скачать книгу бесплатно
Чёрт… обычная улыбка способна довести меня до исступления.
– Не спорю – Глен выглядит устрашающе, но ярость его напускная, лишь для морального запугивания и подавления противника. На самом деле он душка, каких ещё поискать: много лет работает в пекарне, женат, имеет двоих милых детишек, в которых души не чает, а всё своё свободное время посвящает спасению бездомных животных и написанию картин. Кстати, очень даже неплохих. Я в живописи мало что смыслю, но его последний морской пейзаж тронул даже меня. Как увидел – и сразу такое блаженное умиротворение по телу разлилось. Безумное сочетание цветов. Не передать. Глен талант, каких ещё поискать.
Мне кажется, мои глаза готовы выпасть из орбит.
– Ты сейчас серьёзно? – совершенно сбитая с толку, интересуюсь я, прекрасно помня татуированного качка размером со шкаф, со сморщенным, озлобленным лицом, что готов был содрать кожу с каждого, кто перейдёт ему дорогу.
Остин несколько долгих секунд молчит, покусывая губы, а когда смех всё-таки вырывается наружу, произносит:
– Боже, видела бы ты своё лицо! – звонко смеётся. – Я ни черта не знаю о жизни этого бугая! Просто решил снять напряжение, вот и наплёл первое, что в голову пришло.
Пока он продолжает заливаться, я невозмутимо стою, до последнего пытаясь удержать серьёзное выражение лица, но щёки сами начинают дрожать, а губы предательски расплываются в улыбке.
– Дурак ты, Остин! Какой же ты всё-таки дурак, – заразившись от него приступом смеха, я бью кулаком по его плечу.
– А недавно говорила, что я – гений!
– Беру свои слова обратно! Дурак, а ещё врун! Его хоть Глен зовут или ты с самого начала мне зубы заговариваешь всяким бредом?
– Нет, бредом была лишь его история жизни, остальное – чистая правда, – заверяет он, получая в плечо ещё один удар. – Да ладно тебе, Никс, я хотел просто немного отвлечь тебя. Ты сильно перенервничала сегодня. – Ловко перехватив мои замёрзшие руки, он сжимает их между своих ладоней.
– И кто же в этом виноват?
– Прости, но с каких пор тебе одной дозволено трепать мне нервы? – спрашивает он с поддельным возмущением, а я не нахожусь с ответом. Лишь стараюсь не подавать виду, что неумолимо таю от его трепетных прикосновений рук.
Между нами повисает непродолжительное молчание, во время которого я успеваю расслышать непрерывные завывания ветра, отголоски музыки из бара и его мерное дыхание наперебой с ускоренным ритмом моего сердца.
Вспоминаю, как, стоило закончиться поединку, я со всех сил рвалась сквозь ревущую толпу к нему: изрядно побитому, вспотевшему, покрытому следами крови вместе с кусками земли и пыли, зверски усталому, но такому любимому, до боли родному и невозможно красивому.
Мне было крайне необходимо лично убедиться, что он жив и ему ничего не угрожает. Я бежала, одержимая желанием сжать в объятиях, дать ему почувствовать тепло, ласку и переполняющую меня любовь. Бежала, как наивная дура, напрочь забыв о том, что моим желаниям никогда не суждено сбыться.
Добравшись до центра двора, вместо того, чтобы накинуться на него и больше никогда не отпускать, я просто застыла на месте и наблюдала, как чужие тонкие руки уже обнимают его, крепко прижимают к стройному телу, не боясь испачкаться в грязи и крови, а губы хаотично покрывают короткими поцелуями лицо, не пропуская ни одного синяка или раны.
Но моё вконец истерзанное сердце на сей раз разбивалось вовсе не от плачущей от счастья Лары, которая не могла оторваться от него ни на секунду, а от ясной картины его искренних чувств к ней.
До появления Лары Дорбей в жизни Остина было много разных девушек: привлекательных и, на мой скромный взгляд, не очень, блондинок, брюнеток, рыжих, высоких, низких, болтливых непосед и скромных тихонь… Этот список можно продолжать ещё долго, но каждая из них для Остина была коротким эпизодом жизни, не оставляющим за собой ничего, кроме приятных воспоминаний.
Я привыкла быть единственной, кого он по-настоящему любит. Пусть и совсем не так, как мне необходимо.
Девушки исчезали из его жизни так же быстро, как и появлялись, а я оставалась. Всегда. Но с Ларой всё иначе. Я это сразу поняла. Тут что-то больше, глубже, важнее простого удовлетворения физической потребности.
И осознавать это больно. Чертовски больно. Так, что грудную клетку сжимает до невозможности сделать вдох.
Сегодня, видя влюблённость в зелени его глаз, я буквально ощущала, как кровожадный садист тупым ножом неторопливо вырезает из моей груди сердце и, вдребезги разбив его о землю в стотысячный раз, прогуливается по разлетевшимся осколкам.
Когда-то мне казалось, так будет не всегда – рано или поздно я привыкну, перестану умирать от ревности, смирюсь с мыслью, что взаимная любовь Остина для меня недосягаема, но, видимо, со мной что-то не так: я неисправимая идиотка или просто мазохистка.
Сколько бы моё упрямое сердце ни разрывалось, оно всё равно продолжает безответно любить. И неважно, будь это любовь к матери или мужчине.
– Ты замёрзла. – Тёплый голос возвращает меня из грустной паутины мыслей.
Натянув мне на голову капюшон, Остин застёгивает молнию куртки до самого горла.
Чёртова братская забота.
Мне нужно, чтобы ты раздел меня, коснулся кожей к коже, опалил дыханием, покрыл горячими поцелуями. Это бы согрело меня лучше всякого огня.
– Ты неважно выглядишь, Никс, бледная совсем и синяки под глазами.
– Устала немного за последние дни, – потирая переносицу, пытаюсь вспомнить, когда в последний раз ела.
– Не надумала ещё уйти из клуба? Я изначально был против, а сейчас вижу, что не зря – ночная работа не идёт тебе на пользу, – озадачивается он, даже не зная всей правды до конца.
Знал бы – убил бы на месте. Поэтому пусть и дальше думает, что я просто гоу-гоу танцовщица в ночном клубе.
– Остин, я не найду другую работу с похожей зарплатой и возможностью танцевать. Ты же знаешь, я ничего другого не умею, а вновь быть официанткой, работая за гроши, или ещё хуже – воровать, как мне приходилось делать это в банде, я не хочу. Я не уйду из клуба, ведь не одному тебе нужны деньги, – последние слова слетают с моих губ с особенно явным отчаянием.
– Чёрт!
Замечаю, как он злостно сжимает челюсть, и заранее понимаю причину его негативной реакции. Если я давно смирилась с тем, что мне приходится тащить на своих плечах маму с бездарным отчимом, то Остин отказывается молча принимать данный факт.
– Как долго ты собираешься ещё это терпеть, Никс?
– Лучше закроем эту тему до того, как начнём снова ссориться, – прошу, прекрасно помня, чем в большинстве случаев заканчивался подобный разговор.
Остину не понять, почему я не уезжаю из Энглвуда, оставив двух неизлечимых алкоголиков с кучей созданных ими же проблем, на решение которых уходят все заработанные мной деньги. А у меня нет другого вразумительного довода, кроме любви к маме и бессмысленной надежды на то, что однажды смогу вытащить её из глубокого дна, в которое она упорно погружает себя со дня смерти папы.
– Почему ты такая упёртая? Твоя жизнь может быть совсем другой. Ты растрачиваешь попусту свой талант. Теряешь время в каком-то пафосном клубе, изнуряя себя ночной работой, только потому что платят больше. Ты же просто позволяешь маме с Филиппом использовать тебя, что они без зазрения совести и делают.
– Прошу, не начинай, – закатываю глаза.
– Уже начал! Меня выводит из себя твоё никому не нужное самопожертвование.
– Мы это уже проходили. И не раз.
– Да! И ты всё равно стоишь на своём. Когда ты наконец поймёшь, что она не изменится?
– Прекрати! Я никогда этого не пойму и не смирюсь! И хватит об этом!
– Я не могу смотреть, как ты страдаешь, Никс. Ты должна беречь себя, а вместо этого взваливаешь на свои плечи проблемы, которые вовсе не должна решать.
– Это мой выбор, поэтому не жалуюсь.
– Идиотский выбор!
– Остин, прошу тебя, закрыли тему, – твёрдо повторяю.
Недовольно вздохнув, он проводит рукой по растрёпанным волосам, создавая ещё больший хаос. Достаёт сигарету, тяжело затягивается.
Вижу – он пытается сдержать очередную попытку вразумить меня и злится. Я прекрасно понимаю почему. Ведь он прав – Филипп практически живёт за мой счёт, раз за разом загоняя нас в ещё большие долги, а я продолжаю терпеть это только из-за мамы.
Ещё два года назад, окончив школу, я могла уехать в Лос-Анджелес, Нью-Йорк или другой крупный город с головокружительной энергетикой, переполненный искусством, танцами, театром, безграничными возможностями и перспективами на лучшее будущее. Ещё тогда я могла бросить никчёмное существование в Энглвуде и начать свой долгий путь к заветной мечте стать профессиональной танцовщицей.
Но я сделала выбор и осталась в родном городе, центр которого кишит в основном только офисами, бизнес-центрами и множеством промышленных предприятий различных отраслей. Город белых воротничков. Сдержанный, серый, однообразный и совершенно безликий.
Я выбрала остаться ради мамы, бросить которую на медленное самоуничтожение рядом с Филиппом я не могу. И вряд ли что-либо сможет изменить моё решение.
– Мне стоило уже давно прибить Фила. И признаюсь честно: я бы сделал это с превеликим удовольствием, – цедит Остин на полном серьёзе, выдыхая облако сигаретного дыма.
Ему мой отчим сразу же не понравился. Я же вслед за мамой повелась на обманчиво приятное первое впечатление, которое произвёл на нас Филипп.
На деле же он оказался конечной мразью.
Мама влюбилась в него беспамятно, он же преследовал сугубо меркантильный интерес: халявное жильё и дополнительный источник денег на постоянные карточные игры. Он не приостановил мамины традиционные вечерние рандеву с бутылкой алкоголя, а наоборот, присоединился.
Бесконечное количество разговоров, десятки ссор, истерик, криков, разбитой посуды и мебели – ничто не помогло мне сбросить с глаз мамы розовые очки и выгнать Филиппа из дома.
Никогда! Слышите?.. Никогда, ни при каких обстоятельствах, даже на секунду не допускайте мысли, что ваша жизнь не может стать хуже. Вселенная, словно насмехаясь, непременно убедит вас в обратном. Этот прискорбный факт тогда я уяснила раз и навсегда.
– Вполне достаточно тех костей, что ты ему уже переломал, – горько усмехаюсь в ответ. – И не злись больше, всё равно ты ничего не можешь изменить.
– Это можешь только ты, Никс. Я лишь даю слово, что не перестану пытаться достучаться до тебя, – устало обещает Остин
Его лицо тоже выглядит донельзя изнурённым. Он должен как следует восстановиться и залечить раны, а вместо этого вновь возится со мной.
Всё-таки определённые вещи не меняются даже с годами.
– Знаю, но, думаю, хватит на сегодня разговоров. Тебе необходимо отдохнуть.
– Николина. – Он останавливает меня, когда я планирую вернуться обратно в бар за Эми, и протягивает свёрток купюр. – Возьми.
– И не подумаю! – отталкиваю его руку, но Остин силой вкладывает деньги в мою ладонь и сжимает пальцы.
– Бери! – безапелляционно повторяет он.
– Но тебе они нужны не меньше.
– Заработаю ещё, – как всегда, уверенность в голосе не покидает его, но я не хочу принимать деньги, особенно заработанные ценой его боли.
– Остин, не надо.
– Боже, Никс, можешь ты хоть раз не спорить и сделать так, как я сказал? – всё ещё удерживая мой кулак плотно сжатым, рычит он, заставляя меня сдаться. – Сама сказала – мы семья, и я хочу помочь хоть чем-то. Просто помни, что деньги не решат корень твоих проблем.
Ощущая его заботу, мою грудь сдавливает от противоречивых эмоций – любовь и безграничная душевная привязанность натягивается тонким шлейфом грусти.
Он прав. Опять.
Никакие деньги мира не купят мне любовь мамы, также, как не помогут смириться, не придадут смелости бросить её и уехать вслед за мечтой.
– Я люблю тебя, Остин, – шепчу, благодарно обнимая, а душа кричит и вырывается наружу, потому что знаю – он не поймёт истинный смысл моих слов.
– И я тебя люблю, малышка.
Он склоняет голову к моей макушке и прижимается телом к моему. Крепко, близко и так по-родному.
Тысячи струн внутри меня начинают тонко вибрировать, наполняя тягучей, сладостной истомой.
Люблю его. Хочу! Желаю до остервенения!
Но продолжаю молчать. От удовольствия прикрываю глаза и, отгоняя гнетущие мысли, просто вслушиваюсь в спокойное биение его сердца, которое никогда не будет моим.
Глава 5
Николина
«Добро пожаловать в Атриум» – загорается надпись на сенсорном экране монитора, когда я прикладываю пропуск к входу для персонала. Дождавшись характерного сигнала разблокировки турникета, прохожу в здание, за последний год ставшее для меня вторым «домом».
Домом, который разительно отличается от Энглвуда – чистотой, комфортом, роскошной атмосферой, запахом денег, удовольствия и безудержного веселья, но назвать эту часть моей жизни более благоприятной язык не поворачивается.
«Атриум» – не простой, заурядный стриптиз-клуб, а место грандиозных развлекательных секс-шоу, где, помимо чувственных танцев и развратных сцен, воплощаются самые смелые эротические фантазии. Это элитное место порочных утех и соблазнов является гордостью близнецов Мэрроу. Внешне братья – как две капли воды, но на этом их сходство заканчивается.
Энтони, или, как он требует называть себя – Тони – некогда успешный танцор, из-за серьёзной травмы завершил профессиональную карьеру на пике славы и теперь является хореографом и постановщиком всех шоу-программ.
Ходят слухи, что вне рабочей деятельности Тони вполне приятный и лёгкий в общении человек, но лично мне ещё ни разу не посчастливилось встретить его светлую сторону. В клубе он – надменный, заносчивый, категоричный и крайне импульсивный. Каждая репетиция проходит точно под надзором тирана-перфекциониста, требующего от танцовщиц полной самоотдачи и исполнения всех движений на высочайшем уровне, словно готовит нас не к выступлению перед пьяной, возбуждённой публикой, а на сцену Бродвея. Не меньше.
Никогда не забуду кастинг на место стриптизёрши. Это было самое сложное испытание в моей жизни. Но так как тогда хороший доход был необходим мне даже больше, чем сейчас, я держалась до конца отбора и танцевала, как в последний раз в жизни, даже несмотря на абсолютную уверенность, что меня не выберут из десятков невероятно фигуристых, длинноногих, самоуверенных девушек, которые не только обладали впечатляющими танцевальными навыками, но также восхищали умением эффектно преподнести себя, чему я могла лишь позавидовать.
Всё, что я имела – страсть к танцам и непреодолимую тягу к сцене, которой, как мне казалось, будет недостаточно, чтобы составить конкуренцию настоящим богиням. И потому я до сих пор гадаю – сквозь какие волшебные очки смотрел на меня Тони, когда утвердил мою кандидатуру в танцевальный состав «Атриума»?
Не знаю – это звёзды так удачно сошлись, либо мне удалось зацепить его внимание танцевальными способностями? Но в тот день именно я получила работу, и задавать лишние вопросы в мои планы не входило.
Волна радости с ощутимой долей гордости, бесспорно, захлестнула меня, но приятное чувство развеялось, стоило лишь вспомнить, в каком виде и для кого мне предстоит танцевать.
Стриптизёрша, у которой за все девятнадцать лет жизни не было ни единого сексуального опыта, должна была соблазнять совершенно незнакомых мужиков.
Теперь понимаете мою отчаянную необходимость в деньгах, если я согласилась на подобное безумие?
И каким же немыслимым образом «неотёсанная пацанка» умудрилась вписаться в мир похоти и разврата, где бал правят умелые соблазнительницы, знающие подход к любому мужчине?
Я и не вписалась, но прекрасная «Аннабель», в роль которой я научилась входить каждую ночь, вполне неплохо справляется со своими обязанностями, в которые входит всё, кроме самого главного.
Досконально изучив контракт несколько раз, в длинном перечне должностных обязанностей я не нашла и слова об интимных связях с клиентами, что было главным условием в принятии финального решения о начале работы. Но, как оказалось, отсутствие данного пункта не означает, что стриптизёрши не занимаются в клубе проституцией. Ещё как занимаются! Просто никто не афиширует это в официальных документах.
Я сразу заявила, что к подобным способам заработка не готова, и именно этот факт до сих пор является камнем преткновения в отношениях со вторым владельцем клуба.
Эрик Мэрроу от темпераментного брата отличается завидной сдержанностью и рассудительностью. Большую часть времени он спокойный, как удав, и в той же мере по-змеиному скользок.
Если Тони мало волнует всё, что выходит за пределы постановок шоу, то Эрик руководит всеми остальными процессами клуба и зациклен на постоянном увеличении прибыли бизнеса.
