Возвращения к любви

– А завтра? Завтра можем встретиться?

– В три? – она улыбнулась.

– В три я работаю, но я могу отпроситься… – улыбнулся в ответ он.

– Не стоит, я тоже в три еще работаю…

– Тогда в шесть?

Она кивнула, и снова улыбнулась.

– Ну, все! До свидания! До завтра!

Она запрыгнула на первую ступеньку лестницы, обернулась, он стоял рядом. Неожиданно для самой себя, она потянулась к нему… Чуть коснулась своей щечкой его щеки… И ее нежные губки поцеловали воздух у его уха.

– Чмок!

Быстро взбежав по ступеням до двери подъезда, Инна, открывая дверь, бросила еле заметный взгляд на него. Последний ее поступок его, по всей видимости, ошарашил. Он стоял и мило, немного глупо улыбался.

Дома она выглянула в окно. Григорий шел по тротуару от ее дома странной, подпрыгивающей походкой, как будто что-то его тянуло вверх. Инна проводила его взглядом, пока Григорий не исчез из ее поля зрения.

***

Наше время.

Она ушла.

Он остался.

Григорий сидел за столиком и смотрел, в ту сторону, куда ушла Инна, ничего не видя. Он знал, что потерял ее навсегда еще семь лет назад. И жил все это время с пониманием этого факта и принимая этот факт. Боль потери страшно терзала его долгое время, но все же притупилась, отошла от него на некоторое безопасное для души и сердца расстояние. И вот сейчас она снова обрушилось селевым потоком. Со страшной силой.

Он встал. Голова плохо соображала. Григорий пошел в ту же сторону, куда ушла Инна, там стояла его машина. Он сел в машину, завел ее и рванул вперед, не думая ни о чем, не имея перед собой направления, не имея в голове конечного пункта назначения. Он просто поехал вперед.

Немного пришел в себя километрах в тридцати на автомагистрали за городом. Он даже не заметил, как выехал из города. Пришлось ехать еще километров десять, до ближайшей развязки, чтобы развернуться и вернуться в город.

Вроде и скорость была приличной, и расстояние проехал он небольшое, а времени на эту поездку он потратил много. К гостинице Григорий подъехал, когда уже стемнело. Поставил машину, поднялся в номер, наполнил ванну, залез в нее. Теплая ванна обычно снимала с него напряжение и притягивала сон. Но не в этот раз. Он лег в кровать, понимая, что уснуть сегодня ночью у него не получится.

Он ворочался в кровати, вставал, выходил на балкон, возвращался, снова ложился, снова вставал. Хотелось выпить, хотелось закурить, хотелось и выпить, и закурить, хотелось и закурить, и выпить. Ничего из этого в запасе не было. Торговых точек в городе даже в это позднее время функционировало много, можно было при желании запастись и тем, и другим, можно было даже не выпить, а напиться, чтобы забыться. Он даже два раза решал, что раз хочется, значит надо. Но что-то его останавливало.

А почему, черт возьми, он принимает все так, как есть? Почему он не может бороться за свое счастье? Кто мешает ему бросить вызов прошедшим годам, угасшим чувствам? Есть, кому мешать. У нее муж. У нее дочка. В праве ли он… Скорее всего, нет. Не вправе.

Уснуть ему в эту ночь так и не удалось.

Инна забрала дочку из детского садика. Они пришли домой, дочка в своей комнате увлеченно играла, пришедший с работы муж сидел на диване, смотрел политическое ток-шоу по телевизору. Инна приготовила ужин, накормила своих близких, поцеловала прилегшего на диван мужа, чмокнула в затылок дочку. Та ухватила маму за шею и прижалась нежной щечкой к щеке мамы. И чего-то там нежное лепетала ей на ушко. Потом еще раз поцеловала Инну в губы и снова занялась игрушками.

Инна присела рядом. Она не любила смотреть телевизор. Редко вечера проводила за книгой. Чаще всего, вечернее время отводилось на дела домашние. Сегодня ничем заниматься не хотелось.

Она наполнила ванну, погрузила себя в теплую воду. В уме, лежа в ванной, она пережила вновь время, проведенное сегодня с Григорием.

Встреча была неожиданной. Встреча была ненужной. Ну, зачем она пошла в тот магазин, какая-то неведомая сила сегодня повлекла ее туда. Она уж почти и забыла о существовании того магазина. Он неудобен был для Инны, находился в стороне от каждодневных направлений ее движения. Ни ценами, ни ассортиментом он не был привлекательным. Что ее сегодня повлекло туда?

Инна вспомнила его. Часто, вспоминая его прежде, она представляла себе, что встретит когда-нибудь его невзначай. Она, еще хороша, она еще может свести с ума любого мужчину, а он старенький, сгорбленный и почему-то она его представляла беззубым. Пусть посмотрит, кого он потерял, пусть рвет последние клочки волос на голове, пусть давится слюной в беззубом рту…

А он еще хорош! Годы изменили его, но совсем не испортили. Он не постарел. И от него так же, как и раньше, пахнет настоящим мужиком.

Она встряхнула головой, вытряхивая из нее ненужные для себя мысли. Встала, вытерлась, набросила халатик. Муж тихо сопел, работающий телевизор всегда его убаюкивал. Она выключила телевизор, пошла к дочке. Та уснула, не дождавшись мамы, которая каждый раз перед сном приходит ее поцеловать. Она спала на боку, маленькая капелька слюны притаилась в уголке нежных детских губ. Эта маленькая капелька вызвала поток слез у Инны. Она села на пол рядом с кроватью дочери и зарыдала, сдерживая в себе все звуки, громче звуков ее дыхания.

***

Семь лет назад.

Григорий отлично выспался. День прошел замечательно. Работалось легко и просто, хотя ожидание новой встречи затмевало все. Отпросился пораньше, начистился, намылся, побрился, надушился. Рано все-таки отпросился, до встречи оставался еще почти час. А где встретятся, место не оговорили, он взялся за телефон, но тот, словно ожидая пока о нем вспомнят, зазвонил в руке. Она!!!

– Григорий! Здравствуй! Тут дело такое…

Начало ее разговора чуть не отправило мужчину в кому. Ему показалось, что так начинается разговор о прекращении отношений.

– … тут дело такое. Аврал у нас. Боюсь, нескоро управимся. Ревизия серьезная. Все бумаги в порядок приводим.

– Мы не сможем сегодня встретиться?

Пот выступил на лбу Григория, подмышки, одурманенные дезодорантом, повлажнели.

– Можем, наверное, но вот только, я не знаю, когда мы закончим.

– Я могу хоть до утра ждать!

– Ну, до утра-то вряд ли, а вот часа два, а то и три поработать мне еще придется.

– Ничего. Я готов ждать! Я буду ждать! Я смогу ждать столько, сколько нужно. А давай я приеду за тобой, как ты освободишься к тебе на работу.

– Можно и так. Как будем завершать все, я тебе позвоню, пиши адрес, улица Кольцевая…

Инна позвонила почти в восемь, но Григорий уже с семи часов стоял на машине по указанному адресу. Он уже ждал ее здесь.

Инна пришла, она была уставшей и немного грустной. Но это все нисколько не умаляло ее привлекательности.

– Испортила тебе сегодня вечер? – с грустной улыбкой спросила она?

– Ну чем же его ты испортила? А если все так и случилось, то не ты же виновата в этом. Ты очень устала, тебя домой?

– Есть немного, устала. Но время детское пока, можешь отвести меня куда-нибудь. Пара часов у нас с тобой еще есть. Можно немножко поговорить. Я за свой внешний вид сегодня извиняться не буду.

– В кафе?

– Неееет! У меня после такого рабочего дня клаустрофобия! Не хочу в помещение, на волю, в прерии!

– Вот смотри.

Григорий что-то достал из кармашка двери.

– А что это?

– Карта города. Сегодня купил.

– А как же ты без нее до сегодняшнего дня ездил? – пошутила Инна.

– Я просто хотел немного ознакомиться с местами на природе, куда бы можно нам было съездить, вот смотри.

Григорий ткнул пальцем в карту.

– Ой, меня компьютер за сегодня зрения лишил, ты лучше не спрашивай, а объясняй, быстрее получится.

Григорий улыбнулся, снова ткнул пальцем в карту.

– Это водохранилище в городе, а вот это – полуостровок небольшой. На что он по контуру своему немного похож?

– На полуостровок.

– Ну, нет же, посмотри повнимательнее.

– На батон под твоим ботинком.

– Ну, хватит тебе! Он похож на голову собаки. Поехали туда. Хотя бы на часок. Там хороший подъезд, замечательный лужок с густой травкой, пологий спуск к воде. А вода теплая!!! Я, пока ждал звонка от тебя, специально прокатился, посмотрел там все.

Инна устало взглянула на него, но улыбка у нее получилась веселой и даже немного шаловливой.

– Лужок, говоришь, с мягкой травкой? Ну, поехали, посмотрим на тот лужок.

И действительно, место Григорий нашел замечательное. Странно, что оно было при таком отличном вечере безлюдным. Все было именно так, как он и говорил. Тихо, шелест крон деревьев, тихий плеск воды, мягкая, густая трава. Они сидели рядом и просто болтали. Болтали ни о чем. Григория волновала близость Инны, его тянуло к девушке с неимоверной силой. Он тихонько накрыл своей ладонью руку Инны. Та спокойно приняла это. Григорию хотелось поцеловать эту ладошку, поцеловать саму ручку целиком, поцеловать… И ему казалось, что девушка ждет его действий, и он почти уже решился, он потянулся к ней. Но… Но понял, не сегодня, не надо торопить время. Не стоит испытывать судьбу. И хриплым от волнения голосом спросил:

– Ну что? Пора ехать?

Инна просто кивнула.

Обратно ехали молча. Ничего не произошло. Ничего не случилось. Но почему-то нить, связывающая их в их отношениях, дала слабину. Девушка молча смотрела в окно двери, он часто бросал на нее взгляд, но глазами до конца их поездки, до ее дома, они так и не встретились.

У подъезда, он открыл дверь машины, она вышла.

– Инна?

– Что?

– Все нормально?

– Да вроде, да.

– Мы завтра сможем встретиться.

– А почему бы нет?

– Во сколько? В шесть?

– Ты знаешь, лучше позвони мне около пяти часов, мы определимся. Хорошо?

– Хорошо.

– Ну, пока!

Она кивнула и пошла к своему подъезду.

– До свидания, – тихо ответил он.

О вчерашнем воздушном поцелуе, который хотелось почувствовать всем естеством в этот вечер, можно было сегодня лишь с волнением вспоминать. Вторым она его не одарила. Григорий проводил ее взглядом до подъезда, сел в машину, рванул в сторону своей гостиницы. Он ехал и мучительно ворошил все пережитое этим вечером. Что не так он сделал? Почему в их отношениях появился неожиданный холодок. Но ответа не находил.

Инна поднялась к себе в квартиру, и здесь дневная усталость догнала ее. Сил осталось только на то, чтобы раздеться, умыться, лечь в кровать и немного подумать, вспоминая время, проведенное на водохранилище.

Странно. Давно уже не парень на выданье, а волнуется и смущается, как мальчишка. Хотя это было так мило. Но почему-то ей казалось, что невинным воздушным поцелуем этот вечер никак не может закончиться.

И он нежно взял ее за руку, девушку от этого немного пробило в дрожь, но она старалась не показать своего волнения. Он немного потянулся к ней, приблизил свое лицо настолько, что она почувствовала его горячее дыхание, его страстный и нежный взгляд вызывал у нее ответные чувства. Никто до сего дня не смотрел на нее с такой страстью и одновременно с такой нежностью и обожанием. Она теряла рассудок и таяла под его взглядом. Ей неимоверно сильно захотелось прильнуть к нему, утонуть в его объятиях и задохнуться в его поцелуе. И вот оно, вот оно, это трепетное мгновение, когда желание переходит в… Она от того же волнения невольно опустила взгляд. И вдруг…

– Ну что? Уже пора ехать?

– Что? – растерялась она, – Да, пора.

Она уснула, так ничего и не поняв. Что она сделала такого, что вдруг отвернула его от себя.

***

Наше время.

Дочке сегодня нужно было идти на занятия в музыкальную школу. Бабушка должна забрать ее из садика и отвести на обучение. Ей с руки. Все достаточно близко, в шаговой доступности. Вечер Инны, время по окончании работы, был частично свободен.

Зачем?

То же время, то же место.

Она сидела в машине, припаркованной на обочине, неподалеку от того же магазина и с грустью смотрела, как на противоположной стороне улицы мечется Григорий. Он выходил из машины, ходил по тротуару туда-сюда, забегал в магазин, выходил из него, садился в машину. Зачем-то заводил ее, быстро глушил двигатель, выпрыгивал наружу, снова начинал ходить по тротуару. У нее не было даже малейшего желания подойти к нему. Хотя было очень жалко его. Но новой встречи с ним с глазу на глаз, Инна не хотела.

Долгого безучастного созерцания происходящего она не выдержала. Закусив губу, завела свою машину, включила поворотник, выкрутила руль и резко нажала на педаль газа. Рев клаксона едущей сзади машины, перед которой она выпрыгнула с обочины, она даже не слышала.

Все! Хватит! Никаких с ним новых встреч! Пусть все идет по накатанной, за последние долгие годы без него, колее.

А Григорий и не собирался ехать сюда. Он понимал, что, появившись снова на ее пути, он не только себе делает больно, но и ей причиняет боль. Но он приехал. Григорий почти час метался у того, ставшего огромной частью его жизни магазина, но не дождался ее, он не встретил ее, он даже не увидел ее. Уехал, но не оставил надежды найти ее именно сегодня.

Вот он, вот он до боли знакомый дом. Ее дом. Вот ее подъезд. Е-мое, номер квартиры? Какой же номер квартиры у нее? У него всегда была плохая память на цифры. Но не в этом случае. Эту цифру он просто не мог забыть!!! Не мог! Правда, второй дом в их жизни, немного затмил память об этом, но все равно, он не должен был забыть номера ее квартиры!

Да!!!

Есть!!!

Он набрал на домофоне нужную комбинацию цифр, пошел вызов…

Никто на вызов не ответил.

– Парень! Молодой человек!

– Да!

Шедший в этот подъезд парень остановился, посмотрел на Григория.

– Я Вас слушаю.

– Здесь девчонка жила. Ну, такая, невысокого роста, очень красивая, с темными волосами и глазами…

– Инна?

– Да, да Инна!

– Так она давно здесь не живет. Встречал я ее пару раз, приезжала, но видимо так, вроде как с инспекцией квартира своей, которая, по-моему, пустует.

– Спасибо!

– Да не за что!

Парень ушел. Григорий сел на скамейку у подъезда, склонил голову. Сидел не более пяти минут, потом поднялся и решительно направился к своей машине.

Он не оставил надежды встретиться с Инной вновь.

***

Семь лет назад.

Григорий ожидал времени, определенного для его звонка Инне с трепетным волнением. Никакого неприятного оттенка от вчерашней встречи с ней по утру на душе не осталось. Но все же… Что-то было не так. Холодком при расставании повеяло. Вот и волновало его то, в каком плане пойдет предстоящий телефонный разговор.

Получилась так, что зря он заранее волновался, Инна встретила его веселым жизнерадостным голосом, от тембра ее голоса легко закружилась голова. Она просто и быстро согласилась на сегодняшнюю новую встречу. Они сразу же определились, что вчерашнее место на берегу водохранилища, на полуострове замечательно подходит для их очередного свидания.

Он приехал к условленному месту. Ждал недолго. Она пришла. Села в машину, нежно и весело улыбнулась.

– Привет!

– Привет! Может быть, перекусить нужно слегка? С обеда времени немало прошло.

– Как хочешь. Я не голодна.

– Да я там кое-чего закупил, так, можно бутербродов, можно вина красного…

– Ну, тогда вперед! Кого мы ждем?

Они сидели на вчерашнем месте и просто разговаривали. Разговаривали ни о чем. Григорий немного умничал, вспоминал что-то из своего прошлого, что-то на ходу выдумывал, старался быть остроумным, что часто получалось у него не очень удачно. Но он старался. А Инна очень внимательно слушала его, улыбалась, иногда даже смеялась изумительным по нежности и женственности голосом. И сама что-то ему рассказывала, когда он ненадолго умолкал, чаще всего делилась своими воспоминаниями. Все правильно, здешние места – места ее детства, места ее юности, места ее ранней молодости. Они многое навеивают в памяти. Многое из ее глубин поднимают наверх.

Вечер плавно переходил в ночь, заметно потемнело.

Слушая Григория, Инна наклонилась к воде, зачерпнула ладошкой пригоршню, поднесла к лицу, посмотрела сначала на ладошку, потом на Григория и, улыбнувшись, окропила теплой водичкой его лицо. Он поймал на лету ее озорную ручку, в наказание ей хотел легонько укусить за один из сладких ее пальчиков. Она же руку не вырвала, и он, куснув за пальчик, словно пожалев его потом, тихонько прижал пальчик к своим губам. Потом несколько раз коснулся губами тыльной стороны ладошки. Искоса посмотрел на нее. Инна, не вырывая руки, смотрела на Григория и, как ему показалось, чуть печально улыбалась.

А он осмелел, начал целовать запястье, потихоньку, постепенно приближаясь с поцелуями к внутренней стороне локтевого сгиба. Здесь он немного задержался. Прижался виском к предплечью и целовал, целовал, целовал нежную кожу. Оторвался, снова глянул на Инну. Глаза ее были полузакрыты, а вот губки, наоборот, разомкнулись, приоткрыв ряд острых, белых зубов. Рискни, мол, дальше и берегись потом!

А он рискнул!

Он еще раз поцеловал нежную кожу локтевого сгиба, задержавшись на этот раз с поцелуем. Почувствовав виском мелкие мурашки на ее предплечье, он двинулся выше. Вот они, милые щечки с бархатистой кожей, он нежно обласкал каждую из них поцелуями. Обласкал дальше мочки ушей, и…

Господи!

Но надо же когда-то решиться! Выдохнув из себя остатки стеснительности, он жарко и страстно прильнул к ее губам. Она не вырвалась, но и не ответила ему, а исцелованной им ранее ручкой уперлась ему в плечо. Он одной рукой приобнял Инну, второй рукой легонько отстранил ее упирающуюся ручку. Она повторила осторожную попытку оттолкнуть его, он снова аккуратно убрал помеху, и ее не очень настойчивая рука безвольно легла на траву.

Он с жаром целовал девушку, стараясь обласкать ее губки, как вместе, в целом, так и каждую по отдельности. И вдруг он почувствовал ее ответ. Сначала дыханием, потом телом. Дыхание ее участилось, тело напряглась и иногда начало вздрагивать. Рука поднялась с травы, сначала, вроде как безвольно, легла ему на плечо, а потом слегка приобняла его. Он обнял ее второй рукой и крепко прижал к себе. Прижавшись, почувствовал незабываемое ощущение прелестей женского тела, когда его грудь встретилась с грудью девушки. И вот она ему ответила губами. Они были влажными, чуть припухшими от его поцелуев и очень нежными. Он оторвался от ее губ и опустился к шейке. Он целовал ее нежно и аккуратно. Иногда просто прищипывал кожу шейки дрожащими губами. Его рука опустилась по ее спине ниже, приподняла край маечки и легла на обнаженную поясницу. После чего начала двигаться вверх по спине, а губы потянулись к ложбинке между грудями. Она оторвала одну свою руку от него и сбросила его наглую лапу со своей спины. Он немедленно вернул свою руку обратно, на обнаженную поясницу, а губами снова втянул ее губы в себя. После крепкого поцелуя его рука снова поползла вверх, а губы снова потянулись к ложбинке.

– Ну, все, хватит! – сказала Инна, и резко оттолкнула Григория, – Вон, сюда идет кто-то!

Конечно же, никого не было. Он откинулся на спину. Долго лежал на траве, старался привести в норму дыхание и успокоить в себе все, что было в нем возбуждено. Он смотрел в небо и чувствовал, как в это момент летние звезды смеялись над ним.

***

А все-таки, он молодец! Молодец! С улыбкой думала о Григории Инна, лежа в своей кровати.

Легко воспринял ее немного резковатый в конце поступок, когда она оттолкнула его. А как по-другому его нужно было воспринять? Чего же больше? Он, наверное, и сам ждал чего-то подобного в то мгновение от нее. Как там в школе проходили при доказательстве теорем? Необходимое и достаточное? Ну да! Все условия, необходимые и достаточные, для того вечера были выполнены. А дальше… А дальше и не время и не место.

Она снова улыбнулась.

Как он был нежен, ласков и предупредителен в конце того вечера. Словно давал понять, все правильно, так и должно быть.

Она вспомнила их разговор на обратном пути. Губы ее горели, и наливались. Она непроизвольно трогала их, облизывала, потом бросила с улыбкой:

– Ну, как вот мне завтра с такими губами на работу идти?! Да, ты несравненный поцелун!!!

– Давно не целовалась?

Вопрос был немного нетактичен, но она его спокойно восприняла.

– Так, наверное, ни разу еще не целовалась. А знаешь… Я ведь думала, ты вчера на нечто подобное решишься.

Он немного помялся.

– Так я уже и решился… Если бы не твой взгляд на свой телефон. Мне показалось, что ты торопишь меня этим взглядом, пора, мол, я устала, да и время уже позднее.

– Говоришь, украдкой на время посмотрела? Ну-ну! А не приходило тебе в голову, что терзание своего телефона в руке, не отличается, к примеру, от поправки непослушного локона на голове, что это может просто означать даже как бы не безразличное к тебе.

И тут он разразился целым монологом, после которого ей с трудом удалось найти силы, чтобы не рассмеяться.

– Бог мой, какой же я идиот! А ведь никогда не считал себя таковым. Много с раннего детства читал, впитывал в себя любую информацию, даже ту, которая и специалистам была не нужна. Впитывал, словно губка пролитую на полу воду. Умничал частенько перед сверстниками, и очень льстило мне, что они часто подходят ко мне с различными вопросами. И я почти всегда им отвечал, или старался ответить. Ну, на хрена мне нужно было все это, если ничего из того меня не научило понимать обычного женского взгляда. Да я на той встрече был готов ко всему. Я чувствовал, как дрожали твои пальчики в моей руке, я чувствовал растерянность в разговоре и прерывистость в дыхании. Я готов был броситься к тебе и обнять тебя так, чтобы мы растворились друг в друге. Я был готов… Я уже почти потянулся к тебе… И тут удар! Меня, словно Великая Китайская стена, остановил твой взгляд украдкой на свой телефон. На время смотрит! Или затянулось наше первое свидание, и я ей наскучил, или просто торопится. И в том, и в другом случае вся моя готовность полетела камнем в преисподнюю. Я замер на секунду… И бросил ту нелепость: «Ну что? Уже пора ехать»?

Книги бы ему писать! Снова улыбнулась она. Болтун! Но последнее подумалось с искренней нежностью. Она с той же улыбкой на лице уснула.

***

Наше время.

Григорий, после неудачной попытки найти Инну в старой ее квартире, не поехал в гостиницу. В данное время был еще один адрес. Нужно съездить туда. Правда, надежды были еще более призрачными. Но ничего больше на уме не было.

Дом.

Подъезд.

Домофон.

Номер этой квартиры был жив в памяти. Он набрал ряд цифр на домофоне.

– Ииии кто там?

Господи!!! Этот голос Григорий помнил. И фраза его. И его протяжная буква «и». Неужели? Да не может быть! Да нет, точно он! Быть этого не может. Он нажал кнопку отбоя и, сделав несколько шагов, рухнул на лавочку у дома. А почему быть не может? Ведь это была тогда его квартира. Почему он не мог, вернув залог обратно, переселиться в нее. Нет! Если он и живет здесь, то однозначно не с ней.

Инна, Инка, Иннушка!

Он встал, неуверенными шагами пошел к машине. Уехал с непонятными чувствами из этого адреса, но не в гостиницу лежал его путь.

Вот оно. Вот водохранилище. Вот он. Вот их полуостровок. Вот он. Вот тот берег. И вот они. Воспоминания.

Их последняя встреча летом, семь лет назад, здесь, на берегу этого водохранилища. Теплый летний вечер. Солнце за день хорошо прогрело воду водоема, они сидели на берегу рядом с водой, их нежно ласкал ветерок теплыми волнами, наполненный приносимым с водоема воздухом. И что было потом… И это вспомнилось. А это никогда и не забывалось.

Он вышел из машины, сел на траву, потом откинулся на спину.

И снова вспомнилось. Он ее зацелованную проводил до двери подъезда, где она очень легко чмокнула его в щечку, а потом вдруг засмеялась.

– Ты чего? – удивленно спросил он.

– А знаешь, как я о тебе подумала, когда ты с номером моего телефона в голове побежал из магазина к своей машине.

– Как?

– Только не обижайся. Кем ты мне был в тот день? Незнакомым мужиком, толкнувшим меня локтем. Поэтому, потаскун, вор и алкоголик? Потаскун, потому что глазами по девочкам шарил, вор, потому что подумала, ты убежал с ворованной бутылкой водки, а раз бутылка водки, то значит алкоголик.

Инна снова засмеялась, еще раз прикоснулась опухшими губами к щеке Григория и упорхнула через дверь подъезда.

Было темно. Ночь давно уже отобрала у вечера жезл всевластия. А Григорий лежал на берегу водохранилища и думал о завтрашнем дне.

Есть еще место прежней работы. Но он там был всего два раза. Конечно же, он не помнил ни адреса, ни дороги к нему.

Когда-то его сын неспособность Григория легко ориентироваться на местности и запоминать маршруты называл топографическим кретинизмом. Да кретинизм, и что самое страшное, его кретинизм был не только в этом.