Контора

Вульф смотрел на толпы людей, мимо которых проезжал автобус. Брошенные как попало машины многочисленных родственников заполонили обочины и подъездные пути к фармацевтическому производству. Кортеж из автобусов в сопровождении военных броневиков и полицейских машин продирался к магистрали, ведущей в столицу. Они около часа выбирались на шоссе, но затем, никем не сдерживаемые, рванулись вперед на максимально допустимой скорости, оставив позади фармацевтический комплекс, еще курившийся чахлыми дымами.

За окном проносились бескрайние холмы, поросшие сочной зеленой травой, под низким промозглым небом. Дорога петляла по прибрежному взгорью, вихляясь то вверх, то вниз. Сильный боковой ветер раскачивал автобус на поворотах, но никто не обращал на это внимания. Все сидели, молча уставившись перед собой. Никакого волнения или страха. Тишина и покой. Только Вульф выделялся из этой серой толпы, но, бросив взгляд в окно, он увидел в отражении на стекле совершенно другого человека. Рыжий долговязый мужчина с выпуклыми рыбьими глазами пялился на него в полнейшем смирении.

Алекса терзали вопросы. Как он очутился здесь? Почему видит то, чему никогда не был свидетелем? Все это походило на очередной сон, но как он оказался в нем, ведь сеанс коллективного осознанного сновидения давно завершился? Их извлекли из купелей. Потом была корпоративная вечеринка в «Барокамере». Последнее, что Алекс отчетливо помнил, – это поход в стриптиз-клуб вместе с Гловером. Они изрядно набрались, засовывая в исподнее молоденьких танцовщиц наменянные Артуром однодолларовые банкноты.

«Сегодняшней ночью ваши сны интересуют очень многих людей!» – сказал ему Беккер в баре. И еще перед самым уходом: «Будь внимателен!».

Проклятье! Кто-то копается в его сознании. Алекс понимал, что может проснуться в любой момент, но соблазн получить ответы был слишком велик.

Сотрудников «Скуп-фармтек» доставили в муниципальный психоневрологический диспансер. Внутрь заводили по одному. Когда очередь дошла до Алекса, он подчинился. Двое военных провели его в приемный покой. Вокруг сновали доктора, облаченные в средства защиты. Вульфа заставили раздеться, провели полный осмотр и инструментальную диагностику, затем повели к мозгоправам.

Эти отличались от прочих специалистов. Явно неместные. Говорили с акцентом. На костюмах специальной защиты Вульф разглядел странный значок. Там был изображен человеческий мозг, закованный в цепи, а за ним маяк, озаряющий разум своим светом.

– Добрый день, мистер Гловер! – обратился к нему молодой специалист.

– Добрый, – ответил Вульф.

– Можно звать вас Рональдом?

– Как вам будет угодно.

– Рональд, вы столкнулись с травмирующими событиями, воспринять которые не способно ни одно самое стойкое сознание на свете. Вы в шоке. Это нормально. Я помогу вам.

Вульф оцепенел, вцепившись в подлокотники кресла, на которое его усадили. Все повторялось. Он уже был свидетелем подобных событий. Иными были лишь время и место.

– Что произошло? – спросил Вульф. – Почему я здесь?

Алекс имел в виду сон, но молодой специалист расценил вопрос несколько иначе:

– Вы здесь для того, чтобы пройти курс лечения. У него две задачи. Первая – остановить прогрессирующий распад личности и компенсировать уже нанесенный ущерб. Вторая – справиться с последствиями психологической травмы, вытеснив ее в область бессознательного. Вы пережили страшные события. Из-за аварии на фабрике произошла утечка в вирусологическом отделе. В атмосферу вырвался новый синтетический вирус «Раав», но благодаря самоотверженным усилиям персонала «Скуп-фармтек» утечку удалось быстро нейтрализовать.

Яркие образы и картины затопили тревожное и растерянное сознание Вульфа. Полупарализованные люди пытались уползти от обезумевших коллег, в аффективном припадке нападавших на всех окружающих. Военные в химзащите без тени сомнений уничтожали агрессивные цели. Всех выживших экстренно изолировали. Антивирус вводился ударными дозами, чтобы нейтрализовать паралич. Были и третьи. Те, кто с виду остался в порядке. Вирусная инвазия в их организмах протекала скрыто, а иммунитет без боя пропускал захватчиков через гематоэнцефалический барьер. Нейровирус поражал клетки центральной нервной системы и начинал воспроизводиться в огромных количествах. Не имея никакой ярко-выраженной соматической симптоматики, зараженные превращались в невольных распространителей вируса. Штамм второго поколения, полученный на основе человеческой ДНК и продуцируемый бессимптомными носителями, действовал мягче. Отдаленные наблюдения показали, что со временем он вызывал прогрессирующую вирусную деменцию с букетом психических заболеваний, а также в некоторых случаях провоцировал возникновение рака мозга из клеток поврежденных нейронов.

Нулевые пациенты в цепочке страдали особенно сильно. Нейроны в их мозге гибли сотнями особенно в латентный период между заражением организма и моментом, когда больной сам становился заразным. Потом процесс размножения вируса резко замедлялся и выходил на плато. Личность нулевых пациентов постепенно распадалась из-за ошибок взаимодействия поврежденных и здоровых участков мозга. Доктора беспощадно уничтожали поврежденные сегменты, чтобы купировать осложнения и хоть как-то стабилизировать систему до завершения латентного периода. Затем мозгоправы собирали гомункул из оставшихся руин. Этот эрзац возвращали родственникам. Голем напоминал труп солдата в цинковом контейнере, сшитый патологоанатомами по кусочкам после взрыва бомбы и доставленный домой из горячей точки, но все лучше, чем ничего.

Инородные воспоминания наполняли разум Вульфа и, перекликаясь с его собственными, создавали когнитивный резонанс в сознании, позволяя приоткрыть бронированную дверь в чужое прошлое.

– Что вы собираетесь со мной делать? – спросил Вульф у специалиста.

Тот неуклюже встал со стула и подошел к Алексу, слегка припадая на одну ногу. Он крепко взял его голову двумя руками и повернул лицом к себе, чтобы Вульф не смог отвести взгляд.

– Мой наставник назвал этот метод агрегацией личности с гипнотической стабилизацией якорными паттернами. Изначально он трудился в совершенно ином направлении, но, как говорится, всегда приятно воспользоваться старыми наработками. Мы поместим вас в герметичную капсулу. Под контролем магнитно-резонансного томографа и электроэнцефалографа уничтожим поврежденные клетки мозга и простимулируем образование коллатеральных межсинаптических связей в обход отключенных сегментов. Звучит не слишком аппетитно, я понимаю, но что поделать, если в «Скуп-фармтек» работают одни безответственные бездари, хотя, зная наших руководителей…

Алекс попытался вырваться из цепких рук доктора, но неожиданно осознал, что его голова зажата в специальном креплении. Его заперли в герметичной камере. Комната со специалистом пропала, оставшись размытым отражением на покатой глянцевой поверхности барабана томографа. Вокруг головы барражировал гентри с наконечником протонного излучателя. Сканирование карандашным пучком позволяло доставить мощную и точную дозу протонов к любым поврежденным участкам мозга и новообразованиям. По мере продвижения по телу протоны замедлялись, выделяя максимум радиации в конце пути. Место наибольшего выброса энергии называлось Брэгговским пиком. Он рассчитывался, исходя из местоположения поврежденных сегментов и опухолей, и не затрагивал здоровые ткани.

В голове Вульфа сверкали молнии. Очередная вспышка обрушила его сознание в бескрайнюю белую пустоту. Его погрузили в гипнотический транс. Где-то вдалеке размеренно щелкал маятник метронома. Молодой специалист в защитном костюме обратился черной тенью за рабочим столом на фоне обжигающего яркого света.

Разорвав сияющую завесу, навстречу Алексу протянулась крепкая рука и вытащила на поверхность из коварного омута, грозившего свести его с ума.

Вульф судорожно сжимал ладонь рыжего паренька. Тот одним рывком поставил Алекса на ноги:

– Бежим, Девин! Быстрее, иначе получим по шапке.

– Я-то при чем?

– Ты мой кореш. Они это знают. Огребешь за компанию.

Паренек рванул прочь, исчезнув в сложном переплетении домов. Со стороны школьного футбольного стадиона послышались проклятья и отборная брань. Вульф не стал дожидаться развязки и последовал примеру нового товарища.

Когда он нагнал рыжего паренька, то спросил, запыхавшись:

– Что стряслось?

– Проучил гребаных ублюдков! – рассмеялся тот, не оборачиваясь. – Нассал им в бутылку с питьевой водой, пока они пинали мяч.

– Зачем?

– Этот поц Мерти опустил меня перед Эммой Галлахер, а я на нее глаз положил.

– Блядь, Арти! – непроизвольно вырвалось у Вульфа.

Позади он услышал приближающийся топот.

Рыжий вскрикнул. Споткнувшись о подставленную ногу, он полетел кубарем, угодив лицом в грязь. Вульф же ловко проскочил между пытавшихся перехватить его рук и удрал из засады.

– Беги, Девин! – крикнул ему вслед рыжий, прежде чем получил первый удар под ребра.

Вульф несся со всех ног. Он знал, что должен что-то немедленно предпринять, пока Арти не отмутузили по полной программе, но улица растянулась в пространстве, словно жевательная резинка. Алекс будто застыл на месте, а погоня все приближалась. Нужно было срочно отыскать Линнет, но улица все длилась и длилась, пока не опрокинулась вверх тормашками и не потащила его за собой в бездну.

Вульф упал рядом с Гловером, сидевшем в тени огромного фармацевтического комплекса. Завод навис над ними болезненным напоминанием о былых кошмарах. У его порога трусливо прятался заштатный городишко, состоявший из небольших аккуратных каменных домов, пропитанных гордой, но сокрушительной бедностью.

На городской окраине группа местной шантрапы избивала рыжеволосого паренька. Он безвольно валялся в грязи, получая удары ногами со всех сторон, и давно прекратил сопротивляться. Мальчишки оставили бы его в покое, но подлянка, которую он им подстроил, была непростительной и излишне саркастичной. Восстановление поруганной чести требовало известной толики страданий и слез покаяния обидчика.

Линнет обрушилась на них, как ураган, прибежав из дома. Она орудовала простой деревянной палкой, разбрасывая школьников во все стороны. Даже получив в ответ несколько увесистых оплеух, она не ослабила натиска, пока мальчишки не отступились.

Видение отдалилось и растаяло в прошлом.

Гловер прошептал самому себе, напрочь позабыв о присутствии Вульфа:

– Лин никогда не пасовала. Даже перед лицом запущенного рака мозга. Боролась до последнего вздоха! – потом он вздрогнул, спохватившись, и обратился к Алексу: – Черт, ну ты и толстошкурый парень! Даже бары со стриптизом не особо помогли, а я так надеялся на старый добрый ирландский подход. Декомпрессия – моя лучшая находка.

– Так мы в твоем сне!

– Это не полноценный сеанс КОС. Короткая демонстрационная версия для инвесторов, военных и политиканов.

– У тебя есть свободный доступ к «Гипносу»? Что-то не верится.

– Такого не имеется ни у кого, кроме Пейтона, но сегодня корпоративная вечеринка, и большая часть персонала Конторы отрывается в «Барокамере», а те, что остались на дежурстве… Скажем так, приятно иметь по жизни множество должников. Итак, вот мы и здесь!

– Чего ради все эти сложности?

– Мне нужно было прощупать твое эго. Узнать, кто ты такой на самом деле и можно ли тебе доверять.

– Выяснил что-нибудь интересное?

– Кое-что. Ты не шпион и не корпоративная крыса. Обычный парень, угодивший в молотилку. Как и я сам. К вящему стыду скажу, что ты тоже немного пошарил в моем грязном бельишке. У нас осталось мало времени, поэтому ответь мне на последний вопрос. Ты помнишь, каким образом попал в ГСПМ?

– Счастливый случай. Невероятный шанс на интересную работу по призванию.

– Ясно, но почему служба мониторинга?

– Увидел вакансию в инфосети.

– Верно. Ах, эти святые и благословенные кликбейты! Подборки по интересам. Персонализированный контент. Возможности инфосети по направлению твоей воли беспрецеденты.

– Хочешь сказать, что все было подстроено?

– Просто хочу подтолкнуть к некоторым размышлениям.

Небо вспыхнуло багровыми всполохами, и где-то вдали загудела сирена противовоздушной обороны.

Гловер прислушался:

– Он уже здесь.

– Кто?

– Беккер. Комиссар идет по следу. Он понимал, что я захочу тебя протестировать, но не знал когда. Мне пора валить. Опасно попадаться в его силки.

– А я? – возмутился Вульф.

– Ты останешься и отвлечешь его.

– Каким образом?

– Беккер воспользуется ситуацией и всенепременно захочет покопаться в твоем сознании, пока ты подключен к «Гипносу». Он еще не разобрался в тебе. Единственное, чего комиссар не знает, – то, что ты можешь заглянуть под сонм его масок. Мы же хотим узнать о нем больше, верно?

– Как быть с теми, кто дежурит в лаборатории? Они-то не смогут улизнуть.

– Он не выдаст их в обмен на угощение из твоих снов, приготовленных и сервированных к званому ужину. Скорее всего, он немедля проведет глубокое траление разума. Ему очень интересна твоя персона. Будь сильным, парень!

– Вот же су…

Гловер хлопнул Вульфа по плечу, и тот очнулся посреди лобби центрального офиса государственной службы психологического мониторинга, прикорнув на диванчике для посетителей в зоне ожидания.

Над ним склонилась Жюли Орье:

– Вы в порядке?

– Да, мисс. Похоже, я ненадолго задремал.

Орье протянула ему руку, и Алекс машинально пожал ее.

– Тогда доброго вам утра, Алекс Вульф, и добро пожаловать в Контору!

Миловидное лицо Жюли ощетинилось хищной маской Беккера. Его рука крепко вцепилась в запястье Вульфа. Пальцы таяли и растекались вверх по предплечью к шее и голове живыми ручейками жидких щупалец. Эго комиссара заливало его рот, ноздри, глаза и уши. Алекс дергался, пытаясь откашляться и выплюнуть вязкую жидкость, но давился и задыхался все сильнее. Вульф пытался сконцентрироваться на образах из яви и своего прошлого, чтобы выскочить из проклятого сна, но у него ничего не получалось. Он перестал видеть, чувствовать и дышать. В конце концов, он сам стал Сетом Беккером.

Вульф бежал по осеннему лесу, чавкая легкими серыми кроссовками по раскисшей после недавнего дождя дорожке. Жаркое дыхание оставляло в воздухе клубы пара. Он перемахнул через очередное препятствие, подлез под следующим, без особых затруднений миновал бревно, перекинутое через грязный ров, уверенно балансируя руками в воздухе, прошелся по рукоходу, упал, сделал пятьдесят отжиманий, и побежал дальше.

Бежалось невероятно легко, хотя Вульф никогда не слыл выдающимся легкоатлетом. Сейчас его окрыляла эта невероятная простота цикличных движений, и он ускорил темп, обгоняя всех прочих рекрутов.

Тренировочная форма промокла насквозь. Это его не тревожило. На груди Алекс заметил герб академии бюро общественной безопасности, где он проходил стажировку.

Достигнув огневого рубежа, Вульф подхватил пистолет, вставил в него обойму и занял позицию. Поначалу мишени появлялись размеренно и предсказуемо, но затем стали выскакивать непоследовательно, большими группами, вперемешку с неприкосновенными гражданскими целями.

Вульф сбился и принялся палить без разбора, чтобы набрать как можно больше очков на стрельбище. Время упражнения вышло, и он разрядил пистолет, оставив его на огневом рубеже. Алекс рванул дальше по маршруту.

Когда беговой маршрут завершился, он достиг учебного здания. Заняв свое место в аудитории под пристальным надзором многочисленных камер, Вульф приступил к выполнению теоретической части. Науки всегда давались ему, и пройтись по тестам не составило особого труда. Проблема возникла на развернутых заданиях, где требовалась логика и глубокий анализ. Он судорожно дописал ответы, нагородив сущую нелепицу.

Фиаско поджидало на психологическом освидетельствовании. Вопросы въедливого и дотошного доктора вывели его из себя, и он, наорав на специалиста, покинул кабинет.

Вульф сокрушался о потерянном времени. Его цель отдалилась еще на год. Карточный домик далеко идущих планов рассыпался, как хлипкие хижины поросят от дуновения волка, и все из-за особенностей работы нервной системы, темперамента и характера. Однако это не освобождало его от обещания, данного Ханне. Он все преодолеет и обязательно добьется справедливости.

Вульф сидел в приемной академии бюро общественной безопасности, смотря на голый осенний лес и ожидая неминуемого вердикта. Лишенные листьев деревья, согбенные и скрюченные, мотались из стороны в сторону от сильных порывов ветра. Они напоминали труп его девушки, брошенной насильником в придорожной канаве. Такие же нагие и беззащитные.

Пока прочие рекруты возбужденно переговаривались, сбившись в небольшие стайки, рядом с Вульфом присел крепкий загорелый мужчина в пиджаке и белом хлопковом поло. Алекс не успел прочитать его имя на бейдже посетителя.

– Не стоит так убиваться, мистер Беккер, – сказал мужчина. – Там, где закрылась одна дверь, неминуемо отворится другая.

– А вы что, долбаный ключник? – буркнул Вульф устами Беккера.

– Лучше! Я и есть дверь. Вот моя визитка. Приходите, если надумаете переступить порог, за которым лежат ваши чаяния о справедливости.

Он взмахом ладони передал на инфопад Вульфа всю необходимую информацию. Взглянув на экран, Алекс оказался в темном кабинете, освещенном одной тусклой лампой на рабочем столе.

– Так что же вы хотите мне предложить? – спросил Вульф.

– Работу в разведывательном управлении.

Алекс присвистнул, но затем возразил:

– Мне нужен поведенческий отдел.

Мужчина – его имя Вульф сумел прочитать на виртуальной визитке, и там значилось «Серж Орье» – кивнул, внимательно глядя на Алекса:

– Я понимаю ваши стремления и побудившие их причины, но поймите теперь и вы. Бюро общественной безопасности – это всего лишь пастушьи собаки. Мыслите шире. Станьте пастухом.

Вульф хмыкнул:

– Я провалил вступительный экзамен в бюро. Думаю, что ценз в разведывательное управление будет строже, а значит, шансов нет.

– Если бы дела обстояли так, как вы говорите, то я бы не стал тратить ни свое, ни ваше время на расшаркивания. Знаю, что вы готовы рискнуть, чтобы получить шанс. Наш институт занимается совместным с разведывательным управлением новаторским исследованием по подготовке специалистов нового поколения. Проект «Протей».

– И что же из себя представляет этот пресловутый проект?

– Чтобы я смог вам ответить, необходимо принять решение. Здесь и сейчас.

Орье протянул ему стилус электронного пера:

– Распишитесь в предупреждении о неразглашении секретной информации, и тогда мы сможем начать, – стилус взмыл из раскрытой ладони мужчины и завертелся вокруг головы Вульфа, как гентри. – В современном мире, мистер Беккер, путь в зазеркалье открывает не белый кролик и не загадочная таблетка из рук таинственного незнакомца. Простая подпись в юридическом документе – ваш пропуск к техническим коридорам нашей цивилизации.

Сомнения были недолгими. Небрежный росчерк пера заставил привычный ему мир закрутиться волчком. Его закрыли в герметичной капсуле. На покатых глянцевых стенках томографа Вульф видел отражения жизни Беккера. Гентри вился вокруг головы сказочной феей с мушиными крылышками. Его сознание раскалывалось на куски. Личность нарезалась тонкими ломтиками, как ветчина на бутерброды. Якорные паттерны создавали тонкие мостики между разъединенными сегрегатами.

Вульф выцепил из белой пустоты один из осколков сознания Беккера и заглянул в него.

Он оказался на врачебном консилиуме. Привязан к каталке напротив длинного стола. За столом сидел Орье, его молодой ассистент, несколько докторов, военные и пара мужчин в неброских серых костюмах. Судя по глубоким теням вокруг глаз, психоневролог давно не спал. Морщины прорезали его лоб. Во взгляде читалась усталость. Он был на грани.

Орье рвал и метал:

– Вместо того чтобы лечить больных, мы искалечили множество здоровых молодых людей. Это единственный стабильный экземпляр для проекта «Протей» из всех тех, что у нас вышли. Агент с сегрегированной личностью и множественными эго-состояниями, проявляющий должную аналитическую эффективность и иммерсивные адаптационные способности с психологической мимикрией. Диссоциативное расстройство идентичности позволяет его альтер-личностям независимо действовать, подобно целому отряду специалистов, собранному внутри одного разума Он способен перенимать паттерны поведения субъектов наблюдения, симулируя их поток сознания и моделируя причинно-следственные взаимосвязи их поступков. Есть еще один подопытный, дошедший до финальной стадии, но он впал в избыточный мистицизм. Не знаю, будет ли это проблемой для поставленной задачи. Я с самого начала был против этой идиотской затеи.

– Под идиотской затеей вы подразумеваете патриотический долг государству? – спросил один из «серых костюмов». – Ваши исследования финансируются из федерального бюджета, взамен же правительство изредка просит о маленьких услугах во благо родной страны, доктор Орье.

– Но результат…

– Плевать на результат. Не вам оценивать его.

Орье с грохотом отодвинулся на стуле подальше от стола:

– Я так больше не могу и отказываюсь участвовать в ваших садистских экспериментах.

«Серые костюмы» обменялись быстрыми взглядами:

– Прискорбно слышать подобное из ваших уст, доктор. Что ж… придется найти кого-нибудь менее щепетильного. У наших с вами работодателей очень большие планы по развитию психоневрологического сегмента рынка.

Молодой ассистент сверлил Вульфа задумчивым и напряженным взглядом. Этот взгляд походил на протонный луч, буравящий череп. Он проникал в самое сознание. Вокруг него расползался сигаретный ожог, по краям которого тлела его объективная реальность. Когда он дополз до краев видимого поля зрения, то не осталось ничего, кроме обжигающего света. Свет стал меркнуть, пока не снизошел до бледного холодного солнца, зависшего над аэродромом арктической госпитальной базы.

Вульф стоял на коленях в изодранном защитном костюме посреди взлетно-посадочной полосы и глядел на пылавшие вдали здания госпиталя. Экран его шлема пересекала длинная кровавая полоса – последний привет от полковника Зикевского. Алекс наткнулся на него, когда покинул стерильную зону. Командир напал без предупреждения, напоминая обезумевшее дикое животное. Он повалил Алекса на пол и принялся терзать голыми руками защитный костюм. Вульфу с трудом удалось выхватить пистолет и просунуть его между собой и полковником. Он выпустил ему в живот всю обойму, и лишь тогда командир обмяк. Перед самым концом его взор прояснился, и рука с оторванным мизинцем прочертила кровавый след на шлеме, ища помощи и поддержки. Обручальное кольцо неприятно скребло по экрану, оставляя глубокую царапину.

На фоне большого пожарища отчетливо выделялись бесчисленные темные пирамиды из тел погибших, снесенных биоботами со всей госпитальной базы. Паралич дыхательной мускулатуры и аффективные припадки неконтролируемой агрессии стали причинами, выкосившими почти весь персонал и пациентов после ракетного обстрела за исключением редких бедолаг, пребывавших в шоковом ступоре. Пострадал только их разум. Вирус ломал нейронные цепи в их мозге и в бессчетном количестве уничтожал нервные клетки. Алекс чувствовал, что с каждой секундой теряет себя. Он не мог оторвать взгляда от ужасных тотемов, воздвигнутых во славу бессмысленной войны ради чужого обогащения, прикрытого вуалью патриотизма и облагороженного гимнами. Безжизненные тела в них были необходимыми деталями, сложенными в анатомическую мозаику, продиравшую до костей. Его любимая, его друзья, его наставники и коллеги – все были там. Вскоре загорелись и они, ликвидируемые согласно противоэпидемическому протоколу.

Где-то на самом краю иссушенной пустыни его отчужденного сознания, он слышал нарастающее стрекотание вертолетов. Один из них приземлился неподалеку от Вульфа. На его борту был выведен странный знак – человеческий мозг, закованный в цепи, а за ним маяк, озаряющий разум светом. Транспортный люк опустился, и по нему на взлетную полосу сошли военный медик и двое солдат, снаряженные средствами специальной защиты. Они везли в его сторону роботизированную медицинскую каталку с герметичной капсулой непонятного назначения.

Командиром группы был медик, заметно прихрамывавший на одну ногу. Он обошел вокруг Вульфа и приказал:

– Торн, обездвижьте выжившего, а вы, Беккер, подготовьте к работе компактный ускоритель частиц. Надо подчистить хвосты.

Тот, кого звали Торном, оторвал взор от пылавших вдали пирамид, возведенных из трупов.

– Не милосерднее ли будет просто пристрелить его, сэр?

– Выполняйте приказ, солдат! – отрезал командир группы, глядя в лицо преклоненного врага, и потом добавил едва слышно: – Сегодня мы сеем ветер.

– И узрел я Бога, – пробормотал Торн, подчинившись. – И был он жесток.