Капитан Сатана, или Приключения Сирано де Бержерака

Вдруг легкий стук в дверь прервал ее занятия. На пороге появилась какая-то женщина, закутанная покрывалом. За ней виднелась почтительно стоящая фигура лакея.

– Посторожи дверь, мой добрый Вильгельм, и следи за тем, чтобы сюда никто не вошел, – проговорила дама, обращаясь к провожатому.

– Кажется, вас зовут Зиллой? – спросила дама, оставшись наедине с гадалкой.

– Да, сударыня. Что вам угодно?

– Я сейчас объясню вам причину моего визита, но прежде вы должны поклясться мне сохранить его в тайне.

– Но к чему эти клятвы? Ведь я вас не знаю!

– Все равно. То, что должно произойти здесь, пусть останется тайной между нами.

– Как вам угодно. Клянусь вам в этом! – проговорила Зилла слабым голосом.

– Вам нездоровится? – проговорила вдруг дама, замечая слабость цыганки.

Цыганка бессильно опустилась на кровать.

– Зилла, вы занимаетесь разгадыванием судьбы по линиям руки? Кроме того, вы иногда поете со своими товарищами? Не так ли?

– Да, кто сообщил вам эти сведения, сказал вам правду, сударыня.

Затем после минутного колебания незнакомка добавила:

– Но ведь это не все; вы еще занимаетесь кое-чем другим.

– Нет, я ничем больше не занимаюсь.

– Вы не хотите меня понять, неужели я должна говорить яснее? Ваш народ знает тайну загадочных наук, вам известны ужасные рецепты, незнакомые толпе. Скажите, неужели вы не унаследовали от ваших отцов знания тайны жизни и смерти?

– Вероятно, вы хотите сказать про любовный напиток? – спросила Зилла, стараясь угадать мысль незнакомки.

– Ах нет! – с досадой ответила дама.

– Так что же?

– Вы боитесь угадать или вас беспокоит то, что нас могут услышать. Так я скажу вам на ухо, – и, наклонясь к Зилле, незнакомка прошептала несколько слов.

– Яд! Вы хотите достать у меня яд? – с ужасом вскрикнула цыганка.

– Молчите, если это слово пугает вас!

– Нет-нет, я не хочу быть причастной к какому-нибудь преступлению!

– Разве я упомянула о каком-нибудь преступлении? – гордо спросила незнакомка.

– Но я сама могу о нем догадаться!

– Успокойтесь, – горько улыбаясь, проговорила дама, – если и должен умереть кто-нибудь от этого яда, то лишь я одна.

– Вы? Вы, богатая, знатная, молодая, и вероятно любимая, хотите умереть? – с удивлением спросила цыганка.

– Какое вам дело до этого? Я ни сожаления, ни участия не прошу у вас. Наступит день, может быть, очень скоро, когда, кроме смерти, у меня не будет другого исхода. Я хочу сама выбрать эту смерть. Мутные холодные волны Сены, которые шумят у меня под окном, слишком страшат меня, мысль о кинжале пугает меня, я хотела бы или моментальной безболезненной смерти, или смерти забвения…

– Ваши слова, сударыня, немного не ясны для меня. Протяните мне вашу руку! А! Я узнаю эти линии… Любовь… заблуждение, борьба и… победа или смерть! – проговорила Зилла, пристально рассматривая ладонь маленькой выхоленной ручки.

– Теперь я вспомнила! Вы – Жильберта де Фавентин! – вскрикнула цыганка.

– Кто вам сказал это? – спросила незнакомка дрожащим голосом.

– Снимите покрывало: оно теперь бесполезно. Я видела вашу руку там, помните, в саду вашего отца, и по этой руке узнала вас!

Действительно, цыганка не ошиблась: перед ней стояла Жильберта де Фавентин.

Молодая девушка послушно сняла покрывало.

– Итак, вы меня знаете? Тем лучше. Вероятно, и повод моей просьбы не безызвестен вам? – решительно проговорила Жильберта.

– Так и вы любите его? – медленно спросила цыганка, глядя на свою соперницу.

– Люблю ли я? Кого?

– Кого? Мануэля, любимого, дорогого Мануэля, которого вы отняли у меня и погубили его! – страстно воскликнула она.

– Бедная! – прошептала Жильберта, с состраданием глядя на цыганку.

Обе женщины в волнении умолкли. Наконец, Зилла первая овладела собой и быстро спросила:

– Скажите, Мануэль жив?

– Да, он жив! Разве вы не знаете этого?

Лицо Зиллы озарилось счастливой улыбкой. В первый момент появления прекрасной соперницы цыганка, поглощенная своей любовью, даже забыла спросить о Мануэле. Но, успокоенная ясным ответом Жильберты, она снова поддалась невольному порыву своей пылкой натуры.

– Вы любите его? – спросила она, пытливо глядя на свою гостью.

– Если бы я не любила его, то к чему бы была здесь? – просто ответила Жильберта. – К чему мне скрывать тайну своего сердца, раз я уже сказала вам самое главное? Мой отец хочет выдать меня за графа Роланда де Лембра. Но я ненавижу, презираю этого человека! Если они будут настаивать на свадьбе, я спокойно буду ждать этого… последнего для меня часа. Да, прежде чем рука его коснется меня, прежде чем священник благословит этот союз, я буду мертва!

– Неужели вы уже окончательно решились?

– Да, бесповоротно!

– И вы рассчитываете на мою помощь?

– А почему бы и нет? – загадочно спросила Жильберта.

Этот странный тон не ускользнул от внимания гадалки.

«Ты ненавидишь меня за то, что я отняла у тебя Мануэля. Если он освободится когда-нибудь, то вернется ведь не к тебе, Зилла, а ко мне. Дай мне те, о чем я тебя прошу. Моя смерть вернет тебе любимого человека!» – казалось, говорили эти загадочные грустные глаза.

Зилла словно читала по ним, и недоброе чувство зашевелилось в ее душе. Она уже видела, как исчезают все препятствия, отделяющие ее от Мануэля. Лишь одна капля яда!..

Но ведь этот яд в ее руках, она должна сама дать ей эту гибель! «Я лишь исполню ее просьбу!» – нашептывал ей ее эгоизм.

В то время как цыганка в нерешительности стояла посреди комнаты, стараясь совладать с вихрем различных мыслей, волновавших ее, Жильберта легко коснулась ее руки.

Этот немой вопрос вывел ее из раздумья. Последние укоры совести умолкли, и она холодно обратилась к Жильберте:

– Да, вы правы!

Подойдя к шкафу, она выбрала из ящика янтарное ожерелье и, подавая его молодой девушке, проговорила с легким волнением:

– Это – янтарные бусы; вот эта бусинка рядом с маленьким серебряным амулетом по виду такая же, как остальные, но…

– Давай! Она пропитана ядом, да? – поспешно проговорила Жильберта, протягивая руку.

– Нет, это яд! Эта бусинка в воде совершенно растворится, и смерть наступит моментально, без всяких мучений.

– Спасибо, Зилла. Ты поняла меня. Если я должна умереть, не твоя вина в этом! Что ж, уж судьба моя такова! Если Мануэль вернется к тебе… будьте счастливы, но… иногда вспоминайте обо мне. Ведь к мертвым нельзя ревновать!

Эти грустные слова, произнесенные с легкой дрожью в голосе, невольно вызвали слезы на огромных блестящих глазах цыганки. Она поняла весь ужас своего поступка, и раскаяние забушевало в ее душе.

– Отдайте! Отдайте мне мои бусы! – крикнула она с отчаянием, порываясь к молодой девушке.

– Нет, Зилла! Отдав их тебе, я не отреклась бы от своей мысли, а только подвергла бы себя более мучительной и продолжительной смерти. Прощай, Зилла!

– Нет-нет, вы не уйдете! – проговорила цыганка, бросаясь к молодой девушке.

– О, вы лучше меня, вы достойнее любви! – пробормотала она, опускаясь на колени перед молодой девушкой и хватая ее нежные, маленькие ручки. – Не имея возможности соединиться с Мануэлем, вы решаетесь умереть. А я? Я думаю лишь о мести! Простите меня и живите! Скажите, когда назначена ваша свадьба? – спросила вдруг она, вставая.

– Через две недели.

– Где господин Сирано? Он здесь, в Париже?

– Не думаю. Но к чему эти вопросы?

– К тому, что я должна исправить свои проступки Меня тяготит моя подлая роль, разыгрываемая мною до сих пор, я хочу сбросить эту маску и я спасу вас, верну вам Мануэля!

– Что говорите вы?

– Но ведь я же, я – причина вашей гибели! Вы слышали, вероятно, о книге, в которой записано происхождение Мануэля?

– Да.

– Эту книгу ни Сирано, ни Роланд не могли получить она у меня. Она в моей власти!

– Но ваш брат, Зилла…

– Мне нечего бояться брата: он далеко теперь; наконец, что мог он сделать после того, как я бы во всем призналась публично и показала эту книгу? Лишь эгоистическая жажда личного счастья удерживала меня от этого признания. Но теперь я во всем признаюсь!

– Вам не поверят, господин Лямот слишком восстановлен против Мануэля.

– Я покажу эту книгу.

– Подумают, что это подделка. Нет, Зилла, не нам, слабым женщинам, бороться с судьями. Для этого нужна сильная мужская рука.

– Лишь один человек мог бы помочь нам, но вы говорите, что его нет в Париже?

– Вы намекаете на Бержерака?

– Да.

– Но, может быть, он вернулся? – проговорила Жильберта. – Вильгельм! – крикнула она, раскрывая дверь. – Сходи на квартиру господина Бержерака и узнай, вернулся ли он. Но только, Бога ради, скорее и осторожнее Я буду тебя ждать.

Расстояние, отделявшее «Дом Циклопа» от квартиры Сирано, было невелико. В то время как Вильгельм вихрем мчался исполнить поручение своей госпожи, обе женщины продолжали разговор. Зилла с затаенной тоской следила за оживившейся Жильбертой, но, приняв свое окончательное решение, старалась подавить и уничтожить все свои нехорошие мысли.

Жильберта угадывала эту борьбу и не смела огорчать цыганку разговорами о прошлом, хотя ей неудержимо хотелось узнать, насколько был замешан Роланд в той комедии, которая была разыграна у него на последнем вечере.

– Господина Бержерака нет в Париже, и никто не знает дня его возвращения, – доложил вернувшийся слуга.

– Что ж делать! Как видно, не суждено, – грустно проговорила Жильберта.

– Завтра я сама схожу к нему. Авось, мне больше посчастливится! – ободряла ее цыганка.

– Но ведь вы так слабы! Хватит ли у вас сил?

– Ничего, я переборю свою слабость. Довольно я уже насиделась взаперти.

– Получу ли я от вас какую-нибудь весточку?

– Да, вы ее получите от господина Бержерака, когда я повидаюсь с ним. А теперь исполните мою просьбу Отдайте мне мое колье! – добавила Зилла тише.

– Нет, Зилла, надежды наши могут быть разбиты, и на всякий случай я хочу иметь оружие в руках.

– Я предчувствую удачу. Уверяю вас, мы победим!

– В таком случае вам нечего бояться за меня.

– Уверяю вас, вам не придется воспользоваться моим даром.

– Как знать? – задумчиво проговорила Жильберта и, еще раз решительно отказавшись возвратить колье, распрощалась с цыганкой.

Вернувшись домой и еще раз попросив слугу о молчании, в котором она и так была уверена, молодая девушка вошла к себе в спальню и заснула крепким здоровым сном.

XV

Зилла провела тяжелую бессонную ночь. Слишком сильное душевное потрясение надломило ее еще не вполне окрепшие силы. Утром, лишь только солнце осветило окно, она встала и принялась ходить по комнате. Ее слабые еще члены слегка дрожали. Однако, несмотря на изнеможение, она оделась, взяла спрятанную Бен-Жоелем книгу и медленно сошла вниз. При виде ее старуха вскрикнула от изумления:

– Вы хотите куда-то идти, Зилла?

– Да.

– Но ведь вы белы, как мел, вы от первого шага свалитесь!

– Не беспокойтесь.

– Как хотите, дело ваше, – пробормотала старуха, пожимая плечами.

Свежий воздух благотворно подействовал на молодую девушку Медленно направляясь к квартире Сирано, она уже издали заметила хозяина гостиницы, оживленно болтавшего со служанкой Сирано.

Гостиница имела обычный утренний вид. В этот ранний час еще не было ни одного посетителя и столы были еще чисты, скамьи и стулья стояли на своих местах, а оловянные кружки в симметричном порядке разместились в поставце. Одним словом, не было того обычного беспорядка, свойственного всем гостиницам. А вместе с тем наши путешественники, иначе говоря, Бержерак, Кастильян и Марот, измученные долгим утомительным путем, уже успели вернуться. Все они еще не проснулись.

Оживленная беседа хозяина гостиницы и служанки Сирано, замеченная Зиллой, как раз касалась Марот, которую велено было поместить в комнате недоумевающей Сусанны.

Узнав о приезде Сирано, Зилла, не скрывая своего радостного волнения, быстро спросила болтливого содержателя гостиницы:

– Можно мне сейчас увидеться с ним?

– А вот пойду узнаю. Теперь уже девять часов, и господин Сирано, хоть бы он полночи не спал, всегда встает в это время, – ответил тот и, попросив девушку войти, поспешно отправился наверх.

Служанка удалилась, и Зилла осталась одна. Вскоре сверху послышался веселый голос хозяина:

– Пожалуйте!

Поспешно встав, Зилла направилась вверх по лестнице.

Сирано сидел за столом и что-то быстро писал.

– А, это вы, моя красавица! – проговорил он при виде цыганки. – Приятная встреча! Я, признаться, уже не надеялся увидеться с вами так дружелюбно!

– Я пришла сюда по важному делу. Можете ли выслушать меня, господин Сирано? – проговорила цыганка, не обращая внимания на насмешливый тон Бержерака.

– Я весь превращен в слух! Быть может, вы хотите узнать какие-нибудь сведения о вашем достопочтенном братце?

– О Бен-Жоеле?

– Да. Если я не привез его с собой в Париж, то, уверяю вас, это не моя вина, несмотря на все мои старания, он убежал от меня. Но будьте уверены, что не сегодня-завтра я расквитаюсь с ним за все его проделки.

– Я пришла говорить не о моем брате, а о Мануэле, – с нетерпением прервала его цыганка.

– А, Мануэль! Бедный мальчик! С каким удовольствием прижал бы я его к своей груди! – грустно заметил поэт.

Цыганка принялась за свою исповедь. Она рассказала о своей любви, ревности и зависти, о своей душевной борьбе и, наконец, заключила все это просьбой о прощении.

– Я очень рад и охотно вам верю. Ваше признание искупает вашу вину, и если оно правдиво… – отвечал уже серьезно Сирано.

– Может быть, вам нужны доказательства? – прервала его цыганка, и распахнув свой плащ, вынула из-под него книгу.

Это была толстая пергаментная тетрадь в простом, но крепком переплете; на первой странице красовалась пометка старинного года. Вся она была исписана на романском наречии.

Сирано с любопытством взглянул на странную тетрадь, перевернул несколько исписанных страниц и спросил с изумлением.

– Что это за тарабарщина?

– Неужели вы не угадываете?

– Это – книга Бен-Жоеля?

– Да!

– Наконец-то вижу я эту драгоценную книгу, которую так долго и напрасно искал! – воскликнул Бержерак. – Теперь, видя ваш честный поступок, я вполне примиряюсь с вами. Скажите, где находится место, в котором говорится о смерти Симона и появлении Мануэля?

Перевернув несколько страниц, Зилла нашла нужную страницу и перевела ее Сирано.

– Прекрасно! Не будь у меня доказательств, еще более веских, эта книга была бы неоценимым сокровищем! Но точно ли вы перевели эти слова?

– Если вы не верите, то позовите какого-нибудь цыгана, покажите ему эту страницу, и если он знает язык своих отцов, то без труда переведет вам эти несколько строчек, – проговорила цыганка.

– Я вам и так верю. Идите с миром, дитя мое, завтра утром Мануэль будет свободен.

– А почему не сегодня?

– Потому, что сегодня я хочу быть у графа де Лембра, чтобы предупредить его. Я это делаю не ради него, а ради имени, которое он имеет честь носить, так как мне было бы тяжело предавать огласке подобное позорное дело. Если же он и теперь будет упорствовать – ну тогда другое дело! Тогда я сделаю то, что обещал его покойному отцу.

– Прощайте, господин Сирано, я вполне доверяю вам!

Поэт встал и почтительно провел ее до дверей, затем, позвав Марот, велел ей прочесть знакомые ему строки.

Когда же совершенно сонная Марот прочла и перевела то же самое, что и Зилла, Сирано с удовольствием улыбнулся и захлопнул книгу.

– Хорошо, дитя мое! Спасибо. Несколько минут спустя Сирано сошел вниз.

– Я иду к графу. До моего возвращения не выходи из комнаты и позаботься, чтобы твоя протеже ни в чем не нуждалась, – проговорил он, обращаясь к Сюльпису, о чем-то болтавшему с содержателем гостиницы.

– Будьте покойны, – с готовностью ответил Кастильян.

Прибыв во дворец графа, Сирано с досадой узнал, что, несмотря на ранний час, Роланда уже не было дома.

– Где же он? – спросил Бержерак швейцара.

– Вероятно, у маркиза де Фавентин.

Не теряя времени, Сирано направился к старому замку маркиза.

Действительно, Роланд был уже там. Маркиз, маркиза, Жильберта и Роланд собрались в большом зале.

Известие о прибытии Сирано вызвало совершенно противоположные чувства у молодых людей. Роланд, страшно бледный, невольно сжал кулаки, а Жильберта еле могла сдержать крик радости и изумления, готовый сорваться с ее уст.

Поздоровавшись с дамами и сильно пожав руку маркиза, Сирано, улыбаясь, подошел к Роланду.

– Что, кажется, вы не ждали меня, мой драгоценный друг?

– Напротив, я очень рад видеть вас в полном здравии, – ответил Роланд почти бессознательно, собираясь с духом.

– Кажется, здоровье мое сильно вас интересует? Право, вы уж слишком добры! Но, вероятно, вас не менее интересуют подробности моего путешествия? Не так ли? Если хотите, я расскажу их вам с удовольствием.

– Здесь? – с беспокойством спросил Роланд.

– Нет, зачем? Это было бы неинтересно для наших дам.

– Видите ли, я говорю это к тому, что в настоящий момент я не мог бы уделить вам столько времени… – поправился граф.

– Да, граф хотел нам посвятить этот день. Так что мы уж задержим обоих вас у себя, – проговорил маркиз, угадывая ссору между молодыми людьми и стараясь ее оттянуть хоть немного.

– Если он обещал, то я не осмеливаюсь оспаривать его у вас, маркиз, и, послушный вашему приказанию, остаюсь в вашем обществе, – проговорил Сирано с поклоном.

Разговор больше не возвращался к щекотливой теме. Сирано по обыкновению шутил, острил и веселил все общество.

Во время обеда, на который собрались и некоторые родственники хозяев, Сирано очутился рядом с Жильбертой.

– Когда же свадьба? – тихо спросил Сирано, пользуясь шумом обедающих.

– Через две недели, – так же тихо ответила Жильберта.

– Вы согласились?

– Нет, это делается помимо моей воли.

– Ничего, не беспокойтесь. Вы выйдете за Мануэля. Я обещаю вам это!

Благодарный взгляд молодой девушки был немым ответом на эти ободряющие слова.

«Что думает эта скотина Ринальдо? – размышлял граф. – Что хочет предпринять Сирано? Он щадит меня, это очевидно, но успею ли я в это время спастись и еще раз победить его?»

Под конец обеда Роланд и Сирано снова столкнулись за столом.

– Я не хочу вырывать вас из приятного общества, но во всяком случае поговорить нам необходимо. Когда угодно вам назначить наше свидание?

– Если позволите, сегодня вечером у меня.

– Хорошо, согласен, хотя, правду сказать, мне некогда ждать.

– Я буду ждать вас в восемь часов, – проговорил Роланд, загадочно улыбаясь.

Предугадывая какую-то новую западню, Сирано едко проговорил:

– Мне бы хотелось избавить вас от каких-нибудь новых соображений и поэтому я буду ждать вас в восемь часов у себя.

– Как вам угодно! – сухо проговорил Роланд. Слова эти, предвещавшие бурю, были произнесены в присутствии маркиза.

– Будьте аккуратны, так как завтра утром мне нечего уже будет передавать вам, – добавил Сирано.

XVI

Было ровно восемь часов, когда Роланд появился в дверях квартиры Сирано.

Поэт в это время беседовал с Сюльписом, но, заметив вошедшего, отослал слугу и любезно предложил стул своему гостю.

– Приступим прямо к делу. Мне нет более надобности взывать к вашей чести, и я хочу лишь разъяснить вам ваше положение, чтобы дать вам возможность спасти свое имя от гласного бесчестия. Это еще возможно и зависит лишь от вашего желания, – начал он.

– Это вступление уж слишком торжественно и притом не совсем ясно, – шутя заметил Роланд.

– Да, вы правы. Будем говорить яснее. Ваш брат должен быть сейчас же освобожден.

– Вы хотите, вероятно, сказать, что Мануэль должен быть освобожден?

– Не перебивайте меня; я сказал не Мануэль, а ваш брат, и повторяю – вы должны немедля освободить вашего брата. Если он находится еще до сих пор в тюрьме, то это лишь благодаря мне. Я хотел дать вам возможность опомниться и исправить свой поступок… Я это делаю ради памяти вашего отца.

– Что вам угодно от меня? Или, иначе говоря, чем можете вы мне угрожать?

– Повторяю, я прошу вас исполнить мой совет и написать пару слов прево, в которых вы признаетесь в своей ошибке. Я говорю ошибке, а не преступлении потому, что хочу пощадить вас. Да, вы должны в коротких словах доказать невиновность Мануэля, и таким способом спасти себя. Чем могу я угрожать, вы сейчас узнаете, теперь же прошу, отвечайте: исполните вы мой совет или нет?

– Ведь я уже раньше ответил вам. Мануэля я никогда не назову своим братом и писать ничего не намерен, – холодно отвечал Роланд.

– Я предугадывал это упрямство, – продолжал Сирано. – Слушайте же: Мануэль – ваш брат, и вы это прекрасно знаете, так как читали в книге Бен-Жоеля.

– Этой книги не существует!

– А я говорю, что она существует. Вот, полюбуйтесь, – проговорил Сирано, показывая старинную книгу и снова кладя ее подальше от Роланда. – Кроме того, я могу вам показать рукопись вашего отца, помните, ту, о которой я уже говорил вам, – продолжал он, как будто не замечая сильнейшего волнения своего гостя. – Если эта рукопись находится у меня, то поверьте, что ваши люди ничуть не виноваты в этом они по мере сил и возможностей старались доставить вам удовольствие добыть для вас эту рукопись. Но, увы! – им не повезло, и ваш верный Ринальдо жестоко поплатился за все свои подвиги.

– Вы считаете Ринальдо вашим врагом?

– Правильнее употребить тут время прошедшее. Да, Ринальдо не принадлежал к числу моих друзей.

– А теперь?

– Теперь уж мне все равно это безразлично, – небрежно ответил Сирано. – Он мертв.

– Что, мертв?! – вскричал граф.

– Да, оставив вот это доказательство своей преданности вам, он скоро отдал Богу душу, – проговорил Сирано, указывая на свой еще багровый шрам на щеке.

– Умер!.. – пробормотал Роланд в унынии, задумываясь.

– Когда-то я рассказывал вам историю вашего рождения. Если хотите, теперь я могу прочесть ее вам. Вот она вся здесь записана рукой старого графа. Да, надо примириться с действительностью, друг мой! Вы уже более не граф де Лембра, а Корнье. Завтра об этом заговорит двор и весь город. Повторяю, я даю вам возможность спастись. Пишите прево!

– Хорошо, хорошо, только умоляю вас, не кричите так, нас могут услышать! – умолял граф.

– Так вы сдаетесь? Тем лучше для вас!

– Какой ценой могу я купить ваше молчание?

– Будьте добры присесть к столу; вот вам совершенно новенькое перо, чистенький листок бумаги, соблаговолите написать следующее…

Граф с отчаянием бросился к столу и нервным движением схватил предложенное ему перо.

«Я, нижеподписавшийся, признаюсь в том, что, имея все доказательства невиновности и тождества моего брата Людвига де Лембра, держал его в тюрьме под именем Мануэля, и теперь заявляю, что все свидетельские показания были вызваны мною или хитростью, или силой».

– Но ведь написать это – значит обесчестить себя?! – крикнул возмущенный Роланд.

– Кончайте и подписывайте! Это признание прочтется в тесном семейном кругу. Конечно, мне придется также показать его прево, но, во-первых, это ваш друг, а во-вторых, ему стыдно будет признаться в такой огромной ошибке и он не будет благовестить о своем позоре по городу, а тайком откроет дверь Мануэлю и выпустит его на все четыре стороны!

– Хорошо, я согласен, но вы должны взамен этой записки дать мне книгу Бен-Жоеля и рукопись моего отца!

– Ну уж нет, это было бы величайшей глупостью! Вы сами научили меня быть осторожным! Если бы я сделал то, чего вы требуете, вы смело могли бы при первом удобном случае убить Мануэля. Так пусть же эти документы послужат уздой для вас.

– Вы можете унижать меня, но не смеете оскорблять и бесчестить! – вскричал Роланд. – Если вы оставляете при себе эти документы, если каждую минуту, когда вам вздумается, можете объявить о тайне моего происхождения, то к чему же моя записка? Отдайте ее мне!

– К тому, что я ведь человек смертный, каждую минуту могу умереть, и эта записка послужит гарантией спокойствия и безопасности вашего брата. Я передам ее Мануэлю. В настоящее время никакая предосторожность не может быть излишней.

– Но…

– Или вы предпочитаете, чтобы я дал Мануэлю вместо этой записки завещание вашего отца, то есть отца Мануэля? Неужели ваша гордость может допустить подобную вещь?

– Довольно! Вы уж слишком предусмотрительны. Я сдаюсь. Кончайте ваше дело. Освобождайте Мануэля!

– Теперь уже слишком поздно! Но завтра еще до восхода солнца ваш брат будет освобожден. Будьте в этом уверены. Воображаю удовольствие прево, когда я разбужу его и передам это в высшей степени приятное для его самомнения известие! Спокойной ночи, граф, я не хочу злоупотреблять своим правом гостеприимного хозяина, – улыбаясь, проговорил Сирано, провожая гостя.