Избранное

ПОСМОТРИМ САМИ, ПОКАЖЕМ ИМ

Рабочий Москвы,ты видишьвезде:в котлах —асфальтное варево,стропилы,стуки дым весь день,и ценысползают товаровы.Союз расцветету полей в оправе,с годамиразделаем в рай его.Мы землюзавоевалии правим,чистя ееи отстраивая.Буржуитоже,в кулак не свистя,чихаютна наши дымы.Знают,что несколько лет спустя —мы —будем непобедимы.Открыташпанебуржуев казна,хотят,чтоб заводчик пас нас.Со всех сторон,гулка и грозна,идетна Советыопасность.Сегоднясоветской силы показ:в ответна гнев чемберленскийв секундунаденемпротивогаз,штыки рассияем в блеске.Не думай,чтоб займаминас одарили.Храниреспубликуна свои гроши.В ответ Чемберленамвзлетай, эскадрилья,винтамивражье небо кроши!Страна у насмягка и добра,но землю Советов —не трогайте:тому,кто свободу придет отобрать,сумеемостричькогти.

1927

ИВАН ИВАНОВИЧ ГОНОРАРЧИКОВ

(Заграничные газеты печатают безыменный протест русских писателей.)ПисательИван Иваныч Гонорарчиковправительствосоветскоеобвиняет в том,что живет-де писательзапечатанным ларчикоми владеетзамокобцензуренным ртом.Елепреодолеваяпивную одурь,напевает,склонясьголовой соловой:– О, дайте,дайте мне свободуслова. —Я тожесделаниз писательского теста.Действительно,чего этой цензуре надо?Присоединяюголоск писательскому протесту:ознакомимсяс писательскимларчиком-кладом!Подойдемк такомудемократично и ласково.С чего начать?ОтодвинемтоварищаЛебедева-Полянскогои сорвемс писательского ртапечать.Руки вымоеми вынемсодержимое.В началеротика —парасоветских анекдотиков.Здесь жесразу,от слюней мокра,гордая фраза:– Я —демократ! —За ней —другая,длинней, чем глиста:– Подайтетридцать червонцев с листа! —Что зуб —то светоч.Зубовная гнильсветит,как светятгнилушки-огни.А когдаязыкприподняли робкий,сидевшийв глоткенаподобие пробки,вырвалсявизг осатанелый:– Ура Милюкову,даешь Дарданеллы! —И сраэувсе заорали:– Закройте-канедраблагоухающего ротика! —Мыцензуройбелые враки обводим,чтоб никтоне мешалсловам о свободе.Чем точитьдемократические лясы,обливаясьчаямидо четвертого поту,поможеми словомсвободному классу,силойоберегающемуи строящему свободу.И вдругмелькаетмысль-заря:а может быть,яи рифмую зря?Не эмигрант лигрязныйиз бороденки вшивойвычесали этотпротестик фальшивый?!

1927

ЧУДЕСА!

Как днище бочки,правильным дискомстоялалунанад дворцом Ливадийским.Взошла над землейи пошла заливать ее,и льется на море,на мир,на Ливадию.В царевых дворцах —мужики-санаторники.Луна, как дура,почти в исступлении,глядятглазаблинорожия плоскогов афишу на стенах дворца:"Во вторниквыступлениетоварища Маяковского".Сам самодержец,здесь же,рядом,гонял по залами по биллиардам.И вот,где Романовдулся с маркерами,шарыложапод свитское ржание,читаю якрестьянамо форместихов —и о содержании.Звонок.Лунаотодвинулась тусклая,и я,в электричестве,стою на эстраде.Сидят предо мноюрязанские,тульские,почесывают бороды русские,ерошат пальцамирусые пряди.Их лица ясны,яснее, чем блюдце,где надо – хмуреют,где надо —смеются.Пусть тот,кто Советамне знает цену,со мною станетот радости пьяным:где можноещечитать во дворце —что?Стихи!Кому?Крестьянам!Такую странуи сравнивать не с чем, —где ещемыслимыподобные вещи?!И думаю яобо всем,как о чуде.Такое настало,а что еще будет!Вижу:выходятпосле лекциидва мужикаслоновьей комплекции.Уселисьвдвоемпод стеклянный шар,и первыйвторомузаметил:– Мишка,оченно хороша —этапоследняябыла рифмишка. —И долго ещегудят ливадийцына желтых дорожках,у синей водицы.

1927

МАРУСЯ ОТРАВИЛАСЬ

Вечером после работы этот комсомолец уже не ваш товарищ. Вы не называйте его Борей, а, подделываясь под гнусавый французский акцент, должны называть его «Боб»…

«Комс. правда».

В Ленинграде девушка-работница отравилась, потому что у нее не было лакированных туфель, точно таких же, какие носила ее подруга Таня…

«Комс. правда».Из тучки месяц вылез,молоденький такой…Маруська отравилась,везут в прием-покой.Понравился Маруськеодинс недавних пор:нафабренные усики,Расчесанный пробор.Он былмонтером Ваней,но…в духе парижан,себеприсвоил званье:«электротехник Жан».Он говорил ей частоодну и ту же речь:– Ужасное мещанство —невинностьзряберечь. —Сошлись и погуляли,и хмуритЖанлицо, —нашел он,чтоу Ляликрасивше бельецо.Марусе разнесчастнойсказал, как джентльмен:– Ужасное мещанствосемейныйэтотплен. —Он с нейрассталсяровночерез пятнадцать дней,за то,что лакированныхнет туфелек у ней.На туфлиденег надо,а денегнет и так…СебеМарусяядукупилана пятак.Короткойжизниточка.– Смер-тель-ныйя-ядиспит… —В малиновом платочкев гробуМарусяспит.Развылся ветер гадкий.На вечер,ветру в лад,в ячейкеоб упадкепоставилидоклад.Почему?В сердцебез лесенкилезутэти песенки.Где родинаэтихбездарных романсов?Там,где белыелаются моською?Нет!Эту песнюродила масса —нашакомсомольская.Легковрагапродырявить наганом.Или —голову с плеч,и саблю вытри.А каксейчаснащупать врага нам?Таится.Хитрый!Во что б ни обулись,что б ни надели —обноскибуржуеву нас на теле.И неттебепути-прямика.Нашейкультуришкебез году неделя,а ихней —века!И растутчерныедурнии дуры,ничем не защищенныеот барахла культуры.На улицу вышел —глаза разопри!В каждой витринебуржуевы обноски:какая-нибудьшляпас пером «распри»,и туфлипоказываютлакированные носики.Простенькуюблузу нами надеть конфузно.На улицах,под руководствомГарри Пилей,расставилосетиСовкино, —от нашейсегодняшнейтрудной былиуноситк жизни к иной.Тамни единогони Ваньки,ни Пети,одниЖанны,одниКэти.Толча комплименты,как воду в ступке,людисовершаютблагородные поступки.Всебароны,графы – все,живутпо разнымроскошным городам,ограбяти скажут:– Мерси, мусье, —изнасилуюти скажут:– Пардон, мадам. —На лентекаждая —графиня минимум.Перо в шляпуда серьги в уши.Куда жесравнитьсяс такими графинямизаводскойФеклуше да Марфуше?И мальчикипачкамистреляют за нэпачками.Нравятсямальчикамв маникюре пальчики.Играютэтим пальчикомнэпачкина рояльчике.А сунешься в клуб —речь рвотная.Чешутязыкамичиновноустые.Раз международное,два международное,но нельзя же до бесчувствия!Напротив клубадверь пивнушки.Веселье,грохот,как будто пушки!Стараетсяразнаямузыкальная челядьпианинитьи виолончелить.Входите, товарищи,зайдите, подружечки,выпейте,пожалуйста,по пенной кружечке!Что?Кроюпиво пенное, —только что вамс этого?!Что даю взамен я?Что вам посоветовать?Хорошои целоваться,и вино.Но…вино и поэзия,и еслиеехоть разпо-настоящемуиспили рты,еене заменитникакое питье,никакие пива,никакие спирты.Помниежедневно,что тызодчийи новых отношенийи новых любовей, —и станеетерундовымлюбовный эпизодчиккакой-нибудь Любык любому Вове.Можно и кепки,можно и шляпы,можнои перчатки надеть на лапы.Но нетна светепрекрасней одежи,чем бронза мускулови свежесть кожи.И еслиподыметесьчисты и стройны,любуюодежузаказывайте Москвошвею,и…лучшиедевушкинашей странысамибросятсявам на шею.

1927

ПИСЬМО К ЛЮБИМОЙ МОЛЧАНОВА, БРОШЕННОЙ ИМ,

как о том сообщается в N 219 «Комсомольской правды» в стихе по имени «Свидание»Слышал —вас Молчанов бросил,будтоонпредпринял это,видя,что у васпод осеньнет«изячного» жакета.На косынкуцвета синькисмотрит они цедит еле:– Что выходите в косынке?Да и…мордой постарели?Мнепожалтегрудь тугую.Ну,а еслинету этаких…Мы найдем себе другуюв разызысканной жакетке. —Припомадясьи прикрасясь,этугадостьвливши в стих,хочетонмарксистский базиспод жакеткуподвести."За боль годов,за все невзгодыглухим сомнениям не быть!Под этим мирным небосводомхочу смеятьсяи любить".Сказано веско.Посмотрите, дескать:шел я верхом,шел я низом,строилмост в социализм,не достроили устали уселсяу моста.Травкавырослау моста,по мостуидут овечки,мы желаем– очень просто! —отдохнутьу этой речки.Заверните ваше знамя!Перед намиясность вод,в бок —цветочки,а над нами —мирный-мирный небосвод.Брошенная,не бойтесь красивого слогапоэта,музой венчанного!Простои строгоответьтена лиру Молчанова:– Прекратите ваши трели!Я не знаю,я стара ли,но вы,Молчанов,постарели,выи ваши пасторали.Знаю я —в жакетах в этихна Петровкебабья банда.Этипольские жакеткик нампровозятконтрабандой.Чем, служау музпо найму,на моетряпьекоситься,вы биндустриальным займомпомоглирожденьюситцев.Череп,што ль,пустеет чаном,выбилмыслигрохот лирный?Это где жевы,Молчанов,небосводузрелимирный?В гущуваших роздыхов,под цветочки,на рекузаграничным воздухомне доносит гарьку?Илиза любовной блажьюне видатьугрозу вражью?Литературная шатия,успокойте ваши нервы,отойдите —вы мешаетемобилизациям и маневрам.

1927

«МАССАМ НЕПОНЯТНО»

Между писателеми читателемстоят посредники,и вкусу посредникасамый средненький.Этакихсредненькихиз посреднической ратитыщаи в критикахи в редакторате.Куда бымысль твояни скакала,этотвсеозирает сонно:– Ячеловекдругого закала.Помню, как сейчас,в стихаху Надсона…Рабочийне любитстрочек коротеньких.А ещепосредниковкроет Асеев.А знаки препинания?Точка —как родинка.Выстих украшаете,точки рассеяв.Товарищ Маяковский,писали б ямбом,двугривенныйна строчкуприбавил вам бы. —Расскажетнесколькосредневековых легенд,объяснениечаса на четыре затянет,и ко всемуприсказываетунылый интеллигент:– Васне понимаютрабочие и крестьяне. —Сникаетавторот сознания вины.А этот самыйкритик влиятельныйкрестьянинавиделтолько до войны,при покупкена даченожки телятины.А рабочихи того менее —случайнодвухво время наводнения.Гляделис мостана места и картины,на разлив,на плывущие льдины.Критикобошел умиленнодвух представителейиз десяти миллионов.Ничего особенного —руки и груди…Люди – как люди!А вечеромза чаемсидел и хвастал:– Я вотзнаюрабочий класс-то.Ядушупрочелза их молчаньем —ни упадка,ни отчаяния.Кто можетчитатьсяв этаком классе?Только Гоголь,только классик.А крестьянство?Тоже.Никак не иначе.Как сейчас помню —весною, на даче… —Этакие разговорчикиу литераторову насчастозаменяютзнание масс.И идутдореволюционного образцатворения слова,кистии резца.И в массуплыветинтеллигентский дар —грезы,розыи звон гитар.Прошуписателей,с перепугу бледных,броситьвысюсюкиватьстихи для бедных.Понимаетведущий класси искусствоне хуже вас.Культурувысокуюв массы двигай!Такую,как и прочим.Нужнаи понятнахорошая книга —и вам,и мне,и крестьянам,и рабочим.

1927

РАЗМЫШЛЕНИЯ О МОЛЧАНОВЕ ИВАНЕ И О ПОЭЗИИ

Я взял газетуи лег на диван.Читаю:"СкучаетМолчанов Иван".Не скрою, Ванечка!скушно и нам.И ваши стишонки —скуки вина.Десятый Октябрьу всех на носу,а выухватилисьза чью-то косу.Любитеи Машуи косы ейные.Этовашедело семейное.Но что нам за толкот вашейот бабы?!Получшестишкиписали хотя бы.Но плох ваш роман.И стих неказист.Вот таклюбил былюбой гимназист.Вы нам обещаете,скушный Ваня,на случай нуждыпойти, барабаня.Де, будеттуман.И отверзнете рот,на весьна туманзаорете:– Вперед! —Де,– выше взвивайтекрасное знамя!Вперед, переплетчики,а я —за вами. —Орать«Караул!»,попавши в туман?На этоне надобольшого ума.Сегодняшнийденьвозвеличить вам ли,в хвостеу событийо девушках мямля?!Поэтнастоящийвздуваетзаранееиз искрынеясной —ясное знание.

1927

БЕЗ РУЛЯ И БЕЗ ВЕТРИЛ

На эфирном океане,там,где тучи борода,громко плавает в туманерадио-белиберда.Утро.На столике стоит труба.И вдругкак будтотрубу прорвалов перепонкув барабаннуюзабубнила, груба:"Алло!Алло!!Алло!!!Алло!!!!"А затем —тенорок(держись, начинается!):"Товарищи,слушайтеочередной урок,Как сохранитьи полировать яйца".Задумался,заволновался,бросил кровать,в мозгахтемно,как на дне штолен.– К чему ж мнеяйца полировать?К пасхе,што ли?! —Настраиваюприемникна новый лад.Не захочет линовая волна порадовать?А из трубы —замогильный доклад,какая-товедомственнаячушь аппаратова.Докладецполтора часа прослушав,стал упадочникоми затосковал.И вдруг…встрепенулисьвосторженные уши:"Алло!Последние новости!Москва".Но тотчасв ушиписк и фырк.Звуки заскакали,заиграли в прятки —этошироковещательная Уфыдуетв хвостшироковещательную Вятки.Наконециз терпениявывели и меня.Трубкудушу,за горло взявши,а на меняпосыпались имена:Зины,Егоры,Миши,Лели,Яши!Деньпромучившисьв этом роде,ложусь,а радиобубнит под одеяло:"Во саду аль в огородедевица гуляла".Не заснешь,хоть так ложись,хоть иначе.С громомво всем телекроюдедушку радиопередачии бабушкурадиопочтелей.Дремлют штаты в склепах зданий.Им не радость,не печальимв грядущем нет желанийим…– семь с половиной миллионов! —не жаль!

ЕКАТЕРИНБУРГ – СВЕРДЛОВСК

Из снегового,слепящего лоска,из перепутанныхсучьеви хвои —встаетвнезапнодомами Свердловскановый город:работник и воин.Под Екатеринбургомрыли каратики,вгрызалисьв мерзлыепороды и руды —чтоб на грудяхкоронованной Катькипереливалисьизумруды.У штоленв бокахкорпели,пока —Октябрьиз шахтна улицы ринул,и…разослалаоктябрьская ломкак чертяморлов Екатериныи к богу —Екатериныпотомка.И грабяи испепеляя,орда растакая-топрошлапо городу,войну волоча.Порол Пепеляев.Свирепствовал Гайда.Орломклевалсяверховный Колчак.Потухлознамени пожаров пламя,и лишь,от негокак будто ожог,сегоднягорит —временам на память —в свердловском небекрасный флажок.Под нимс простораот снега светлоговстаетноворожденныйгород Свердлова.Полунебоскребылесами поднял,чтоб в электричествемыть вечера,а рядом —гриб,дыра,преисподняя,как будтоу городанету«сегодня»,а только —«завтра»и «вчера».В саняхпромеждубирж и трестовсвистиво весьшироченный проспект.И…заколдованное место:вдругпроспектобрывает разбег.Просыпалив ночьрасчернее могилызвезды-табачишкоиз неба кисета.И грудьютопокдышут Тагилы,да трубкизаводовкурят в Исети.У этогогороданету традиций,бульвара,дворца,фонтана и неги.У насна глазахгородище родитсяиз волиУрала,трудаи энергии!

РАССКАЗ ЛИТЕЙЩИКА ИВАНА КОЗЫРЕВА О ВСЕЛЕНИИ В НОВУЮ КВАРТИРУ

Я пролетарий.Объясняться лишне.Жил,как мать произвела, родив.И вот мнеквартирудает жилищный,мой,рабочий,кооператив.Во – ширина!Высота – во!Проветрена,освещенаи согрета.Все хорошо.Но больше всегомнепонравилось —это:этобелее лунного света,удобней,чем земля обетованная,это —да что говорить об этом,это —ванная.Вода в кране —холодная крайне.Крандругойне тронешь рукой.Можешьхолодноймыть хохол,горячей —пот пор.На кранеодномнаписано:«Хол.»,на кране другом —«Гор.»Придешь усталый,вешаться хочется.Ни щи не радуют,ни чая клокотанье.А чайкой поплещешься —и мертвый расхохочетсяот этогоплещущего щекотания.Как будтопришелк социализму в гости,от удовольствия —захватывает дых.Брюки на крюк,блузу на гвоздик,мыло в рукуи…бултых!Сидишьи моешьсядолго, долго.Словом,сидишь,пока охота.Простов комнателето и Волга —только что нетурыб и пароходов.Хоть грязьна тебедесятилетнего стажа,с тебякорою с дерева,чуть не лыком,сходит сажа,смывается, стерва.И уж распаришься,разжаришься уж!Тут – вертай ручки:и каплетпрохладныйдождик-душиз дырчатойжелезной тучки.Ну уж и ласковость в этом душе!Тебяникакойне возьмет упадок:погладит волосы,потреплет ушии течетпо желобупромежду лопаток.Водустираешьс мокрого тельцаполотенцем,как зверь, мохнатым.Чтобы суше пяткам —полстелется,извиняюсь за выражение,пробковым матом.Себя разглядевшив зеркало вправленное,в рубахув чистую —влазь.Влажу и думаю:"Очень правильнаяэта,наша,Советская власть".

Свердловск, 28 января 1928г.

ИМПЕРАТОР

Помню —то ли пасха,то ли —рождество:вымытои насухорасчищено торжество.По Тверскойшпалерамистоят рядовые,перед рядовыми —пристава.Приставовглазамиедят городовые:– Ваше благородие,арестовать? —Крутитполицмейстерза уши ус.Пристав козыряет:– Слушаюсь! —И вижу —катится ландо,и в этой вот ландесидитвоенный молодойв холеной бороде.Перед ним,как чурки,четыре дочурки.И на спинах булыжных,как на наших горбах,свитаза нимв орлах и в гербах.И раззвонившие колоколарасплылисьв дамском писке:Уррра!Царь-государь Николай,императори самодержец всероссийский!Снег заноситкосые кровельки,серебриттелеграфную сеть,он схватилсяза холод проволокии осталсяна нейвисеть.На всю Сибирь,на весь Уралметельная мура.За Исетью,где шахты и кручи,за Исетью,где ветер свистел,приумолкисполкомовский кучери встална девятой версте.Вселеннуюснегом заволокло.Ни зги не видать —как на зло.И толькоследыот брюха волковпо следудиких козлов.Шесть пудов(для веса ровного!);будто правиткедров полком он,снег хруститпод Парамоновым,председателемисполкома.Распахнулся весь,роютснегпимы.– Будто было здесь?!Нет, не здесь.Мимо! —Здесь кедртопором перетроган,зарубкипод корень коры,у корня,под кедром,дорога,а в ней —император зарыт.Лишь тучифлагами плавают,да в тучахптичье вранье,крикливое и одноглавое,ругается воронье.Прельщаютмногихкороны лучи.Пожалте,дворяне и шляхта,коронуможноу нас получить,но тольковместе с шахтой.

Свердловск.

ДЕСЯТИЛЕТНЯЯ ПЕСНЯ

Дрянь адмиральская,пани бароншлиот шестнадцатиразных сторон.Пушка —французская,английский танк.БелымпапашаАнтантовый стан.БиласьСоветская нашастрана,днигрохотали разрывом гранат.Не для разбоябитва зовет —мызащищаем поляи завод.Шли деревенские,лезли из шахт,дралисьголодные,в рвании вшах.Серые шлемыс красной звездойбелой оравекрикнули:– Стой! —Били Деникина,билиМахно,так желюбогос дороги смахнем.Хрустнул,проломанный,Крыма хребет.Краснаякреплав громе побед.С вамисливалось,победу растя,сердце —рабочих,сердце —крестьян.С первой тревогоюс наших низовстомиллионныевстанем на зов.Землю колебля,в новый походдвинутдивизииКрасных пехот.Помняпринятиекрасных присяг,лаваБуденныхпойдетна рысях.Противбуржуевыхновых блокадкрасныептицызаймут облака.Крепнии славьсяв битвах веков,КраснаяАрмиябольшевиков!

1928

НАГРУЗКА ПО МАКУШКУ

КомсомолецПетр Кукушкинпретв работена рожон, —он от пятокдо макушкив сто нагрузок нагружен.Пообедав,бодрой рысьюПетямчитна культкомиссию.ПослеПетю виделиу радиолюбителей.Не прошелмимои Осоавиахима.С химиив один прыжокпрыгнулв шахматный кружок.Играть с Кукушкиным —нельзя:онпуталпешку и ферзя. —(Малюсенький затор!)Но… Петязнал,врагов разя,теорию зато.Этот Петяможетвскачькритикнутьвсемирный матч. —«Я считаю:оба плохи —Капабланка и Алехин,оба-два,в игре юля,охраняли короля.Виденв ходев этом вотнемарксистский подход.Яи часа не помешкаю —монархизмыешьте пешкою!»Заседанияи речи,ходит утро,ходит вечер,от трудов —едва дыша,и торчатв кармане френчатридцать три карандаша.Просиделсобрании двести.Дни летят,недели тают…Аж мозольнатерна месте,на котором заседают.Мозг мутится,пухнет парень,теломеньше головы,беготней своей упарен,самсебясчитает парень —разужасно деловым.Расписалсебяна год,хоть вводив работу НОТ!Где вы, Гастев с Керженцевым?!.С большинством —проголоснет,с большинством —воздержится.Год прошел.Отчет недолог.Обратились к Пете:– Где жработысмысл и толкот нагрузок этих? —Глазв презреньещурит Петь,всехокинулглазом узким:– Где жработать мне поспетьпри такой нагрузке?

1928

КТО ОН?

Кто мчится,кто скачеттакой молодой,противник мылаи в контрах с водой?Как будтоокорока ветчины,небритые щекиот грязи черны.Разит —и грязнее черных воротзубною щеткойнетронутый рот.Сроднишевелюрапомойной яме,бумажкии стружкипромеж волосьями;а в складках блузыбезвременный гробнашелэнергично раздавленный клоп.Трехлетнего потажурчащий родникпроклеили выгрязнилвесь воротник.Кто мчится,кто скачети брюки ловит,держащиесяна честном слове?Сбежавот повинностейскушных и тяжких,за скакуномхвостятся подтяжки.Кто мчится,кто скачетрезво и яропо мостовойв обход тротуара?Кто мчитбез разборасквозь слякоть и грязь,дымя по дороге,куряи плюясь?Кто мчится,кто скачетвиденьем крылатым,трамбуявстречныхувесистым матом?Кто мчится,и едет,и гонит,и скачет?Ответ —апельсинаяснее и кратче,ответположукак на блюдце я:то мчитсянаш товарищ докладчикна диспут:«Культурная революция».

1928

СЛУЖАКА

Появилисьмолодыепревоспитанные люди —Мопровзнаки золотыеимувенчивают груди.Парт-комариз МККне подточитпарнюноса:к срокувписанастрокапроф-и парт-и прочих взносов.Честен он.как честен вол.В местов собственноевроссяи не видитничегодальшесобственного носа.Коммунизмпо книге сдав,перевызубривши «измы»,онпокончил навсегда с мыслямио коммунизме.Что заглядывать далече?!Циркулярсидии жди.– Нам, мол,с вамидумать неча,еслидумают вожди. —Мелких дельцевпару шороннаделна глаза оба,чтоб служилосьхорошо,безмятежно,узколобо.День – этапрастрат и лести,день,когдапростор подлизам, —этодля негои естьсамыйрассоциализм.До коммуныперегонне покрытьна этой кляче,как нарочносозданондля чиновничьих делячеств.Блещутзнаки золотые,гордовыпяченыгруди,ходяттихомолодыеприспособленные люди.О корягиякорятсятам,где тихая вода…А на стенкедекорациейКарлы-марлы борода.Мы томимся неизвестностью,что нам делатьс ихней честностью?Комсомолец,живяв твои лета,октябрьскимозономдыша,помни,что каждый день —этап,к целинамеченнойшаг.Не наши —которыевремени в задуперлилбовмедь;быть коммунистом —значит дерзать,думать,хотеть,сметь.У насещене Эдем и рай —мещанскаятина с цвелью.Работая,мелочи соразмеряйс огромнойпоставленной целью.

1928

КРИТИКА САМОКРИТИКИ

Модою —объяты все:и размашистои куце,словнобелка в колесекаждыйсамокритикуется.Сам себясовбюрократбьетв чиновничие перси.«Явсегдасоветам рад.Критикуйте!Я —без спеси.о…стенгазное мычанье…Гдев рабкоретолку статься?Выпишите замечанияи пускайтепо инстанциям».Самокритиксовдуракрассуждает,помпадурясь:«Я же жкритикене враг.Но рабкор —разводит дурость.Критикуйте!Не обижен.Здравыммыслямсердце радо.Но…чтоб критикбылне ниже,чемсемнадцтого разряда».Сладкогласыйи ретивыйкритикует подхалим.С этойсамойдирективыне былимниктохвалим.Суткисрядумогут крытьтех,когопокрыли свыше,чтоб начальник,видя прыть,ихиз штатов быне вышиб.Важнопялятвзор спецына критическую моду, —дескать —пойте,крит-певцы,языкомтолчите воду.Многобылокаждый годразударнейших кампаний.Бытьтебев архиве мод —модана самокопанье.А рабкор?Рабкор —смотрите! —приуныли смотрит криво:от подобныхсамокритику неготрещитзагривок.Безработные ручищатычетзряв карманы он.Он —обдернут,он —прочищен,он зажати сокращен.Лава фраз —не выплыть вплавь.Где размашисто,где куцо,модныйлозунгоседлав,каждый —самокритикуется.Граждане,вы не врите-ка,что это —самокритика!Покаместточат начальникидемократические лясы,меж намиживут молчальникиовцырабочего класса.А покамолчим по-рабьи,бывшихбелыхкрепнут орды —рвут,насилуюти грабят,непокорнымплющат морды.Молчаливыхкожаустроена хитро:плюнут имв рожу – рожу вытрут.«Не по рылу грохот нам,где ж намжаловаться?Не прощаться жс крохотнымс нашимс жалованьицем».Полчасав куткепокипят,чтоб сновадрожать начать.проснитесь, которые спят!Разоблачайс головы до пят.Товарищ,не смей молчать!

1928

«ОБЩЕЕ» И «МОЕ»

Чуть-чуть еще, и он почти б

был положительнейший тип.

Иван Иваныч —чуть не «вождь»,данав ладоньвожжа ему.К немуидетбумажный дождьс припиской —«уважаемый».В делах умен,в работе —быстр.Кичиться —нет привычек.Ондобросовестный службист —не вор,не волокитчик.Великегопартийный стаж,взгляни в билет —и ахни!Карманы в ручках,а уста жсахарного сахарней.На завистьлегкость языка,увереннои пустоон,взяв путевку из ЭМКА,бубнитпод Златоуста.Поетна соловьиный лад,играетсловоправою«о здравии комсомолят,о женском равноправии».И, снявслужебные гужи,узнавши,час который,домойприедет, отслужив,и…опускает шторы.Распуститонжилет…и здесь,– здесьчастной жизни часики! —преображаетсявесьпо-третье-мещански.Чуть-чутьне с декабристоврод —хоть предковв рамы рамьте!Носыназа ушидеретза леность в политграмоте.Орет кухарке,разъярясь,супомусомкапая: «Не суп, а квас,который раз,пермячка сиволапая!..»Живешь века,века учась(гениине родятся).Под граммофонс подругойчаспод сенью шторфокстротится.Женас похлебкой из пшенасокращеназа древностью.Еговторая зам-женаи хороша,и сложена,и вымучена ревностью.Елозялапой по ногам,ерошаюбок утлость,он вертитпод носом наган:«Ты с кемсегодняпуталась?..»Пожил,и отошел,и лег,а ночьпаучит нити…Попробуйте,под потолоктеперьк немувзгляните!И сразуонвскочил и взвыл.Рассердитсяи визгнет:«Не смейтевмешиватьсявыв интимностьчастной жизни!»Мы вовсене хотим бузить.Мы кроембыт столетний.Но, боже…Марксе, упасинамзаниматься сплетней!Не будемв скважины смотретьна дрязгив вашей комнате.У васна домиз суток —треть,но знайтеи помните:глядитмещанская толпа,мусолитстол и ложе…Какпод стекляннейший колпак,на времяжизнь положим.Идясквозь бытмещанских клик,с брезгливостьюпреувеличенной,мыпеременимжизни лик,и общей,и личной.

1928

КАЗАНЬ

Стара,косастоитКазань.Шумитбурун:«Шурум…бурум…»По-родномутараторя,снегомлужинамарав,у подворьяв коридорелюдисмотрят номера.Кашляяв рукава,входитробковат,глаза таращит.Приветствую товарища.Яв языкахне очень натаскан —что норвежским,что шведским мажь.Входит татарин:«Яна татарскомвампрочитаю«Левый марш».Входит второй.Косой в скуле.И говорит,в карманах порыскав:«Я—мариец.Твой«Левый»дай тебепрочту по-марийски».Эти вышли.Шедших этихв низкойдверивстретил третий.«Маршваш – наш марш.Я —чуваш,послушай,уважь.Маршвашинскийтак по-чувашски…»Как будтогодывзял за чуб я —– Станьтеи не пылите-ка! —рукоюсвоею собственнойщупаюбестелое слово«политика».Народы,жившие,въямясь в нужду,притершисьУралу ко льду,ворвались в дверь,идяна штурм,на камень,на крепость культур.Крива,косастоитКазань.Шумитбурун:«Шурум…бурум…»

1928

ТРУС

В меруи черны и русы,пряча взгляды,пряча вкусы,боком,тенью,в стороне, —пресмыкаются трусыв славнойсмелымистране.Каждый завдля труса —туз.Дажеот его родниопускает глазки труси уходитв воротник.Влипв бумажкипарой глаз,ногподжаты циркуля:«Схорониться бза приказ…Спрятаться бза циркуляр…»Не поймешь,мужчина,рыба ли —междометьязряне выпалит.Где ужподпись и печать!«Только быменя не выбрали,только бмне не отвечать…»Ухо в метр– никак не менее —за начальствомходит сзади,чтоб, услышавихньемнение,завтраэто же сказать им.Если жстаршийсменит мнение,онусвоитмненье старшино:– Мненье —это не именье,потерять егоне страшно. —Хоть грабьте,хоть режьте возле него,не будет слушать ни плач,ни вой.«Наше деломаленькое —я сам по себене великий немой.и ротводоюнаполнен мой,вродеумывальника я».Трусобросбумагкорою.«Где решать?!Другие пусть.Вдруг не выйдет?Вдруг покроют?Вдругвозьмуи ошибусь?»День-деньскойсплетает тонкоузысамых странных свадеб —увязать быльва с ягненком,с кошкоймышь согласовать бы.Весь деньсердечкоужас кро'ит,предлогов для трепета —кипа.Боится автобусови Эркаи,начальства,женыи гриппа.Месткома,домкома,просящих взаймы,кладбища,милиции,леса,собак,погоды,сплетен,зимы ипоказательных процессов.Подрожити ляжет житель,дрожьюночькорежит тело…Товарищ,чего вы дрожите?В чем,собственно,дело?!В аквариум,что ли,сажать вас?Революция требует,чтобы имеласьсмелость,смелостьи еще раз – с-м-е-л-о-с-т-ь.

1928