Трагикомедия бродяги любви

Тут Генриетта очнулась от печальных дум, вспомнив, что, вообще-то они договаривались ночь за пятьсот луидоров вчера на балу, и что за столь задушевными беседами она ещё не расплатилась за ночь. Леди достала из изысканной фарфоровой шкатулки ввиде танцовщицы, что стояла здесь, в столовой на каминной полке мешок с деньгами и подала Казанове со словами:

– Ах, извини Джованни, за нашими дружескими беседами я забыла о том, что должна тебе за ночь пятьсот луидоров, вот они…

Джовано же тяжело вздохнул и огорошил юную леди неожиданным ответом:

– Я… я с тебя деньги не возьму, даже не уговаривай! Считай, что это было не за деньги, а просто по взаимному желанию, я навсегда сохраню бриллиантовый кулон-бабочку, как память о тебе…

Тогда Генриетта предложила:

– Джованни, милый, тогда, может, нам не расставаться сразу, а пожить какое-то время вместе у меня в усадьбе в статусе любовников-сожителей? Я тебе, как альфонсу, положу неплохое содержание, пять тысяч луидоров за месяц. Ну, что переедешь ко мне на какое-то время? Если не понравиться, потребовать рассчитаться и уйти ты всегда сможешь…

Джовано сначала опешил. Он не мог понять, как она догадалась, что ему очень не хотелось сейчас уходить от неё и что это вообще за странное поведение, будто бы она зачем-то специально старается поймать на крючок, «приручить», но молодому человеку самому нравилось попадаться на эти милые «крючки». И, конечно, он не сомневался в том, какой даст ответ Генриетте:

– Конечно, Генриетта, милая, я не думал, что могу заинтересовать кого-то так серьёзно, но раз так я приму предложение и пока перевезу свои сундучки с книгами к тебе…

Глава ««История леди и бродяги начинается! Кажется, это первые признаки настоящей любви?! Неужели любовь»

…Через час вещи Казановы уже были в, теперь, их общей спальне с Генриеттой, и Джовано весело в шутку хвастался перед юной леди:

– Три сундука с разными книгами и моими записями! Вот, какой я на книжки богатый! Читать просто обожаю, в прочем, как и сочинить самому! Я, думаю, столько книг не прочитал даже Вольтер! А я, зато, хвастаться умею…

И молодая парочка дружно засмеялась.

– Генриетта, – продолжил разговор Джованни Казанова, – Я уже о себе так много рассказал, но ты, конечно, тоже рассказывала о себе, но мне бы тоже хотелось задать тебе некоторые вопросы, как ты меня с интересом слушала утром, поменяемся местами?

– Хорошо, мне интересно, а что ты хотел бы спросить или у меня? – с кокетством на нежном юном личике и во взгляде обаятельных глазок-шоколадок, играя тонким пальчиком с каштановой кудряшкой, произнесла Генриетта.

– Знаешь, милая, ты обмолвилась, что у вас с твоими замечательными родителями была очень дружная семья и у вас были милые семейные традиции, что ты получила хорошее домашнее образование и тебе не хватает умного собеседника. А я бы мог послужить тебе достойным собеседником? А что это были за традиции? Как ты любишь проводить свободное время? Какие у тебя любимые книги, хобби? Ты любишь активный отдых или, как все благородные дворянки, спокойные, чтение, всякие рукоделия? Быть может, ты поучишь меня тому, как правильно жить в семье? – с искренним интересом на светлом нежном лице просил Джовано.

– Ой, – с радостной улыбкой ответила Генриетта, ей очень понравилось последнее предложение Казановы, она поняла, чего ему не хватало для того, чтобы почувствовать вкус жизни, и решила поделиться своими знаниями, – Джованни, милый, да у нас была очень дружная и весёлая семья. Я многому научилась от своих мудрых родителей, которые, к сожалению, как рано оставили меня. И у меня хорошее домашнее образование я очень рада, что у меня теперь будет такой умный собеседник, как ты, очень незаурядная личность! И я никогда не была посредственной дворянской девицей, скоромно сидящей за вышиванием, я люблю более активную яркую жизнь! Мы с родителями очень любили совместные конные прогулки, одновременно и спорт, и приятный повод для общения. Я и сейчас увлекаюсь верховой ездой, люблю долгие конные прогулки, часто там, далеко от города мечтаю на природе. У меня есть любимая лошадка, которой я дала смешную кличку Конфетти. Ещё мы часто с родителями часто в выходные дни устраивали пикник с разными подвижными играми, рисованием на природе, лодочные прогулки. Я надеюсь, теперь ты станешь моим компаньоном для прогулок и пикников? А дома я люблю музицировать на клавесине и читать. Мои любимые писатели Мольер, Шекспир и Гомер, Данте, ещё люблю книги по истории, мы любили семейные чтения вслух. До траура из-за ухода родителей, мы любили все вместе посещать балы, карнавалы, маскарады и театр. Ну, что, как тебе мой круг интересов? Не жалеешь, что спросил? Хочешь, эти интересы теперь будут наши общие на время отношений?

Джованни с каким-то весёлым задором в больших ясных светло-табачных глазах воскликнул:

– Ой, Генриетта, конечно, хочу! Мне очень интересно всё, что ты предложила, я тоже большой любитель верховой езды, и, вообще животных, я с радостью почитаю что-нибудь на досуге вместе с тобой, я любитель чтения, и мне будет интересно, совпадут ли наши взгляды на одни и те же произведения. И я ни разу не был на настоящем карнавале и в театре, а всегда мечтал! Я тоже люблю подвижные игры и лодочные прогулки, я думаю, нам будет интересно вдвоём! И ещё, раз ты такая любительница активных занятий, хочешь, я дам тебе несколько уроков фехтования? Может, пригодиться для самообороны…

– О, мне очень понравилась твоя мысль! Всегда мечтала научиться фехтовать и для самообороны, и просто, как интересный вид спорта меня привлекал, но родители были против, и я рада, что ты мне поможешь исполнить мою мечту и нас увлекает одно и тоже… – мечтательно протянула юная леди, прикрыла глазки , потянулась к Джованни, он же нежно приблизился к её губам…

«Никогда не целуй своих женщин в губы, чтобы не влюбиться случайно в свою клиентку…» – вдруг сразу всплыли наставления Ромео в памяти Джовано, он сделал шаг назад и предложил:

– Эм, Генриетта, милая, а что мы дома в такую погоду солнечную сидим? Может, поедем на конную прогулку? Покажешь свои любимые места, на лодке покатаемся, поучишь меня рисовать…

– Что ж, давай, и впрямь, погода подходящая… – мило ответила Генриетта, хотя удивилась поведению Джовано: «Что это с ним? Он словно… боится? Что именно? Боится влюбиться? Хм, не совсем я его ещё понимаю, сам же говорил, что не хочет уходить, что не от хорошей жизни когда-то пошёл на панель, что его сейчас остановило?..».

… Через пятнадцать минут влюблённая парочка, уже, забыв свои сомнения в нарядах для верховой езды, ехала бок о бок далеко в лесу, слушала щебет птиц, ощущали нежность солнечных лучей и беседовали. Юная леди показывала любимые места для пикника, любимые места для рисования на природе, а Джованни рассказывал свои впечатления от путешествия в Париж, в Рим. Покорял Генриетту тем, что очень быстро и красиво называл все встречающиеся растения на латыни и давал им, как биолог, характеристику, ещё многое рассказывал о географии, и леди эти рассказы очень увлекали, она давно мечтала о таком умном спутнике…

Им было так хорошо вдвоём, что они не заметили, что уже уехали очень далеко, их дружный весёлый разговор увёл их далеко от суровой реальности…

… И вдруг Конфетти, милая спокойная гнедая лошадка породы арабский скакун, испугалась лесной змеи и в ужасе понесла невероятно быстрым галопом, леди закричала в испуге, она никак не могла остановить взбесившуюся лошадь, а Конфетти в ужасе всё несла Генриетту в неистовой дикой скачке прямо к высокому обрыву…

… Ещё несколько секунд, и Генриетте вряд ли остаться в живых…

Тут Джовано испугался так, что сердце чуть из груди не выпрыгнуло, а руки слегка задрожали, у него возникла только одна мысль: спасти Генриетту! Спасти!!!

С ловкостью жокея он обогнал на своём коне Конфетти за несколько минут до рокового обрыва, и развернул своего коня так, чтобы загородить дорогу обезумевшей Конфетти, а потом, чтобы успокоить лошадь, ловко задержал за нарядную уздечку…

Лошадка, и впрямь, остановилась, усмирилась и спокойно встала у обрыва, будто и не она сейчас вовсе чуть не загубила хозяйку.

Генриетта после такого испуга с трудом отдыхивалась, а Джовано не выдержал и крикнул:

– Генриетта, милая, разве можно так?!! Ты смотри на тропинку, по которой едешь, там ведь змея была!!! Это вверх легкомыслия, совсем не думать о безопасности! А если бы я сейчас не успел перегородить дорогу Конфетти, ты думаешь, что могла разбиться сейчас?! Я…, так испугался за тебя…, больше так легкомысленно не относись к себе, пожалуйста! Я…(Джовано чуть не сказал в чувствах «не пережил бы, если бы сейчас потерял тебя», но какой-то внутренний барьер ему не дал закончить фразу…).

Генриетта же с большим удивлением в круглых напуганных глазах-шоколадках смотрела на всё это и никак не могла понять: А почему Джовано так испугался за неё и рванулся героически спасать ей жизнь, ведь она ему не родня, не жена, всего лишь сожительница…

… Абсолютно не логичное поведение. Но, согласитесь со мной, что жизнь прекрасна тем, что она делает с нами иногда совершенно нелогичные вещи…

… В, прочем, помнили они об этом инциденте не долго, вечером дома уже у них царил милых смех, они сначала читали за чаем Лопе де Вега «Собака на сене». И их посмешила и сама комедия, и то, как ловко Джовано тут же переводил её с итальянского на другие языки, где те же фразы звучали для них ещё смешнее. Потом влюблённая парочка решили поиграть в шахматы, и у них получалось шуточное состязание за звание самого умного в их дуэте, но, надо признать, что та милая шутка получилась, только потому что Казанова поддавался Генриетте, на самом деле, конечно, играл он лучше.

… Так и прошёл первые три месяца совместной жизни. И Джовано Казанова сам не очень хотел признавать это, но он рядом с Генриеттой расцветал, оживал с каждым днём, с каждой минутой, будто и нежил до связи с Генриеттой, а так, просто существовал. Эта новая жизнь казалась ему слаще всех нектаров. По ночам он зажигал на ложе любви с Генриеттой, отрабатывал деньги (так тщетно пытался убедить Джованни сам себя, но сам, в глубине души почему-то верил, что с Генриеттой у него роман по любви, а не за деньги), а потом они милыми нежными голубочками дружно спали до обеда. Джовано отказался от своей «кухни Казановы» и наконец-то почувствовал вкус еды. В прохладные дни Джовано и Генриетта Риччи проводили интересно время дома, то за совместным чтением, то молодой человек читал ей что-то из своего творчества, а Генриетта красиво музицировала на клавесине. Ещё иногда они играли в шахматы, Генриетта показывала свои рисунки, пейзажи, сделанные на пикниках. Ну, а солнечную погоду влюблённая парочка умела весело провести время. Джовано учил свою юную подружку фехтованию и конной езде (оказалось, Генриетта не так хорошо уж сидит в седле, как сначала говорила, но ей нравилось брать уроки у Джованни). Они мило беседовали на конных прогулках, устраивали пикники на солнечных лужайках, они любили и в «тарелочку» на природе поиграть, и в фанты, и Генриетта давала Джованни уроки рисования (вот уж в чём Генриетта была превосходна). Любили они и в лодке покататься, романтично…

…Ездили они в театр, смотрели постановку «Ромео и Джульетта», новоиспеченная влюблённая парочка дружно романтично вздыхала в такт героям Шекспировской истории любви, мило взявшись за руки, ездили они и на бал-маскарад, где Джованни был в костюме благородного рыцаря, а Генриетта – королевы сладкой страны из одной сказки. Юный Казанова наконец-то выкинул пудру, а модный парик носил только в театр или на бал, и стал выглядеть снова на свои молодые и чудесные двадцать три года. И, конечно, за эти три месяца Джовано убрал подальше и уже успел забыть рубиновый перстень куртизана. Он не видел никого, кроме Генриетты!

… В тот день после уроков фехтования для Генриетты, юная леди удалилась, чтобы решить кое-какие хозяйственные вопросы, а Джованни уставший, но безумно счастливый вальяжно растянулся на парчовом с золотыми ножками большом диване…

… Тут его ощущение счастья на миг сменилось страхом от мысли, что он сильно переменился, откуда-то вернулись сила и ощущение юности, желание жить, исчезли ночные кошмары и чувство заброшенности, появились привязанность к Генриетте, желание постоянных отношений именно с ней, причём деньги его совершенно не интересовали в этот момент, даже ревность. Его напугало, что он так сильно прикипел душой к Генриетте, что он слишком доверчив к ней, а ведь она – леди Риччи, она ведь выйдет замуж только за богатого и титулованного человека, равного себе.

Конечно, им очень интересно вместе, но это будет недолго…

И это расставание будет самой страшной трагедией не для юной обаятельной леди, а для Джовано Казановы, чью жизнь, дав последнюю надежду, потом растопчут, как старую поношенную вещь…

Джовано боялся этой неминуемой трагедии, и, рассерженно вертя шпагу в руках, подумал: «Ну, ничего, ещё посмотрим! Пусть только у моей милой Генриетты на горизонте появится какой-нибудь богатенький смазливый граф или герцог, я вызову его на дуэль!!! Я не отдам Генриетту! Нет, конечно, я не стану затевать дуэль, если она, правда, полюбит его и скажет мне, что выбрала его не из-за денег, а просто выбрала его, как человека. Я тогда сделаю то, что обязан сделать любящий мужчина – отпущу её, но как я буду жить – мне страшно представить, я ведь после Генриетты не смогу быть снова куртизаном…».

… Джовано задумался о том, как бы сейчас заработать что-то самому, без денег Генриетты, и решил пойти играть в азартные игры на деньги, как когда-то в тяжёлые времена…

… А тем временем вечером юная леди ждала возлюбленного, приготовив ему в изящном фарфоровом тазу воду для умывания, уже успела, и поужинать, и переодеться в нежно-розовую ночную сорочку с кружевами и бантами. Она ждала с большим волнением, ведь он предупредил её в записке, что пошёл в бедные районы на азартные игры, а там ведь всякое может быть: за жульничество и прикончить могут…

… Тут к Генриетте заглянула её горничная молоденькая девица Линда и робко протянула:

– Эм,… леди, вернулся… (Линда не знала, как назвать сожителя любовника по-другому, но не хотела такими словами обидеть добрую госпожу, вот и запнулась) … сеньор Казанова…

Генриетта радостно воскликнула:

– Ой, как хорошо, я уже переволновалась за него! А что же, Линда, он сам не проходит?

– Леди, понимаете, сеньор Казанова попросил сначала предупредить меня вас о его приходе, потому что у него сейчас внешний вид… далеко не соответствующий приличному дворянину…

– Скажи, чтобы перестал стесняться и проходил! – с милой улыбкой на юном личике со вздёрнутым носиком.

… Тут в комнату зашёл Джовано. Вид у него и, впрямь, был ужасный, рукава рубашки порваны, сам весь изгваздался, как поросёнок, длинные русые вьющиеся волосы разлохматились, а уж лицо и руки все были покрыты синяками и ссадинами. Генриетта только руками всплеснула, да со смехом изрекла:

– Ой, Джованни, милый, на кого ты, бедный, похож! Просто горгулья настоящая!!! Давай, проходи, любимый, будем приводить тебя в порядок, «горгульечка» ненаглядная моя! Да не вздумай к окну подойти, а то соседи испугаются, подумают, что у меня действительно статуя горгульи ожила! Хи-хи!

Джовано с тяжёлым вздохом и невесёлыми мыслями подошёл к позолоченному трельяжу, где стоял изящно расписанный фарфоровый таз с водой, Генриетта взяла чистое полотенце и дезинфицирующие примочки, чтобы в первую очередь помыть и обработать синяки, ссадины и царапины, а потом уже разбираться дальше.

Генриетта мыла ему лицо и руки, обрабатывала нежно и заботливо все синяки и царапинки примочкой и ласково щебетала, периодически поправляя свои распущенные длинные каштановые локоны:

– Милый, что случилось там на этих азартных играх? Зачем ты, вообще туда пошёл? Неужели ради денег? Зачем? Я ведь хорошее тебе содержание положила, неужели не хватает? Так я добавлю, только, умоляю, не ходи ты играть в азартные игры на деньги, эти уличные хулиганы на всё способны. Они и добить бы могли….

– Да, – стал извиняющимся тоном объяснять Джовано, – Я хотел не ради самих денег, а ради самооценки сам что-нибудь заработать. Вот и пошёл играть в азартные игры, раньше у меня ловко получалось, а сегодня я не понял, как они заметили, что я мухлевал, ну, и решили поколотить меня за это, извини, дорогая, что так получилось…

– Ничего-ничего, милый, просто прошу, не рискуй больше так собой, я же волновалась за тебя. Ничего, «горгульечка» моя, сейчас с ссадинами разберёмся, потерпи, потом помоешься, переоденешься, поужинаешь, и будем отдыхать… – прощебетала Генриетта, и вдруг от неожиданности даже ручку свою нежную изящную одёрнула: Джовано заплакал…

… Заплакал искренно, по-настоящему, взахлеб, как мальчик, а не как любят пафосно говорить поэты «потекла скупая мужская слеза», словно вместе с непрошеными слезами случайно вырвалась на свободу старая душевная боль, которую столько лет за маской мужественного сильного человека прятал ото всех Джованни…

Генриетта сначала не поняла причины такого поведения, а потом вспомнила его рассказ о детстве, о дальнейшей жизни, и поняла, что она нечаянно сделала, какую струну в его она затронула: ведь ни в детстве, ни взрослым он никогда не знал проявление заботы. Она была первая, кто отнёсся неравнодушно к Джовано, чем и растрогала сейчас его до слёз…

Молодой человек же быстро перестал плакать, вытер слёзы и прошептал:

– Извини, дорогая, это так, минутная душевная слабость, просто меня так растрогало твоё поведение. Я натворил глупостей с этими азартными играми, пришёл поздно и в ужасном виде, а ты не осудила меня, не посмеялась, а вот так заботливо взялась обрабатывать все эти синяки, что мне понаставили за жульничества. Я не ожидал такого понимания, извини…

Генриетта тихо закрыла свои большие глаза шоколадного цвета, нежно чмокнула Джованни и ответила:

– Не извиняйся, любимый, я поняла всё, не осуждаю, ты мне можешь доверять всегда…, я же твой самый близкий человек…

Джовано мило улыбнулся с радостным блеском в огромных светло-табачных глазах и пошёл в ванну умываться и переодеваться в красивый наряд, потом в столовой поужинал, и влюблённая пара дружно приютилась на большом позолоченном парчовом диване за чтением философских работ Фиокрита…

– Милый, – обратилась Генриетта к Джованни, – Ведь ты сам делал переводы, и мне очень понравилось, сочиняешь стихи и пьесы, на мой вкус, талантливо, ты говорил, что ты – автор нескольких медицинских научных книг, но твои книги не издают только из-за скандальной репутации. А, раз тебе так хочется что-то заработать самому, своим умом, знаниями, повысить самооценку, давай вместо тебя в издательство книги принесу я! Какая разница, кого все читатели будут считать автором? Мы-то будем знать, что успех твоих книг – только твоя заслуга, твой труд, а я просто принесу, чтобы не могли они придраться к репутации…

– Эх, – тяжело вздохнул Джовано, – Это было бы шикарно, но невозможно, тебя никто не примет в издательстве по одной простой причине – ты женщина, считается, что заниматься таким высоким творческим трудом должен только мужчина, а женское дело – хозяйство или, если она богатая, развлекаться рядом с богатым и успешным мужем. Если бы книги принёс кто-то из друзей, но у меня один настоящий друг, Ромео, а у него такой вид и манеры… сразу видно отсутвие любого нормального воспитания, никто не поверит, что он может что-то написать…

Тут Генриетта предложила:

– А что, если меня переодеть мужчиной? Бинтом замотаем грудь, чтобы всё плоско было, оденем в мужскую одежду, волосы просто в хвост лентой соберём, как у тебя, и всё…

– О, – обрадовался Джовано – А ведь хорошая идея! И, правда, может получиться, и наконец-то мои труды увидят читатели! Умная ты всё-таки, Генриетта, видно, что человек ты незаурядный! Всё, завтра берёмся за воплощение твоего плана, будем делать из юной красивой леди молодого симпатичного… герцога Диего Риччи! А сейчас давай уже ляжем спать, сил сидеть уже нет…

… И, правда, на следующее утро после завтрака неутомимая парочка взялись за подготовку к своей афёре. Продумали всё с внешним видом Генриетты, извели несколько рулонов бинтов, чтобы сделать фигуру юной леди совершенно плоской, как у мужчины, продумали мужской наряд, собрали каштановые волосы в хвост лентой…

– Сойдёт! – с дольным тоном и обаятельной улыбкой на светлом нежном лице произнёс Джовано, после чего собрал все свои книги, и они договорились с Генриеттой о «легенде», которую Джовано будет говорить в издательстве.

Юная леди должна будет молчать, изображая глухонемого молодого дворянина, а Джовано представит её, как своего больного друга, герцога Диего Риччи, который не смотря на столь серьёзные врождённые болезни, очень умён, окончил медицинский институт в свои двадцать два года и написал эти книги, Джовано же просто сейчас помогает своем глухонемому другу. Так было нужно, чтобы Генриетта не испортила всё женским нежным голосочком.

И, взяв эту толстую стопку книг, они уже в карете отправились в известное издательство…

… В издательстве достопочтенные господа в шикарных дорогих кафтанах-жюстокорах с бриллиантами и изысканными напудренными париками внимательно просматривали книги и гостей, Генриетта скромно молчала, зная хорошо свою роль в этом «спектакле», а Джовано, как они и договорились, рассказывал о печальной судьбе талантливого образованного молодого герцога Диего, врача по образованию и о тех работах, что он представил им ( то есть, это были работы самого Джовано, просто ему нельзя было сейчас проговориться об этом)…

Тут один из знатных господ, самый пожилой, в тяжёлом парике с обилием пудры, прокашлялся и промолвил толстым басом:

– Кхе-кхе, Джовано Казанова, очень интересные рукописи, и история его сиятельства герцога Диего весьма душещипательная, только вот кажется мне, что у этого «герцога» слишком нежное женственное девичье личико, лицо-то женское! Вы уверены, что говорите правильно окончание «герцог», а не «герцогиня»? Может, позвать врача, чтобы он вывел вас на чистую воду или юная особа сама признается, и нам позвать стражу? Казанова, вы в юности сбежали из тюрьмы, потом во Франции ввязались в афёру с кардиналом Антонио, и вас спасло только милосердие Папы Римского, потом за денежное мошенничество с лотереями вы чуть не угодили в Бастилию, и тогда вы вернулись обратно в Венецию. Я боюсь, в этот раз вы точно с вашей помощницей не избежите тюрьмы…

Генриетта от ужаса побелела и слегка покачнулась, а Джованни ловко сообразил, как это использовать во спасение: ловким быстрым движением руки он схватил всю стопку своих книг, другой рукой вцепился в плечо подруге и промямлил:

– Ой, Герцогу Диего душно, у него начался сердечный приступ, нужно на воздух, я выведу его сиятельство на пять минут подышать свежим воздухом…

После этого Джовано с Генриеттой и книжками выскочил на улицу и испуганно крикнул:

– Генриетта, бежим!!! Быстрее!!!

Молодая леди с взлохмаченным хвостом из длинных каштановых волос старалась успевать за Джованни в этом марафоне по всем маленьким улочкам и, не выдержав, возмущённо вскрикнула:

– Джовано, от тебя можно научиться хоть чему-нибудь хорошему?!!

– Хм, милая, наверное, можно, хотя я сам сильно сомневаюсь в этом… – подшутил сам над собой незадачливый авантюрист, – О, нашёл, чему: правильно от погони убегать! Очень в жизни пригождается!

– Вообще, кому пришла в голову такая глупая мысль?! – выкрикнула Генриетта, и вдруг неловко раскраснелась, – Ой, да, мне же, извини, дорогой…

Но, надо сказать, что погоню за ними со стражей никто устраивать не стал, и за час хорошей побежки они были уже в усадьбе Генриетты. Джованни и Генриетта встали, мило обнявшись в саду возле дома, и звонко рассмеялись дружно сами над собой:

– Ну, мы и прокололись! Всё продумали, кроме того, что твою девичью нежную красоту личика никуда не спрячешь. Надо было хоть брови и усы подклеить, неумехи мы! Ха-ха! Это нам ещё крупно повезло, что мы только испугом отделались! Спас Господь нас от тюрьмы!

– Да очень жаль, что провалили такую хорошую идею, но, зато у нас будет, что вспомнить вместе! Очень смешно получилось! Хи-хи! И всё хорошо, что хорошо заканчивается!

Потом они пошли в дом переоделись обратно в свою одежду, Джовано с тяжёлым вздохом положил на место все свои книги, и влюблённой парочке не захотелось сидеть дома, они в прогулочных нарядах решили посидеть в беседке в саду…

Они пили чай с булочками, рисовали, беседовали, смеялись, потом пошли прогуляться к пруду…

…И вдруг серое облачное небо разразилось сильнейшим ливнем! Этот обезумевший сплошной дождь лился с небес, стучал мелодию по крышам и по озёрной глади…

И тут Джованни Казанова и сам не понял, что с ним случилось, как он посмел забыть свой принцип куртизана никогда не целовать в губы и не влюбляться в своих женщин. Что такое сейчас там перевернулось в сознании и в душе, но он осмелился снова потянуться ближе к её нежным губкам и прошептать ей на ушко: