Чемпион

скачать книгу бесплатно

– Да я уж все передумал, пока в камере парился!

– Короче, есть у них на тебя что-то. Как-то ты с Добрыниным связан был, и они знают об этом. Может, ты об этом забыл, может, просто не врубаешься в тему, но что-то вас связывает. Но пока про это ничего узнать не удалось. Мастеру только намекнули, что есть какие-то факты, которые против тебя, и их надо проверить.

– Бред какой-то!

– Бред не бред, но трое суток ты отсидел. Не меня посадили, тебя! Так что думай…

– У меня и так скоро мозги запузырятся.

– Ты помнишь Сашку Рожкова? Он тоже в Вологде выступал, полутяж, за «Динамо».

– Ну, помню немного.

– «Помню немного»! – передразнил Серый, сделав плаксивое лицо. – Такие знакомства надо поддерживать, а не «помнить немного». Ты знаешь, где он сейчас работает? В прокуратуре города. Соображаешь? Я до него пока не смог дозвониться, но мне обещали его адресок раздобыть, так завтра или послезавтра можно будет его повидать.

– Неудобно как-то…

– Неудобно спать на потолке. А поговорить надо. Тем более, что у меня к нему не только по твоей теме вопросы имеются.

Мы помолчали. Серый посмотрел на часы:

– Ладно, я полечу! Мастера до пятницы не будет, так что я пока за него. Эти тренировки пока не проводим, а в остальном занимайся по своему плану. Да, кстати, твоя мадам весь телефон оборвала, ты бы ее как-нибудь успокоил. И паренек тебя какой-то искал, заходил пару раз.

– Какой паренек?

– Я у него паспорт не спрашивал. Да вот он, легок на помине!

3

Паренек сильно нервничал, кажется, ожидая, что я без разговоров выставлю его за порог.

– Ладно, я поскакал. – Серый пожал мне руку, хлопнул по плечу и, насвистывая «На недельку, до второго, я уеду в Комарово…», вышел из зала.

– Меня Мишей зовут, – сказал паренек.

– Да я помню! – сказал я, мысленно добавив: «Только тебя мне сейчас не хватало!»

С Мишей Кушнером я виделся один раз, и тоже в «Сказке». Правда в отличие от Добрынина с Кушнером я разговаривал.

– Чего ты пришел?

– Заниматься! – ответил он решительным тоном и еще сильнее сжал ремень висевшей на плече спортивной сумки.

– Прямо сейчас?

– Я уже три дня вас искал. Мне говорили, вы в командировку уехали.

– Меня все искали. – Я попытался придумать предлог, чтобы выпроводить настырного ученика, но ничего толкового не пришло в голову. Наверное, меня смущали жалостливые и одновременно полные ожиданий глаза Миши Кушнера. Серый бы на моем месте таких проблем не испытывал и в два счета избавился от обузы. – Ладно, давай посмотрим, чего ты умеешь. Переодевайся и начинай разминаться, я сейчас подойду.

Я пошел в общую тренерскую и позвонил Инге. Ответила тетя Ингрид. Ее голос и манеру говорить перепутать было невозможно. Но она сделала вид, что не узнала меня:

– Молодой человек, набирайте правильно номер. Никакой Инги здесь нет и никогда не было. Не звоните больше.

Я тут же перезвонил, но она больше не сняла трубку.

Ну и что это за новости? Я видел только одно объяснение: Инга не хочет больше встречаться со мной, но объявить о разрыве стесняется или боится, вот и заставляет тетю говорить всякую ерунду в надежде, что я перестану звонить.

А я не перестану! Инга мне по-настоящему нравится. А если мне что-нибудь нравится, я от этого не отступлюсь.

Или с ней что-то случилось? Но что? Если она попала в больницу, то какой смысл это скрывать? Разве что она решила сделать аборт, причем сделать подпольно… Или ее тоже посадили на трое суток по подозрению?

Я переоделся и вышел в зал. Кушнер старательно, но бестолково разминался. Я постоял, наблюдая за ним. Я подумал, что его внешность не соответствует еврейской фамилии. Мягкие русые волосы, прямоугольный раздвоенный подбородок, который якобы должен свидетельствовать о большой силе воли, короткий, будто стесанный топором, нос. Разве что глаза, темные и маслянистые, подтверждали обоснованность отчества «Моисеевич».

А где он раскопал такое кимоно? Шелковое, черное с золотыми лампасами и вышитым на груди алым драконом. Я бы постеснялся его носить даже дома. В любой нормальной секции за подобный прикид Кушнера просто бы заклевали.

Я сделал несколько разминочных упражнений и крикнул:

– Хватит, достаточно! Проведем спарринг.

Я надел боксерские перчатки и самодельные накладки для ног. Кушнер жадно наблюдал за тем, как я все это затягиваю и шнурую. Было видно, что он хочет спросить: «А как же я?»

– Тебе пока это без надобности. Работай в полный контакт, показывай все, что умеешь. Понятно? Удары, броски – короче, все чему научили. Давай, начинаем!

Кушнер занял какую-то мудреную неустойчивую позицию и стал ждать моих действий. Я приблизился, сделал финт и опрокинул его на спину простым толчком раскрытой ладони. Едва он вскочил, я сделал подсечку и снова отправил Кушнера на ковер. Второй раз он поднимался значительно медленнее. Я отошел и опустил руки:

– Нападай сам. Если будешь стоять, о тренировках со мной можешь забыть. Я мебель не тренирую.

Он потоптался на месте, сжал зубы и пошел в атаку. Это было довольно жалкое зрелище. Он думал не о победе, а только о том, чтобы не прозевать мой удар, и пугался собственной тени. Я с легкостью отбил все его выпады и обозначил простую «двойку» по челюсти. Кушнер отскочил и замер как вкопанный.

– Работаем! – крикнул я, идя на него.

Я планировал провести два условных раунда. В первом использовать только технику спортивного самбо, во втором – ударный арсенал восточных единоборств, и посмотреть, как Кушнер на это отреагирует. Он ведь почти два года отзанимался в подпольной секции карате, чему-то его должны были там научить. Но, похоже, с него там только выкачивали деньги за тренировки, хоть и нарядили в шелковое кимоно. Хорошо, что Серый ушел. Он бы за такой претенциозный наряд вколотил Кушнера в землю по самую маковку.

Кушнер провел несколько высоких ударов ногами. Смех, да и только… Конечно, при его преимуществе в росте это имело некоторый смысл, но только в том случае, если удары поставлены правильно. У него же ни о какой технике речи не шло. Как сказал бы в таком случае Мастер, простой китайский крестьянин лучше дерется.

Выждав, когда атака потухла, я подпрыгнул и обозначил удар ногой с разворота, остановив пятку в сантиметре от лица Кушнера. Он шарахнулся от меня, как от вставшей на дыбы лошади. Приземлившись, я провел круговую подсечку, и Кушнер в очередной раз полетел на пол. Пожалуй, единственное, чему его научили – это грамотно падать. Он страховался коряво, но достаточно эффективно.

– Вставай!

Я подумал, что пора заканчивать спарринг. Все в принципе ясно. И тут Кушнер меня удивил. Оказалось, он умеет делать выводы и обращать собственные недостатки в свою пользу. Сократив расстояние, я обозначил несколько ударов руками по верхнему и среднему уровню. Как я и ожидал, Кушнер торопливо и косолапо попятился. И вдруг, отчаянно нырнув под руку, контратаковал меня в корпус, чего я никак не предполагал. Первый удар я пропустил, два других жестко блокировал, машинально провел захват и сделал подножку, обозначил добивание Кушнера и отошел.

Он быстро вскочил, гордый своим скромным успехом. Не торопясь продолжать, я с интересом смотрел на него. Паренек-то не прост… Ладно, посмотрим, как он держит удар.

– Начали!

Кушнер пошел в атаку, нанося суматошные удары выставленной вперед левой рукой. Согнутой в локте правой он прикрывал печень и солнечное сплетение. Я поиграл с ним немного, демонстрируя разные виды защиты, и вполсилы ударил сбоку по челюсти. У него подогнулись колени, но он устоял. Я сделал финт, и Кушнер вздернул обе руки, наглухо закрывая лицо. Я провел мощную серию, обрабатывая его корявый блок, как боксерский мешок. Прямо, справа, снизу, прямо… Кушнер не пытался уклониться, только пятился. А потом лягнул меня в живот. Я увернулся и ответил хлестким ударом по голени. Боль от такого удара могла свалить с ног, чего я, в общем-то, и ожидал. Но Кушнер остался стоять. Правда, недолго. Пользуясь тем, что он продолжал закрывать локтями физиономию, я провел «маваши»[1 - Удар ногой сбоку.] по печени. Кушнер со стоном упал на ковер и остался лежать, подергиваясь в позе эмбриона.

– Закончили.

Я сел на скамейку и зубами развязал шнуровку на перчатках.

Я вспомнил, как мы познакомились.

Это было две с половиной недели назад. Я халтурил в кабаке вместо Серого. За стойкой работала сменщица Светки, некая Рита, с которой у меня изначально сложились натянутые отношения. Она была замужем за каким-то фарцовщиком с Невского и слишком много о себе воображала. Мы даже здоровались молча, при этом она делала такое лицо, какое бывает, наверное, у принцессы, встретившей на прогулке оборванного бомжа.

Рита стояла за стойкой, я сидел в зале и присматривал за одной проблемной компанией. Кажется, это были какие-то дальние знакомые ее мужа или, во всяком случае, люди из той же среды. Три мужика, целиком упакованные в импортное шмотье, и две размалеванные девицы, после первой бутылки шампанского пересевшие на колени к своим кавалерам. Спиртное они, кстати, притащили с собой. Целый пакет разномастных бутылок с красивыми этикетками, и Ритка предпочла сделать вид, что у нас так и принято. Раз она промолчала, то и я не стал вмешиваться. В конце концов мое дело следить, чтобы они не буянили и расплатились по счету, а не заглядывать к ним в стаканы.

Кроме этой компании, посетителей не было. Ранний вечер среды – самое тихое в нашем кабаке время. Ольга Васильевна вышла в зал, поговорила с Риткой, сказала мне «До свиданья» и уехала. Тот мужик, который был без подруги – здоровенный бородач в свитере и кожаном пиджаке, – проводил ее масляным взглядом и сказал что-то такое, что вызвало одобрительный хохот. Пока его товарищи веселились, он обернулся и через плечо оценивающе посмотрел на меня.

Прикончив литровку экспортной водки, компания окончательно развеселилась. Бабы елозили на коленях своих мужиков, время от времени наклоняясь к одинокому бородачу и с двух сторон целуя его. Потом им захотелось танцевать, и они потребовали громкой музыки. Парни остались сидеть, попивая коньяк под бутерброды с икрой, девчонки покинули стол и принялись топтаться в проходе. Постепенно танцы становились все более заводными, а закончилось все скромным стриптизом: под последний аккорд девчонки скинули блузки, оставшись в бюстгальтерах, одна в белом, другая в зеленом. «Секс для нищих», – как говорили в моем городке пацаны, подглядывая за офицерскими женами в окна квартир первого этажа.

Тут и пришли эти студенты. Четыре девушки и два парня: низкорослый очкарик с нечесаными волосами и Кушнер, наряженный в костюм с красным «секретовским» галстуком. Я мысленно чертыхнулся, предчувствуя, что скандала не избежать. Таким фантикам в нашем кабаке делать нечего. Если не докопаются разгулявшиеся фарцовщики, то обидит кто-нибудь из крутых завсегдатаев, которые подтянутся позже. Слишком уж вызывающе это выглядело: два тщедушных салаги, один из которых, волосатый очкарик, был изрядно навеселе, и четыре высоких красавицы в парадной одежде. Как потом выяснилось, они слишком рано приехали на день рождения к однокурснику и прежде чем завалиться к нему домой, решили часик посидеть в каком-нибудь приличном заведении.

Они сделали скромный заказ и сели за столик. Нет чтобы выбрать место подальше от веселой компании – они сели к ним буквально вплотную, и при этом нечесаный маломерок воинственно сверкнул стеклами «джонленноновских» очков. Я сразу почувствовал возникшее напряжение. Разговор у фарцовщиков смолк. Бородатый, развернувшись на стуле, открыто пялился на соседей, и его взгляд сулил мало хорошего.

В плане внешности студентки превосходили раскрепощенных подружек фарцы, и те, очевидно, из зависти, принялись нашептывать что-то своим кавалерам. Бородатый тоже что-то сказал, и теперь все трое разглядывали чужаков, как пираты случайно подошедший к их борту торговый корабль.

А те ничего не замечали, продолжая беззаботно щебетать и хихикать! Я разозлился: нельзя же быть такими слепыми! Неужели парни не догоняют, что будут размазывать кровавые сопли и держать свечки, когда их девчонок станут насиловать?! Думали, если на вывеске написано «Сказка», то внутри – добрые гномы и Белоснежка?

Среди студенток выделялась одна, с гладко зачесанными светлыми волосами и удивительно правильными чертами лица. На первый взгляд, ее красота показалась мне холодноватой, но я так думал лишь до тех пор, пока мы случайно не встретились взглядами. Это длилось мгновение, но и его оказалось достаточно, чтоб у меня перехватило дыхание. Я вообще склонен влюбляться с первого взгляда, и таких «первых взглядов» у меня было немало, но тут я почувствовал, что на этот раз меня зацепило всерьез. Не сходя с места я готов был поспорить, что не утрачу к ней интереса после первой ночи, как это у меня обычно бывало: вечером переполняют чувства и на душе весна, а поутру я не знаю, как побыстрей распрощаться.

Я захотел, чтобы пираты скорее пошли на абордаж.

И они не заставили себя долго ждать.

Бородатый попросил Ритку включить медленную музыку и пригласил одну из студенток на танец. Не ту, которая мне понравилась, а другую, с короткими каштановыми волосами и в платье с высоким вырезом на боку. Немного поколебавшись, она согласилась и вышла из-за стола.

Бородатый обнял ее чуть ниже талии и прижал к себе немного сильнее, чем принято. Она безуспешно попробовала отодвинуться. Он что-то сказал, она натянуто улыбнулась. Студентки, по-моему, это заметили и примолкли. А парни не замечали. Или боялись заметить.

Бородатый запустил правую руку в высокий разрез платья девушки, а левую сжал на бедре. Девушка дернулась, но фарцовщик только сильнее притянул ее к себе, улыбаясь и царапая ее лицо своей бородой. Она ударила его по рукам, а потом влепила пощечину. Он покачал головой и отпустил ее, но отойти она не успела. Он сжал ее подбородок пальцами, наклонился, сочно поцеловал и оттолкнул с такой силой, что она чуть не упала на столик, за которым сидели ее друзья.

Кто-то, я не заметил, кто именно, вскрикнул. Парни вскочили. Улыбаясь, бородатый врезал очкарику в солнечное сплетение, и тот сложился пополам у его ног. Бородатый топнул ногой по слетевшим очкам, и осколки стекол брызнули из-под его каблука.

Кушнер не успел броситься на него. Один из приятелей бородатого подставил ногу, и Кушнер едва не растянулся между столиков, а второй, ловко выскочив из-за стола, схватил его за воротник пиджака и за галстук и швырнул в стенку. Кушнер припечатался лбом и замер. Его ударили ногой по спине, и он осел на пол, разинув рот в беззвучном крике.

Моего вмешательства студентки не ожидали и, когда я, подскочив к бородатому, одним ударом отправил его в глубокий нокаут, попросту ошалели. Приняли меня за принца из «Сказки».

Второго фарцовщика я успокоил броском через бедро, а с третьим пришлось повозиться. Он не умел бить руками, но довольно лихо отмахивался ногами, а приблизившись, пытался провести борцовский захват. Будь он килограммов на тридцать полегче, и я бы согласился перевести драку в борьбу, но солидная разница в росте и весе вынуждала меня держаться на расстоянии и ждать момента, чтобы нанести точный удар. По идее Ритка должна была позвонить в клуб, и мне на подмогу уже мчались Серый с кем-нибудь из тренеров, но я хотел завершить бой до появления помощи. Поторопившись, я пропустил плюху по правой скуле, но этим дело и кончилось. Несколькими тычками по корпусу я заставил противника открыть голову и провел два точных удара, в переносицу и по горлу, которые лишил его возможности сопротивляться. Он бухнулся на колени, и я засадил ему ребром ладони по шее, после чего мне пришлось отскочить, чтобы освободить место, куда он мог бы упасть.

Понравившуюся мне зеленоглазую блондинку со строгим лицом звали Ингой. Она была единственной среди подружек, не ударившейся в истерику. Три других рыдали навзрыд, и двум из них мне пришлось дать пощечины, чтобы немного привести в чувства. Очкарик, близоруко моргая и пуская кровавые слюни, выпил залпом три кружки пива и отрубился, сидя на стуле.

– Наверное, у него сотрясение мозга, – озабоченно сказал Кушнер, а я подобрал с пола и нацепил очкарику на нос его раздавленные очки. Это выглядело не слишком благородно, но было всеми воспринято с пониманием.

Воспользовавшись суматохой, подруги фарцовщиков тихо смылись. С самими мажорами тоже не возникло проблем. Когда они оклемались, подъехавший Серый очень внушительно провел воспитательную беседу, и они раскаялись в своем поведении. В знак примирения совали деньги и остатки свого спиртного запаса. Серый взял с них полторы тысячи, которые мы разделили пополам, и две бутылки канадского виски, после чего они удалились, вполне искренне говоря нам «Спасибо» неизвестно за что.

– Быть вышибалой – это значит не только махать кулаками, но и уметь делать так, чтобы все оставались довольны, – назидательно сказал Серый и, глядя на слегка успокоившихся студенток, вздохнул: – А ведь кто-то трахает эти сокровища!

Девушка, с которой танцевал бородатый, на день рождения не пошла. Она уехала с Серым. А я сумел поговорить с Ингой и взял у нее телефончик. После этого мы несколько раз встречались, и однажды она заговорила о Кушнере. Дескать, он хороший и верный товарищ, умница, отличник учебы, вот только слабенький и не может за себя постоять. Хотя все время пытается, отчего частенько и ходит побитым. Два года он занимался в какой-то секции карате, но, видать, результата это не принесло.

– В чем проблемы? Пусть приходит, я его поднатаскаю.

– Правда?

– Сделать из него чемпиона не обещаю, но отмахаться от гопников он сумеет. Если, конечно, не испугается.

Вот он и пришел…

Отдышавшись, он поднялся и теперь с понурым видом стоял передо мной.

Я снял защитные накладки и вытянул ноги.

– Ну как, желание тренироваться не пропало?

– У меня ничего не получится.

– Если так себя настраивать, то, конечно, ничего не получится. Надо работать. Пахать. А ты хотел, чтобы все с неба свалилось? Так не бывает! Знаешь, сколько лет я посвятил тренировкам? Каждый день по четыре, по шесть, по восемь часов! У меня на походы по дискотекам и барам времени не было… Короче, решай сам. Хочешь заниматься – бери медицинские справки, выбрось это дурацкое кимоно и приходи, я тебя запишу в группу самбо. И готовься к серьезной работе.

– Это… Это правда?

– Нет, блин, я вру! Ждать тебя?

Кушнер энергично закивал, и при этом глаза его как-то странно блестели.

Я подумал, не спросить ли его об Инге? Может, он знает, куда она подевалась. Подумал и не спросил. Не к лицу тренеру делиться с учеником своими личными неурядицами.

Глава четвертая. Становится горячее

1

Меня разбудил звонок Серого.

– Собирайся, есть тема. Через двадцать минут я за тобой заскочу.

– Что случилось-то?

– Узнаешь.

Он приехал раньше, чем через двадцать минут. Я успел только ополоснуться под душем и проглотить чашку кофе, когда услышал знакомый сигнал клаксона. Быстро переодевшись, я выбежал на улицу. Красная «шестерка» Серого стояла напротив подъезда, из приоткрытых окон доносилась песня Любы Успенской: «Гусарская рулетка – жестокая игра…»

– Вечно тебя ждать приходится. – Серый постучал ногтем по стеклу круглых часов на торпеде. – Через полчаса у нас встреча, а нам еще через весь город пилить.

Насчет «всего города» он преувеличил. Встреча была назначена у Медного всадника, и мы добрались минута в минуту. Серый приткнул машину к поребрику набережной и выключил двигатель. Оглядевшись по сторонам, он вздохнул:

– Прокуратура точностью не отличается, – и вставил в магнитофон новую кассету. Теперь это был Вилли Токарев: «Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой…»

– А вот и наш друг, – объявил Серый, когда закончилась третья песня.

К машине торопливым шагом подходил мужчина в темном костюме. Я с трудом узнал в нем Леху Рожкова, с которым познакомился на соревнованиях меньше года назад. Тогда он носил волосы средней длины и едва дотягивал до нижней планки полутяжелого веса. Сейчас Леха отрастил огромное пузо, колыхавшееся при каждом движении, и сверкал «ленинской» лысиной, а для того, чтобы компенсировать отсутствие растительности на макушке, отпустил баки.