Пророческий этюд

– Нет, – потупила взор Сью. – Простите, брат Корвус. Я обозналась.

– Вечно ты куда-то торопишься, сестра! А служение Синеокому не терпит спешки, но требует обстоятельности, – назидательно произнёс монах.

– Спасибо за мудрость, брат Корвус. Позвольте освободить вас от мирских забот, чтобы вы могли посвятить больше времени служению Синеокому.

Пигалица подхватила Кира под локоть и споро повела его дальше по улице, оставив растерянного монаха в одиночестве. Когда брат Корвус остался за очередным изгибом улочки, Сью с неожиданной для столь хрупкого создания прытью приложила Птенца о каменную кладку так, что тот успел лишь болезненно выдохнуть.

– Ну и что ты тут забыл, придурок? И где соломенная голова?! Не удивлюсь, если вы задумали какую-то очередную пакость, и… И не удосужились пригласить на неё меня?!

Острый кулачок больно ткнулся в живот Птенца, и тут он уже не выдержал.

– Да чего ты ко мне прицепилась вообще?! Ничего я не замышляю! Я сюда работать пришёл! РА-БО-ТАТЬ! Слышишь?!

Сьюзан упёрла кулачки в бока и подозрительно сощурилась.

– Работать, значит. Ага. И с каких это пор орден стал нуждаться в услугах чернокамских босяков?

Глава 13

– С тех самых пор, как они научились рисовать! – фыркнул Птенец. – Между прочим, я окончил обучение в самой Рине! И вообще! Какого Падшего ты ко мне прицепилась?! У меня времени нет! Меня ждёт отец Хорс!

– Больно ты ему нужен, чтоб тебя ждать, – буркнула пигалица. – И вообще, его дом находится в другой стороне. Пойдём. Но потом ты обязательно мне всё расскажешь! Понял?

– Но брат Корвус…

– Брат Корвус словоохотлив. И если бы ты не был столь беспросветно туп, то мог бы заметить, что в Ордене сейчас не очень… кхм, многолюдно. Вот старый монах и повёл тебя кружным путём. У всех есть свои слабости. Так что давай, шевели подставками. Тебе сегодня ещё предстоит побегать.

Отец Хорс оказался крепким широкоплечим старцем с идеально прямой спиной, кустистыми бровями, непослушной бородой и цепким живым взглядом. Он сидел за столом, вдумчиво изучая какие-то бумаги, но даже это он делал так, будто кто-то привязал к его спине черенок от метлы. Кир сразу вспомнил Старика. Тот тоже был несгибаемым во всех смыслах этого понятия. И если природа тех горнил, в которых закалился его характер, так и оставалась для Птенца тайной, то вот негнущаяся спина стала таковой вследствие давней травмы.

Заведующий хозяйственными делами молча кивнул на приветствие и, приняв из рук Кира все его документы, принялся въедливо их изучать.

Но заинтересовал Птенца не столько хозяин комнаты, сколько то, что находилось за его спиной.

Настольный кристалл, который был единственным источником света в кабинете отца Хорса, давал теплый и приятный для работы свет, но имел недостаток в виде малого радиуса действия. Из-за этого большая часть комнаты оказалась погружена в полумрак, и казалось, тени у стен живут своей жизнью. И вот там, во мрачных углах, среди копошащихся чёрных угрей стояли два гиганта. У Кира перехватило дыхание, когда он заметил тусклые отблески на их доспехах.

Высоченные. Пожалуй, что даже на пару голов выше самого Билла Каланчи. А тот слыл самым рослым человеком во всём Чернокамье и вечно пересчитывал головой все потолочные балки.

Кирасы повторяли очертания богатырской стати своих владельцев и имели на себе многочисленные выбоины и щербинки, что говорило об их непростом прошлом. Напротив левой груди был вытравлен рисунок, но что там конкретно было изображено, Кир так и смог разобрать, так как большую его часть закрывал клюв огромного пирамидального шлема. Эта ржавая, в бурых подтёках, конструкция казалась столь инородной и гигантской, что босяк даже не взялся представлять толщину шеи, носящего этот шлем воина.

Одна из фигур опиралась на обломок некогда двуручного меча, а вторая баюкала на сгибе левой руки нимродскую мортиру, которая своим калибром с лёгкостью поспорила бы с лёгкой артиллерией.

– Ну-с, молодой человек. Ваш послужной список для столь юного возраста, конечно же, внушает… Да, внушает, – отец Хорс оторвал взгляд от бумаг и с хитрым прищуром посмотрел на Птенца. – Но при всём моём уважении к Ринийской гильдии мастеров, я должен сразу предупредить: орден готов выделить на восстановление Запретного зала двести флориев. И ни медяком больше!

Двести флориев! От такой суммы Кир выпучил глаза и едва не поперхнулся. Но отец Хорс понял его реакцию по-своему.

– Все необходимые материалы за наш счёт! К тому же орден предоставляет бесплатное жильё и обеспечивает трёхразовым питанием! – надавил старик. – И выплатит пятую часть авансом!

Через четверть часа Кир вышел из жилища отца Хорса вполне себе состоятельным человеком. А по меркам Чернокамья, так вообще богачом. Карман приятно оттягивали сорок флориев, а ладонь холодил ключ от пусть и временного, но всё же собственного дома.

Сью проводила Птенца до одного из тех домиков, мимо которых он проходил в начале своего знакомства с обширной орденской территорией. Она с некоей угрозой сообщила, что теперь знает, где теперь живёт босяк, и пообещала наведаться к нему вечером, для того чтобы вывести прощелыгу на чистую воду. После чего пигалица ткнула Кира своим кулачком в живот, зачем-то чмокнула в щёку и споро засеменила по уютной улочке прочь.

Молодой художник проводил её ошарашенным взглядом, взъерошил волосы и, пробормотав что-то про сумасбродных богохульниц, закинул саквояж за порог и тоже отправился прочь.

Как и говорила Сью, побегать сегодня ещё предстояло не мало.

Первым делом Киру необходимо было отправиться в представительство Магистрата. Это было необходимо для того, чтобы зарегистрировать свой договор найма с Орденом и, кончено же, уплатить налог на доход.

С этим, слава Троим, не возникло никаких проблем. Даже стража, которая несла свою службу на арке Золотого пика, въедливо изучила документы Птенца и услужливо подсказала местоположение отделения Магистрата. Привыкший к несколько иному отношению босяк уже перестал удивляться. Слишком уж кардинально изменилась его жизнь всего за один день.

В самом отделении его встретил дремлющий за столом пожилой серебрушка в пёстром жилете и с пушистыми седыми бакенбардами. От скрипа давно не смазанных петель он всхрапнул особенно громко, вскочил со своего места и испуганно заозирался. Но увидев, что заявился не истый, а всего лишь молодой порк, старый дневальный облегчённо выдохнул. Выслушав Кира, он махнул рукой в глубь светлого, запылённого коридора, в котором виднелась лишь одна распахнутая дверь. Все остальные двери оказались заперты, и, судя по нетронутому слою пыли возле них, не открывали их едва ли не со времён Эпохи войн.

– Мда… – пробормотал про себя Кир. – Не так я себе представлял величие истых.

Внутри его встретила одинокая конторка, за которой сидел скучающий клерк.

– По какому вопросу? – не отрываясь от созерцания плывущих за окном облаков осведомился хозяин кабинета.

Выслушав Птенца, он всё так же лениво попросил предъявить гостя татуировку. И вот тут Кир занервничал. Ни о каких татуировках он и слыхом не слыхивал. Клерк его молчание понял правильно, мгновенно подобрался и расплылся в улыбке.

В воздухе витал запах проблем и потерянных денег…

– Чтоб вас Пятеро гоняли по бесконечным тропам Садов всю вашу никчёмную жизнь, проклятые крохоборы!

Это была, пожалуй, самая пристойная фраза, которая сорвалась с уст Кира за последнюю половину часа. Остальные могли заставить покраснеть даже любившую площадную брань Сьюзан.

Тощий клерк если и не обобрал Птенца до нитки, то нанёс вполне ощутимый удар по его кошельку. Из сорока флориев в кармане бывшего босяка осталась жалкая десятка. И это он ещё не заплатил налог империи и не перевёл бо́льшую часть средств своему липовому наставнику. Хотя, откровенно говоря, Кир сильно сомневался, что последнее придется делать. Но имперского налога после завершения работ не избежать наверняка, если он и дальше планирует заниматься этим ремеслом.

Кир закатал рукав и посмотрел на своё предплечье, где теперь красовался красный рубец, напоминавший своей формой очертания дерева с пышной кроной. Знакомого дерева…

– И какому придурку пришло в его тупую башку назвать ЭТО татуировкой?!

От ещё свежих воспоминаний о пережитом Птенца слегка передёрнуло.

Клерк, который даже не счёл нужным представиться, сразу же взял в оборот бывшего босяка. Как выяснилось, татуировка была универсальным удостоверением личности каждого легального порка в империи. Да и истые, в том числе даже виры, активно ей пользовались, ведь рисунок позволял не только не носить с собой кипу бумаг, но и получить доступ к самой совершенной в этом мире имперской банковской системе.

Впрочем, Киру в тот момент было не до восхищения маготехническими прорывами собственной страны. Клерк недвусмысленно намекнул на то, что свою татуировку Птенец должен был получить ещё до окончания обучения у господина Луэро Кроно. И все красноречивые заверения босяка о том, что уважаемый мастер попросту забыл об этом маленьком нюансе, не смогли пробить брешь в его обороне.

Представитель Магистрата, словно охотничий пёс, напал на след своей добычи и методично загонял её в угол. Очень успешно загонял!

Потерю собственного интереса к прошлому одного приблудного художника клерк оценил в тридцать флориев. Ещё пять золотых стоила сама татуировка. И сколько босяк не бился, он не смог уменьшить запрошенную сумму ни на грош.

В итоге Кир сдался.

Стоило стопке монет перекочевать на конторку, как перед босяком в тот же миг произошло чудо настоящего лицедейства. Опасный хищник мгновенно исчез, уступив место заботливому и услужливому другу. Он проводил Птенца до соседней комнатушки, которая размером напоминала собачью конуру, посреди которой к полу был основательно прикручен стальной стул. С его ржавых подлокотников безвольными змеями свисали крепкие ремни из толстой кожи, которые одним своим видом вызывали у Кира ломоту в зубах.

Надёжно закрепив своего клиента на стуле, клерк покинул комнатушку и вскоре вернулся, мурлыкая себе под нос прилипчивую песню про литнийского егеря, который неожиданно для жены вернулся из долгого похода домой, где застал её в постели с виром третьего круга. В руках клерк нёс небольшую коробочку из тёмного дерева.

Конторщик положил коробок Птенцу на колени и пробубнил что-то невнятное на давно забытом языке. Кира обдало волной мороза, а в носу засвербило от приторного смрада разложения. Тем временем деревянная крышка с тихим щелчком распахнулась, и из нее вылез небольшой стальной жук с тремя янтарными бусинками глаз. Рукотворное насекомое щёлкнуло бритвенно острыми жвалами и, ловко перебирая механическими лапами, забралось на оголённое предплечье. Клерк произнёс ещё один слог. Вонь усилилась, и жук вгрызся в бледную кожу Птенца. Босяк вскрикнул, забился в своих путах, но тощий вир лишь довольно улыбался в ответ.

– К Падшему весь ваш драный свиртами Магистрат! – Киру до сих пор чудилось, что насекомое копошится, пытаясь удобнее устроиться внутри его плоти. А быть может, и не казалось…

За этими мыслями Птенец и сам не заметил, как пересёк весь Золотой Пик насквозь и оказался возле вычурных дверей имперского банка. Зайдя внутрь, босяк лишь поморщился. Возможно, не будь в его жизни посещения конторщика, он бы и восхитился белым мрамором, лакированным синийским дубом и, конечно же, золотом, но сейчас он судорожно прикидывал, хватит ли у него наличности на то, чтобы выйти отсюда небитым.

Хватило впритык.

Босяка любезно пригласили в отдельную комнату и усадили в уютный диванчик. Там, под неспешное щебетание молодого франта, Кир стал беднее ещё на три флория. Именно столько стоило открытие счёта и годовое обслуживание.

К слову, на это действительно не потребовалось никаких бумаг. Достаточно лишь было позволить банковскому служащему коснуться своего предплечья. Серьга в ухе франта блеснула, и тяжёлый фолиант на его столе сам открылся на нужной странице, показывая всю информацию о данных клиента.

Оставшиеся два золотых Птенец разменял мелким серебром и вышел на улицу с некоторым облегчением. Дела на сегодня практически закончились, и можно было вернуться в выделенное орденом жилище и, наконец, отдохнуть. Впереди маячил его первый в жизни настоящий рабочий день.

Но Кир не пошёл прямой дорогой, а покинул Золотой Пик с несколько иной стороны. Поплутав по Сумиру, он оказался в не самом популярном у его жителей районе, который раскинулся чуть севернее его родного Чернокамья. Помня о настоятельном наказе Бруно, не подходить и близко к родным трущобам, Птенец побродил по улочкам Косой горы, чуть задержался возле старого покосившегося дома, осмотрелся и нырнул во внутрь.

Там, на заросшем паутиной чердаке, Кир ловко приподнял одну из старых половиц, положил в образовавшуюся нишу стопку серебряных грэнтов и вернул дощечку на место. Птенец воровато выглянул из тёмного проёма двери, убедился, что улочка по-прежнему пуста, быстро выскочил и заспешил прочь от этого места.

Что ж. Ещё одной головной болью стало меньше. Теперь малышня, которая знала об этом месте и которой Кир наказал заглядывать сюда каждый день, не оставит всё остальное семейство без пропитания. Оставленного флория им хватит как минимум на пару месяцев.

В общем, когда Кир переступил порог своего нового дома, он был зол, вымотан, но доволен собой. Вот только до отдыха ещё было ой как далеко. Когда Птенец оставлял тут вещи, он не обратил внимания на сам дом. И теперь, глядя на свисающие с потолка лохмы паутины и на толстый ковёр пыли, который покрывал всё вокруг, у босяка сложилось впечатление, что последний раз сюда заглядывали ещё во времена Эпохи войн.

Но Кир не чурался лишний раз закатать рукава. Ведром ему послужил найденный на кухне котелок, тряпкой – найденная там же старая скатерть, а колодец с водой обнаружился на крохотном заднем дворике. Пришлось, конечно, заморочиться с поиском дров для очага, но босяк справедливо посчитал, что от Ордена не сильно убудет, если он слегка размародёрит соседский забор.

И работа закипела. Птенец тёр, мыл, скоблил, и потерял за этим занятием всяческий счёт времени. Поэтому он очень удивился, когда услышал как хлопнула входная дверь.

– Ну ты и придурок! – раздался с порога знакомый голос. – Ты зачем напихал эту рухлядь в очаг?! Тут же всё на системе кристаллов!

Сью гневно мотнула головой, отчего россыпь кудряшек заплясала на ее голове. Она была одета в лёгкое платье и держала в руках котелок и завернутую в тряпицу краюху хлеба.

– Бестолочь! Да ты же всё только размазал! Ничего без нас не можете, тупые неумёхи!

Поставив свою ношу на отмытый до блеска стол, девушка гневно фыркнула, отняла у Птенца тряпку и, прогнав его за новой порцией воды, принялась перемывать за ним пол. Ошарашенному босяку оставалось лишь выполнять её четкие и по-военному короткие указания.

– А теперь рассказывай! – устало произнесла Сьюзан, усевшись за стол.

Дом оказался отмыт до блеска, очаг очищен и приведён в нормальное состояние, а на столе, в двух широких тарелках, исходила паром разваристая каша с мясом.

– Это наш ужин, – пояснила девушка, заметив вопрос в глазах Птенца. – Ты же теперь стоишь на полном балансе Ордена. И будь добр ходить на кухню сам. Я тебе не служанка, чтоб таскать твои харчи на дом. Так чего молчишь?! Я жду твоей слезливой истории!

– Чего это слезливой?

– Ну а какой она ещё может у тебя быть? – фыркнула Сью.

– Интересно, тебя часто колотят? – набычился босяк.

Рассказывать ему не то чтобы хотелось, но иного выхода он не видел. Пигалица всё равно не отстанет, а если историю утаить, дел может наворотить немало. Естественно, он рассказал далеко не всю часть истории, опуская множество мелочей. А главное, что Кир утаил то, от кого и при каких условиях он получил эту “работу”.

– Придурок! – констатировала Сьюзан, когда каша оказалась съедена, а повествование окончено. – Ты хоть понимаешь, что выправить подобные документы стоит очень и очень дорого? Речь идёт о сотнях золотых! И ты считаешь, что тебе всё это дали за твои красивые глаза? Чего же хочет этот таинственный заказчик? Ему явно нужно что-то, из-за этих стен. Или кто-то.

– Нет. Ничего, – помотал головой Кир. – Я вообще не понимаю, почему им понадобился именно я.

– Тут-то как раз всё просто. Даже такой тупица, как соломенная голова, сразу смекнул о твоей уникальности и поспешил с выгодным предложением. Кровь торгаша даёт о себе знать.

– Уникальность? Это из-за того, что я умею рисовать? Да чего в этом вообще такого необычного?!

– Придурок! – театрально закатила глаза Сью. – Назови мне хоть одного человека, который умеет тоже самое!

Кир и впрямь задумался. Но сколько он не перебирал в памяти своих многочисленных знакомых, так никого и не мог припомнить. Вспомнил он и Лисс. Он любил рисовать под её болтовню. Под звуки мелодичного Лисичкиного голоска кусок угля в его руке, казалось, жил своей собственной жизнью. Тогда получались действительно красивые вещи. Но вот сколько он ни пытался научить девчонку рисовать, ничего путёвого из той затеи не выходило. Даже банальный человечек из пяти чёрточек и кругляша был для неё чем-то недосягаемым.

– Будто ей что-то мешает, – задумчиво пробормотал Птенец.

Он произнёс это очень тихо, но пигалица всё равно его услышала.

– Дошло наконец? Может ты и впрямь не настолько безнадёжен, как пытаешься казаться. Нам, серебрушкам недоступны сны. И недоступно искусство. Это наша расплата за прошлое.

Птенец удивлённо поднял бровь.

– Да. Искусство, – Сью поправила непослушный локон и серьёзно посмотрела на Кира. – Ты хоть раз видел воочию магию виров?

– Да.

– Кхм! Как обитатель дна пересёкся с высокородными?! Теперь у меня появилось ещё много вопросов, – взгляд голубых глаз буквально прожигал в переносице босяка дыру. – Ладно, это потом. Так вот вся сила виров в их… Пении, тупица! Они поют на мёртвом языке, а их связки преобразуют эфир в слоги.

– А что же тогда делают нимродские сквориши? Стучат своими ключами по барабанам? – прыснул Кир.

– Придурок! Какие атрибуты были у Троих?

– Атрибуты? – непонимающе переспросил босяк.

– Пфф! Будь ты настоящим художником Ордена, знал бы такое наверняка. Каждого из Троих всегда изображают с определённым предметом. Считается, что именно их они вынесли от веринеи, которая обитала в самом сердце Садов.

– Стой! Подожди! Это я знаю! – встрепенулся Птенец. – Оэрсис вынес от болотной ведьмы чудесную дудку, Кортэс волшебный молот, а Падший… Кхм. Я не помню чем ведьма одарила его.

– Ваэлд, пустая ты голова! Того, кого все называют Падшим, звали Ваэлд. И ты не найдешь упоминание о его атрибуте в старых сказках.

– Так какой он?

– Завтра увидишь сам! И вообще! Мы отвлеклись. Ты же понимаешь, что от истории смердит чем-то плохим? И по-хорошему я должна рассказать о ней старшим братьям. Но, – Сью выдержала театральную паузу, – Пятеро с тобой! Я пока ничего не буду говорить, если ты пообещаешь мне рассказывать обо всех своих шагах. Ты ведь мне это обещаешь?

– Да, обещаю, Сью.

– Ну и славно. А там мы с братьями что-нибудь придумаем, чтоб не подставить тебя. Нам нужно понять, что этим неизвестным понадобилось от Ордена.

– Ладно.

Кир не удержался от того, чтобы поморщиться. С проблемой Большого Бо и Бруно братья ему точно помогать не будут. А когда узнают о том, что он самозванец, сами с радостью его скрутят и отнесут в Магистрат.

Дальше разговор скатился к воспоминаниям о пережитом приключении, о Томе и потихоньку угас.

– Кстати, ты неважно выглядишь. Устала? – Птенец разлил из найденного в буфете длинноносого чайника травяной отвар.

– Да! Нет! Не знаю! – как-то уж слишком резко ответила пигалица. – Знаешь… Хотя нет. Забудь!

Птенец с прищуром посмотрел на подругу, под огромными глазами которой налились тёмные круги. Её лицо, когда-то такое милое, теперь выглядело осунувшимся. Кожа стала заметно бледнее, а на белках её глаз проступили тонкие линии лопнувших капилляров.

Киру это было знакомо, так как он и сам сейчас выглядел не лучшим образом. К тому же каждое утро босяк просыпался с ощущением, будто дикие свирты его всю ночь гоняли по Чернокамью.

– Тоже видишь сны? Что тебе снится, Сью?

Девушка округлила свои глазищи и удивлённо посмотрела на босяка.

– Что-о-о? И тебе?

– Да. Так что тебе снится?

Сьюзан потупила взор. Было видно, что с одной стороны ей хочется поделиться своей проблемой, а с другой – она чего-то страшится.

– Мне вот проклятая Троими опушка леса, на которой растёт одно единственное деревце, – подтолкнул подругу Кир.

– Цветок. На моей опушке взошёл крохотный цветок. Но я не знаю, что это за вид.

– И стоит тебе коснуться цветка…

– Сон обрывается, и я просыпаюсь, – кивнула Сью. – И это не самые лучшие пробуждения в моей жизни.

– А филин? Тебе снится филин? Или быть может ещё кто-нибудь?

Кир поджал губы. Свиртова птица ему уже порядком поднадоела. Благо, что Птенец успевает коснуться ростка и вылететь из сна до того, как филин снова начнёт таскать его по кишащим монстрами городам и пылающим маякам.

– Нет. Только опушка. Мне страшно, Кир. И я устала.

– Страшно? Почему?

Сью подняла глаза на босяка и прошептала.

– Мы не должны видеть сны. Всех, кому они снятся, забирает Магистрат. Больше этих людей никто никогда не видит. Это касается и тех, кто, как и ты, склонен к искусству.

– Но зачем им презренные порки?

– Ты когда-нибудь слышал о гверо, Кир?

Сью ушла уже после того, как солнце закатилось за горизонт. Кир хотел проводить её до дома, но девушка отказалась, сказав, что на территории Ордена нет места опасностям. А она пока живёт тут.

Поэтому босяк помыл посуду и решил завалиться спать.

– Главное, успеть коснуться этого дерева, – проговорил Птенец, укладываясь на довольно жёсткий и колючий матрас. – Когда он вообще от меня отвяжется?!

Кир привык спать и в куда более худших условиях, поэтому и сам не заметил, как провалился в забвенье.

Это произошло внезапно. Вот только он думал о бедных собратьях, которым виры вживляли в грудь куски янтаря, и раз, а вокруг уже мрачная стена из вековых деревьев и непролазных переплетений кустарника. Но за эти дни Птенец уже привык к такому, и поэтому сразу рванул к крохотному ростку.

Правда, рванул он ровно на пару шагов. Потом ноги Птенца заплелись, и он рухнул лицом прямо в ковёр из жёсткой травы.

– Так-так-так! Добегался, гадёныш?! – довольно произнёс за его спиной филин.