скачать книгу бесплатно
– Красные скоро опять придут…
– Ельцин…
– Кэпвелл в коме…
– Ельцин…
– Ельцин…
– Она его не любит…
– Ой, как жизненно!..
– Ельцин…
И вдруг откуда ни возьмись посреди этого курятника раздается:
– Оп-па!
От этого фирменного восклицания у Дениса нутро перевернулось.
Их снова настигла гроза 311 квартала – малолетний уголовник Махоркин и его ублюдки. Любители отнимать мелочь у малышей, издеваться над старухами и пьяными, бить стекла и кидаться камнями в своих бывших училок.
Все были в сборе: вечно скрипящий зубами от злости Кошаров, извивающийся слюнявый глист Кожемяко и умственно отсталый Пушкин с живописными кудряшками. От всех веяло застарелым перегаром.
Деньги испарились из рук Дениса. Кожемяко выхватил их привычным, отработанным движением тонких пальцев с обгрызенными ногтями.
– Слышь, сюда дай, гондон! – прикрикнул Махоркин на Кожемяко. Тот лошадино гикал. Выпирающие зубы блестели от обильного слюноотделения.
Махоркин вырвал у дружка честно отобранную мелочь и спрятал в карман нестираных спортивных штанов.
Ближайшие тетки замолкли, наблюдая развернувшуюся драму.
– Сережа, верни деньги детям! – властно приказала пожилая женщина в толстых очках, похожих на оптические прицелы. Учительница истории из школы. Она вела уроки в старших классах, но иногда заменяла болеющих учителей у среднего звена. Денису становилось не по себе, когда она направляла на него свою оптику.
– Пшла нах, старая, – последовал лаконичный ответ.
– А ну, верни деньги, мерзавец! – не сдавалась историчка. Она потрясала пустой тряпичной сумкой, словно дубиной. – Сейчас-то ты от меня убежишь, но я тебя потом в школе поймаю. Наглец! Загремишь в детскую колонию.
В кассовых очередях послышался ропот поддержки. Другие тетки слабыми голосами требовали вернуть ограбленным школьникам деньги. Никто не хотел сильно выделяться на общем фоне, потому что мало ли в какое время суток повезет нарваться на Махоркина на улице.
– Я уже год как закончил, старая курва, – усмехнулся он. – Ты мне сама трояк нарисовала.
– Вот же сукин ты сын, а! – не удержалась от сквернословия историчка. И тут ее понесло: – Да я еще и не таких, как ты, на место ставила! Всяким подонкам крылья обрубала, а уж тебя, сопливое дерьмо, и подавно достану! Из-под земли вытащу!
Квадратное лицо старухи налилось розовой краской. Из волевого рта, сверкающего металлическими коронками, летели капли слюны.
Квартет отморозков от этой вдохновенной речи нисколько не смутился. Происходящее их забавляло. Они ржали, корчили рожи, хрюкали и показывали на училку грязными пальцами.
– Пойдем отсюда, – сказал Денис так, чтобы услышал только Артем.
Но тот наблюдал за происходящим с довольной улыбкой, предвкушая занятное продолжение.
– Да ну, – отмахнулся он – Давай посмотрим.
– Ты дурак?! – разозлился Денис. – Пойдем быстрее, пока они не видят! – Он потянул Артема за рукав куртки к выходу.
– Да не ссы ты, я брательнику скажу, если что. Он их отмудохает, с говном смешает.
Денис открыл было рот, но ничего не сказал, а только скрипнул зубами и направился к выходу один.
– Э, погоди! – позвал Артем, догоняя его.
Денис толкнул металлическую дверь с толстым стеклом и оказался на обдуваемом ветром пятачке, где сгрудились киоски.
– Да ты чего, мужик? – недоумевал Артемка. – Прикольно ведь!
– Иди в жопу! – ответил Денис и толкнул друга в грудь. У этого дурака только что отняли последнюю мелочь, а ему весело.
– Да иди ты сам куда подальше, псих ненормальный! Я скажу брательнику, он их найдет и вернет деньги.
– Ты сам знаешь, что он только твои деньги вернет!
– Ну и что? Там ведь твоих сто рублей всего. Подумаешь, потеря.
– Пошел ты в жопу, – только и хватило сил выговорить у Дениса.
Артемка собирался было что-то вякнуть в ответ, но не успел: за дверным стеклом показались четыре похмельные рожи. По-видимому, словесная дуэль с историчкой им быстро наскучила.
– Оп-па!
– Лови этого модного пидораса! Зуб даю, у него бабла немеряно.
«И чем это я модный?» – мысленно недоумевал Денис.
Наверное, тем, что не напиваешься и не ссышь в штаны.
Сейчас они схватят его и подвергнут унизительной процедуре выворачивания карманов. А там ключи от дома.
А вот хер им!
Денис сорвался с места и сразу развил такую скорость, будто сзади в него целились торпедой.
– Стой, бля! Догоню! – донеслось позади сквозь конский топот.
– Денис, че ты такое ссыкло, а? – весело крикнул Артем. – Че ты боишься, а?
Плюнуть бы ему в рожу.
Но Денису было не до того. Он летел по улице так, словно за ним гналась эскадрилья нацистских бомбардировщиков.
Через минуту он уже был в своем дворе. Встал на стреме за углом, отдышался. Артем нагнал его через полминуты. Денис думал, тот отправится в свободное плавание по улицам. Но Артемка боялся заскучать – вот и прибежал.
– Где они? – спросил Денис.
– Сюда бегут.
– Суки.
Послышался приближающийся топот.
– В подъезд! – скомандовал Артем.
Он рывком распахнул дверцу в техническое помещение под лестницей. Уж сюда преследователи точно не догадаются заглянуть. Мозгов не хватит.
Года два назад Троица случайно обнаружила, что дверца незаперта, и нашла там кучу всего интересного. Дневной свет с трудом проникал вглубь, и можно было различить только смутные очертания предметов. Детям почудилось, будто там лежит труп. Но это оказались всего лишь потрепанная фуфайка и черная женская сумочка, которая легла как раз на место головы. В сумочке обнаружились помада, маленькое зеркальце и прочая дамская хренотень. Денег в ней не было. Артем взял помаду и написал на внутренней двери подъезда: «Rap – калл». Эта надпись до сих пор там красовалась.
Еще они нашли один мужской ботинок, обертку от мороженого 1989 года выпуска, исписанную тетрадку для работ по русскому языку и резинового жирафа. И был там огромный заржавелый вентиль, от вращения которого ничего не происходило. Тогда Денис подумал: может быть, тут есть потайная дыра, которая ведет в другое измерение и засасывает людей, а от них остаются вот эти вещи?
Вниз вела шаткая деревянная лесенка с шестью ступеньками. Артем пропустил Дениса вперед, затем слез сам и закрыл дверь.
Как раз в этот момент к подъезду приблизился топот.
– Блядь, где он?
– Должен быть тут. Он в этом подъезде живет.
Денис затаил дыхание и вжался в сырой кирпичный угол сбоку от двери. Ему казалось, дрожь его тела приводит весь дом в движение.
Артем спрятался в углу напротив.
Пружина подъездной двери скрипнула.
– Ну че, Серег, нету?
– Завали хавальник!
– Э-э-э-э-эй! – голос Пушкина прокатился до пятого этажа.
– Муда-а-а-а-а-а-ак, иди сюда-а-а-а-а! – Кошаров.
Денис сросся со стеной.
– Дома спрятался, стопудняк! Знал бы я, где его квартира…
Денис с ужасом представил себе, как они ломятся к нему домой. Как пугается мама, если папы нет дома. А ведь они могут. Могут и вломиться, и сделать бог знает что. Ограбить, убить. И никто не поможет. Соседи будут сидеть по своим норам. Телефонов почти ни у кого нет, милицию навряд ли вызовут. А если и вызовут, то она не приедет.
Кто-то из четверых харкнул. Густая слюна вперемешку с соплями шлепнулась на бетонный пол.
– Может, он за этой дверкой спрятался? – сказал Кожемяко.
Дверь дернулась. Денис почувствовал, как болезненное тепло страха разливается в паху. Смутные очертания предметов перед глазами пустились в бесовский пляс.
Кожемяко выругался и потянул на себя дверь еще раз. Ручки на ней не было, так что приходилось браться обеими руками за контур и пальцами дергать на себя. И открывалась она туго.
Денис надеялся, что и в этот раз у глиста ничего не получится и он больше не будет пытаться. Но вышло иначе.
– Оп-па!
Он превратился к камень. В один из кирпичей холодной стены. В многолетний налет плесени.
– Ну и срач, – высказал свои эстетические соображения Кошаров. Шаткие весы душевного равновесия качнулись куда-то не в ту сторону, и токсикомана понесло: – Блядь, ну и вонь! Да ну на хуй это все, я домой пойду! Бля! Да ну вас в жопу! Я туда не полезу! Мудаки! Гондоны штопаные, мать вашу! Говноеды позо…
– Да захлопнись ты, придурок! – Махоркин хлестнул его по щеке.
– Э, ты че, бля! – мгновенно отреагировал Кошаров и засандалил тому в лицо кулаком. – Да я тя ща с говном съем! Ты на кого наехал!
С обеих сторон посыпались тумаки. Кожемяко ржал. Пушкин завывал по-волчьи и хлопал в заскорузлые ладоши.
У Дениса перед глазами поплыли фиолетовые пятна, приобретая форму извивающихся щупалец. Он представлял себе, как этот отмороженный балаган обрушивается на него, чтобы отнять мелочь, которой у него нет. Как они его бьют ногами по ребрам и почкам, вышибают зубы, ломают пальцы, выворачивают карманы. Они забирают ключи от его квартиры и идут примерять к каждой двери в подъезде, посмеиваясь. А он лежит в луже крови, и никто не приходит на помощь.
Кошаров и Махоркин сцепились и повалились на пол, кряхтя и хрюкая. Двое других улюлюкали.
– Мир?! Мир?! Мир, придурок?! – сквозь скрипящие зубы цедил Махоркин.
– Отвянь, сука! – без голоса произнес Кошаров, которому тот сдавил горло.
Они поднялись на ноги.
– Этот щенок там?
– Да нету его там, смотри.
– Ушел, дрищ энурезный. Поймаю – убью.
Семья Дениса не была религиозной, но в этот момент он был готов уверовать в бога. Причем в любого.
К счастью, бока стены с дверным проемом хорошо затемняли те углы, где притаились они с Артемом.
– Пошли отсюда, – сказал Пушкин. – Щас другого какого-нибудь малолетку словим.
– Ща, поссу только, – ответил Махоркин, откашливаясь.
Хулиган встал на самом краю убежища и, балансируя, вытащил наружу свое хозяйство. Денис видел часть его лица.
Сейчас он меня заметит – и конец мне.
Стук сердца стал оглушительным. Фиолетовые пятна перед глазами сгустились.
