Избранное

СИФИЛИС

Пароход подошел,завыл,погудел —и скован,как каторжник беглый.На палубе700 человек людей,остальные —негры.Подплылкатерокс одного бочка.Вбежавпо лесенке хромой,осматривалврач в роговых очках:«Которые с трахомой?»Припудрив прыщии наружность вымыв,с кокетством себя волоча,первый классдефилировалмимоулыбавшегося врача.Дымголубойиз двустволки ноздрейколечкомединымсвив,первымшелв алмазной заресвиной король —Свифт.Трубкавоняет,в метр длиной.Попробуй к такому —полезь!Под шелком кальсон,под батистом-лино,поди,разбери болезнь."Остров,дайвоздержанья зарок!Остановить велите!"Но взялкапитанпод козыреки спущен Свифт —сифилитик.За первым классомшел второй.Исследуяэтот класс,врачудивлялся,что ноздри с дырой, —лези в ухои в глаз.Врач смотрел,губу своротив,носпод очкамивзморща.Врачтроихпослал в карантинизвтороклассного сборища.За вторымнадвигалсятретий класс,черный от негритья.Врач посмотрел:четвертый час,время коктейлейпитья.– Гоните обратнотрюму в щель!Больные —видно и так.Грязный вид…И вообще —оспа не привита. —У негравискиревмя ревут.Валяетсяв трюмеТом.НазавтраТомуоспу привьют —и Томвозвратится в дом.На берегуу Томажена.Волосагустые, как нефть.И кожа еечерна и жирна,как вакса«Черный лев».Покапо работамТом болтается,– у Кубыгуба не дура —жену егопрогнали с плантацийза неотработкунатурой.Лунав океаннакидала монет,хоть сбросься,вбежав на насыпь!Неделини хлеба,ни мяса нет.Недели —одни ананасы.Опятьпароходпривинтило винтом.Следующий —через недели!Как дождатьсяс голодным ртом?– Забыл,разлюбил,забросил Том!С белойрогожуделит! —Не заработать ейи не скрасть.Вездеполисмены под зонтиком.А мистеру Свифтупоследнюю страстьраздулаэта экзотика.Потелотелопод бельецомот черненького мясца.Он тыкалдолларыв руку, в лицо,в голодные месяца.Схватились —желудок,пустой давно,и верности тяжеловес.Онарешила отчетливо:«No!», —и глухо сказала:«Yes!»Ужена дверьплечом напиралподгнивший мистер Свифт.Егои еенаверхв номеравзвинтилуслужливый лифт.ЯвилсяТомчерез два денька.Неделюспал без просыпа.И рад был,что естьи хлеб,и деньгаи что не будет оспы.Но день пришел,и у кожв темнотеузор непонятный впеплен.И детиу матери в животеонемевалии слепли.Суставы ломаядень ото дня,года календарные вылистаны,и кто-тоу телполовину отняли вытянул рукидля милостыни.Вниманиек негрустало особое.Когдасобиралась паства,моралинаглядное это пособиепоказывалпостный пастор:"Карает боги егои ееза то, чтоводила гостей!"И слазилочерного мяса гнильес гнилыхнегритянских костей.В политикуэтимне думал ввязаться я.А так —срисовал для видика.Одни говорят —«цивилизация»,другие —«колониальная политика».

1926

ХРИСТОФОР КОЛОМБ

Христофор Колумб был Христофор

Коломб – испанский еврей.

Из журналов.1Вижу, как сейчас,объедки да бутылки…В портишке,известномлишь кабачком,Коломб Христофори другие забулдыгисидят,нахлобучившляпы бочком.Христофора злят,пристают к Христофору:"Что вы за нация?Один Сион!Любой португалишкадаст тебе фору!"Вконец извели Христофора —и онпокрылдисканточкомщелканье пробок(заделив евреебольную струну):"Что вы лезете:Европа да Европа!Возьмуи открою другуюстрану".Дивятся приятели:"Что с Коломбом?Вина не пьет,не ходит гулять.Надо смотреть —не вывихнул ум бы.Всю ночь сидит,раздвигает циркуля".2Мертвая хватка в молодом еврее;думает,не ест,недосыпает ночей.Лакеевоттягиваетза фалды ливреи,лезетаж в спальникоролей и богачей."Кораллами торгуете?!Дешевле редиски.Самналовиткаждый мальчуган.То ли деломатерик индийский:не барахло —бирюза,жемчуга!Дело верное:вот вам карта.Это океан,а это —мы.Пунктиром путь —и бриллиантов каратына каждый полтинник,данный взаймы".Тесно торгашам.Томятся непоседы.Посухуи в годне обернется караван.И закапалифлорины и пезетыХристофорув продырявленный карман.3Идут,посвистывая,отчаянные из отчаянных.Сзади тюрьма.Впереди —ни рубля.Арабы,французы,испанцыи датчанелезлипо трапамКоломбова корабля."Кто здесь Коломб?До Индии?В ночку!(Чего не откроешь,если в пузе орган!)Выкатывай на палубубелого бочку,а тамвезихоть к черту на рога!"Прощанье – что надо.Не отъезд – а помпа:деньне просыхаликапли на усах,Времямеряли,вперяясь в компас.Спьянапутали штаны и паруса.Чуть не сшиблимаяк зажженный.Палубныене держатся на полу,и вот,быть может, отсюда,с Жижона,на всех парусахрванулся Коломб.4Единая мысль мне сегодня люба,что эти вот волныКоломба лапили,что в эту же водус Коломбова лбастекалипотаусталые капли.Что это небоземлей обмеля,на это вот облако,вставшее с юга, —"На мачты, братва!глядите —земля!" —оралрассудок теряющий юнга.И вновьокеанс простора раскосоговбивалв небесагромыхающий клин,а послебраталсяс волной сарагоссовой.и вместепучки травы волокли.Онэтой же бури слушал лады.Когда жзатихает бури задор,мерещатсяв водахКоломба следы,ведущиена Сан-Сальвадор.5Вырастают днив бородатые месяцы.Лунымруту мачты на колу.Надоело океану,Атлантический бесится.Взбешен Христофор,извелся Коломб.С тысячной волны трехпарусниксъехал.На тысячу первую взбиратьсянадо.Видели Атлантический?Тут не до смеха!Команда ярится —устала команда.Шепчутся:"Черту ввязались в попутчики.Дома плохо?И стол и кровать.Знаем мыэтижидовские штучки —разныеАмерикизакрывать и открывать!"За капитаном ходят по пятам."Вернись! – говорят,играют мушкой. —Какой ты ни естькапитан-раскапитан,а мы тебе тожене фунт с осьмушкой".Лазит Коломбна брамсель с фока,глаза аж навыкате,исхудал лицом;пустился вовсю:придумал фокуссо знаменитымКолумбовым яйцом.Что яйцо? —игрушка на день.И деньне оттянешьу жизни-воровки.Галдит команда,на Коломба глядя:"Крепкапетляиз генуэзской веревки.Кончай,Христофор,собачий век!.."И кортикивоздухво тьме секут.«Земля!» —Горизонт в туманнойкайме.Как я вотв растущую Мексикуи в розовыйэтотпесок на заре,вглазелись.Не смеют надеяться:с кольцом экваторав медной ноздревставалматерик индейцев.6Года прошли.В старикашипунасмельчал Атлантический,гордый смолоду.С бортов «Мажестиков»любая шпанаплюетв твоюседоусую морду.Коломб!твое пропало наследство!В вонючих трюмахтвои потомкис машинным адомв горящем соседствележат,под щекуподложивши котомки.А сверху,в цветах первоклассных розеток,катаясь пузомот танцевдо пьянки,в уюте читален,кинои клозетовкатаются донны,сеньорыи янки.Ты балда, Коломб, —скажу по чести.Что касается меня,то я былично —я б Америку закрыл,слегка почистил,а потомопять открыл —вторично.

1925

ТРОПИКИ

(Дорога Вера-Круц – Мехико-сити)Смотрю:вот это —тропики.Всю жизньвдыхаю наново я.А поездпрет торопкийсквозь пальмы,сквозь банановые.Их силуэты-веникивстают рисунком тошненьким:не то они – священники,не то они – художники.Аж самне веришь факту:из всей бузы и варавстаетрастенье – кактуструбой от самовара.А птички в этой печкекрасивей всякой меры.По смыслу —воробейчики,а видом —шантеклеры.Но прежде чемосмыслил леси бред,и жар,и день я —и деньи лес исчезбез вечераи безпредупреждения.Где горизонта борозда?!Все линиипотеряны.Скажи,которая звездаи гдеглаза пантерины?Не счел былучший казначейзвездытропических ночей,настольконочи августазвездой набитынагусто.Смотрю:ни зги, ни тропки.Всю жизньвдыхаю наново я.А поезд претсквозь тропики,сквозь запахибанановые.

1926

МЕКСИКА

О, как эта жизнь читалась взасос!Идешь.Наступаешь на ноги.В рукахпревращаетсяранец в лассо,а клячи пролеток —мустанги.Взаправдуигрушечныйрос магазин,ревелпароходный гудок.Сейчас жесбегув страну мокасин —лишь сбондюрубль и бульдог.А сегодня —это не умора.Сколько миль водывинтом нарыто, —и встаетживьемстрана ФениамораКупераи Майн Рида.Рев сирен,кончается вода.Мы прикрученык землео локоть локоть.И беретнабитый «Лефом»чемоданМонтигомоЯстребиный Коготь.Глаз торопится слезой налиться.Как? чему я рад? —– Ястребиный Коготь!Я жтвой "БледнолицыйБрат".Где товарищи?чего таишься?Помнишь,из-за клумбыстреламиотравленнымив Кутаисебилимыпо кораблям Колумба? —ЦедитзлобноКоготь Ястребиный,медленно,как треснувшая крынка:– Нету краснокожих – истребилигачупины с гринго.Ну, а тех из нас,которыхпулькипощадили,просвистевши мимо,кабакамикактусовой «пульке»добиваетпо 12-ти сантимов.Заменилачемоданов кучастрелы,от которыхникуда не деться… —Огрызнулсяи пошел,сомбреро нахлобучавместо радугииз перьевптицы Кетцаль.Года и столетья!Как ни коситесклоненные головы дней, —корявые камниМехико-ситипрошедшее вышепчут мне.Этобылотак давно,как будто не было.Бабушки столетних попугаевне запомнят.Здесьиз зыби озеравставал Пуабло,дом-коммунав десять тысяч комнат.И золотомежду озерных зыбейлежало,аж рыть не надо вам.Чего еще,живи,бронзовей,вторая сестра Элладова!Но очень надоза морембелым,чего индейцу не надо.Жаднау белогоИзабелла,женакороля Фердинанда.Тяжек испанских пушек груз.Сквозь пальмы,сквозь кактусы лезпо этой дорогеиз Вера-КруцгенералЭрнандо Кортес.Пришел.Вода студенаяхочетвскипеть кипяткомот огня.Дерутся72 ночии 72 дня.Храняткраснокожихдвумордые идолы.От пушекне видно вреда.Как мышь на сало,прельстясь на титулы,своихМоктецума предал.Напрасно,разбитыхв отряды спаяв,Гватемокв озерной водемок.Чтопротив пушекстреленка твоя!..Под пыткамиумер Гватемок.И вот стоим,индеец да я,товарищдалекого детства.Он умер,чтоб в бронзевеками стоятьнаискосок от полпредства.Внизугромыхаетстолетий орда,и горько стоять индейцу.Что братьям его,рабам,чехардавсех этих Хуэрти Диэцов?..Прошлагодов трезначная сумма.Героиканынче не тема.Пивною маркой стал Моктецума,пивной маркой – Гватемок.Буржуивсепод одно стригут.Вконец обесцветили мир мы.Теперьв утешенье земле-старикулишь двеконкурентки фирмы.Ни лиц пожелтелых,ни солнца одеж.В какуюогромную лупу,в какой трущобетеперьнайдешьсарапе и Гваделупу?Что Рига, что Мехико —родственный жанр.Латвиятропического леса.Вся разница:зонтик в руке у рижан,а у мексиканцев«Смит и Вессон».Две Латвиис двух земных боков —различные собой онилишь тем,что в Мексикережут быковв театре,а в Риге —на бойне.И совсем как в Риге,около пяти,проклинаямамову опеку,фордомразжигая жениховский аппетит,кружат дочкипо Чапультапеку.А то,что тут урожай фуража,что в пальмы земля разодета,так это от солнца, —сидии рожайбананы и президентов.Наверху министрыв бриллиантовом огне.Под —народ.Голейший зад виднеется.Без штанов,во-первых, потому, что нет,во-вторых, —не полагается:индейцы.Обнищаломоктецумье племя,и стоит онотам,где городвыбегна окраины прощатьсяперед вывескоймуниципальной:"Без штановв Мехико-ситивход воспрещается".Пятьсотпо Мексикенищих племен,а сытыйс одним языком:одной рукой выжимает в лимон,одним запирает замком.Нельзяборьбев племена рассекаться.Нищий с нищимирядом!Несисьпо землеиз страны мексиканцев,роднящий крик:«Камарада!»Голодмастер людей равнять.Каждый индеец,кто гол.В грядущем огнеродня-головняацтек,метиси креол.Мильон не угробят богатых лопаты.Страна!Поди,покори ее!Встаютвзамен одного ЗапатыГальваны,Морено,Карио.Сметайс горбовтолстопузых обузу,ацтек,креоли метис!Скорейнад мексиканским арбузом,багровое знамя, взметись!

Мехико-сити, 20 июля, 1925

БОГОМОЛЬНОЕ

Большевикинадругались над верой православной.В храмах-клубах —словесные бои.Колокола без языков —немые словно.По божьим престолампохабничают воробьи.Без верыи нравственность ищем напрасно.Чтоб нравственным быть —кадилами вей.Вот Мексика, например,потому и нравственна,что прутбогомолкик вратам церквей.Кафедраль —богомольнейший из монашьих институтцев.Брат «Notre Dame'a»на площади, —а около,Запружена народом,«Площадь Конституции»,в простонародии —площадь «Сокола».Блестящийдвенадцатицилиндровый«пакард»остановил шофер,простоватый хлопец.– Стой, – говорит, —помолюсь пока… —донна Эсперанца Хуан-де-Лопец.Нету донныни час, ни полтора.Видно, замолилась.Веровать так вероватьИ снится шоферу —донна у алтаря.Парижголубочкомдуша шоферова.А в кафедралебезлюдно и тихо:не занятов соборени единого стульца.С другой стороныу собора —выходсразуна четыре гудящие улицы.Донна Эсперанцавыйдет как только,к доннедон распаленный кинется.За угол!Улица «Изабелла Католика»а в этой улице —гостиница на гостинице.А дома —растет до ужинасвирепость мужина.У дона Лопецатерпенье лопается.То крик,то стониспускает дон.Гремитпо квартиретигровый соло:– На восемь частей разрежу ее! —И, выдрав из усав два метра волос,он пробуетсабли своей острие.– Скажу ей:"Иначе, сеньора, лягте-ка!Вот этоткольтваш сожитель до гроба!" —И в пумовой ярости– все-таки практика! —сбиваетс бутылокдюжину пробок.Гудок в два тона —приехала донна.Ещеи ревне успел уйтиза кактусыближнего поля,а у шоферскихвиска и грудинависликлинок и пистоля.– Ответ или смерть!Не вертеть вола!Чтоб доннане моглазапираться,ответь немедленно,где былажена мояЭсперанца?– О дон Хуан!В вас дьяволы злобятся.Не гневайтебожью милость.Донна ЭсперанцаХуан-де-Лопецсегодняусердномолилась.

1925

МЕКСИКА – НЬЮ-ЙОРК

БежалаМексикаот буферовгорящим,сияющим бредом.И вотпод мостомрека или ров,делящаядва Ларедо.Там доблести —скачут,коня загоня,в пятакпопадаютиз кольта,и скачет конь,и брюхо коняо колкий кактус исколото.А здесьжелезо —не расшатать!Ни воли,ни жизни,ни нерва вам!И сразурябиттюрьма решетавамдля знакомствадля первого.По рельсампоезд сыпет,под рельсойшпалы сыпятся.И гладьюМиссисипипод нами миссисипится.По бокампоездане устанут сновать:или хвост мелькнет,или нос.На боках поездныхстрановеют слова:«Сан-Луйс»,«Мичиган»,«Иллинойс»!Дальше, поезд,огнями расцвеченный!Лез,обгоняет,храпит.В Нью-Йорк несется"Твенти сенчериэкспресс".Курьерский!Рапид!Кругом дома,в этажи затерявпутейи проволок множь.Теряй шапчонку,глаза задеря,все равно —ничего не поймешь!

1926

БРОДВЕЙ

Асфальт – стекло.Иду и звеню.Леса и травинки —сбриты.На северс югаидут авеню,на запад с востока —стриты.А между —(куда их строитель завез!) —доманевозможной длины.Одни домадлиною до звезд,другие —длиной до луны.Янкиподошвами шлепатьленив:простойи курьерский лифт.В 7 часовчеловечий прилив,в 17 часов —отлив.Скрежещет механика,звон и гам,а людинемые в звоне.И лишь замедляютжевать чуингам,чтоб бросить:«Мек моней?»Мамашагрудьребенку дала.Ребенокс каплями из носу,сосеткак будтоне грудь, а доллар —занятсерьезнымбизнесом.Работа окончена.Тело обвейв сплошнойэлектрический ветер.Хочешь под землю —бери собвей,на небо —бери элевейтер.Вагоныедути дымам под рост,и в пяткахдомовьихтрутся,и вынесутхвостна Бруклинский мост,и спрячутв норыпод Гудзон.Тебя ослепило,ты осовел.Но,как барабанная дробь,из тьмыпо темени:"Кофе Максвелгудту ди ласт дроп".А лампыкак станутночь копать.ну, я доложу вам —пламечко!Налево посмотришь —мамочка мать!Направо —мать моя мамочка!Есть что поглядеть московской братве.И за деньв конец не дойдут.Это Нью-Йорк.Это Бродвей.Гау ду ю ду!Я в восторгеот Нью-Йорка города.Нокепчонкуне сдерну с виска.У советскихсобственная гордость:на буржуевсмотрим свысока.

6 августа Нью-Йорк. 1925 г.

СВИДЕТЕЛЬСТВУЮ

Вид индейцев таков:пернат,смешони нездешен.Ониприезжаютиз первых вековсквозь лязг«Пенсильвэниа Стейшен».ИмКулиджипару пальцев суют.Снимаютихголливудцы.На крыши ведутв ресторанный уют.Под ними,гульбу разгудевши свою,ньюйоркские улицы льются.Кто их радует?чем их злят?О чем их дума?куда их взгляд?Индейцы думают:"Ишь —капитал!Ну и дома застроил.Все отберемни за пятакприсоциалистическом строе.Сначалабудутбои клокотать.А тамни вражды,ни начальства!Тишьда гладьда божья благодать —сплошное луначарство.Инымирейсамивспенятся воды;пойдутпароходы зажаривать,сюдаиз Москвывозить переводыпроизведений Жарова.И радио —только мгла легла —правду-матку вызвенит.Придети расскажетна весь вигвам,в чемкрасотажизни.И к правдепойдетиндейская рать,вздымаясьзнаменной уймою…"Впрочем,зачемпро индейцев врать?Индейцыпро этоне думают.Индеец думает:"Там,где черноводеу моста в оскале,плескалсянедавноюркий челнокдеда,искателя скальпов.А там,где взвитэтажей коробоки жгутмиллион киловатт, —стоялиндейскийвоенный бог,брюхати головат.И все,что теперьвокруг течет,все,что отсюда видимо, —все этовытворил белый черт,заморскаябелая ведьма.Ихвсех быв лес прогнатьв одни,и мы чтобс копьем гонялись…"Подипод такую мысльподведиклассовый анализ.Мысль человечьямного сложней,чем знаюту насо ней.Тряхнувоперенья нарядную рядьнад пастьюоблошаделой,сошлии – пока!пошли вымирать.А что имбольшеделать?Подумайо новом агит-винте.Винти,чтоб задор не гас его.Ждут.Переводи, Коминтерн,расовый гневна классовый.

1926

БАРЫШНЯ И ВУЛЬВОРТ

Бродвей сдурел.Бегня и гулево.Домас небес обрываютсяи висят.Но даже меж нимизаметишь Вульворт.Корсетная коробкаэтажей под шестьдесят.Сверхуразведываютзвезд взводы,в среднихтайписткистрекочут бешено.А в самом нижнем —"Дрогс сода,грет энд феймус компани-нейшенал".А в окошке мисссемнадцати летсидит для рекламыи точит ножи.Ржавые лезвияфирмы «Жиллет»кладет в патентованныйжелезный зажими гладити водиткожей ремня.Хотяусови не полагается ей,но водитпо губке,усы возомня, —дескать —готово,наточил и брей.Наточит одиндо сияния лучикаи новый ржавыйберет для возни.Наточит,вынети сделает ручкой.Дескать —зайди,купи,возьми.Буржуем не сделаешься с бритвенной точки.Бегут без бороди без выражений на лице.Богатств буржуйских особые источники:работай на доллар,а выдадут цент.У меня ни усов,ни долларов,ни шевелюр, —и в горлезастреваютанглийского огрызки.Но я подхожуи губми шевелю —как будточерез стеклоразговариваю по-английски."Сидишь,глазами буржуев охлопана.Чем обнадежена?Дура из дур".А девушке слышится:"Опен,опен ди дор"."Что тебе заботитьсяо чужих усах?Вот…посадили…как дуру еловую".А у девушкифантазия раздувает паруса,и слышится девушке:«Ай лов ю».Я злею:"Выдь,окно разломай, —а бритвы раздайдля жирных горл".Девушке мнится:"Май,май горл".Выходитфантазия из рамок и мерок —и якажуськрасивый и толстый,И чудится девушке —влюбленный клеркна нейженитьсяприходит с Волстрит.И верит мисс,от счастья дрожа,что я —долларовый воротила,что ейужев других этажахготовы бесплатнои столи квартира.Как врезать ейв головумысли-ножи,что русским известно другое средство,как влезть рабочимво все этажибез грез,без свадеб,без жданий наследства.

1925

НЕБОСКРЕБ В РАЗРЕЗЕ

Возьмиразбольшущийдом в Нью-Йорке,взглянинасквозьна зданье на то.Увидишь —старейшиенорки да каморки —совсемдооктябрьскийЕлец аль Конотоп.Первый —ювелиры,караул бессменный,замокзацепился ставням о бровь.В серомгерои кино,полисмены,лягутсобакамиза чужое добро.Третий —спят бюро-конторы.Естпромокашкирабий пот.Чтоб мирне забыл,хозяин который,на вывескахзолотом«Вильям Шпрот».Пятый.Подсчитавприданные сорочки,миссперезрелаяв мечте о женихах.Вздымая грудьюажурные строчки,почесываетпышных подмышек меха.Седьмой.Над очагомдомашнимвысясь,силы сберегшиспортом смолоду,сэрсвоей законной миссис,узнав об измене,кровавит морду.Десятый.Медовый.Пара легла.Счастливей,чем Ева с Адамом были.Читаютв «Таймсе»отдел реклам:«Продажа в рассрочку автомобилей».Тридцатый.Акционерысидят увлечены,делят миллиарды,жадны и озабочены.Прибыльтреста"изготовленье ветчиныиз лучшейдохлойчикагской собачины".Сороковой.У спальниопереточной дивы.В скважинузамочную,сосредоточив прыть,чтоб Кулидж дал развод,детективымужадолжныв кровати накрыть.Свободный художник,рисующий задочки,дремлет в девяностом,думает одно:как бы ухажнутьза хозяйской дочкой —да так,чтоб хозяинувсучить полотно.А с крыши стаялскатертный снег.Лишь еств ресторанной высибольшие крохиуборщик-негр,а маленькие крошки —крысы.Я смотрю,и злость меня беретна укрывшихсяза каменный фасад.Я стремилсяза 7000 верст вперед,а приехална 7 лет назад.

1925

ПОРЯДОЧНЫЙ ГРАЖДАНИН

Если глаз твойврага не видит,пыл твой выпилинэп и торг,если тыотвык ненавидеть, —приезжайсюда,в Нью-Йорк.Чтобы, в мили улиц опутан,в боли иглфонарных ежей,ты прошел бысо мнойлилипутому подножияих этажей.Видишь —вонвыгребают мусор —на объедкахс детьми пронянчиться,чтоб в авто,обгоняя «бусы»,ко дворцамнеслись бриллиантщицы.Заглянив окошки в эти —здесьнаряд им вышили княжий.Толькосталью глушит элевейтерхрипи кашельчахотки портняжей.А хозяин —липкий студень —с мордой,вспухшей на радость чирю,у работницыщупает груди:"Кто понравится —удочерю!Двести дам(если сотни мало),грустьсгонюнавсегда с очей!Будетжизнь твоя —Куни-Айланд,луна-паркв миллиард свечей".Уведет —а назавтразверья,волчья бандабесполых старухпроститутку —в смолу и в перья,и опятьв смолу и в пух.А хозяинв отеле Плаза,через рюмкуи с богом сблизясь,закатилв поднебесье глазки:"Сенк'юза хороший бизнес!"Успокойтесь,вне опасенияваша трезвость,нравственность,дети,барабаны«армий спасения»вашув миртрубят добродетель.Богна васне разукоризнится:с васи маме их —на платок,и емусоберет для ризницыбожий менаджер,поп Платон.Клоб полицийна вас не свалится.Чтобы тыдобрел, как кулич,смотрит сквозь холеные пальцына тебядемократ Кулидж.И, елозяпо небьим сводамстражем ханжества,центови сала,пялитрукуваша свободанад тюрьмоюЭлис-Айланд.

1925

ВЫЗОВ

Горы злобыаж ноги гнут.Дажешея вспухает зобом.Лезет в рот,в глаза и внутрь.Оседая,влезает злоба.Весь в огне.Стою на Риверсайде.Сбокуфордамиштурмуют мрака форт.Небоскребылокти скручивают сзади,впередиамериканский флот.Я смеюсьнад их атакою тройною.Ники Картерымоюнедоглядели визу.Яполпред стиха —и яс моей странойвашим штатишкамбросаю вызов.Есликроха протухла,плеснится,выбросьвесьпрогнивший кус.Сплюнул я,не доев и месяцавашу доблесть,законы,вкус.Посылаю к чертям свинячимвсе долларывсех держав.Мне быкончить жизньв штанах,в которых начал,ничегоза век свойне стяжав.Нам смешныдозволенного зоны.Взвод мужей,остолбеней,цинизмом поражен!Мы целуем– беззаконно! —над Гудзономвашихдлинноногих жен.День нашшумен.И вечер пышен.Шлитесыщиковв щелки слушать.Пьем,плюяна ваш прогибишен,ежедневную«Белую лошадь».Вот и ястихом побрататьсяприкатил и вбиваю мысли,не боящиеся депортаций:ни сослать их нельзяи не выселить.Мысльсменяют слова,а слова —дела,и глядишь,с небоскребов города,раскачав,в мостовыевбивают тела —Вандерлипов,Рокфеллеров,Фордов.Но покадолларвсех поэм родовей.Обирая,лапя,хапая,выступает,порфирой надев Бродвей,капитал —его препохабие.

1925

100%

Шеры…облигации…доллары…центы…В винницкой глуши тьмутараканясь,так я рисовал,вот так мне представлялсястопроцентныйамериканец.Родила сына одна из жен.Отвернувпеленочный край,акушер демонстрирует:Джон как Джон.Ол райт!Девять фунтов,глаза —пятачки.Ощерив зубовный ряд,отецпротерроговые очки:Ол райт!Очень проствоспитанья вопрос.Ползает,лапы марает.Лоб расквасил —ол райт!нос —ол райт!Отец говорит:"Бездельник Джон.Ни цента не заработал,а гуляет!"МальчишкаДжонвыходит вон.Ол райт!Техас,Калифорния,Массачузэт.Ходитиз края в край.Есть хлеб —ол райт!нет —ол райт!Подрос,поплевывает слюну.Трубчонкагорит, не сгорает."Джон,на пари,пойдешь на луну?"Ол райт!Одну полюбил,назвал дорогой.В азартеиграет в рай.Она изменила,ушел к другой.Ол райт!Наследство Джону.Расходов —рой.Миллионрастаял от трат.Подсчитал,улыбнулся —найдем второй.Ол райт!Работа.Хозяин —лапчатый гусь —обкрадываети обирает.Джоннамотална бритый ус.Ол райт!Хозяин выгнал.Ну, что ж!Джонрассчитаться рад.Хозяин за кольт,а Джон за нож.Ол райт!Джонхозяйской пулей сражен.Шепчутся:«Умирает».Джон услыхал,усмехнулся Джон.Ол райт!Гроб.Квадрат прокопали черный.Земля —как по крыше град.Врыли.Могильщиквздохнул облегченно.Ол райт!Этих Джоновнету в Нью-Йорке.Мистер Джон,жена егои котзажирели,спятв своей квартирной норке,просыпаясьизредкаот собственных икот.Я разбезалаберный до крайности,но судьбене любящийучтиво кланяться,я,поэт,и то американистейсамого что ни на естьамериканца.

1925

АМЕРИКАНСКИЕ РУССКИЕ

ПетровКапланомза пуговицу пойман.Штанызаплатаны,как балканская карта."Я вам,сэр,назначаю апойнтман.Вы знаете,кажется,мой апартман?Тудой пройдете четыре блока,потомсюдой дадите крен.А еслистриткара набита,околоможете взятьподземный трен.Возьмитес меняньем пересядки тикети прите спокойно,будто в телеге.Слезете на корнереу дрогс ликет,а мне ужи пинтупринес бутлегер.Приходите ровнов севен оклок, —поговоримпро новости в городеи проведемпо-московски вечерок, —одни свои:жена да бордер.А с джабом завозитесь в течение дняилираздумаете вовсе —тогдаобязательноотзвоните меня.Я будув офисе".«Гуд бай!» —разнеслось окрести кануловетру в свист.Мистер Петровпошел на Веста мистер Каплан —на Ист.Здесь, извольте видеть, «джаб»,а дома«цуп» да «цус».С насыпиязыклетит на полном пуске.Скоротолько очень образованныйфранцузбудеткое-чтосоображать по-русски.Горланитпо этой Америке самойстоязыкийнарод-оголтец.Уж еслиОдесса – Одесса-мама,то Нью-Йорк —Одесса-отец.

1925

БРУКЛИНСКИЙ МОСТ

Издай, Кулидж,радостный клич!На хорошееи мне не жалко слов.От похвалкрасней,как флага нашего материйка,хоть выи разъюнайтед стетсофАмерика.Как в церковьидетпомешавшийся верующий,как в скитудаляется,строг и прост, —так яв вечернейсереющей мерещивхожу,смиренный, на Бруклинский мост.Как в городв сломанныйпрет победительна пушках – жерломжирафу под рост —так, пьяный славой,так жить в аппетите,влезаю,гордый,на Бруклинский мост.Как глупый художникв мадонну музеявонзает глаз свой,влюблен и остр,так я,с поднебесья,в звезды усеян,смотрюна Нью-Йорксквозь Бруклинский мост.Нью-Йоркдо вечера тяжеки душен,забыл,что тяжко емуи высоко,и только однидомовьи душивстаютв прозрачном свечении окон.Здесьеле зудитэлевейтеров зуд.И толькопо этому —тихому зудупоймешь —поездас дребезжаньем ползут,как будтов буфет убирают посуду.Когда ж,казалось, с-под речки начатойразвозитс фабрикисахар лавочник, —топод мостом проходящие мачтыразмеромне больше размеров булавочных.Я гордвот этойстальною милей,живьем в неймои видения встали —борьбаза конструкциивместо стилей,расчет суровыйгаеки стали.Еслипридетокончание света —планетухаосразделает в лоск,и толькоодин останетсяэтотнад пылью гибели вздыбленный мост,то,как из косточек,тоньше иголок,тучнеютв музеях стоящиеящеры,такс этим мостомстолетий геологсумелвоссоздать быдни настоящие.Он скажет:– Вот этастальная лапасоединяламоря и прерии,отсюдаЕвропарвалась на Запад,пустивпо ветруиндейские перья.Напомнитмашинуребро вот это —сообразите,хватит рук ли,чтоб, ставстальной ногойна Мангетен,к себеза губупритягивать Бруклин?По проводамэлектрической пряди —я знаю —эпохапосле пара —здесьлюдиужеорали по радио,здесьлюдиужевзлетали по аэро.Здесьжизньбылаодним – беззаботная,другим —голодныйпротяжный вой.Отсюдабезработныев Гудзонкидалисьвниз головой.И дальшекартина моябез загвоздкипо струнам – канатам,аж звездам к ногам.Я вижу —здесьстоял Маяковский,стояли стихи слагал по слогам. —Смотрю,как в поезд глядит эскимос,впиваюсь,как в ухо впивается клещ.Бруклинский мост —да…Это вещь!

1925