Полная версия:
Высота невозврата
Максим Полярник
Высота невозврата
© Полярник М., 2025
© ООО «Яуза-каталог», 2025
Иллюстрация на обложке предоставлена автором
В авторской редакции
* * *Не бойтесь убивающих тело,
души же не могущих убить.
Евангелие от Матфея 10:28Предисловие
На протяжении всей истории человечество вело войны. Мужчинам каждого поколения приходилось брать в руки оружие и защищать свои родные земли. Впервые после Второй мировой войны выросло несколько поколений не знающих, что такое война, но даже при этом велись локальные вооруженные конфликты.
В первобытные времена участие в сражениях было обязательным для каждого мужчины, в Античности и Средних веках все еще сохранялась эта традиция. При этом даже цари и князья сражались на поле боя. Военное искусство постоянно развивалось, совершенствовалось и являлось в том числе двигателем прогресса. Стратегия изменялась, появлялись все более смертоносные виды вооружения.
XX век ознаменовался двумя мировыми войнами, унесшими миллионы жизней. Казалось, что человечество получило такой ужасающий опыт, что масштабные войны больше невозможны. Но большие войны оказываются выгодными крупным геополитическим заокеанским «игрокам», которые в наше время поссорили два славянских братских народа и вынудили Россию защищаться от надвигающейся опасности у своих границ, на своей исторической земле.
Теперь, как и в древние времена, мы взяли в руки оружие и защищаем свое Отечество.
Тот внутренний опыт, который человек получает, участвуя в боевых действиях, невозможно пересказать, описать, передать другому. Это то, что остается внутри человека и оказывает неизгладимое влияние на его характер и судьбу.
В этой книге предпринята попытка приблизить читателя к тому состоянию, которое испытывает воин на боевом задании. Это погружение в атмосферу современной войны, коварной и жестокой.
В интернете есть немало видео, в котором показана работа БПЛА, артиллерии, работа штурмовых групп, но это не может передать подлинную атмосферу и те чувства, когда ты сам идешь на штурм, перемещаешься под вражескими коптерами, когда они на тебя скидывают гранаты, прилетает ФПВ-дрон или «Баба-Яга» разматывает твой блиндаж, и т. д. Все это вы найдете в настоящей книге.
Описанные здесь события касаются действий штурмового добровольческого подразделения; относятся к определенному участку фронта и конкретному промежутку времени. Это значит, что на других участках, в других подразделениях и в другой период войны все может кардинально отличаться. Ситуация на поле боя зависит от направления, ресурсов и, самое главное, командира.
В материалах, приведенных здесь, изменены названия блиндажей и позывные. Линия фронта изменилась. Точное местоположение событий также не раскрывается, но могу сказать, что в то время эта была одна из двух самых горячих точек на фронте в условиях высокой насыщенности БПЛА и снарядов.
Специальная военная операция кардинально отличается от всех войн, которые вело человечество. Даже в перспективе сравнения начала СВО и последующих лет она претерпело большие изменения. Это совершенно другой уровень ведения боевых действий. В ней ключевую роль играют беспилотники: они наводят артиллерию и скидывают гранаты, выстрелы, мины. Коптер страшнее артиллерии из-за своей высокой точности и повсеместности. Если тебя заметил БПЛА и ты не укрылся под землей – тебе жить осталось считаные минуты.
Эта война диктует совершенно другие правила тактики и логистики. На первой линии обороны нет окопов (если их не сделали заранее, когда позиция была тылом) – их выкопать под коптерами почти нереально. Военные размещаются в блиндажах и т. н. «лисьих норах» – они имеют крышу, то есть защиту от беспилотников. Перемещение между ними возможно только при отсутствии в небе дронов противника. Это либо «по серости» (утром и вечером), либо в плохую погоду, в ветер, дождь, снег. Плохая погода – лучший друг штурмовика. Все передвижения только малыми группами, от трех до семи человек. Строго соблюдается дистанция.
Сеть блиндажей и нор включает в себя перевалочные пункты. До этих пунктов доставляются боеприпасы, вода и продукты питания, кратковременно заходят военные для перегруппировки и дальнейшего продвижения.
В блиндажах назначается старший, который держит связь с командованием и координирует передвижения штурмовиков и групп эвакуации. Вне зависимости от звания ему подчиняются все. Он может поменять состав группы, заменить одного бойца другим. Решает, кого пускать в блиндаж, кто и когда из него выходит. Распределяет боеприпасы, продукты и самое ценное – воду.
На поверхность земли из блиндажа на передке никто лишний раз не выходит, даже в туалет.
Возможно, в будущем будет война ещё более коварнее и кровавее этой, но на данный момент ничего подобного история человечества не знала.
В таких тяжелых условиях приходится воевать нашим воинам. Именно стойкости русского бойца посвящена эта книга. Русский солдат (включая все наши народы) всегда имел храбрость и мужество выполнять свои боевые задачи. Он стойкий и неприхотливый, идет вперед, несмотря на все невзгоды и сложности. Да, есть разные примеры. В любой армии мира есть отдельные отказники («пятисотые») и просто непорядочные люди. Но есть такое понятие, как «русский дух», который не сломим и всегда одерживает победу над врагом.
Нужно учитывать, что мы воюем с серьезным противником, которого обеспечивают и обучают страны Европы и США, его нельзя недооценивать. Враг коварен и организован, хорошо оснащен. Нужно быть умнее его, угадывать наперед его уловки и ловушки. В конце концов, те, с кем мы воюем, – это наполовину русские и мыслят так же, как и мы.
На войне есть вещи, которые зависят от тебя, и вещи, от тебя не зависящие. Первое – это физическая и моральная подготовка, смекалка, интуиция, воля, храбрость. Второе – это стечение обстоятельств, на которые ты никак не можешь повлиять. Именно после участия в боевых действиях, на рубеже жизни и смерти многие начинают верить в существование Бога. Они могут его называть по-разному: Христос, Аллах, «высшая сила», но, попав под обстрел, все начинают молиться. Таких примеров огромное количество.
Насколько бы ты ни был подготовлен и эрудирован, тебя может убить одна случайная шальная пуля или, наоборот, можно получить очередь в свою сторону и быть не задетым (как не раз было со мной). Истории многих бойцов, как они остались живыми, как и эта история, – свидетельства того, что в нашей жизни случаются чудеса.
1. Тропа
Тропинка поднималась в гору. Ее окружал безмолвный серый лес. День клонился к закату, наполняя его тенями. Казалось, что голые ветви деревьев угрожающе тянутся к каждому идущему по этой тропинке. Проводник вел по «желтой зоне» штурмовую группу из трех человек. Это был наш первый совместный боевой выход.
Мы прошли уже около километра, впереди был длинный непредсказуемый путь, все еще только начиналось. Каждый шаг по склону давался тяжело, мы были нагружены по максимуму: каска, увесистый неуклюжий бронежилет 90-х годов, АК-74, 7 заряженных магазинов, рюкзак с продуктами и боеприпасами. Содержимое рюкзака каждый определяет сам. Обычно это 1–2 бутылки воды, 1–2 банки тушенки, сникерс, патроны 5 × 45 в бумажных упаковках или россыпью, 2–5 гранат Ф-1. Хорошо иметь с собой прибор ночного видения (ПНВ), тепловизор, теплые перчатки, запасные носки. Итого на плечах каждого около 30 килограммов – все только самое необходимое.
Натоптанная тропинка виляла по склону между деревьями, то поднимаясь, то спускаясь вниз. Поздней осенью земля сильно размыта после дождей. Идя по слякоти, крайне сложно держать равновесие и не упасть, поскользнувшись на ней. Украинский чернозем добавлял нашим берцам по нескольку килограммов грязи. Походка становилась неуклюжей, томной и небыстрой. Местами на склоне встречались широкие овраги, глубиной достигающие до полутора метров. Знающие эту местность проводники заботливо заранее протянули веревки между деревьями, стоящими по бокам оврага. Держась за веревку, получалось быстрее спускаться в овраг и подниматься по нему.
Проводники перед выходом нас строго предупреждали не сходить с тропы. Слева и справа лежали мины разных типов, неразорвавшиеся боеприпасы, гранаты и много всего «интересного», что могло за мгновение прервать твой дальнейший путь. Время от времени противник закидывал эту тропинку «лепестками» (противопехотная фугасная мина ПФМ-1). Это те самые мины, которыми они закидывают улицы Донецка и других городов. Украинские «лепестки» не имеют устройства самоликвидации, поэтому могут представлять опасность для военных и мирного населения еще многие годы. Оружие достаточно опасное, малозаметное, при взаимодействии с которым разрывает ступню.
Мы продолжали продвигаться вперед по тропе. У подножия, в канаве, перед подъемом лежало что-то грязно-зеленого цвета. Подойдя ближе, стало понятно. Это был первый на нашем маршруте труп. Мы проходили возле него всего лишь секунды, и мое внимание привлек его необычный вид: это был скелет в носках. Он был полностью одет в летнюю солдатскую форму, но без берцев. Трупы на фронте, как правило, лежат в неестественном положении: руки и ноги раскинуты, переломлены, голова набок. Но этот лежал ровно на спине, руки сложены вдоль тела, ноги выпрямлены. Пустые глазницы черепа смотрели наверх, в небо. Из «желтой зоны» наши всегда эвакуировали всех «двухсотых»[1], значит, этот боец был из украинцев. Судя по всему, этот участок летом занимал противник и после продолжительных тяжелых боев они оставили павших. Хотя и положили своего товарища ровно, но не постеснялись снять с него берцы для своих нужд.
Трудно представить более печальную участь человеческого тела, чем разлагаться у всех на виду. Тропа, по которой мы проходим, используется уже давно, а значит, сотни и тысячи бойцов проходили возле него, наблюдали, как тело некогда живого человека, какой-то личности со своими мыслями, стремлениями и надеждами сначала начало раздуваться, потом желтеть, поедалось червями, пока не осталась одна отполированная временем белая кость. То, что осталось от человека, лежит бездушно в канаве. Его душа, которая и составляла его уникальную личность, давно обитает в иных, далеких местах. Но при этом сам обитатель склона и сейчас как бы находится здесь. Его родные и близкие не проводили в последний путь, не смогли одеть в лучшую одежду и обувь. Он здесь как будто забытый всеми, без обуви, жертва неведомого рока, чей-то сын, возможно, муж и отец. Таких здесь лежит очень много.
Перед тем как оказаться на войне, я на протяжении многих дней просил у Бога оставить меня живым и невредимым. Как известно, «человек предполагает, а Бог располагает». Морально я был готов ко всему и принял бы любой исход событий, в том числе увечья и даже смерть. Но двух обстоятельств мне не хотелось точно: первое – это попасть в плен, а второе – это чтобы мой труп, оставленный всеми, остался гнить в канаве.
Тяжело дыша, мы взобрались почти на самую верхушку склона. Здесь, в зарослях орешника, начинались наши первые окопы и блиндажи, местами стояли замаскированные натянутые палатки. Нужно сказать, что на войне каждый блиндаж, как и каждый боец, имеет свой позывной. Так легче ориентироваться и передавать информацию. Названия, судя по всему, блиндажам даются в честь бойца, старшего группы, кто его построил. Эти прозвища появляются естественно и могут изменяться, если какой-то новый боец на этой позиции чем-то запомнился и проявил себя героически. Первый блиндаж именовался «Буденный».
– Дошли до «Буденного», располагайтесь, парни, под деревьями, отдыхайте, здесь относительно безопасно. Если что-то прилетит, то могут спасти деревья, – прокричал проводник. Он весь путь шел первым, за ним на расстоянии 10–20 метров двигался старший штурмовой группы с позывным «Броня», далее на такой же дистанции я, и замыкал нашу группу «Алладин». При любом передвижении крайне важна дистанция между бойцами. Скопление даже 2–3 солдат – лакомая цель для противника.
Мы уже изрядно устали, поэтому с радостью покидали рюкзаки на землю. Температура была немногим выше нуля, но мне было очень жарко, и легкий ветер, дующий на вершине склона, слегка помогал мне остыть. Чтобы не садиться на холодную землю, я пристроился на каску. Ребята расположились на поваленных деревьях. Как и вся военная амуниция, каска – универсальная вещь. Она не только защищает голову, но и относительно удобная сидушка, черпак для воды – в общем, функциональная вещь. Трофейные каски и бронежилеты отлично подходят, чтобы затыкать дыры в блиндаже для дополнительной защиты. Есть споры, как лучше ее носить – застегивая ремешок или нет. При прилете большого осколка лучше, чтобы она приняла удар и слетела, но при интенсивных передвижениях нужно, чтобы она прочно сидела на голове. Лично я всегда застегивал.
Немного отдышавшись, я понял, что с большим грузом дальше будет идти тяжело, пора вытащить лишний груз из рюкзака, надо было сделать выбор. Мы все здоровые, крепкие парни, но такой путь требует большей мобильности – впереди еще километры нагрузки, а также редкие открытые местности нужно преодолевать перебежкой. В этот момент мне вспомнился один бывалый боец, который говорил, что нацепил на броник слишком тяжелый карабин. Карабины вешаются на броник, чтобы можно было вытащить раненого из укрытия, подняв на веревке. Тогда я посмеялся над его замечанием, но сейчас действительно каждые лишние 100 граммов казались критическими.
Мы не знали, какую боевую задачу нам поставят на передке. На общем построении нам ее не озвучивали. Ротный предположил, что мы пойдем на штурм места, в котором располагалась большая бетонная труба, где закрепился противник. Я думаю, что задач было несколько и командование само заранее не знало, какую из отправляемых групп будет перекидывать на какую задачу. Ситуация на поле боя очень динамична: одни идут на штурм, вторые на закрепление завоеванных позиций, третьи заполняют ряды после потерь и опять же идут на штурм. В зависимости от задачи можно с собой брать большее или меньшее количество боеприпасов. При штурмовых действиях необходимо больше гранат, в обороне нужны продукты питания и вода.
От количества боеприпасов может зависеть твоя жизнь. Поэтому по размышлении, какой груз можно скинуть, выбор пал на воду. Одну бутылку я нес в руке – ее мы с ребятами опустошили наполовину, и я ее положил в ближайшей палатке, для других бойцов, которые будут здесь проходить.
Еще не раз будет затронут вопрос гигиены на войне. Стоит ли говорить, что ее уровень у бойцов всегда низкий. Мы пьем из одной бутылки, едим одной ложкой, не спрашивая заранее, у кого какие болезни. Здесь ты не думаешь о бактериях и вирусах, все мысли лишь о том, чтобы выполнить боевую задачу и выжить. Все остальное уходит на последний план. Воином не может быть тот, кто жалеет себя. Здесь ты выкладываешься по максимуму, твой ум, твое тело работают на полную мощность без оглядки на усталость, недоедание, плохое самочувствие и прочую ерунду.
Итак, наш привал растянулся почти на час. Проводник с позывным «Макар» – молодой, но опытный парень – привык ориентироваться «по ситуации». Его брат ушел на войну добровольцем, и он решил последовать его примеру.
– На меня иногда орет командование, что я слишком долго завожу группу. Но для меня главное – довести всех живыми: в одном месте пересидим до темноты, в другом переждем артобстрел, все будет нормально, – задумчиво сказал «Макар» и затянул сигарету.
На фронте передвигаться лучше «по серости» – в небольшой промежуток времени на рассвете и закате, когда дневные коптеры плохо «видят» обстановку, а ночные, с тепловизорами, еще не прилетели.
– Подождем до 17 часов, как раз начнет темнеть, и выдвинемся, – продолжил «Макар».
Мне запомнилось его спокойствие. Он здесь почти год, много повидал. К смерти относится философски. На правом плече висел красный шеврон с изображением Спасителя и надписью «Спаси и сохрани».
– Я вас заведу до «Михалыча», сам дальше пойду. У меня там недалеко друг лежит, надо его вытащить. На днях мне его мама писала, спрашивала, как у него дела, давно не выходит на связь. А я даже не знаю, как сказать, что его больше нет. Уже неделю его тело там, в канаве, надо домой отправить, чтобы похоронили нормально.
За прошедший час мы неплохо восстановились и с новыми силами двинулись дальше. Вскинули рюкзаки на плечи, автомат висит за спиной стволом вниз. Черные стволы деревьев начали утопать в закатной серости. Последние лучи солнца освещали кроны деревьев и скрывались за низкими облаками. Эта ночь будет для нас долгой.
Послышался звук первого коптера. Старший группы, «Броня», человек уже с боевым опытом, услышал его первым и прокричал остальным басом: «Птичка!» Все команды в боевом порядке, кроме команд во время специальных заданий, дублируются всеми бойцами четко и громко, чтобы информация доходила до самого последнего солдата в звене.
Жужжание коптера, такое знакомое и беспредельно опасное в понимании воевавшего человека, еще совсем ничего не значит для того бойца, кто пока с ними не встречался. О разрушительной роли «птичек» на этот момент я знал пока только в теории. Об этом еще много будет сказано в продолжении. Здесь лишь укажем, что реакция на этот звук должна быть одной из нескольких в зависимости от ситуации: 1) бежать; 2) прятаться в укрытие; 3) присесть за препятствием и замереть на месте; 4) продолжать движение в том же темпе.
В нашем случае нельзя было доподлинно определить, это был коптер союзников или вражеский. На таком отдалении от первой линии дрон маленького размера может выполнять лишь наблюдательную функцию – наводить артиллерию. Дистанция слишком большая, чтобы нести с собой груз в виде гранат. Прятаться здесь нам негде, если остановимся – идеальный момент для артудара. На передачу данных о нашем местоположении и наведение орудий потребуется время. Пока мы в движении, нас сложнее поймать. Значит, единственный правильный вариант – продолжить перемещаться в том же темпе.
С этого момента на передке мы уже никогда не расстанемся с этим звуком. Он будет сопровождать нас везде – в лесополосе, в поле, в блиндаже. Жужжание коптера – это самый частый и самый страшный звук этой войны.
В начале пути наша тропа была совсем безлюдной, но «по серости» она наполнилась путниками. Вечернее время самое активное по передвижению солдат. Первый встречный проводник выводил троих раненых. Один боец поддерживал второго, третий хромал самостоятельно, на его правой ноге был небрежно замотан жгут. Его уставшее лицо показалось мне знакомым.
– Здорово, «Тигр»! – крикнул я ему и подошел пожать руку. – Ты же только вчера уходил на задание?
– Да, и вот обратно возвращаюсь. Давай, удачи!
Мы пожали руки и пошли дальше. Останавливаться и собираться толпой было нельзя.
Навстречу потянулись вереницы раненых. Изможденные, хромающие, полностью грязные, истекающие кровью на носилках – я вглядывался в их дикие глаза и видел в них бездну, которая оказывает какое-то неизгладимое впечатление, подлинную глубину которой я пока еще не мог понять. Мы молча проходили навстречу друг другу. Одни шли на войну – другие с войны. Это все мне напомнило какой-то фильм про Первую мировую войну, но любой фильм – всего лишь постановка реальности. А здесь реальность натуральная, беспощадная, и мы были внутри нее.
Тропа постепенно становилась больше, достигая в ширину до полутора метров. По ее бокам валялись мусор, скинутые бойцами вещи, рюкзаки, бутылки, виднелись неразорвавшиеся снаряды, некоторые неизвестных мне видов, поставленные из стран НАТО. Редкие тела погибших виднелись под кустами.
Мы продолжали движение. В очередной раз поднявшись на склон, мы оказались на широкой дороге, ведущей вниз. По ней нужно было пройти километр или два до следующей развилки. Берцы, несмотря на налипшую на них грязь, пошли под откос намного веселее. Поваленные везде деревья заставляли проползать под ними или перелазить поверху.
Стало темнеть, и мы уменьшили дистанцию до 5–10 метров. Говорят, на Украине ночи особенно темные. Это предубеждение, они такие же, как в России. Просто на гражданке никому не приходит в голову ходить в лесу ночью без фонарика. Конечно, в облачную погоду без луны и звезд тьма такая, что, как говорят, «протягиваешь руку и не видно пальцев», но бывают и яркие ночи, при которых видно на большие расстояния вперед. Эта ночь была первого вида. В такой темноте ты не увидишь, что сошел с маршрута, не различишь торчащую из земли мину, споткнешься о поваленное дерево или упадешь в воронку от снаряда.
У меня в голове играла песня «Вы держитесь, ребята». Я впервые ее услышал за несколько дней до этого выхода, и ее слова устойчиво врезались в память. Все здесь было актуальным, и про мамину молитву на кухне, и про пули, «как демоны летящие над головой», и про «поле без мины». Единственное несовпадение – нам было не по 20 лет. Таких молодых парней мало на фронте. Средний возраст, я думаю, – 35 лет.
Центральная фраза песни «только живыми, только целыми вернитесь домой…» стала моей молитвой. Я всегда молился, чтобы мы с парнями вернулись домой живыми и целыми. Со мной и моими друзьями так и случалось по милости Божьей.
Мы уже изрядно устали к тому моменту, когда проводник крикнул: «Скоро будет «открытка» (открытая местность), мы должны ее преодолеть максимально быстро!» До края леса оставалось несколько сотен метров, как послышался свист снарядов. Нашу тропу впереди обкладывали артиллерией. Снаряды летели немного правее маршрута.
В лесу обстрел не так страшен, как в поле, – плотно растущие стволы деревьев защищают тебя от осколков. Но в то же время вырванные куски дерева сами становятся вторичными осколками и могут глубоко залететь в мягкие ткани.
Стало прилетать ближе. Мы приседали и прятались за деревьями по направлению от взрыва. Первые разы сложно определить на слух, в какую сторону летит снаряд. Но этому очень быстро учишься. На войне вообще соображать начинаешь быстрее. Кто долго думает – тот долго не живет.
Я стал читать 90-й псалом – молитвенное оружие от всякого зла. На гражданке я знал наизусть много молитв, но в этой ситуации в голове все перепуталось: в 90-м псалме вставились строки из 50-го, потом из других молитв, утренних, малого повечерия и часов. В итоге я просил у Бога оставить нас живыми простыми словами: «Господи, помоги!»
Противник применил по нам натовский кассетный боеприпас. Это была первая кассетка, которая по нам прилетела. Взрыв был недалеко от меня, выше по склону. Я упал за дерево, повернул голову в сторону взрыва и смотрел, как передо мной разрываются боевые элементы из кассет. Десятки маленьких взрывов с характерным треском накрывают участок по площади, разверзая почву, кроша ветки и кустарники. Это зрелище сопровождается соответствующим треском, звуком разрывов, который невозможно забыть.
В голове быстро пришло понимание, что нельзя смотреть в сторону прилета – осколки полетят прямо в лицо. Правильнее отвернуться в противоположную сторону и вжать шею под каску, чтобы максимально ее защитить. Осколок в шее – почти неминуемая смерть.
Еще одно важное правило – это не вставать сразу после взрыва. Первичные осколки от снаряда и вторичные от тех препятствий, с которыми они сталкиваются, разлетаются в стороны несколько секунд. Взрыв – отсчет пять секунд – быстро двигаемся дальше. В этом вопросе я ориентировался на «Броню». Он был недалеко от меня. Выждав пять секунд, мы кричали друг другу: «Идем!» и двигались дальше.
На маршруте наша группа встретила блиндаж у тропы с непродолжительным окопом, около полуметра высотой. Блиндаж был полностью занят, и даже в окопе лежали люди. По-хорошему, нам нужно было тоже спрятаться и переждать, пока обстрел не утихнет. «Проходите дальше! Проходите! Здесь места нет!» – послышались оттуда крики.
Мы полубегом преодолели еще некоторое расстояние, как неподалеку прилетел снаряд. Едва я успел укрыться за деревом, как меня оглушило и зазвенело в ушах. В голове помутнело, я ненадолго потерялся в пространстве. Это была первая легкая контузия. Секунды начали длиться, как минуты, а может быть, время и вовсе остановилось в этот момент.
Об усталости уже некогда думать, осталось только стремление выжить. Собрав волю в кулак, мы из последних сил сделали бросок до «открытки». Но чем дальше мы заходили, тем становилось интересней. Слева через «открытку» находится враг, а сверху нас отлично видно с беспилотника, который как раз в это время висел над нами и корректировал огонь. «Бегом! Быстрее! Немного осталось! Бегом! – кричал «Макар».
Мы ускорились еще больше, насколько могли. Оставшиеся 200 метров по полю по ощущениям длились, как километр. Первым бежал проводник. Проводники ходят налегке, без дополнительного груза, в легком бронежилете и иногда даже без автомата. Поэтому он сильно оторвался от нас вперед. Где-то впереди «Макар» свернул с поля в лес, а это значит, что осталось совсем немного!
