готовы к прогулке? – спросил экзарх, осматривая площадь.
Внимательный взгляд мужчины с огромными почерневшими радужками собранно оценивал окружение, но обе руки крепко держали мой локоть.
– Мне хочется этого, – призналась я, опираясь на своего спутника. – Я благодарю вас за эту возможность.
Волнение ускорило меня и придало сил, оно горячило мою кровь и разгоняло слабость. Экзарх отдал распоряжения, организуя охрану кареты и нашей маленькой прогулки.
Нэнке, охая, попыталась спуститься со ступенек дилижанса, но Камлен не позволил ей выйти, и недовольная сиделица вернулась обратно. Двое вооружённых мужчин сразу же двинулись впереди нас, расчищая дорогу и загораживая обзор. Но даже так мне была прекрасно видна почти вся заполненная людьми площадь Тибра, раскинувшаяся перед Преторием.
Простолюдины открывали рты, показывали на нас пальцами, но охотно расступались перед процессией. Толпа застывала, а потом вскипала бурным потоком. Более знатные горожане приседали в неглубоких поклонах, выражая приветствие и почтение.
Браслеты на запястьях звенели в такт моим шагам и музыке, под которую хороводом шли молодые леди. В их косах подпрыгивали яркие монетки и алые ленты, лёгкие платья разлетались полами в танце, щёки горели. Должно быть, как и мои собственные. Я почти побежала вслед за весёлым хороводом, но стязатели легко задержали меня, не позволяя вырваться из оцепления.
Потревоженные воробьи взмыли в воздух, едва не опалив крылья о летящие факелы. Жонглёры собрали вокруг себя широкий круг публики, заслуживая восхищённые выкрики. От непрерывного движения закружилась голова, но как-то особенно – дурманяще и счастливо. Захотелось сменить шнуровку корсета на простые холщовые нити и затеряться в толпе горожан, взмыть над площадью пташкой, чтобы беззаботно предаться празднованию.
Вся мостовая вокруг огромного фонтана кружилась яркой пятнистой красотой, больше похожей на живопись, чем на реальность.
На моих глазах у одного из увлечённых горожан представительный господин срезал тонким стилетом расшитый кисет. Меня это возмутило, но Грэхам Арган лишь усмехнулся и даже не отправил стязателей предупредить городовых. Блюстители уличного порядка предавались увеселениям не меньше, чем не состоящие на охранной службе горожане и, казалось, игнорировали свои обязанности. Ложа стязателей и вовсе не имела никакого отношения к мелким кражам и уличным беззакониям.
– Во время празднеств власти снисходительно смотрят на человеческие грешки, – объяснил экзарх. – В земных радостях люди забываются и становятся лёгкой добычей.
Я видела, как он украдкой кидал на меня взгляды. Шаг мой был лёгким, почти невесомым, но отдавался в утомлённом разуме гулом. Лёгкий взмах кудрей рассыпал аромат мяты, но пара прядей прилипли ко лбу и не желали вовлекаться в кокетливую игру. От усталости я задышала чаще.
– Может, всё-таки вернёмся в Преторий? – учтиво предложил экзарх.
– Расскажите мне о них, – я кивнула на восторженную публику, столпившуюся возле уличного театра.
Верховный стязатель не стал настаивать и уличать меня в пренебрежении его заботой, только подался за мной ближе к импровизированным подмосткам. Над собравшимися возвышались двое актёров на высоких ходулях. Их речи было трудно расслышать отсюда, но толпа иногда сотрясалась смехом и даже присвистывала.
– О простых квертиндцах? – удивлённо уточнил Грэхам Арган и тут же продолжил: – Удивительно жизнелюбивый и стойкий народ. Почти бессмертный и постоянный в своих незатейливых желаниях. Толпа всегда хочет хлеба, зрелищ и любви.
– О, само собой, – мы подошли почти вплотную к комичному представлению. – У народа всегда есть время для глупостей. Смертны лишь короли.
– Чёрный Консул! – раздалось сверху. – Прочь с моей дороги к престолу!
Один из актёров на ходулях, совсем ещё юнец с приклеенной бородкой, угрожал бутафорским оружием своему оппоненту. Очевидно, он изображал консула-наместника Галиофских Утёсов. Орлеан Рутзский с началом этого года отправился в испытание изгнанием, и его кресло в Верховном Совете пустовало так же, как и кресло консула лин де Блайта. Об этом говорил весь город, и это был ещё один повод для торжества.
– Вы возжелали мою единственную любовь, Консул Рутзский! – забасил выкрашенный сажей актёр. – Мой возлюбленный Квертинд! За это я выпью вашу кровь!
Актёр откинул голову и наигранно зловеще рассмеялся.
Юнец зарычал и кинулся в атаку с таким душевным рвением, что кудри его растрепались и он чуть не потерял ленту со своих волос. Представление прервалось на миг, пока незадачливый лицедей поправлял причёску. Народ улюлюкал и потешался над неправдоподобным промедлением. Я ласково улыбнулась экзарху, лицемерно убеждая его в своём превосходном самочувствии.
– По правилам дуэлей вы не можете применять магию! – наконец вернулся в игру юный Консул Рутзский. – Умрите достойно!
Он снова кинулся в бой, едва не задев ходулями толпу. Своим лёгким мечом он орудовал неожиданно умело, как будто брал уроки сражений. Консул лин де Блайт отбивался одной рукой, а в другой держал яблоко, которое грыз, не забывая при этом корчить гримасы с каждой новой атакой своего политического конкурента. В какой-то момент юный лицедей слишком увлёкся боем – должно быть, чуть больше, чем актёрской игрой, и мне показалось, что дуэль может перерасти во вполне реальную. Тот из актёров, что изображал Консула лин де Блайта, посерьёзнел и покрылся потом. Вдоль измазанных сажей рук пошли светлые дорожки от стекающих капель.
– Победитель очевиден, – прокомментировал Грэхам, до этого молча наблюдавший за представлением. – В своём яростном неистовстве господин с лентой упускает главное: внимание к деталям и контроль над ситуацией. Такими темпами он быстро окажется не у дел.
Экзарх Арган говорил не об актёрах, а об их реальных прототипах. В отличие от него, я ни в чём не могла быть уверена – слишком близко была знакома с историей Квертинда. Что же касается представления… молодой театрал был проворнее и активнее. Но, словно в подтверждение слов стязателя, клинок уже не слишком чёрного Консула достал бок юнца, и тот ошарашенно отступил, не веря в своё поражение. Актёр быстро нашёлся и принялся изображать ранение, громко взывая к богам и протяжно требуя к себе целителей.
– Как вы могли знать? – воскликнула я. – Мне итог казался совершенно непредсказуемым!
Окружившие актеров люди одарили меня новой волной внимания. Я прижала ладонь к груди и кивнула простолюдинам, отчего получила не меньшие аплодисменты и возгласы, чем актёры. Стязатели вокруг напряглись, готовые к защите. Увы, с моей приметливостью в Квертинде невозможно было спрятать свою личность или хотя бы вызвать сомнения. Я не выслужила ещё такой славы, но слухи и пересуды о бледной прорицательнице были раздуты до гигантских масштабов.
– У меня был хороший учитель, – Грэхам подозвал девушку с большой корзиной пёстрых цветов, и охранники неохотно пропустили её к нам. – Который, надеюсь, вскоре станет хорошим правителем.
Конечно, я знала, кто был наставником Грэхама Аргана. Человек, чьё имя произносили почти с таким же благоговением, как и имена величайших королей Иверийской династии, и который был в изгнании вот уже целый год. Мы все ждали его возвращения или хотя бы весточки о его благополучии. Для меня это было особенно важно, поскольку консул-наместник полуострова Змеи являлся надеждой на успешное разрешение конфликтов, наседавших на Квертинд со всех сторон. Внешние и внутренние угрозы тревожили меня не меньше, чем Грэхама Аргана, поскольку я не имела представления о ведении войны. Да и где мне было научиться, девочке, едва научившейся контролировать саму себя?
– Надеюсь, он научил вас правилам победы? – попыталась пошутить я.
Получал ли экзарх Арган распоряжения от своего покровителя? Этого я спросить не могла.
Цветочница предложила алый плотный бутон с хрустальными подрагивающими капельками свежей росы, но стязатель сам безошибочно выбрал орхидею, что выделялась бледным мазком среди буйной яркости корзины.
– Чтобы победить, нужно быть достойным победы. Правило первое, – он насмешливо протянул мне нежную ветку с гроздью белоснежных соцветий. – И второе, – Грэхам Арган помедлил, на этот раз откровенно рассматривая меня, – нужно быть хищником, а не добычей.
Разве мы всё ещё говорили о политике, как преданные подданные королевства?
– Будьте осторожны, экзарх Арган, – я приняла подарок, ощущая, как трепещет и замирает в томлении моё беспокойное сердце. – В лабиринте историй Квертинда за каждым поворотом таится неизвестность. А это самый опасный враг даже для хищников. Ваш наставник только намеревается стать правителем, а мой уже правит им последние пятнадцать лет.
– Значит, у вас тоже есть свои правила, – голос у Грэхама был хрипловатый, как скрежет застарелого механизма шкатулки.
– И они меня полностью устраивают, хоть установила их не я сама, – вместе с ароматом орхидеи я глубоко втянула воздух праздничной площади, вязкий от запахов карамели, сдобы и некоего благостного народного единства. – Знаете, мне здесь очень нравится. Я очарована праздничными гуляниями. Впервые вижу их так близко, что, пожалуй, даже сама участвую.
– Этот город приносит удачу, – Грэхам покосился на недовольного стязателя, что прокладывал нам путь сквозь поток людей. – Лангсорд – мечта романтичных леди и честолюбцев. Мраморный фасад Квертинда. Город неутешной скорби и грандиозного торжества.
Мужчины в чёрных масках кидали хмурые взгляды на своего экзарха. Вооружённые мечами и десятками кинжалов, снабжённые боевыми артефактами и впитавшие чужую смерть кровавые маги тяготились прогулкой. Они привыкли к другому окружению, и бездействие угнетало служителей ложи. Но моё слово было для них не менее важно, чем слово Грэхама Аргана. И сейчас я требовала подчинения, пусть даже собственной прихоти. После видений голоса почти не донимали меня, и я наслаждалась окружением, звуками жизни и веселья. Но всё же мне захотелось напомнить присутствующим, кем я являюсь в первую очередь.
– Экзарх Арган, я прекрасно понимаю, что Квертинд – это не только прогулки, нарядные горожане и белый мрамор столицы. Я молюсь за здоровье Великого Консула и за успешное окончание изгнания вашего наставника, но пути Квертинда неисповедимы. Йоллу сообщает в отчётах, что Орден Крона со своей утопической идеологией привлекает всё больше сторонников. Ваша ложа сдерживает их вероломство, но вскоре чаша весов может качнуться в их сторону, – у белокаменной аркады я кивнула удивлённой чете Молливер в окружении не менее удивлённых слуг, и продолжила: – Но и это ещё не всё. Веллапольское княжество требует незамедлительного политического брака и вряд ли станет ждать несколько лет. Мне страшно представить, что случится, если консул лин де Блайт не сможет успешно завершить последнее испытание.
– Вы ведь не имели чести быть представленной ему? – уточнил Грэхам Арган. – Поверьте, если бы вы знали консула лин де Блайта, ваша уверенность в нём была бы сильнее. Прошло уже больше половины срока его изгнания, и вскоре он вернётся новым королём. Нет повода для беспокойства, но я убеждён, что ему были бы приятны ваши молитвы.
В синем небе, проколотом шпилями башен, замелькали пташки. Где-то вдали колокола возрадовались торжественным звоном: собор Семерых начал служение. Над толпой разнеслось величественное «Во имя Квертинда!»
– Во имя Квертинда! – негромко выкрикнула я, поддерживая народное восславление, и более тихо обратилась к своему спутнику: – Мне бы хотелось, чтобы властители судеб дрались между собой, а мне оставалось только молиться за благополучное разрешение, – от быстрого шага вновь закружилась голова, и я помедлила, поправляя платье. – Но я должна быть готова однажды возглавить Верховный Совет, а с ним и целое королевство.
– Вы ищете союзников, – понятливо кивнул стязатель. – Та ещё эпоха досталась нам с вами, госпожа Ностра. Должен сказать, что вы можете рассчитывать на мою помощь, поскольку я бесконечно предан ложе и королевству. Это на самом деле так. Но ещё я уважаю Великого Консула Камлена и верю, что не только ваш дар повлиял на его решение назвать вас преемницей. Теперь и я симпатизирую вам. Могу я попросить вас называть меня по имени, Ванда? Ванда?!
Недавняя потеря магической памяти ослабила моё тело, и ноги подкосились. Грэхам помог мне удержаться. Преторий был совсем близко, но мне не хотелось возвращаться в его душные высокие кабинеты, где меня уже ждал Йоллу с отчётом. Компания экзарха была куда более приятной.
– Всё в порядке, – я поймала шаткое равновесие. – Это от жёсткого корсета. Я вполне сносно себя чувствую.
Экзарх Арган с сомнением посмотрел на моё платье под тёплой накидкой, но я нарочно отвернулась. Моё внимание привлекла группа людей, за спинами которых слышалась музыка.
– Ваша милость, – не выдержал один из стязателей, – нам нужно торопиться. Жорхе Вилейн прибыл по вашему вызову из Астрайта и ожидает в Претории.
– Ванда…
– Госпожа Ностра, – быстро поправила я Грэхама, чтобы не терять авторитета в глазах его подчинённых. – Что ж, не хочу вас задерживать. Но мне здесь так понравилось! Надеюсь, вы достаточно доверяете своим людям, чтобы позволить мне ещё немного насладиться праздником?
Не дожидаясь ответа, я оставила задумчивого Грэхама принимать решение, а сама двинулась на звук чарующей мелодии. Чудесная рапсодия заворожила меня, поманила своими переливами. Из-за опустошения магического предела россыпь ледяных кристаллов колола грудь, просачивалась холодными каплями на висках, но осанка моя была идеальной, а поступь – твёрдой. Я запрещала себе страдать. Если вся жизнь – это мука и преодоление, то когда же быть счастливой?
Экзарх Арган за мной не последовал, и к холодным осколкам усталости добавилось ядовитое разочарование. Не стоило ожидать, что Верховный стязатель предпочтёт мою компанию неотложным делам ложи. И это правильно. С моей стороны было неуместно и наивно надеяться на его дальнейшее сопровождение, хоть я и желала этого всем сердцем.
Неожиданно мир вздрогнул, и я пошатнулась, уже жалея о том, что отказалась возвращаться в Преторий. Снова вернула себе достойный вид и почти слилась с людьми, увлечёнными магией создания баллады.
Что это за музыка?… Удивительно знакомая и близкая. В центре толпы мелькнул жёлтый кафтан и пёстрая лютня, которая была источником мелодии. На миг я даже забыла о дурном самочувствии, заслушавшись. Тем более что к мелодии добавилось пение:
– Сияла ты звездой, слепила ярким светом,
Душа была чиста, и так лазурен взор.
Ты следовала сердцу и чтила все запреты,
Но вынесла в итоге кровавый приговор.
Под каплями дождя тяжёлый выбор сделан,
И в чёрный пепел бури выжжена душа.
Пусть горькою ценой, но ты теперь прозрела –
Труднее всех тому, кто вынужден решать.
Пусть страшно сделать шаг во тьме новорождённой,
Обратного пути уже не отыскать.
Коварное наследство гнетёт, как мост сожжённый,
Который подожгла предательница-мать.
Желаешь управлять судьбой своею лично,
