Инопланетянин в майке-алкоголичке. Сборник фантастических рассказов

Инопланетянин в майке-алкоголичке

Сборник фантастических рассказов

Максим Милосердов

Любую достаточно развитую технологию не отличить от магии…

Артур Ч. Кларк

Из дальнего коридора за нами наблюдало зеркало…

Хорхе Л. Борхес

© Максим Милосердов, 2025

ISBN 978-5-0067-9538-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВСТУПЛЕНИЕ

Дорогой читатель, в твоих руках – не просто сборник фантастических рассказов. Это билет на борт звездолёта, пилотируемого двумя странными парнями по имени Ян и Йонсон. Их корабль – это не гордый «Энтерпрайз» и не загадочный «Ностромо», а, скорее, космический аналог старенького «Запорожца», везущего через полгалактики несколько тонн микросхем, ящик бурбона и неистребимую уверенность, что «и там люди». Миссия героев – не завоёвывать чужие миры и не нести свет истины тёмным цивилизациям, а сбыть побольше барахла, купленного по случаю корпорацией и, если повезёт, покрыть расходы акционеров.

С первых же страниц цикл остроумно и с неизменной «ламповой» иронией погружает нас в мир, знакомый каждому любителю классической НФ Золотого века: прыжки через гиперпространство, первые контакты, невероятные технологии и экзотические планеты. Мы встречаем инопланетян, которые выглядят как эмбрионы, и целые миры, помешанные на роскошных похоронах. Кажется, что это – уютное, умное и доброе повествование в духе Лема и Шекли, где главное – блестящая идея и юмористическая развязка.

Но не обманывайся первоначальным впечатлением. Чем дальше мы следуем за Яном и Йонсоном, тем больше ощущаем, как почва уходит из-под ног. Этот «ламповый» космос оказывается лишь приманкой, входом в гигантский лабиринт отражений, где каждый следующий рассказ – это новый виток, заставляющий усомниться во всём, что ты узнал до этого.

Автор мастерски ведёт нас от пародии на колониализм и корпоративную жадность к фундаментальным философским вопросам. Что есть реальность, а что – симуляция? Визит на планету, где под песками скрывается то ли технологический рай, то ли коллективный сон, ставит этот вопрос ребром, оставляя нас без однозначного ответа. Являемся ли мы хозяевами своей судьбы или всего лишь персонажами в грандиозной игре, управляемой сводом непонятных нам правил?

Второй сквозной темой, пронизывающей цикл, становится мучительный поиск ответа на вопрос: что же является исконно человеческим? В мире, где можно заменить лёгкие, желудок и даже мозг искусственными аналогами, что остаётся от личности? Где та грань, за которой заканчивается человек и начинается киборг, добровольно отказавшийся от своих «несовершенств» – вкуса, боли, ошибок – ради холодного, идеального бессмертия? И не являются ли эти «несовершенства» – наш норов, наши неврозы, наша иррациональная любовь к вредным привычкам – тем самым стержнем, который и делает нас людьми?

Путешествия Яна и Йонсона – это и есть это великое исследование. Они – такие же «люди в майках-алкоголичках», как и тот первый инопланетянин, который встретил их на своей грядке. Они не супергерои, а обычные ребята, которые пытаются сохранить себя в мире, оказавшемся куда страннее и опаснее, чем они могли предположить. Они – наше зеркало, отражающее наше же замешательство перед лицом невообразимого.

Этот сборник – это уникальное путешествие: от улыбки и ностальгии по простой фантастике до головокружения от глубины. Это лабиринт, в котором автор не даёт готовых ответов, но предоставляет читателю роскошь самому искать выход, сверяясь по карте собственных представлений о мире, реальности и человечности.

Так что устраивайся поудобнее, заведи двигатель на малой тяге и будь готов к тому, что твоё представление о космосе и о себе после этой книги уже не будет прежним. Добро пожаловать на борт!

Игорь Вирм

Контакт

– И чего вам здесь надо?

Мы с Йонсоном замялись. Толстенький лысоватый инопланетянин в несвежей майке-алкоголичке, обрезанных джинсах и кроссовках на босу ногу выжидательно смотрел на нас. Ему было на что сердиться – выбирая место для посадки поровней, Йонсон плюхнулся прямо на помидорную грядку, превратив в кетчуп отборные томаты по крайней мере на двух десятках кустов.

– Понимаете, – начал я, – мы не совсем с этой планеты…

– Это я вижу, – бесцеремонно перебил меня абориген. – Свалились мне на голову без всякого приглашения. Хорошо еще, что не нырнули в озеро – всю рыбу перепугали бы. Чего хотели-то?

Только не таким мы представляли контакт с инопланетными существами. Это же надо: прыгнули через полгалактики, неся высокие идеалы дружбы и сотрудничества, и на тебе – столкнуться с каким-то замызганным фермером.

– Ну, а почему мы не могли бы просто заглянуть в гости? По-соседски! – спросил Йонсон.

– А вы к своим соседям тоже вваливаетесь без приглашения потому, что вам стало скучно? – перебил коротышка моего напарника.

– Эээ… Нет, но, кто знает, может быть, вам нужна помощь… – промямлил Йонсон с уже меньшей уверенностью.

– Кому помочь? ВАМ помочь? – оживился инопланетянин. – Вам нужна помощь?

– Нет, не совсем. Мы имели в виду, может быть, мы можем оказать вам какую-нибудь поддержку? Ну, там, знаете, культурная миссия, демократизация и установление долгосрочных контактов, обмен плодами научно-технического прогресса, в конце концов. – попытался растолковать я.

Инопланетянин поскучнел.

– Если бы нам нужна была помощь, – на секунду он прервался и кивнул в сторону песочницы, где в тени грибка копошилась, старательно вылепливая куличики, пара чумазых ребятишек лет пяти-шести, – мы бы сами прилетели и попросили об этом!

– То есть вам совсем-совсем ничего не нужно? – сделал я последнюю попытку наладить конструктивный разговор.

– А вы случайно не из этих? – вдруг подозрительно сощурился толстяк.

– Из кого?

– Ну, которые летают с планеты на планету, предлагая местным то стеклянные бусы, то технологию безболезненной депиляции бровей, – коммивояжеры – вот кого я имею в виду.

– Нет! Нет! – в один голос сказали мы с Йонсоном, стараясь выглядеть как можно более убедительно.

В числе поставленных перед нами компанией разведывательных задач, конечно, было изучение возможности выменять у аборигенов что-нибудь нужное землянам, но это делалось лишь для того, чтобы покрыть затраты на экспедицию. После повышения налога на малые исследовательские суда это была последняя возможность для акционеров получить свои гарантированные 10% прибыли.

– В общем, сами не знаете, чего хотите. – сделал вывод из нашего молчания инопланетянин. – Тогда больше не надо меня задерживать, залезайте в свой пепелац и улепётывайте.

Произнесено это было безо всякой угрозы, спокойно и рассудительно, словно мы не были представителями могущественной цивилизации, освоившей искусство межгалактических перелётов, а являлись всего лишь неразумными детьми, по ошибке забравшимися в чужой огород.

– Простите, но мы хотели бы поговорить с планетарным правительством, уполномоченным принимать какие-то решения. – спохватился Йонсон.

– С чего это? Я, как и любой житель моей планеты, вполне уполномочен принимать решения. – спокойно произнёс толстячок, отмахиваясь от усевшейся ему на нос мухи. – Если вам что-то нужно для обратного перелёта, скажите об этом прямо сейчас.

– Ян! Это шанс! – шепнул Йонсон.

– Видите ли, да! Действительно, да! – обрадовался я. – Одна, э-э-э, деталь нашего межпланетного двигателя… Она нуждается в текущем техническом обслуживании. Это может занять время.

– Давайте, показывайте, что там за деталь. – снова оживился инопланетянин.

Мы с Йонсоном усмехнулись. Почему бы и нет? Поразим этого дикаря мощью новейшего патентованного гиперпространственного крейсера.

– Сюда, пожалуйста, – Йонсон провёл самоуверенного толстяка в величественно поблёскивающую металлом галерею. Её назначение было понятно нам лишь в самых общих чертах, а уж на экскурсантов переплетение бесчисленных проводов, труб и цветных шлангов всегда производило величественное впечатление.

Инопланетянин на секунду замер. Похоже, нам удалось смутить и его. Толстяк почесал в затылке и присвистнул.

– Да здесь не обслуживание надо проводить, а выкидывать половину. – вдруг резко сказал он. – Как это у вас называется – регенерационная камера гиперпространственного двигателя? Да вы отчаянные ребята – летать на таком. Тупиковая архитектура – вероятность, что что-нибудь заклинит, составляет один на десять в минус шестой степени! Надо полагать, на миллион перелётов одна серьёзная авария с кораблём обязательно случается!

– А… А… Откуда вы знаете устройство гиперпространственных двигателей? – только и сумел выдавить я.

Толстяк посмотрел на меня с сожалением и вздохнул.

– Ладно, ребята, варианта два: я тут быстренько приберусь… – инопланетянин довольно потёр мозолистые руки.

– Нет-нет! Не надо! – обеспокоенно прервал коротышку Йонсон, – Пусти слона в посудную лавку!

– Или, – толстяк, казалось, не заметил колкости, – дадим вам простенький буксир, и он быстренько оттащит вашу колымагу до… откуда вы, говорите, прилетели?

– С Земли!

– А, ну, да. Конечно. До вашей Земли.

– Да, это, пожалуй, более приемлемый вариант. – согласился я. – А пока, если не возражаете, позвольте осмотреть планету!

– Ну, осматривайте, сколько успеете. – буркнул инопланетянин и вышел из корабля.

Мы проследовали за ним.

– Нет, ну ты видел? – зашептал Йонсон. – Живёт в какой-то глуши, а туда же – в новейших патентованных двигателях разбирается.

– Видать, встречался уже с путешественниками и понахватался у них словечек. – усмехнулся я. – Вот увидишь, сейчас пригонит свой ржавый трактор и предложит нам на нём отбуксироваться.

Йонсон прыснул. Инопланетянин тем временем что-то сказал детям и направился в сторону сарая. Ребятишки, оставив игру в куличики, увлечённо принялись перекапывать клубничную грядку своими ярко-красными совочками.

Избавившись от надоедливого толстяка, мы приступили к исследованиям. Йонсон запустил робота собирать образцы грунта, а я, следуя инструкции, расставил вокруг корабля измерительные приборы.

Закончив работу, мы уж было собирались полюбоваться идиллической пасторалью летнего полудня, как вновь появился толстяк. В руке он держал что-то вроде здоровенного гаечного ключа.

– Ну как, осмотрелись? – дружелюбно спросил инопланетянин. – Хотел в город съездить, да вспомнил: у меня же капа у самого есть. Я в юности увлекался моделированием.

– Простите, что есть? – не понял я.

– Ну, капа! – сказал толстяк, показывая на ключ. – Старая, правда, да, неважно! Вот и детишки уже закончили.

Я повернул голову: чуть в стороне у вскопанной грядки стояли довольные малыши.

– Вы уверены, что кроме этого, как его, технического обслуживания вам больше ничего не нужно? – спросил инопланетянин.

– Уверены-уверены! – улыбнулся Йонсон.

– Хорошо.

Толстяк подошел к грядке и засунул гаечный ключ прямо в ее центр, затем он что-то сказал детям, и те, радостно зачирикав, побежали к нашим приборам.

– Эээ! – только и успел крикнуть Йонсон, а малыш уже с лёгкостью тащил к ракете упирающегося двухтонного робота; девочка в панамке тем временем складывала рядом с кораблём дорогостоящую технику.

– Стой! Не надо! Аккуратнее! – закричал я и бросился к ней.

Йонсон побежал за мной.

– До свидания, дяденьки! Счастливого пути! – девочка, улыбаясь во весь рот, уже махала нам рукой.

Рядом стоял её брат, с интересом глядя на нас.

И тут перед глазами у меня помутилось, словно между детьми и кораблем появилась дрожащая дымка. Последнее, что я увидел, был растворяющийся в воздухе толстяк и торчащий из грядки гаечный ключ, из которого бил сноп искр. Полуденная планета растаяла и исчезла, на мгновение мелькнуло черное звездное небо, после чего из дымки медленно проявились знакомые очертания космодрома дальних перелётов «Атлантис».

Мы с Йонсоном стояли рядом с кораблём на бетонных плитах, а вокруг собралась целая толпа рабочих космодрома.

– Ян, – что это было? – растерянно спросил Йонсон.

– Не знаю, но, похоже, что экспедицию мы не оправдали…

Впрочем, опасения наши оказались преждевременны. Инопланетянин, перед тем, как с помощью своего садово-огородного буксировщика отправить нас на Землю, притащил на корабль целую коробку артефактов, над которыми сейчас ломают голову лучшие умы планеты. Внешне это полная дребедень: садовые ножницы, резиновый мяч, какой-то ржавый прибор, похожий на старинный манометр, но парни из лаборатории говорят, что никогда не встречали ничего подобного – материалы, из которых изготовлен весь этот хлам, на Земле не известны, назначение же предметов оказывается и вовсе загадочным. Как вам, например, садовая рукавица, изменяющая гравитационное поле в радиусе до трёх километров, или фонарик, под лучом которого любые процессы ускоряются в сто раз? В общем, нас с Йонсоном в корпорации зауважали. Даже премию за сэкономленное топливо выписали. Да что премия! Сам президент фирмы, выкроив полчаса между воскресным гольфом и ланчем, встретился с нами, чтобы лично выслушать подробный рассказ о путешествии.

Анализ. «Контакт»: Деконструкция мифа о «Великом Открытии»

Рассказ «Контакт» – это блестящая пародия, сатира и глубокая философская притча, упакованная в форму лёгкой юмористической новеллы. Автор с первых же строк занимается деконструкцией классических tropes научной фантастики о контакте с инопланетным разумом.

1. Сатира на колониализм и «бремя белого человека»

Самая очевидная тема рассказа – это высмеивание наивного и высокомерного подхода к «первому контакту».

Ожидание vs. Реальность: Герои ожидают встречи с величественными существами для обмена «высокими идеалами». Вместо этого они сталкиваются с «замызганным фермером», который смотрит на них как на надоедливых сорванцов, потоптавших его грядку.

Язык колонизаторов: Ян и Йонсон говорят казёнными, заезженными фразами: «культурная миссия, демократизация, установление долгосрочных контактов, обмен плодами научно-технического прогресса». Это прямой намёк на риторику европейских колонизаторов или современных неоколониалистов, несущих «бремя цивилизации» дикарям.

«Стеклянные бусы»: Фраза инопланетянина о «коммивояжёрах», предлагающих «стеклянные бусы», – это приговор всей их миссии. Он сразу видит суть: земляне – не просветители, а менедлы – «менеджеры дел», сотники прогрессоров из мира Стругацких, торговцы смертью, прикрывающие экономическую экспансию под видом «благой миссии», истинная цель которых – выменять что-то ценное за дешёвку.

2. Перевёрнутая иерархия: кто на самом деле «передовой»?

Автор мастерски меняет местами роли «передовой» и «отсталой» цивилизаций.

Технологическое превосходство: Весь юмор и смысл построены на том, что «примитивный» фермер с гаечным ключом оказывается носителем непостижимо развитых технологий. Он с первого взгляда диагностирует «тупиковую архитектуру» их гипердвигателя (вероятность аварии 1/1,000,000 – указывая, что это ужасающе высокий риск для космических перелётов!).

Социальное превосходство: Его фраза «Я, как и любой житель моей планеты, вполне уполномочен принимать решения» – это громадная по своему масштабу идея. Это общество горизонтальное, а не иерархическое. Каждый его член – суверенная личность, не нуждающаяся в «правительстве» для общения с пришельцами. Это куда более продвинутая социальная модель, чем земная.

Дети-сверхсущества: Апофеозом этой темы становятся дети, которые запросто таскают двухтонных роботов и сворачивают измерительную технику. Это показывает, что для этой цивилизации технологическое могущество – это нечто органичное, повседневное, встроенное в самую простую жизнь. Их «буксир» – это не ржавый трактор, а гаечный ключ, воткнутый в грядку. Их сила в том, что они не отделяют технологию от природы, они их синтезировали.

3. Ключ ко всему циклу: Намёк на истинную природу вселенной

«Контакт» задаёт вопросы, которые будут возникать при прочтении следующих рассказов серии.

Иллюзия технологического превосходства Земли: Земляне летают на кораблях с «тупиковой архитектурой». Их миссии диктуются не благородством, а жаждой прибыли акционеров («покрыть затраты на экспедицию», «гарантированные 10%»). Это сразу рисует их цивилизацию как меркантильную, ограниченную и не самую развитую в галактике.

«Волшебство» высших цивилизаций: Технологии аборигена – это, по сути, магия. Они не требуют гигантских кораблей, интерфейсов и объяснений. Они действуют на уровне «сказал – сделалось». Этот мотив «техномагии» напрямую перекликается с возможностями Глана в «Пробуждённом» и заставляет задуматься: а не являются ли эти «высшие» цивилизации теми, кто научился управлять самой структурой реальности?

Отсутствие языкового барьера: В самом первом рассказе этот вопрос даже не поднимается. Герои общаются с инопланетянами на едином языке. Это укрепляет версию о том, что либо это условность, либо (что интереснее) – это свойство самой вселенной, в которой происходит действие.

4. Психологическая проекция: Дети Галактики

В контексте следующих рассказов серии Ян и Йонсон предстают в особенно ярком свете.

Йонсон (Бессознательное): Его реакция непосредственна и эмоциональна. Он сначала хочет впечатлить «дикаря», а потом испытывает страх и почтение перед его силой. Ян (Сознание): Он пытается рационализировать происходящее, цепляясь за старые парадигмы («он понахватался словечек»). Его картина мира трещит по швам, но он до последнего пытается её сохранить.

Роль Яна и Йонсонх в галактике, которую начинает вырисовывать этот рассказ, – это роль детей. Неразумных, самонадеянных, но любопытных, которые вламываются во взрослый мир, не понимая его законов. Абориген относится к ним именно так – с снисхождением и лёгким раздражением, как к детям, забравшимся в огород.

Заключение: Установка правил игры

«Контакт» – это великолепная увертюра. Он сразу сбивает спесь и с героев, и с читателя. Рассказ сообщает:

Забудьте о звёздных войнах и великих империях. В этой вселенной главное – ирония, абсурд и тихая, непостижимая мощь. Земляне – не вершина эволюции. Они – одни из многих, и далеко не самые умные или развитые. Настоящие чудеса – не в масштабе, а в простоте. Ржавый манометр, меняющий гравитацию, – вот символ этой вселенной.

Этот рассказ – камертон, который настраивает нас на правильное восприятие всего последующего лабиринта. Он готовит нас к тому, что реальность – это не то, чем она кажется, и что самые важные открытия ждут не в глубинах космоса, а на скромной грядке с помидорами, которую нужно обойти стороной, чтобы не превратить в кетчуп.

Игорь Вирм

Исконно человеческое

Эта планета была превосходна. Прямо перед нами журчала по выбеленным камням прозрачная речка, за ней тянулся буйный лес с деревьями, увитыми огромными яркими цветами. Полное синевы небо казалось намеренно приукрашенным в графическом редакторе. Ветра, бушующие в верхних слоях атмосферы и доставившие определённые сложности при посадке, быстро несли от горизонта к горизонту роскошные белые клубы облаков.

Мы с Йонсоном стояли на бирюзовом лугу, вдыхая почти чистейший кислород, насыщенный влагой парящих трав и обжигающий, словно ментоловые леденцы. От буйства ароматов Йонсон чихнул.

– Будьте здоровы, – раздался рядом дружелюбный баритон.

Мы обернулись. В нескольких шагах от нас парил полупрозрачный инопланетянин. Не выше метра ростом с грушевидной головой, он напоминал картинку из учебника по акушерству. Точь-в-точь такими изображают человеческие эмбрионы в возрасте трех-четырех месяцев. Маленькие ручки пришельца были умильно сложены на пузике, крошечные ножки, которые, ступи человечек на землю, несомненно, переломились бы под тяжестью непропорционального тельца, не касались травы.

– Это всё пыльца, – пояснил инопланетянин, указывая на луг. – Сильнейший аллерген. И кислорода в атмосфере слишком много, он сейчас буквально сжигает ваши лёгкие. Хотите, я дам вам нейтрализатор?

Инопланетянин выглядел настолько бесхитростно-доброжелательным, что мы с Йонсоном кивнули. Тут же из травы появилась ещё парочка таких же синеватых человечков. С поклоном они протянули нам маленькие жилеты.

– Это надо надеть?

– Да-да! – человечки закивали головами.

Жилеты, не испытывая никакого сопротивления плотной синтетической ткани, мгновенно просочились сквозь одежду, легко коснулись кожи и растворились в наших телах. Это было не больно, пожалуй, немного щекотно. Как только искусственные лёгкие соединились с нашими собственными, вкус атмосферы изменился. Ледяное жжение исчезло, воздух стал тёплым, словно наполненным солнцем.

– Ян, – шепнул Йонсон. – Я могу не дышать!

Я задержал дыхание. Ожидаемого напряжения в груди, сообщающего об увеличении содержания углекислоты в тканях, не возникло. Никакого дискомфорта – искусственные лёгкие инопланетян наполняли кровь кислородом и без моей помощи. Вдох требовался только для того, чтобы заговорить.

– Здорово! Скажите, а эти лёгкие только на вашей планете действуют?

– Нет. Они автономны и универсальны. Извлекают необходимые для жизнедеятельности газы из любой смеси, – сказал инопланетянин, едва шевеля губами.

– Прекрасный аппарат! И моя аллергия пропала, – сказал Йонсон. – Можно ли заказать у вас партию таких для нашей фирмы?

Инопланетянин слегка кивнул головой.

– Мы посчитали функцию дыхания несвойственной человеку и устанавливаем искусственные лёгкие каждому новорожденному. Если хотите, можем подарить такие же вашим друзьям. Сколько лёгких вам нужно?

– Так… – Йонсон принялся считать. – Значит, ребятам из лаборатории штук десять, плюс по паре наборов парням из группы разведчиков, стало быть, ещё пятьдесят…

– Возьмите вот это, – инопланетянин протянул Йонсону нечто, напоминающее кусочек пластыря. – Прикрепите к затылку.

– Что это?

– Калькулятор. Видите ли, мы решили, что с функцией ведения сложных расчетов человеческий мозг справляется не очень хорошо, и устанавливаем каждому новорожденному вычислительную систему, содержащую понятийный аппарат из высшей алгебры…

Пластырь мгновенно впитался в затылок Йонсона.

– Ян! Я только что рассчитал траекторию гиперпрыжка! – восторженно сказал напарник. – Не поверишь! Только подумал о двух точках, и сразу же увидел весь расчёт!

– Ты бы поосторожнее был с этими штучками, дружище. – У меня появились смутные опасения относительно данайцев и их даров.

– Не беспокойтесь, мы используем эти средства уже не одно десятилетие, – улыбнулся инопланетянин. – Попробуйте сами.

Он протянул мне тяжеловесную пластиковую полусферу.

– Что это такое? Искусственный мозг?

– Нет. Желудок и в целом вся пищеварительная система. Мы посчитали, что функция добычи пищи не является исконно человеческой. Чувство голода отвлекает, необходимость каждый день принимать пищу навевает тоску, а уж всяческие проблемы с пищеварением – это бич, мучавший наших предков.

– Что же ещё вы отдали на аутсорсинг? – спросил я.

– Только вспомогательные функции организма. Мы всегда рады делиться, если хотите, можете попробовать.

– Я попробую! – вдруг сказал Йонсон, до этого забавлявшийся сложными расчётами в уме. – Мне это, в самом деле, очень интересно!

Йонсон прямо светился. Искусственные ноги, точнее, искусственная система передвижения в мгновение ока переносила его из одной точки поляны в другую. Глаза-микроскопы позволяли малейшим усилием воли проникать в микромир. Искусственная кровеносная система по желанию Йонсона изменяла скорость кровоподачи к любому органу. Кровь Йонсон тоже предпочёл заменить на искусственную.

– Йонсон, Йонсон! Не надо тебе этого! – кричал я, а в ответ слышал бормотание большеголового инопланетянина о том, что очередная функция тела была признана не являющейся специфически человеческой.