Измены сладкий яд

– Хватит?

– Более чем. Мне нужно в город и назад.

– А что там? Хочешь, я отвезу?

– Не стоит, – Наташа снова опустила взгляд, – спасибо, пап.

Пойду я.

– Подожди! Подожди, Наташ. Дай хоть посмотрю на тебя! Как ты? Как мать?

– Всё так же. Тебя костерит каждый день. Инку твою убить собирается.

Отец задумался.

– Шутит или как?

– А она у нас шутить умеет? – дочь подняла на него совсем не детский взгляд.

– Боже мой, доченька, оставайся у нас, не ходи туда!

– Я не нравлюсь твоей жене, – мрачно констатировала Наташа.

– Глупости. Она просто не знает тебя, боится. У тебя скоро братик будет или сестричка, не знаю пока. Всё наладится!

Дочка вздрогнула.

– Ты что, не рада?

– Рада. Я бы обрадовала тебя, что у тебя будет внук или внучка, но…

Константин молча смотрел на дочь. Наконец его осенило:

– Наташк, так ты тоже… того?

– Ты всё правильно понял, па. Чтобы сделать аборт, нужно согласие родителей. Матери я и говорить ничего не стану. Ты дашь согласие?

– Ишь что удумала! Чтобы я? Нет, и не проси, – в ужасе замотал он головой, – кто отец? Ты мне скажи, я с ним по-мужски.

– Нет! Прошу, не надо ни с кем говорить, прости. Позор какой. Ладно, обойдусь и без родительского разрешения. Теперь у меня есть деньги! – сквозь слёзы улыбнулась она и повернулась, чтобы уйти. – Пока, пап.

– Не делай этого, дочка! Не делай, прошу. Я воспитаю своего внука или внучку как собственного ребёнка! – Константин схватил Наташу за рукав, но вспомнив, как Ксения дёрнула её когда-то, отпустил.

– Пап, ты что? Плачешь? – удивилась дочь.

Константин отвернулся, но по вздрагивающим плечам она поняла, что права. Тогда дочь обняла отца, как в детстве, и тоже заплакала.

Ради спокойствия своей семьи Константин увёз жену и дочь за двести километров, в село Андреево, где их никто не знал. В назначенный срок Наталья и Инка родили мальчишек, но в отличии от Инкиного, сын Наташи родился с отклонением. Олигофрен.

– Это из-за неё! Родная мать меня прокляла! – плакала Наталья.

– Когда я уходила, она крикнула вслед, что мой ребёнок родится уродом, а я, как и она, буду никому не нужна!

– Наташенька, ну какой же он урод? Хорошо, пусть он не будет профессором, но посмотри, посмотри, какая у него улыбка! Это счастье, это ангел в доме!

Наталья назвала сына Романом. Отчество он получил то же самое, что и сын отца Никита – Константинович.

Наталья пробыла с сыном первые несколько месяцев, а затем уехала в город и, устроившись там на работу, навещала сына раз в месяц. Откупалась игрушками и сладостями. Инка, та пошла ещё дальше – укатила в областной центр «повышать квалификацию», да так и не вернулась. После прислала Константину телеграмму с просьбой о разводе. Ребёнок остался с отцом.

Мальчики росли как братья. Никита был смышлён и хитёр, а Ромочка – божий человек, дурачок. Радовался конфетке, доброму слову.

Константин, разочаровавшись в женщинах, больше о женитьбе не помышлял. Как-то он шёл с корзиной травы, что накосил кроликам. Смотрит, а у их забора стоит незнакомая женщина и с Ромочкой разговаривает. Ромочка, добрая душа, улыбается, что-то увлечённо рассказывает. Как баба та обернулась, так Константину аж плохо стало – лицо женщины было обезображено и лишь отдалённо напоминало человеческое. Особенно жутко выглядела улыбка. После-то Константин понял, что улыбка эта никогда не сходит с лица несчастной.

– День добрый! – придя в себя, поприветствовал уродину Константин.

– Дабый, – кивнула головой та.

– Сынок, иди-ка, дай кроликам, – отдал Константин корзину Роме, – попрощайся с тётей и иди, покорми ушастых.

Рома попрощался и пошёл в крольчатник. Константин направился было за ним, но увидел, что убогая стоит, не шелохнётся. Стало ему неловко.

– Откуда к нам? – спросил он калеку.

– Ии онаыия, – ответила та.

– Из монастыря? – догадался мужчина, и она радостно закивала головой.

– Ы э унае эня, Ойя? – старательно произнесла она, загораживая ладонью рот.

– Что?

– Эээня не унаё? Ойя! – Богомолка полезла в котомку и достала паспорт его бывшей жены, Ксении.

– Ксения?! – не веря глазам, произнёс он. – Я слышал, ты померла! Мы давно за тебя свечки ставим как за мёртвую!

По шрамам на щеках женщины побежали слёзы.

– Аыва! Аыва! – крикнула она, стуча себя в грудь.

– Вижу, вижу, что жива. Проходи в дом, – Константин никак не мог поверить, что эта калека – его бывшая жена, Ксения.

Он посадил её за стол. Как смогла, она рассказала ему, как колесила всюду, пытаясь разыскать их с дочерью. Как села в попутку, водитель которой был пьян, и угодила машина в страшную аварию. После чего и пошёл слух, что она померла. А она выжила – врачи

сшили её буквально по кусочкам. Половину из рассказанного Константин не понял.

Мужчина поведал, что дочь Наташа живёт в городе, что замуж пока не собирается, работает в каком-то управлении. Когда рассказал про своих ребят, Ксения замахала руками, ей хотелось объяснить Константину, что она сразу признала в Ромочке внука и что попросила у него прощения за всё зло. Добрый мальчик не всё понял, что говорила старуха, он просто улыбался и кивал, а она за что-то благодарила его, говоря, что именно для того и выжила. Чтобы он её простил. Константин выделил бывшей жене отдельную кровать, сам полез к ребятам на печь. Утром, до рассвета, послышался шум, но он решил, что это Васька-кот гоняет мышь.

Константин вставал обычно рано. Увидев аккуратно застеленную кровать, он удивился и вышел во двор. Дорога была пуста. Он в недоумении вернулся в дом, не понимая, как Ксении, которая еле ходила, подволакивая ногу, удалось преодолеть такое расстояние.

За столом сидел сынок, Никита.

– Я слышал, как она ушла, пап. Всю ночь не мог уснуть, уж больно страшное у неё лицо. Страшнее, чем у бабы Яги! Почему она такая уродина?

– Она больше не уродина, сынок. Была ей, но теперь нет, – успокоил сына Константин. – Буди брата, будем завтракать.

И тут он увидел на столе, на блюдце, обручальное кольцо, надетое на свёрнутую в трубочку записку. В ней было всего одно слово.

К чему приводит страсть

Глядя на некрасивое, дряхлое тело старика, читавшего свежую газету в шезлонге у бассейна, Андрей испытывал брезгливость и одновременно жалость. В холле загородной виллы висели многочисленные фотографии, запечатлевшие её хозяина в лучшие годы его жизни. На них был подтянутый спортивный мужчина, весьма симпатичный. На фото он позировал со многими известными людьми, такими, например, как Дин Рид или певица София Ротару.

Хозяин виллы выдавал себя за грека, но поговаривали, что он родом из Гюмри, и его настоящая фамилия Скаридян.

Так оно было или нет, но Грант был очень смел и хитёр, благодаря чему и стал одним из первых миллионеров, появившихся на постсоветском пространстве. Скаридис сколотил своё состояние на упаковке и одноразовой посуде. Его даже прозвали "пластиковый король". Но теперь он состарился и жил тихо, у себя на вилле, окна которой выходили на черноморское побережье, иногда уезжая лечиться в Австрию, гражданином которой являлся.

С недавних пор Андрей работал у него массажистом. Он был одним из лучших и хозяин ценил его. Однажды он предложил Андрею работать только на себя, и предложил деньги, которые в полтора раза превышали и без того нескромный заработок "звёздного" массажиста.

Андрей согласился, и теперь, кроме Гранта, делал массаж его жене и особо ценным гостям. Как большинство жён престарелых богачей, Аида Скаридис была свежа и красива. Ей было около тридцати пяти, но она выглядела значительно моложе.

Массировать её упругое тело было пыткой для Андрея, но он не зря считался профессионалом своего дела. Даже самый внимательный наблюдатель не мог бы уличить его в том, что он вожделеет жену хозяина. Именно это и заставило красавицу обратить на него пристальное внимание. Ей стало обидно, что она не ловит на себе его восхищённые взгляды. Аида никому не прощала равнодушия, даже геям. Все должны восхищаться ею!

Андрей всё чаще замечал задумчивый взгляд хозяйки, обращённый на него. Однажды, когда Грант и его свита уехали на

похороны старого друга и партнёра Скаридиса, Аида осталась дома, сославшись на головную боль. Позже она захотела массаж и вызвала Андрея к себе. Это было против правил, и он отказался. Неповиновение превратило интерес женщины в навязчивую идею соблазнить и унизить непокорного.

Вскоре она, разодетая, как наложница турецкого султана, окутанная облаком изысканных духов, сама явилась в домик, где он жил. Казалось, что он ждал её, потому что открыл сразу, как только она оказалась напротив его двери. Она даже постучать не успела.

А дальше случилось то, что обычно происходит между людьми, которые долго вынуждены скрывать свою страсть. Комната Андрея была маленькой и обставлена по-спартански – только самое необходимое. Аида совсем не подходила для этой обстановки. Оба это понимали, но никто не хотел останавливаться.

– Ты пришла погубить меня, – наконец сказал он, – но это того стоило!

– Ты… совсем не смотрел на меня. Касался моего тела, но твоё дыхание оставалось ровным… Я не могла понять, в чём дело, – засмеялась она, – вот, пришла проверить!

– Ну, и как? Проверила? – в голосе его послышалась горечь, – теперь меня уволят, и я никогда больше не увижу тебя.

Аида нежно поцеловала его, убрала прядь волос с его лба. Он обнял её и долго не хотел отпускать.

– Нет, он тебя не уволит, – сказала она наконец, – камер здесь нет. Если мы будем осторожны, он ничего не узнает.

– Мы не одни здесь. Кто-то что-то увидит… обязательно. И твой муж редко выезжает.

– Но мы можем выезжать! – сказала она, вставая, и накидывая длинный вышитый кардиган, – ты можешь возить меня, скажем, на шопинг.

– Это вызовет подозрения. Если бы я был твоим мужем, я бы всё понял просто по глазам!

Это была правда: глаза Аиды сияли, как звёзды.

– Он не поймёт! Уже не помню, когда он смотрел мне в глаза, – вздохнула она.

– Ты грустишь из-за этого? – сказал он, провожая её до двери.

– Нисколько.

Она остановилась, и они снова слились в поцелуе.

– Мне надо идти, он может вернуться в любой момент, – сказала она с сожалением отрываясь от него.

После того, как она ушла, он долго сидел и обдумывал произошедшее. Для него связь с женой хозяина была равнозначна самоубийству. Тогда он в первый раз подумал, что нужно уходить.

Теперь Андрею казалось, что вся прислуга знает их с Аидой тайну. Ему чудились насмешки за спиной, косые взгляды. Когда Скаридис вернулся и потребовал его к себе, он готовился к худшему.

Однако всё обошлось, просто у Гранта выдался непростой день. Но, несмотря на это, старик был приветлив и, как и прежде, хвалил Андрея.

– Я уважаю мастеров своего дела, – с благодарностью сказал он, когда Андрей закончил массаж, – ты лучший. Я хочу сделать для тебя что-нибудь приятное. Ты всем доволен? Может быть, чего-то не хватает?

– Спасибо, меня всё устраивает, – сказал Андрей, разминая руки. Ему стало стыдно, за то, что, массируя старика, он на миг представил, как сворачивает ему шею. Образ Аиды Скаридис стоял перед ним, едва он оставался наедине со своими мыслями, и он ничего не мог с этим поделать.

Оказавшись в своей комнатушке, он ощутил запах её духов. Она была здесь! Он увидел смятую постель и сел на неё, прижав к себе подушку, до сих пор хранившую её аромат. Под подушкой оказалась записка. Детским почерком там было указано время и место. Два часа ночи у беседки. Она назначила ему свидание!

Андрей твёрдо решил не ходить. Он не питал иллюзий – для избалованной женщины он всего лишь средство от скуки, очередная игрушка. А ему, если хозяин узнает, придётся отвечать карьерой, если не жизнью. Но противнее всего было то, что Андрей признавал, что Грант Скаридис был по отношению к нему добр и щедр.

Андрей так и не мог заснуть и без пяти два сорвался к беседке. Он успокаивал себя тем, что скажет Аиде, что покидает виллу. Их отношения не имеют будущего и не сулят ничего, кроме большой беды.

Он долго ждал, но Аида так не явилась.

Утром, когда он у бассейна втирал ей в спину крем, она прошептала ему:

– Прости, но у мужа была бессонница, я не могла прийти! Я так соскучилась!

– Я думаю, что нам не стоит… – шепнул он ей в ответ и тут поймал на себе взгляд Гранта. Тот стоял на другой стороне бассейна и смотрел прямо на них. Возможно ли, что их шёпот разнёсся над водой и коснулся ушей старика? Андрей подумал, что нет. Да и ветерок отнёс их совсем в другую сторону.

Вдруг Грант пошатнулся и упал в воду.

– Это… что сейчас было? – крикнула Аида, – о, Господи! Андрей метнулся на помощь Скаридису, но она остановила его,

схватив за руку и зашептала:

– Ты что?! Это же наш шанс! Не смей!

На мгновение он замешкался, но после кинулся в воду и вытащил Гранта. Тот был без сознания. Андрей в юности работал спасателем, и знал, что делать. Ему было не до Аиды. Но, когда он поднял на неё глаза, то увидел в них ненависть.

Она не сказала любовнику ни слова, хотя должна была поблагодарить за то, что он спас её мужа. После того, как Гранта увезли в больницу, Аида быстрым шагом подошла к Андрею и отвесила ему пощёчину. Присутствующие при этом люди, стоящие чуть в стороне, открыли рты.

– Я не понял, – возмутился парень, отвечающий за чистоту бассейна, – а где спасибо? За что она Андрюхе по мордасам?

– Да всё ясно, как божий день, – покачал головой садовник, – накрылись планы стать богатой вдовой!

– Тише, Жорик! Чего разорался, – чистильщик бассейна испугался гнева хозяйки. Она могла услышать. Но Аида ничего не видела и не слышала. Она резко развернулась и пошла к дому, задыхаясь от ярости.

Как только старику стало лучше, он захотел видеть своего спасителя. Андрей приехал к нему в больницу. Скаридис лежал в палате, которую охраняли верные ему люди.

– Заходи, заходи, – приветствовал он Андрея, – ты мне как сын теперь!

Андрей насторожился. Он много лет работал с богатыми людьми и научился распознавать даже самый завуалированный сарказм. Он почувствовал, что Грант играет с ним.

– Я рад, что вам лучше, – сказал он, присаживаясь на предложенный охранником стул.

– Моя жена давно не верна мне, – сказал старик без всяких предисловий, – относительно этой женщины я быстро прозрел. Скажи мне, ты любишь её?

Андрей молчал, понимая, что одно неверное слово и он может не выйти отсюда живым.

– Ваша жена очень красива, – ответил он, – но она ваша жена.

– Хочешь, я отдам её тебе? – внезапно предложил старик, не сводя с лица Андрея проницательных глаз, – я видел, как вы смотрели друг на друга. Ну?

– Боюсь, я не смогу дать ей жизни, к которой она привыкла, – смутился Андрей.

– Да, это правда. Но, как оказалось, и я не могу дать ей то, что она хочет! – засмеялся старик, – я дам ей выбор. Захочет уйти с тобой, так тому и быть.

Андрей молчал. Он не мог сказать Скаридису правду: теперь Аида ненавидит его за то, что он спас ему жизнь.

Вернувшись домой, хозяин устроил роскошный ужин по поводу своего спасения. Съехались самые уважаемые люди, но и персонал не был забыт, для них накрыли стол в павильоне неподалёку. На собранной специально к празднику сцене выступали знаменитости. Когда праздник был в самом разгаре и гул голосов стал перекрывать музыку, Грант взял слово. Его голос транслировали динамики, и речь была слышна даже в отдаленных уголках сада.

– Сегодня мы празднуем моё второе рождение, – сказал хозяин, кивнув гостям.

Послышались аплодисменты.

– У меня был сын, – продолжал Грант, и хлопки прекратились. Стало очень тихо. – Вы знаете, что жизнь Даниэля оборвалась слишком рано.

Он замолчал, но вскоре продолжил:

– Сегодня я рад вам представить вот этого скромного парня, который спас мне жизнь. Он стал мне, как сын! – и Грант положил

руку на плечо смутившегося Андрея, который чувствовал себя неуютно от прикованного к нему внимания публики.

Снова послышались аплодисменты.

Красный, как помидор, Андрей поклонился и сел на место, рядом с женой телемагната, которая тут же взяла его в оборот, объясняя, какая вилка для чего предназначена.

– У богатых свои причуды, – наблюдая за ним из павильона, где был накрыт стол для прислуги, сказал садовник, – У Гранта новый сын вместо Даниэля наркомана!

– Тссс, – тебе что, жить надоело!? – зашипела на него одна из горничных.

– Я просто хотел сказать, что Андрюха от нас перешёл за хозяйский стол!

– А ты завидуешь что-ли? – упрекнула его другая девушка.

– Да было бы чему завидовать, – наливая себе бокал вина, ответил садовник, – хозяин ещё не знает, что Андрюха ему рога наставил!

– Да знает он всё! Здесь пардон, пукнуть нельзя, чтобы Скаридян не узнал! – вставила свои пять копеек первая горничная.

– Это точно, – взяв с подноса канапе и отправив его в рот, согласилась вторая девушка, – а Андрюха симпатичный! Жалко будет, если сожрут.

Когда гости разъехались, Грант позвал жену и "сына".

– Вот, – торжественно заявил он – вы тоже, взявшись за руки, можете покинуть мой дом прямо сейчас. Без всяких последствий!

– Милый, что ты такое говоришь? – забеспокоилась Аида, – ты меня прогоняешь?

– Увы, – кивнул Скаридис, делая маленький глоток коньяка, – всё имеет своё начало и свой конец, дорогая. Надеюсь, ты будешь счастлива с этим жеребцом.

Андрей развернулся, чтобы уйти, но миллионер поднял руку, остановив его:

– Не обижайся, прошу!

– Но, я хочу быть счастлива с тобой! – запричитала Аида, – зачем ты мне навязываешь этого… массажиста?

– Не ври, детка. Он тебя привлекает гораздо больше. Я видел. Я знаю.

– Тебе кто-то сказал, что я… это наглая ложь! Ложь! – воскликнула она, – не будь жесток, дорогой, я не заслужила!

– А?! Хороша? – миллионер поддел локтем опешившего Андрея, – могла бы сделать карьеру актрисы. Не поздно ещё. Значит, не пойдёшь с ним? – повернулся он к жене.

– Нет! Позволь мне остаться с тобой! – с чувством произнесла Аида, – я люблю тебя, Грант!

– Хорошо. Значит, ты останешься довольна моим решением. Я изменил завещание, моя птичка. Твою долю отныне наследует он. Человек, который спас мне жизнь.

– Ты… ты не можешь так со мной поступить! – крикнула она.

– Почему? Разве моя жизнь не стоит того? – спросил Грант, подавив зевок, – поблагодари его, и пойдём спать. Поздно уже…

– Скажи, что пошутил! Иначе я… я с места не сдвинусь!

– Нет, я не шучу. Он же спас меня, твоего любимого мужа! Что ты чувствуешь к нему? – усмехаясь, спросил Грант, – почему не целуешь ему руки?

– Я ненавижу его, – прошептала она, – я ненавижу вас обоих!

Аида сказала правду. Впервые за долгие годы она говорила то, что думала и это пьянило и заводило её. Наговорила столько, что Грант устал её слушать и пошёл к себе.

– Я не верю, не верю! – переключилась она на Андрея, который всё это время молчал, не в силах постичь глубины женского коварства.

– Но ты… ты ведь не возьмёшь мои деньги? Я их выстрадала!

– Может, и не возьму! Не решил пока, – ответил Андрей.

Подаренный Грантом смокинг сидел на нём безупречно. Теперь он был похож не на массажиста, а на Джеймса Бонда. Так же холоден и элегантен.

– Ты такой благородный! – она прижалась к нему, её руки обвили его шею, и она интимно шепнула ему на ухо: – может, и правда, нас свела судьба?

– Свела, может, и судьба, а развела ты. Но я, признаться, и не рассчитывал, что ты можешь уйти со мной, – он взял её руки, и поцеловал одну за другой, – Прощай, моя любовь.

Когда взошло солнце, Андрей был далеко от виллы Скаридиса. Он смотрел на бегущую за бортом волну и был счастлив ощутить себя свободным.

****

Конечно, старик не включил его в своё завещание, но и мстить не стал. Он оценил свою жизнь в двести тысяч долларов и перевёл их на банковский счёт Андрея.

Аида исчезла. По этому поводу ходили разные слухи: одни говорили, что Грант продал её в один из борделей Стамбула, другие считали, что старик откупился от жены и отправил от себя подальше, в другую страну. Как-то садовник Жорик, вернувшись из города, рассказал, что видел бывшую хозяйку в главной роли в спектакле "Тартюф", где она играла Марианну. Девушки горничные, удивившись, что простоватый садовник заинтересовался вдруг театром, решили проверить. Они отпросились пораньше и специально пошли на спектакль. Актриса действительно имела с некоторое сходство с Аидой, но это была не она, да и на афише стояло совсем другое имя.

Жорик улыбался и пускал в ночное небо колечки дыма, слушая сбивчивый рассказ девушек. Он знал, что в дальнем уголке сада, над Аидой теперь растут прекрасные розы сорта "Jacqueline du Pre", аромат которых чем-то напоминает её любимый парфюм.

Таких не бросают!

Лучше бы Алла не встречалась с Верой! И зачем только дала себя уговорить на эту встречу в кафе? А Верунчик-то, тоже хороша – выставила в соцсети фото пятнадцатилетней давности, а сама… Ничего себе "Верунчик" – сто двадцать кило живого веса!

Кафе было выбрано неслучайно: ещё во времена юности родителей на этом месте было кафе-мороженое. Называлось "Шоколадница". В нулевые, его выкупила сеть одноименных кофеен, но разве можно сравнить ту "Шоколадницу" шестидесятых и эту сетевую забегаловку с "конскими" ценами?

В той, старой "Шоколаднице" подавали совершенно необычное мороженое: шоколадное с вафельной крошкой, клубничное с кусочками спелой клубники. Мама Аллы рассказывала ей, что больше всего ей нравилась "Планета"– шар ванильного мороженого, покрытого медовым соусом и посыпанного орешками. Ммм… Алла верила матери, что "Планета" – была вкуснейшим мороженым на свете. Сама она давно не позволяла себе сладкого. Теперь даже и не тянет. Но сейчас что? Какой-то замороженный чизкейк подогреют в микроволновке и продают по цене полновесного тОрта! Или бутерброд с помидором назвали "брускеттой". Бутерброд сколько стоит – ну, полтинник, зато "брускетта" – двести пятьдесят! Алла полистала меню и заказала себе кофе.

– Советую морковный торт! – сияя маленькими глазками, сказала Верунчик. – О-о-очень вкусно!

– Спасибо, я на диете! – откинувшись в удобном кресле, сказала Алла.

– Зачем? От тебя и так половинка осталась, куда тебе ещё худеть-

то?

– Но не все же такие как ты, Вер. Как у тебя здоровье кстати?

Лишний вес— корень всех проблем со здоровьем.

– Это правда: сердечко пошаливает, пред диабет… но не могу похудеть, хоть ты тресни!

– Я-то не тресну, а вот ты… – сказала Аллочка не подумав. Она всегда была остра на язык и не сдержана. Но здесь, похоже, её слова

всерьёз задели подругу. Впечатлительные все стали. Обидчивые!

– Зато, у меня почти нет морщин! – взвизгнула Верунчик. – И есть, за что подержаться! А у тебя, Аллочка, извини, но возраст на лицо!

– Что-о-о-о?! – вскинулась Аллочка. – А ты еле в кресле помещаешься!

– Так и тощая корова ещё не газель! Мужик не собака, на кости не кидается! – парировала Вера, тряхнув подбородками. – Потому твой Максим от тебя и сбежал!

– А ты… а твой… – Алла почувствовала, как кровь прилила к лицу. Она решила, что с неё хватит. Резко поднялась, отряхнула юбку и пошла на выход.

Она ещё долго проговаривала про себя все недостатки Верунчика, но с горечью понимала, что та права. У той был, хоть и ледащий, но муж, а её Максим давно сбежал от неё к другой женщине. И теперь вот, эта кикимора Вера, которая ест, что хочет и когда хочет— при мужике, а она, Алла, которая следит за фигурой и давно не позволяет себе расслабляться – одинока. Где справедливость? – спрашивала она себя.

Сначала Максим был не против брака, но предложил прежде пожить, присмотреться друг к другу. "Тест драйв" – как он это назвал. Аллу тогда смутило, конечно, что её сравнивают с куском железа, но она была влюблена и не сомневалась, что это испытание пройдёт без проблем и логичным финалом будет пышная свадьба с высоким красавцем Максимом.

Но время шло, а Максим о браке не заговаривал. Потом и вовсе сказал, что все эти "штампы в паспорте" – только расслабляют: мол, только когда человек свободен, есть страх его потерять. Развил целую доктрину, что брак – пережиток и современному человеку только во вред.

Впрочем, они всё-таки сыграли "свадьбу", на Пхукете. Им даже свидетельство выдали… но то была просто фотосессия, а не свадьба. Остались лишь фотографии. Да и то, она их все изорвала: вскоре после этой "свадьбы" Максим бросил Аллу ради какой-то тупой деревенщины, которая быстренько залетела от него и окольцевала.

Алла шла по тротуару и её душили злые слёзы. Навстречу ей вышла женщина лет сорока с двумя мальчиками. Одного из них Алла

узнала: это был один из её учеников. Алла преподавала английский на дому.