Симулякр

Кто-то стучит в стекло, и я взвизгиваю от неожиданности. У меня нет душевных сил, чтобы посмотреть на человека рядом с тачкой, но я вижу его тень, закрывающую мне свет.

– У вас все в порядке? – доносится до меня. И мне становится легче. От звука человеческого голоса, не искаженного неведомыми технологическими приблудами, узел в груди ослабевает. Я выныриваю из своего кошмара и возвращаюсь в реальность. Открываю окно, и в лицо ударяет волна морозного воздуха снаружи. Свежий, морозный воздух.

Боже, как хорошо!

– Кажется… у меня сел аккумулятор, – смущенно говорю я.

– Я вам помогу, – говорит незнакомец, посланный, кажется самим провидением, – у меня есть провода для прикуривания. Советую и вам обзавестись, зима все-таки.

– Ага, зима, – вторю я. Последний день осени я провела в замкнутом пространстве. Я имею право быть странной и пришибленной. Но мне не стоит рассказывать об этом первому встречному. Пусть думает, что я безалаберная девица, которая не знает, как управляться с машиной.

Я дергаю рычаг разблокировки замка капота под рулем и жду дальнейших указаний. Мужчина подгоняет поближе большой, черный автомобиль, невольно напоминающий мне катафалк, и соединяет аккумуляторы проводами. Он машет мне из-за капота.

Я вижу только верхнюю часть его лица – темные глаза и прижатые шапкой волосы. Нижнюю половину скрывает огромный шарф, намотанный в несколько слоев. Здесь не Нью-Йорк, климат суровый. Мне бы тоже не помешали шарф, шапка и перчатки, как у местных. Я не приспособлена к холоду. Но я не планирую тут оставаться. С меня хватит.

Моя старушка кряхтит и оживает. Я дышу на руки, чтобы хоть немного согреть замерзшие пальцы. Знаю, что надо поблагодарить незнакомца за помощь, но слова встают поперек горла. Кажется, пока я сидела в том подвале – или что это было – я и сама разучилась разговаривать и нормально контактировать с людьми. Я шарахаюсь от смотанных проводов, протянутых мне в открытое окно, смотрю на них, будто мужчина пихает мне в салон гремучую змею. Мозг очень долго обрабатывает информацию.

– Возьмите, – говорит незнакомец, – вдруг опять заглохнете. И не гасите двигатель какое-то время.

Да господи! Я знаю, что такое зима и не нуждаюсь в инструкциях, как обращаться с машиной в холодное время года. Раньше я бы высказала это все собеседнику в лицо, сейчас меня хватает только на слабый кивок.

Я беру провода. Руки дрожат. Мне стыдно. Этот мужик помог мне, у него приятный голос, благие намерения и добрые глаза. Я могла бы предложить ему выпить кофе в благодарность за спасение, но во мне что-то сломалось. Я швыряю провода на сидение рядом, включаю габаритные огни и кладу руки на руль. Мол, мне пора ехать.

– Вы точно в порядке? – уточняет мужчина, – уверены, что вам…

– Уверена, – перебиваю я. Выходит грубовато.

Я трогаюсь с места слишком резко, и, чтобы хоть немного собраться, включаю музыку. Она только раздражает.

Убравшись подальше от заправки, торможу на обочине и прокладываю обратный маршрут. Навигатор говорит, что из-за погодных условий дорога займет не шесть, а восемь часов. Помоги мне Бог! Я прикидываю в уме вероятность, что засну за рулем, врежусь в фуру или улечу в кювет. Она кажется до отвращения высокой.

Но Зои не хочет, чтобы я умирала. Телефон у меня в руках вибрирует и на экране возникает ее физиономия. Я минуту сомневаюсь, а потом принимаю вызов.

– Да?

– Грейс, господи! – выдыхает она, – что с тобой? Где ты? Почему ты не отвечаешь?

Потому что твой чокнутый поклонник забрал мой телефон и держал меня взаперти. Но сейчас уже все хорошо – ему, видимо, надоело трепаться со мной за жизнь и пресекать мои попытки к бегству. И тебе привет, Зои. Я, кстати, тут неподалеку.

Я проговариваю это про себя. Зои тем временем все больше закипает. Она заполняет паузу:

– Грейс? Не молчи.

– Я… была за рулем, не могла говорить, – выдаю я.

– За рулем? Куда ты собралась? К маме поехала?

Теперь уже очередь Зои ненадолго подвиснуть. Я использую это время, чтобы принять решение. В действительности, в этом нет необходимости: я уже все решила. У меня нет выбора. Я бы все равно это сделала. Я даже не буду оправдываться перед самой собой, что сейчас не осилю долгую дорогу домой. Это ложь.

Мне нужно ее увидеть.

– Нет, – говорю я, – к тебе. Хотела сделать сюрприз.

***

При встрече Зои целует меня в лоб и так долго держит в объятиях, будто на дворе первая мировая, а я ее жених, вернувшийся с фронта.

Возможно, та девчонка из колледжа права – и есть у нашей дружбы некий пикантный оттенок. Но это кажется противоестественным – думать о Зои в таком ключе. Она очень красивая: у нее тело фотомодели и лицо ангела. Я тысячу раз наблюдала ее обнаженной и три тысячи раз в белье, от вида которого любой мужчина пал бы к ее ногам. Но мне никогда не хотелось ее поцеловать.

Убить – да. Но целовать – нет. И тем более – что-то большее. Мы же сестры. Зои сама так сказала.

Мы решаем отложить выяснение отношений на потом. Зои страшно соскучилась и превращается в заботливую мамашу. С ней невозможно спорить: я устала с дороги и мне нужно организовать достойный прием.

Она набирает мне ванну – огромную ванну возле панорамного окна, выходящего в лес. Занавесок нет, как и везде в ее доме. Зои не боится незримых соглядатаев, чьи глаза чутко следят за каждым ее шагом. Она любит внимание. Она не испытывает такого дискомфорта, как я. Она не побывала в той страшной комнате. Как минимум, пока. А я побывала, потому тороплюсь скинуть одежду и спрятать свою продрогшую тушку в горячей воде.

На специальной полочке рядом с ванной Зои оставляет поднос с шампанским и свежей клубникой.

Вот это, я понимаю, сервис! Как в пятизвездочном отеле. Чудику в противогазе стоило бы у нее поучиться.

Зои задерживается, чтобы проверить температуру воды и убедиться, что не сварит меня заживо. Пока она порхает вокруг, расставляя на бортике свои дорогущие шампуни, крема и всевозможные косметические средства, я разглядываю ванную комнату. Я игнорирую существование окна и смотрю на все, кроме него. Интерьер простой, но элегантный, в светлых тонах. И везде расставлены вазы с пионами.

Я киваю на них:

– Ты, наверное, тратишь целое состояние на все эти цветы.

– А вот и нет, – с загадочной улыбкой говорит Зои, – они достались мне бесплатно. Мне их присылают.

– Кто? – я жалею, что задала этот вопрос. Если Зои скажет, что это Брэд таким образом пытается извиниться за свое скотское поведение, я сию же минуту утоплюсь в ванне. Я не хочу слышать это имя.

Зои его не говорит.

– Секрет, – многозначительно роняет она и уходит, оставляя меня теряться в догадках.

Я откидываю голову на бортик, но не могу долго наслаждаться теплом, покоем и ванильным ароматом пены, заполнившим помещение. Я тянусь за телефоном, брошенным поверх горки грязных вещей, и, прихлебывая шампанское, открываю инстаграм. И чуть не роняю телефон в воду от неожиданности.

Шампанское лезет не в то горло. Откашлявшись, я еще раз смотрю на экран. Мне не показалось.

Зои только что выложила фотографию. Это натюрморт – в центре белая тарелка со свежими морепродуктами, в обрамлении овощей и разномастных пряных трав. Чуть дальше – бутылка вина, два бокала и подсвечник. Букет пионов и окно, за которым проглядывается вездесущий лес.

Под постом подпись:

«Сегодня готовлю ужин для самого важного человека».

Это я, что ли, самый важный человек?

С каких пор?

Я делаю еще один судорожный глоток. Не знаю, что и думать. Я все-таки умерла в той комнате? Клоун в противогазе накачал меня наркотиками, и, лежа на тонком матрасе, я вижу красивый, бредовый сон? Оба этих предположения куда ближе к реальности, чем то, что Зои действительно старается для меня, а не играет на публику. Для Брэда. Или… для кого-то, кто присылает ей пионы в производственных масштабах.

Зои не умеет готовить. У нее кулинарный талант наоборот – она виртуозно способна испоганить даже самое элементарное блюдо. Макаронами в ее исполнении можно пытать людей, а ее яичница скорее похожа на произведение современного авангардного искусства. Когда художник хаотично льет краску на холст, а потом испражняется сверху.

К счастью, Зои хватает ума и гуманности заказывать еду в ресторанах, а не травмировать людей своими «шедеврами».

Продукты, что на фотографии выглядят так аппетитно, что мой пустой желудок сводит спазмом, приговорены к уничтожению и скоро превратятся в помои. Надеюсь, что у Зои в холодильнике найдется замороженная пицца или какие-нибудь полуфабрикаты. Я не умерла в том подвале и не хочу умереть от голода.

Я читаю комментарии:

«Тебя можно поздравить?» – с чем это, интересно?

«Только ты можешь превратить еду в искусство!» – вот уж точно.

«И кто этот счастливчик? Фото в студию!» – Зои отвечает подмигивающим смайликом.

«Значит, тебе понравились мои цветы».

Я отбрасываю телефон на столик, словно он резко стал жечь мне пальцы.

Наивная дура!

Когда я перестану наступать на одни и те же грабли?

Я опускаюсь под воду, запускаю пальцы в волосы и натягиваю их. Шишка на голове отзывается приглушенной болью и это меня отрезвляет. Я пускаю пузыри, выныриваю и в неистовом порыве снова лезу за телефоном. Я должна знать, кто этот сраный «секрет», что посылает Зои цветы. Для кого она отыгрывает свой спектакль теперь, опять используя меня для своих инстаграмных манипуляций.

Профиль закрытый, описания нет, на аватарке какая-то черно-белая муть, а имя – набор букв и цифер. Не раздумывая и минуты, я посылаю заявку на добавление в друзья. Это все равно мой фэйковый, «шпионский» аккаунт. Для отвода глаз я даже загрузила туда фотографии какой-то случайной девицы.

Я оправдываю себя – если этот гаденыш – Брэд, я должна его прищучить. Он не встанет между мной и Зои. Я ему не позволю.

Заявка так и остается висеть, но мне мгновенно приходит сообщение в личку. Даритель пионов очень лаконичен.

«?»

Я не сдаюсь, печатаю: «Привет».

Прочитано, но ответа нет. Я почесываю подбородок мокрыми пальцами, размышляя, и меня осеняет.

«Это Зои, моя «неофициальная» страница. Хотела лично поблагодарить тебя за цветы».

И я тут же отправляюсь в бан. Выходит, он легко меня раскусил, потому что Зои уже общается с ним со своей настоящей страницы. Мне не нравится это предположение, но я обязана его проверить. Я сижу в ванне, придумывая, как бы украдкой завладеть ее телефоном и посмотреть их переписку. К счастью, это не так сложно, как кажется. Скорее всего, мы с Зои будем пить «за встречу», а пьянеет она куда быстрее меня.

Она заглядывает в комнату, чтобы проведать меня и оставить возле ванны махровое полотенце и белоснежный халат. Как на богатом курорте. Я вношу халат в список, который когда-нибудь отправлю гаденышу в противогазе. Если узнаю, как его найти, чтобы расквитаться.

Список будет озаглавлен так:

«Вот, как нужно обращаться с гостями, мудила».

***

Но я переоценила свои силы: усталость и стресс притупили мою способность к поглощению алкогольных напитков в лошадиных дозах. Я быстро напиваюсь, чуть ли не быстрее Зои.

Во многом виновата ее стряпня. Не знаю, пыталась ли она убить меня таким витиеватым способом или ей двигали исключительно благие намерения, но она превратила те несчастные морепродукты в истинный лавкрафтовский ужас. Хоть они и выглядели так, будто сейчас разбегутся с моей тарелки, чтобы потом атаковать из-за угла, они были переваренными и жесткими, как резина. Мне словно подали красиво сервированный противогаз моего нового друга. И не важно, откуда мне известно, какова резина на вкус. Дети тащат в рот всякую дрянь, я не была исключением. И эту дрянь приходилось обильно смачивать вином, чтобы не остаться без зубов.

Мы знатно накидались. Стоило вину закончиться, откуда-то волшебным образом материализовалась бутылка «Джека». Мы приговорили и ее.

Я сдалась, решила, что отложу свое расследование до утра. Зои всегда спит дольше меня, а потом остаток дня делает масочки и другие примочки, чтобы убрать со своего прекрасного лица следы бурной ночи. У меня еще будет возможность незаметно умыкнуть ее телефон.

Пока я нуждаюсь в том, чтобы утопить в алкоголе весь пережитый кошмар.

Зои смотрит на меня хмельным, игривым взглядом, и вдруг говорит:

– Тебе так идут мои вещи… подожди… у меня есть кое-что еще!

Все мои шмотки отправились в стирку, но я была бы не против сжечь их во дворе, где есть стильная жаровня для посиделок на свежем воздухе. Зои выдала мне кое-что из своего гардероба: белье и не то платье, не то ночнушку из тонкого шелка вишневого цвета. Ткань такая мягкая и нежная, что я минут пять гладила ее ладонью, прежде чем натянуть на себя. Она… как теплая вода или расплавленный шоколад.

Зои убегает, чуть не опрокидывая по пути кофейный столик, ибо у нее заплетаются ноги, но быстро возвращается с какой-то коробкой. Она снимает крышку и торжественно извлекает оттуда что-то волосатое… кошку? Парик.

Он – точная копия ее прически.

– Нахрена он тебе? – вырывается у меня.

– О, – вздыхает Зои, – как-то я так переживала из-за… – она опускает имя Брэда, – что у меня начали выпадать волосы. Я испугалась, что совсем облысею и… ну, заказала его.

– Оу, – смущенно говорю я.

Она тащит меня к зеркалу и ловким движением фокусника водружает парик мне на голову. В отражении теперь не одна Зои, а две. Если опустить, конечно, мою кислую физиономию, то мы почти одного роста и имеем схожее телосложение. Мы же сестры. Могли бы быть близняшками, как Олсен. Зои любила фильмы с ними, когда мы были мелкими.

Наверное, она мечтала иметь двойника, чтобы отправлять его в школу, а сама целыми днями пялиться в телевизор.

– Круто, да? – шепчет Зои. Ее глаза горят. Ей очень нравится то, что она видит. Она поднимает айфон и делает снимок, который никогда никуда не выложит. Но мне все равно приятно. Хоть я и допускаю каверзную мысль залить его ей в профиль из чистой вредности, когда смогу стянуть ее телефон.

– Поехали куда-нибудь развлечемся? – предлагает Зои, – прямо так! И пусть все думают, что мы близнецы.

– Где ты собираешься тут развлекаться? – спрашиваю я и напоминаю, – здесь не Нью-Йорк, в окрестностях мы найдем разве что какой-нибудь жуткий «Дом у дороги»…

– И отлично! – обрывает Зои и капризно топает ногой, – в том и прелесть. Местная деревенщина меня не знает. Ну… пожалуйста, Грейс, – она делает бровки домиком и складывает руки в молитвенном жесте.

И я зачем-то соглашаюсь.

По правде – я не умею говорить ей «нет».

4.

В такси мы допиваем остатки «Джека». На мне полное обмундирование – карнавальный костюм Зои Рид – парик, ее пушистая белая шубка и сапоги, блестящая сумочка и брендовая бижутерия, словно мы отправляемся на хэллоуинскую вечеринку. Зои нарядилась самой собой, в шмотки, очень похожие на те, что на мне. Я поражаюсь тому, что она перевезла сюда весь свой нью-йоркский гардероб, прежде занимавший отдельное помещение в ее квартире. Моя убогая берлога была и то меньше ее гардеробной.

Здешний ночной клуб – жуткая дыра, но к моменту прибытия туда мы настолько пьяны, что даже радуемся «местному колориту». Задрипанное здание стоит на отшибе, в конце квартала, граничащего с промзоной. Даже снег, нападавший за минувшие сутки, не делает это место менее безобразным.

Внутри жарко и жутко воняет. Стробоскоп бьет по глазам, а громкая музыка по ушам. Пол липкий от пролитого пива. Я ненавижу это, но после тишины и пустоты одиночной камеры вдруг испытываю небывалое удовольствие от нахождения в таких декорациях. Меня успокаивает вид толпы, корчащейся на танцполе, большая часть из которой – старшеклассники или мерзкие мужики, явившиеся, чтобы украдкой потереться о беззаботных пьяных школьниц.

Мы танцуем, хотя мне не нравится музыка. Пьем и снова танцуем. В какой-то момент я теряю Зои из виду. Скорее всего, она уже кого-то склеила и в новообретенной компании отправилась на поиски укромного уголка. Она частенько так делала на студенческих вечеринках, в эпоху «до Брэда», пока не решила остепениться. В каком-то смысле – это ренессанс. Зои идет на поправку. Я должна быть за нее рада. Но я куда больше рада за себя – мне не придется подбирать объедки за более красивой подружкой.

Я вправе сделать выбор сама.

Я пью и танцую, а потом болтаю с кем-то за барной стойкой, опрокидывая в себя коктейль за коктейлем. Я уже едва стою на ногах, но не могу остановиться. Я пьяна и свободна.

Стены исчезли. Мир снова большой и сулит мне много открытий. Прекрасных и удивительных. И даже гадких – типа поцелуев со случайным типом, от которого таращит дешевым пивом, вяленой рыбой и чесноком. Из-за этого послевкусия меня начинает мутить. Я бегу в туалет, но он уже кем-то занят, так что мне не остается ничего другого, как выбраться на улицу и поискать мусорный контейнер, чтобы исторгнуть весь выпитый алкоголь. И заодно тошнотворные морепродукты, приготовленные моей лучшей подругой.

Но мой спонтанный кавалер увязывается за мной. Признаться, я его почти не разглядывала, все время смотрела перед собой, чтобы растрепавшиеся пряди волос скрывали лицо и не обличали, что я не Зои.

Не инстаграмная красотка, а всего лишь я.

Теперь я могу рассмотреть этого парня в свете фонаря, и я разочарована. Я выросла в маленьком городке и не успела обрасти корочкой нью-йоркского снобизма, но слово «деревенщина», презрительно брошенное Зои, невольно приходит на ум. Клетчатая рубашка, линялые джинсы, сальные патлы и не менее сальная улыбочка.

Он настроен на продолжение.

– Куда же ты ушла, детка? – спрашивает он.

– Хочу подышать… воздухом, – отмахиваюсь я, рассчитывая, что он отстанет. За волосами не видно, какой нездорово-зеленый у меня цвет лица.

– Это легко устроить, – заявляет кавалер, – пойдем, прокатимся, – он дергает меня за рукав шубы.

Даже через толстую ткань подкладки и длинноворсовый мех я ощущаю тяжесть его хватки. Меня это злит. Маска спадает. Я не Зои. Я совсем другая девчонка. Но я слишком пьяна, чтобы дать достойный отпор – стоять вертикально – уже подвиг в моем состоянии. А еще я боюсь, что он испортит шубу. Она, вероятно, стоит столько, что покрыла бы весь мой студенческий займ, сдай я ее в комиссионку. Зои откусит мне голову.

Исторгая ругательства, я упираюсь каблуками в снег, но тип упрямо волочет меня к колымаге, еще более жуткой, чем моя собственная.

И чем я только думала, когда позволила ему себя засосать? Ничем. Я не думала. В полумраке ночного клуба все казалось нереальным, словно компьютерная игра или видеоклип.

У меня нет оружия, но есть маленькая блестящая сумочка Зои на длинной цепочке. Пока детина возится с ключами, чтобы распахнуть перед похищенной принцессой дверцу богомерзкой кареты, я отыгрываю смирение. Я выжидаю подходящий момент.

Мое тело – желе, покачивающееся на ветру, но ум становится холодным и острым.

Я набрасываю цепочку мужику на шею и затягиваю, что есть сил. Он орет, а потом начинает хрипеть, вцепившись в импровизированную удавку руками, стараясь ослабить давление на кожу. Он тоже пьян. И он совершенно не готов к тому, что в овечьей шкурке разгуливает волчица. Я буквально висну на жертве, усиливая натяжение собственным весом.

– Я никуда с тобой не поеду, ушлепок, – шепчу я ему на ухо, привстав на цыпочки.

И я бы, наверное, его прикончила, если бы не услышала, как где-то неподалеку хлопнула дверца другой машины. Попасться копам за тем, чем я занимаюсь сейчас – последнее, что мне нужно.

Я рывком сдергиваю цепь, пячусь и плюхаюсь задницей в снег.

– Помогите! – кричу я, как ни в чем не бывало.

Я жертва. Да-да. Я тут жертва.

– Ебнутая! – шипит мужик, прыгает в тачку и давит гашетку в пол. Меня накрывает облаком снежинок. Я кашляю, наглотавшись их на вдохе.

Кто-то опускается рядом со мной и осторожно притрагивается к плечу. Прикосновение очень деликатное и такое легкое, что есть шанс, что неизвестный, явившийся мне на выручку, не почувствует мою дрожь. Меня трясет. Не от страха – от прилива адреналина и смеха. Но смеяться нельзя, я сдерживаюсь, как могу.

– С вами все в порядке? – голос кажется мне знакомым.

Я напрягаю память, но ничего в голове не проясняется. Приходится аккуратно покоситься на «спасителя», но так, чтобы волосы по-прежнему скрывали лицо и кривящиеся в маниакальной улыбочке губы. Я узнаю массивный шарф. Это – тот добрый самаритянин с автозаправки. Наверное, местный городской сумасшедший, который шатается по округе, разыскивая, кому бы сделать «добро». Черный плащ спешит на помощь.

«Только свистни, он появится – черный плащ».

Или он помощник местного шерифа? Такое предположение меня не радует. Я только что чуть не прикончила того отморозка. Видел мужик в шарфе или нет.

К счастью, проблесковых маячков нигде не наблюдается. Сирены не орут, лишь из клуба доносятся басы музыки, приглушенные стенами. Тихо падает снег. Идиллия.

Любитель больших шарфов помогает мне встать, но меня ведет в сторону. Он галантно придерживает меня под локоток.

Приятно, однако, наконец-то встретить настоящего джентльмена! А то мне попадаются одни подонки – то гребаный нарцисс Брэд, то маньячина в противогазе, то тот деревенский ловелас.

Я раздумываю, что делать и сразу отметаю идею вернуться в клуб, чтобы поискать Зои.

Во-первых, ее там, скорее всего, уже нет. Во-вторых, меня точно стошнит, если я зайду в душное, зловонное помещение. Шуба будет испорчена. Нужна какая-то альтернатива. Я шарю по карманам, но телефона нигде нет. В сумочке только губная помада Зои в фирменном золотом тюбике ее любимого бренда. Всю наличку я спустила на баре.

Добрый самаритянин без труда понимает, в чем моя проблема.

– Подвезти вас домой? – услужливо предлагает он, – вы далеко живете?

Я вспоминаю его стремноватую черную машину и прикидываю в уме вероятность, что он тоже какой-нибудь психопат. Но от одного я уже ушла живой, если, конечно, я вовсе не придумала свое похищение. У меня есть цепочка от сумочки, и, видит Бог, я знаю, как пустить ее в дело.

Выбора все равно нет.

– Да, пожалуйста, – смущенно говорю я, – я немного… – сильное преуменьшение правды, – перебрала и потеряла телефон.

– Бывает.

– Правда… я живу за городом, – добавляю я, – вам, наверное, будет неудобно тащиться в такую глушь, – мне плевать.

Предложил – вези.

– Ничего, – откликается он.

Интересно, я все еще похожа на Зои? Или теперь я больше напоминаю потасканную проститутку, что спустила годовую зарплату на подержанную шубу с богатого плеча? Я пытаюсь понять, потребует ли он от меня расплатиться за услугу натурой. Я не верю в добро. Никто не помогает никому бескорыстно.

Не исключаю, что Нью-Йорк сделал меня слишком циничной и этому дурачку просто нравится чувствовать себя героем.

Мы идем к машине.

На всякий случай я все-таки силюсь его рассмотреть, пока он прогревает двигатель. Это трудно. На руках кожаные перчатки, он затянут в глухое пальто, а шарф скрывает большую часть лица. Видны только глаза и кончики темных волос, выбившиеся из-под шапки. Кажется, не я одна избегаю лишнего внимания. Но с его глазами что-то не так, темнота в салоне мешает мне понять, что именно.

Свет фар отражается от металлического забора возле машины и я понимаю, что. Глаза разные. Ничего сверхъестественного – просто один чуть светлее другого.

Как же там это называется…

Я копошусь в памяти, но мой пьяный мозг не способен работать в полную силу. В колледже у нас была девчонка с такой же особенностью, но у нее это было выражено куда ярче. На самом деле, в этом даже есть что-то притягательное. Я цепляюсь за эту деталь, ведь у меня катастрофически мало другой информации о своем попутчике.

А еще мне нравится его музыкальный вкус – он отдает предпочтение старому року.

Я с первых нот узнаю песню, заигравшую, стоило включиться магнитоле. Ее очень любил мой отец. Мне становится спокойно. Хочется задремать в тепле и комфорте, качаясь на волнах гитарных рифов. Но от меня еще чего-то ждут.

Я непонимающе смотрю на протянутый мне громоздкий смартфон с открытым на нем навигатором. После крупных рук незнакомца в моих пальцах телефон кажется комически огромным. Он тяжелый. Таким кирпичом можно проломить кому-нибудь череп.

– Куда вас отвезти, – поясняет мужчина.

– А… – бормочу я. Мне нужно время, чтобы сориентироваться и найти на карте одинокий коттедж Зои. Даже добрый самаритянин не сдерживает нервного смешка, когда я возвращаю ему гаджет с проложенным маршрутом.

– Вы живете в лесу? – спрашивает он.

– Нет, – самодовольно выдаю я, снова пытаясь вжиться в роль Зои. На мне ее одежда, ее парик, ее шкурка – я имею право примерить и ее жизнь. Соврать, чтобы придать себе ценности, пусть это и лишено хоть капли смысла.