скачать книгу бесплатно
Светлана Хохрякова, газета «МК» 04.08.2019
На XXVII фестивале российского кино «Окно в Европу» состоялась премьера нового фильма Константина Лопушанского «Сквозь черное стекло».
…Отличительные черты фильма исключительно положительные – восхитительная работа с цветом, мастерски выстроенный свет и мощные актерские работы. Именно здесь состоялся кинодебют молодой театральной актрисы Василисы Денисовой, у которой получается создать образ богобоязненной и хрупкой Насти без малейшего грамма искусственности.
…Кризис веры, безбожные люди, мир в состоянии полураспада, невозможность исцеления и романтических отношений.
… анамнез болезни современной России – люди хотят верить в Бога, но на самом деле им нужен Царь.
Марат Шабаев,
Киноафиша, 4 августа 2019 г.
Преисподняя как узнаваемый образ: «Сквозь черное стекло» Константина Лопушанского
На только что прошедшем в Выборге кинофестивале «Окно в Европу» впервые показали новый фильм Константина Лопушанского «Сквозь черное стекло». Он был заявлен как «специальное событие» и стал им.
…Есть какая-то закономерность в том, что кино понравилось людям пишущим и ищущим – Виктору Ерофееву, Андрею Максимову, Дмитрию Быкову. «Я давно не получал такого впечатления от кино. Лопушанский использовал технологии самые грубые, но современного зрителя иначе не пробьешь. Как у Кушнера сказано: «Какими средствами простыми ты надрываешь сердце мне». И к концу фильма я рыдаю, и неудержимо. Эту картину ругать будут, как ничто. Но ругать будут, компенсируя свое впечатление. Ведь, когда вы получаете ожог, вы не можете не возненавидеть того, кто причинил вам боль», – так говорит Дмитрий Быков.
Но даже те, кто не принял картину, не могли не отметить кинодебют молодой театральной (и, между прочим, петербургской!) актрисы Василисы Денисовой, создавшей образ богобоязненной Насти. Невозможно отвести взгляда от ее широко распахнутых глаз, от ее удивительной, как у средневековых мадонн, пластики рук. Так что Выборгский фестиваль в любом случае выполнил свою главную миссию – открыл зрителю новое имя.
Елена Боброва.
««Петербургский дневник». 15.08.2019
Мой друг Максим Суханов сыграл настолько замечательно, что перекрыл все возможные другие комплименты. Роль олигарха по определению очень опасна, слишком легко скатиться в сторону пародии. И очень важно, что Максим, как действительно, большой актер, сумел вложить в свой образ много разных компонентов, и это все заиграло… И, конечно, не могу не отметить Василису Денисову. Она хоть и дебютантка, но не спасовала, играя рядом с Максимом, хотя он настолько мощный актер, что, конечно, мог увести все внимание зрителей на себя.
Виктор Ерофеев, писатель, интервью Елены Бобровой о фильме «Сквозь черное стекло», к/ф «Окно в Европу». 15.08.2019
…На этот раз Лопушанский снял саспенс-мелодраму «Сквозь черное стекло», которая в Выборге (на прошедшем кинофестивале «Окно в Европу» ее показали как «специальное событие») вызвала бурно-неоднозначную реакцию. Одни уже успели назвать фильм «выдающимся», другие «шедевром», но есть и третьи, категорически не принявшие картину. Для одних это политическая сатира, для других – философская притча. Водораздел на pro и contra идет не по социальному, не по интеллектуальному уровню. Писатель и телеведущий Андрей Максимов воспринял фильм как тест, проверку зрителей на сочувствие и способность думать о главных вещах. Сейчас фильм отправляется «тестировать» аудитории различных международных кинофестивалей, а в ноябре он откроет в Петербурге Культурный форум.
Елена Боброва, «Кроткая стала святой», Российская газета, 18.08.2019
…Отдельно стоит отметить то мужество, с каким дебютантка в кино Василиса Денисова не только претерпевает психологически сложные трансформации от слепоты к прозрению, но и вообще выдерживает сухановский натиск (моральный и физический), ни разу не потерявшись на фоне своего всемогущего партнера, сохраняя актерское достоинство и естественность реакций в ходе всевозможных унижений, которым подвергает оказавшуюся в его безраздельной власти кроткую девушку чудовище, не лишенное, однако, и своих слабых мест.
«Выборг-2019», Лидия Маслова,
СЕАНС, 6 авг. 2019 т
«Сквозь черное стекло» – важное кинематографическое событие национального масштаба, пожалуй, не меньшее, чем «Левиафан» или «Трудно быть богом».
… по-настоящему авторское, дающее широко развернуться ведущим исполнителям: музе Лопушанского – Суханову и дебютантке Денисовой в исторически важной роли.
«Русский дух на ощупь – от Константина Лопушанского». Евг. Ткачев, Егор Беликов. «Афиша», 9 авг. 2019
Константин Лопушанский. Павел Финн. «Роль»
СЦЕНА 1. КВ-РА ЕВЛАХОВЫХ В ВЫБОРГЕ. ИНТ. УТРО. ЗИМА. 1922 г.
ФОН ПОД ТИТРЫ.
В спальне очень темно, шторы на окнах закрыты. Слабый утренний свет с трудом проникает сквозь них. Евлахов сидит возле какого-то столика с зеркалом. В темноте чуть различимо его лицо и его туманное отражение. Чуть светится в полутьме глаз, тут же пропадает. Дыхание остается на стекле. Продолжая всматриваться в себя, Евлахов непрерывно что-то бормочет. Шепот, бессвязная речь, будто медитация, будто камлание. Внезапно он затихает. Отходит от зеркала в глубь комнаты, теряется в темноте.
На фоне этих кадров идут начальные титры и появляется название фильма:
РОЛЬ
СЦЕНА 2. УЛИЦА ПЕРЕД ДОМОМ ЕВЛАХОВЫХ. ВЫБОРГ. УТРО. ЗИМА. 1922 г.
Надпись: Выборг. Финляндия 1922 год.
Серый северный день. Укрываясь от мокрого снега и ветра, спешат по улице редкие прохожие. К дому подъезжает машина. Из нее выходит Амалия Андреевна Евлахова, смотрит на верхние этажи дома, направляется к парадной двери. Следом за ней идет шофер и несет ее большой саквояж.
Громко сигналя и пыхтя, по улице проезжает автомобиль.
СЦЕНА 3. КВ-РА ЕВЛАХОВЫХ В ВЫБОРГЕ. УТРО. ЗИМА. 1922 г.
Марта, служанка Евлаховых помогает Амалия Андреевне снять пальто.
(фин. яз.) – Что Николай Павлович? Завтракали? – спрашивает Амалия Андреевна.
(фин. яз.) – Еще не вставали, – отвечает Марта и добавляет чуть тише, – Всю ночь лампу жгли у себя, сам с собой разговаривали… опять…
Амалия Андреевна проходит через гостиную, затем, помедлив, неуверенно подходит к двери спальни. Прислушивается. Стучит.
– Николай, вы уже проснулись?.. (чуть громче). – У вас сегодня встреча с немецким писателем. Вы не забыли?
Амалия Андреевна приоткрывает дверь.
– Какая встреча? – доносится из комнаты.
– В театре. Вы же сами назначили.
Амалия Андреевна входит в спальню. Здесь полутьма. Николай Павлович сидит в халате на постели. Он смотрит на вошедшую Амалия Андреевну, но взгляд его словно устремлен сквозь нее.
– Как съездили? – тихо говорит он.
– Я съездила плохо. У Зингера денег нет.
Николай Павлович продолжает сидеть и думать уже, похоже, о чем-то своем.
Амалия Андреевна раздраженно открывает шторы. Свет проникает в комнату.
– Вы что, не ложились? – удивленно спрашивает она.
Евлахов молчит, не отвечает.
Это длится какое-то время и, наконец, становится невыносимым для нее. Она прерывает молчание.
– Николай, так больше продолжаться не может. Нам надо объясниться.
– Что?
– Вы еще спрашиваете? Нет, это поразительно. Я хочу знать, что с вами происходит, наконец.
– А что происходит?
– Что это за траты такие немыслимые? – повышает голос Амалия Андреевна. – Что это за люди, которые к вам приходят, с лицами закоренелых убийц… И вы им даете немыслимые суммы денег… За что? Что у вас с ними общего?
– Жизнь.
– Что? Вы слышите, что я спросила? Я ваша жена, Николай. Я обязана это знать.
– Давайте, лучше выгоним Марту. Сэкономим.
– Зачем? Она хорошая служанка.
– Плохая. Она доносит на меня вам. Это отвратительно.
– Послушайте, я не хочу обсуждать прислугу. Я хочу знать другое. Откуда у вас эти деньги? Как я понимаю, вы распродаете драгоценности, последнее, что у нас есть. На что мы будем жить? На что? На что?!
Амалия Андреевна начинает плакать.
– От контрактов вы отказываетесь, – говорит она, всхлипывая, – Эммануил Карлович, сказал, что вы, оказывается, не едете на гастроли с театром в Германию. У вас видите ли нет времени. Нет времени! – деланно смеется она. – Чем вы заняты, хотела бы я знать?.. От синематографа вы отказались тоже. Что дальше, я спрашиваю?
– Не знаю. Судьба.
– Вы издеваетесь?
Амалия Андреевна резко выходит из спальни.
– Невыносимо. Ну, просто невыносимо, – доносятся ее всхлипывания.
Николай Павлович продолжает сидеть, чуть покачивая головой, словно в такт какой-то своей мысли, чуть слышно повторяя: судьба.
СЦЕНА 4. УЛИЦА ПЕРЕД ДОМОМ ДОКТОРА ШОФМАННА. ВЫБОРГ. ДЕНЬ. ЗИМА. 1922 г.
Машина-такси останавливается на шумной центральной улице города. Из нее выходит Амалия Андреевна и направляется к респектабельному подъезду.
СЦЕНА 5. КАБИНЕТ ДОКТОРА ШОФМАННА. ДЕНЬ. ЗИМА. 1922 г.
(вся сцена на финском языке)
Амалия Андреевна поднимается по лестнице подъезда. Подходит к двери с множеством медных табличек. Одна из них сообщает, что здесь принимает пациентов доктор Шофманн, приват-доцент. «Психоанализ и психические болезни. Конфиденциально» – свидетельствует надпись.
Амалия Андреевна дергает звонок. Дверь открывается. Медсестра по-фински приглашает её войти. Она входит в приемную, садится, тут же встает, идет из угла в угол, снова садится. Кроме нее в приемной никого нет. Открывается дверь кабинета, появляется доктор Шофманн.
– Прошу вас, Амалия Андреевна. Извините, заставил ждать, – доктор Шофманн привычно улыбается.
– Ничего. Простите за неожиданный визит, доктор.
– Прошу вас.
В самом кабинете доктора ничего медицинского собственно нет. Стоит у стены кушетка для пациентов, рядом с ней у валика-изголовья стул для доктора. Классическая мизансцена для психоанализа. Амалия Андреевна идет мимо кушетки и садится к столу. Шофманн садится напротив. Молчат.
– Что случилось на этот раз, – осторожно спрашивает доктор.
– Плохо с ним, доктор… С ним очень и очень плохо. Он тяжело болен. Поверьте, я не мнительная, дело не в этом. Я же вижу. Он болен.
– Давайте по порядку. Что случилось на этот раз?
– Он собрался уйти из театра. Практически уже ушел. Отказывается от контрактов, от гастролей.
– Снова депрессия?
– Нет, совсем наоборот. У него появилась какая-то идея-фикс. Какой-то психоз. Да, именно. Я знаю это его состояние очень хорошо, поверьте. Живет как во сне. Говорит сам с собой, бормочет. Словно он что-то репетирует, готовит какую-то роль. Но! – она сделала паузу, – у него нет сейчас никакой новой роли. Понимаете?.. Он снял какое-то помещение, при наших-то расходах. Пропадает там день и ночь. Я думала вначале, что он хочет открыть студию, театральные классы, давать уроки. Ничего подобного.
Амалия Андреевна тяжело перевела дыхание.
– Я не могу это больше видеть, его надо спасать. Надо что-то делать.
– Но что я могу сделать, Амалия Андреевна, дорогая моя? Что я могу? – Шофманн для убедительности развел руками.
– Но вы же доктор. Вы лечили его. Удачно лечили… Вы наблюдаете его больше года.
– Тогда у него была депрессия. Это было довольно просто. У кого тогда ее не было.
– Что же делать?
– Я не могу помочь пациенту, если он сам не хочет лечиться. А он не хочет. Вы это знаете. – довольно раздраженно сказал доктор, и добавил спокойнее. – Попробуйте отвезти его в Вену к доктору Фрейду, его авторитет, возможно, как-то сумеет убедить. Хотите я напишу письмо?
– Какая сейчас Вена, – Амалия Андреевна горько усмехнулась. По ее щекам потекли слезы. – Ну, что же мне делать. Что делать.
– Если честно сказать, – вдруг понизил голос Шоффман, – Я их иногда совсем не понимаю.
– Кого? – Амалия подняла на него глаза.
– Русских. Они совершают порой такие поступки. Такие. Я даже не понимаю их мотивацию, хоть я и психолог. Это как у Достоевского. Вы читали его?
СЦЕНА 6. ВХОД В ТЕАТР. ВЫБОРГ. ДЕНЬ. ЗИМА. 1922 г.
У входа останавливается такси. Выходит Евлахов. Неторопливо, с достоинством входит в театр. Двое прохожих у афиши с нескрываемым интересом смотрят на него.
СЦЕНА 6А. ВЕСТИБЮЛЬ ТЕАТРА. ВЫБОРГ. ДЕНЬ. ЗИМА. 1922 г.
В вестибюле театра толкутся первые зрители. Тут же и поклонницы Евлахова, обсуждают какие-то театральные новости. Заметив своего кумира, они пылко бросаются к нему.
– Николай Павлович, Николай Павлович! Одну минуту! – пытаются они преградить ему дорогу.
