Куклы зазеркалья

– Идите на фиг!

Пробормотала и отвернулась к спинке, сделала музыку погромче. «Нет, ну какие же настырные люди. Я никого не жду». Минут пять долбились и звонили. Освободив одно ухо, немного послушала:

– Лера! Я знаю ты дома. Открой дверь!

«Блин, что за самоуверенность! «Я знаю ты дома». А может, нет? Уехала на Мальдивы с другим. Или, на худой конец, пошла с подругами в кино. Хотя, нет, ты сама ему разболтала, что все подружки у тебя остались в родном городе. Не сегодня, милый, не сегодня».

Тут послышался скрежет железной двери и визгливый голос моей соседки напротив.

– Молодой человек, перестаньте хулиганить. Я вызову милицию.

– Вызывайте.

– Я говорю серьезно. Не открывает, значит, ее нет дома.

– Она дома.

– Значит, не хочет открывать. И, если она сама не вызовет милицию, чтобы угомонить вас. Это сделаю я. Понятно!

– Все ясно. Ухожу.

– Давай, давай.

Обожаю сознательных граждан. Опять засунула наушник в ухо. Сон пришел не сразу и ненадолго. Нашарив телефон, посмотрела время – половина двенадцатого. Нормально. Похоже, что до утра не усну. Немного бодрящего душа, чашечка чая и бутерброд. Есть пельмени, но варить нет никакой охоты. Да и придется свет включать, а мне его и в ванной хватило.

К компьютеру я не подходила несколько дней, не до него было. Наконец-то моя реальная жизнь была куда как интереснее. Но сейчас требовалось опять уйти за его защитный экран. Найду какой-нибудь незамысловатый, детективный сериал и готово – настроение улучшилось. Или почитать? Ладно, по ходу дела решим. Сначала посмотрим почту.

Экран телефона вспыхнул и через двадцать секунд потух. Из любопытства посмотрела. Пятьдесят пропущенных звонков! Завидую, надо же такую силу воли иметь. А я труслива и ленива, поэтому вернулась опять в свой тихий, выдуманный мирок.

Ого! И тут нарасхват иду! От моего интернет-друга несколько сообщений. Онлайн. Сейчас ответим, типо, дела, вся забегалась, работа, некогда было…. Ой, мамочки, обидела человека и даже не знаю когда и чем. Видимо, невниманием своим.

Д.: «Сижу уже несколько минут перед пустым окном сообщения. Просто хочется что-то написать тебе, а что не знаю. Я слишком быстро позволяю себе привыкнуть к кому-то и с тобой, похоже, дал маху в этом плане. Наверное, это просто смешно, но мне кажется, что тебе это все не очень понравится. Но как говорят, лучше жалеть о том, что сделал, чем о том чего не сделал. Не могу сказать, что скучаю по тебе, ведь как можно скучать по тому, кого никогда не видел и вообще знаешь без году неделя…. Но я скучаю. Не принимай все это слишком близко к сердцу. Или серьезно. Просто я написал, и стало легче)».

Д.: «Я не всегда могу понять, что мне хотят сказать. Я боюсь пропустить что-то важное или понять что-то не так. Если, будет возможность к тебе привыкнуть, то это быстро пройдет. Зато останется много хорошего. Я могу дать многое тому, кому это нужно. Я не стараюсь произвести впечатление сейчас…. Опять, сам себя запутал.

В общем, ты мне нравишься, в этом все дело. И зря я, наверное, переживаю, ты, скорее всего, понимаешь все и без моих объяснений.

Просто когда внутри что-то происходит сложно молчать…».

«М-да…. Что я могу сказать? Парень, ты прям Толстой Лев Николаевич. О чем все это было? Ладно, надо что-то человеку ответить, а то уже, наверное, инфаркт, инсульт, гипертонический кризис».

Последнее сообщение от него было таким.

Д.: «Объясни мне, почему ты молчишь? Почему люди имеют привычку чаще дорожить теми, кому они сами безразличны? Неужели я стал настолько неинтересен и уныл в одночасье?»

Мой ответ был в том духе, что прости, прости. «Ага, все, вроде как прощена. Высокий жест. Я ведь такая жестокая?». Хотелось плакать и смеяться одновременно. С настроением сегодня совсем как-то плохо, американские горки просто.

Хороший парень, не забывал меня, писал, пытался достучаться, в отличие от меня не ленился. Это вызывает симпатию, хотя манера изъясняться все-таки мне не очень нравится. Но зато ночная переписка вернула на землю, к обычным делам из моего мира грез. Может, стоит с ним встретиться? Это будет интересно, наверное. Правда, не уверена, что переживу такое обилие слов и фигур речи на первом свидании…. Да, какая к черту разница! Все равно, я не люблю сама болтать, вот пусть он и старается.

Похоже, что не у меня одной такие мысли возникли. Через час поступило предложение пообщаться в реале.

Ох…. Что делать? Не знаю. Какой-то червь сомнения ест изнутри, внутренний голос тоненький слабенький говорит «нет, не надо, не иди, пожалеешь». А потом, рука сама по себе тянется к клавиатуре и пишет.

Я.: «Хорошо, давай. Где встретимся? И когда?».

Д.: «Может завтра вечером? В кафе «Лесная сказка» на Водопроводной 26?»

Я.: «В шесть вечера?»

Д.: «Давай. Буду с нетерпением ждать встречи!»

Я.: «До завтра!»

Написать, что я тоже с нетерпением буду ждать встречи, было бы слишком откровенной ложью. Все, решено, иду завтра навстречу неизвестности. На душе неспокойно. Но сидеть дома не хотелось, стены давили. Выключив компьютер, подошла к дивану и рухнула на него, почти сразу же отключилась.

Он потянулся и захлопнул папку. За соседним столом чихнули.

– Будь здоров!

– Спасибо, друг! Чертова осень.

– Что за пессимизм при нашей работе и жизни, Вов?

– Да, как не пессимистом то быть? Ездил я до этого самого кафе «Ромашка» на Мостовой 10. Могу сказать одним словом – ничего. Три месяца. Видеокамера одна и особо там хранением записей не обременяются. Девушку не помнят, оно и понятно. Особо народу там не бывает, как я понял, в основном выходные дни. А вот, напротив, там банк.

– И?

– Записи того дня я изъял. Но ничего интересного там нет. Кстати, еще чуть-чуть и они бы их перезаписали.

– Нет, говоришь?

– Камера, которая выходит на главный вход и захватывает еще вход в кафе, ничего существенного. Такси останавливались, потом люди подъезжали на машинах, но все в кафе заходили, выходили. Обычные посетители. Еще есть камера над черным входом.

– И?

– Вот там уже горячее. Небольшая стоянка, она только для сотрудников банка. Там соответственно ничего для нас волнующего. Но виден частично переулок, вот там стояла где-то минут пятьдесят старенькая восьмерка.

– И?

– Что заладил: «И? И? И?». Номеров не видно. Я бы тебя уже побеспокоил, если бы «И».

– Понятно. Уже что-то.

Вова немного покрутился в кресле.

– Как думаешь, где он их держит?

– На территории этих же складов. Это должно быть где-то недалеко. Но если точно не знать, можно лет пять искать.

– Ага, думаешь, он уже нашел новую жертву?

– Думаю, да. Сегодня смотрел сводки по «потеряшкам». Вроде ничего подходящего нет.

– Камеру надо задействовать на переезде.

– Надо. Теперь хотя бы примерно будем знать, на что обратить внимание.

– Точно. Как только увидишь подходящую девчушку…

– Вов, мы о второй так ничего и не знаем. Сколько их приезжих, еще и из других регионов.

– Но с Маргаритой осечка вышла. Ее сразу опознали.

– Да. На третий раз у него осечка.

– Вот и будем ждать четвертого, чтобы наверняка.

– Будем ждать.

Он подошел к окну и уперся лбом в холодное стекло. «Кто на этот раз? Должна быть рыженькая. Такой, у него еще не было. И с русыми волосами, как у Марины. О, черт! Марина. Вот еще одна проблема. Надеюсь, что она не начнет геройствовать. Хотя шансов мало, как говорится один из тысячи, что он выберет именно ее».

И вернулся опять к столу.

Темнота…. В голове ни одной мысли, только какой-то туман…. И боль…. Не могу понять, где она? Везде или только в голове…. Нет, невозможно, я не ощущаю своего тела и еще темнота….

Все болит или только голова? Боже! Паника, как лава из жерла вулкана, поднялась изнутри. И, похоже, подействовала очень отрезвляюще. Хотя темнота и туман в голове никуда не делись. Зато появилась сухость во рту и какой-то кислый неприятный привкус, как будто съела что-то тухлое. Какая гадость! И сухо, невозможно сухо, слюны совсем нет.

Попыталась сглотнуть и боль отозвалась, как по ржавой трубе, по всему пищеводу. Мамочки! Что же это? Наконец, стали появляться хоть какие-то мысли. Неужели я вчера напилась до потери сознания и человеческого вида? …

Вроде бы нет…. Надо вспомнить, но пока это упражнение не получалось. Вообще ничего не получалось. Ни вспомнить, ни пошевелиться, ни увидеть что-либо. Что за черт! И опять паника второй волной кислоты выжгла внутренности. Попыталась закричать, но ничего не вышло. Только хрип, который испугал еще больше.

Я забилась сильнее, стараясь вырваться, не знаю, откуда, но вырваться к свету. Хочу к свету, вырваться к свету, хочу вырваться….

Из глаз брызнули слезы от страха, хоть какая-то влага. Через минуту поняла, что все мои старания зря, похоже, я связана. Опять страх, липкий пот…. Еще на полминуты потеряла над собой контроль, дергаясь во все стороны. Очнулась от резкой боли.

Все, все…. Хватит. Вдох, медленный выдох…. Опять вдох, медленный выдох…. От сорванной кожи на руках ничего не изменится. Уже здравая мысль. Веревки только на руках, ноги свободны. Одежда тоже ощущается. Правда, как-то мало…. На мне только нижнее белье и блузка. Нет колготок, верхней одежды. Что еще? Ах, да, сапоги, трикотажный плотный сарафан. Пока занималась этим перечислением, вроде страх отпустил.

Ограбили? И связанную где-то бросили? Бред. Какой смысл из-за мелочи, что была у меня в сумке, возиться? Бросили под кустом и все.

Что же было вчера? Мне было плохо в пятницу, и я согласилась пойти на свидание с интернет другом в субботу вечером. А этот гад не пришел. Стыдоба-то, какая, просидела сорок минут в кафе под любопытными взглядами.

Тоже блин проблема! По-моему сейчас как раз у меня серьезные проблемы!

Так, я вышла из кафе и пошла мимо детской площадки рядом с детским садом к автобусной остановке. Была в своих мыслях, меня кто-то окликнул, схватил сзади за плечо, резкая боль и все, темнота. Ударили? Ощупала осторожно голову. Ни фига себе шишак вскочил!

Сколько интересно я здесь валяюсь?

У меня же в сумке новый детектив! Господи! Чего мне дома не сиделось? Слезы опять покатились, рыдания вырывались со всхлипами и стонами, голова еще больше заболела. Все, все…. Хватит. Вдох, выдох. Вдох, выдох, медленно….

Что за запах? Еще раз повела носом. Тухлятина и сырость. Может подвал? Или погреб? Нет окон или заколочены. Скорее их просто нет. То место, где я лежу. Тоже воняет. Так пахнет белье в больницах, в палатах, где лежачие больные. Правда, здесь запах без лекарств, но это нисколько не облегчает жизнь. Пытаясь не вдыхать носом, ощупала сначала себя, до лодыжек не удалось дотянуться, но вроде ничего. Только шишка на затылке. Пойдем дальше. Подо мной какие-то тряпки, постельное белье, наверное. Подушки нет. Попрыгала немного, кровать старого образца алюминиевая с пружинами, некоторые чувствовались через тонкий матрас. Но спинок нет. Веревка обычная. Хорошо, что не наручники.

Черт! Могли бы и свет мне оставить. Или нет…. Свет может и ни к чему уже…! Мама…! Хорош, скулить! Опять, вдох, выдох…. Опять заплакала от отчаяния и непонимания. Где я? Кто меня сюда привез и связал? Зачем вообще все это надо?

Голова раскалывалась. Еще какое-то время потратила на развязывание узлов на своих путах. Гадство! На совесть вязали, расковырять не удалось. Только ноготь один сломала и ободрала до мяса. Спустила ноги с кровати. Пол по ощущениям бетонный, не очень чистый, совсем. А что ты ожидала? Номер люкс? Здесь не холодно, наоборот душно и немного даже влажно. Значит я где? Помещение наподобие подвала, где проходят трубы отопления. Ну, вот даже не смотря на боль, голова работает. Хоть что-то хорошо.

Далеко я на своей привязи уйти не могу, не больше метра. Осторожно ступая пошла по кругу, радиусом которого была моя веревка. Твою дивизию! Со всего размаху впечаталась ногой во что-то и именно мизинцем. Блин, как больно…! Фу, ну и вонь! Опробовала пальцами край, ведро, обычное жестяное ведро, ржавое…. Эмм-м-м…. По ходу дела это местный туалет. Быстро отдернула руки, вернулась к своим нарам и обтерла руки о край тряпья.

Ну-с, продолжим. Надеюсь, ведро с туалетной бумагой мне больше не попадется. Хотя. О чем я? Какая бумага? Ладони легли на стену, к которой была придвинута кровать. Тоже бетонный блок, встав на нее и вытянувшись во весь свой небольшой рост, попробовала достать до потолка и наткнулась как раз на те самые трубы. Горячо! Больше мне уже ничего не нащупать. А жаль. От ничегонеделания опять начну впадать в панику. Подумаем….

Может, это теткины конкуренты? Но лихие времена уже прошли и дела давно так не делаются. Похищение, шантаж… или я слишком мало смотрю новости? Но как вариант.

А может, это маньяк, который похищает девушек, держит их взаперти или что они там еще делают? Прямо, как в триллере…. Я скорее поверю в похищение, шантаж, выкуп. Похихикала немного над своими мыслями, но вышло как-то истерично. Ой, все! Смех смешался со слезами. Чертова нервная система. Хотя, нет смысла изображать из себя гордого партизана в застенке, здесь все равно никого нет. Капли текли потихоньку, а я уже сидела, подвывала….

«Что за противная жизнь… и жестокая. Хотела сходить на свидание развеяться. Что получила? Ужас!»

Через пару минут отключилась, голова болела, да и от рыданий вымоталась.

Сколько времени спала, не помню, проснулась от того, что стало светло. Неярко, но достаточно, чтобы разглядеть свою камеру. Потерла глаза и попыталась сесть прямо. Слева от меня находился человек. Худощавый паренек или мужчина. С такой комплекцией, как у него, сложно определить возраст. Он тихо-смирно поджигал свечи. Медленно так, как будто был служителем церкви и делал свое обычное дело. Небольшой столик. Старый с облупившейся краской, на ящичке посередине передней стенки было вырезано сердечко. Крышка стола была покрыта толстым слоем воска….

«Мамочки, мои. Это значит, что он сюда давно ходит». Мое шевеление привлекло внимание. Он повернулся. И я увидела худое лицо с длинным носом, глубоко посаженными глазами, около рта были глубокие складки. Немного портили весь вид тонкие, искривленные немного, губы и округлый какой-то совсем не мужской подбородок.

Поднявшись с колен, отряхнул руки и, достав из кармана влажные салфетки, обтер руки.

– Привет! Как хорошо, что ты уже проснулась.

Тут только я вспомнила, что лежу в одном белье и блузке. Черт! И попыталась прикрыться простынкой. Спокойствие, только спокойствие….

– Привет… Э-э-э

– Меня зовут Дима. Мы переписывались с тобой в интернете.

– Хм.

– Я понимаю, что все выглядит для тебя очень странно, но поверь это лишь временно. Начальная стадия.

– Временно…. Что временно?

Он обвел рукой место, где мы находились.

– Это все.

– А где мы? И почему я здесь? Зачем?

– Зачем. Вот самый главный вопрос. Я был уверен, что ты умнее всех остальных и задашь правильные вопросы.

«Мать твою! Остальные…. Только не паниковать».

– И зачем?

– Чтобы пройти преобразование, я хочу сначала очистить твое тело и разум, а потом ты вылупишься, как бабочка из кокона, из своего тела.

«Мне собственно и тут неплохо. Попахивает «Молчанием ягнят». Вдох, выдох. Вдох, выдох…. Истерика мне ничем не поможет».

– Думаешь, мне это необходимо?

«Черт! Заткнись сарказм!»

– Конечно! Ты станешь намного совершеннее. Твоя душа станет совершеннее, чище…

– Могу лишь сказать, что не очень хочу становиться совершенством…

– Ты не понимаешь, – он подошел ко мне ближе, присел на корточки, – я не говорю о теле…. Мне интересна твоя душа. А ее можно очистить за счет воздействия на тело…

– Я думала, душу очищает покаяние…

– Не только. Физическое воздействие тоже очищает.

– Я слышала, что некоторые монахи используют различные плети и другие приспособления для наказания себя и очищения, я так полагаю, ты об этом? Но может, молитвами обойдемся, постом, например?

Дима опустил голову и на какое-то время замер. «Все, довела, сейчас убивать будет! Что за язык, совсем не держится». Сердце бешено билось в груди, руки немного подрагивали, хотелось вжаться в стенку и оказаться с другой стороны.

– Ты думаешь в правильном направлении, я имею в виду монахов.

– А чем тебе моя душа интересна? По-моему это привилегия священнослужителей беспокоиться о душах.

– Я хочу забрать ее себе, но сначала мне надо ее очистить.

– Я не очень религиозна, но забирать души могут только Господь Бог и Дьявол. Разве нет?

– Ты слышала о скальпировании?

– Да. В фильмах видела.

Дышать стало нечем.

– В культуре североамериканских индейцев этот обряд имел несколько значений. Одно из них это вера в то, что душа скальпированного становится слугой победителя.

– А я думала, что скальпы нужны были за тем, чтобы подтвердить количество врагов, которых убил воин…

– Заткнись!

«Вот теперь достала». Вжала голову в плечи. Орал он впечатляюще.

– Хватит, мне надоел этот бесполезный разговор. Ты ничего не понимаешь, так же как и другие.

– Но мне очень хочется. Разве не в споре рождается истина?

– Нет. Но я могу показать тебе результаты моих исследований? Хочешь?

Дима протягивал мне руку. Выражение лица у него было как у ребенка, который хочет поделиться своими сокровищами, обычными безделушками: стеклышками, камешками, брелки, монетки…. Только боюсь, мне сейчас не это покажут. Какая к черту разница! Так хоть какой-то шанс.

– Хочу…

Стараясь, особо явно не трястись, прямо посмотрела в его глаза. Он достал из заднего кармана джинсов складной ножик, обрезал веревку, оставив кисти связанными, и стянул меня с кровати. Пружины лихорадочно заскрипели. Ноги ослабли и немного путались, пару раз я чуть не шлепнулась. Несмотря на свою худобу, парень был сильным. Это чувствовалось по руке, которая держала меня за шиворот. За дверью, обитой железными пластами, оказался коридор. Темнота, ничего не видно. Напротив еще дверь. Но мы прошли подальше. Открылась, такая же обитая железом, деревянная дверь, разбухшая от сырости и влаги.

В глаза ударил белый цвет. Яркий, сначала даже нестерпимый.

Сзади меня немного толкнули.

– Осторожнее. Дальше не ходи, смотри от сюда.

Я замерла, стараясь привыкнуть после полумрака. Помещение было небольшое. Все выкрашенное в белый цвет. Похоже не один раз. Какой титанический труд! У стен прямо напротив двери сидели куклы. То есть манекены из магазина. Вроде все безобидно…. Одежда на них одета разная, женская, сумочки, рядышком туфли…. А на голове…

Комната поплыла перед глазами, белый цвет и вправду стал совсем нестерпимым. Пытаясь сдержать рвоту, еще немного посмотрела. Юбка на одном из манекенов была поднята вверх, как-то слишком вульгарно…. Все, сейчас точно стошнит!

Похоже, почувствовав мое состояние, Дима вытащил меня из комнаты. В полумраке – без этого белого цвета бьющего, как боксер тяжеловес – стало полегче.

Передвигая механически ноги, вернулась обратно, сопровождаемая своим тюремщиком. Когда, он начал снова привязывать веревку, меня подкинуло. В голову ударила кровь и воспоминание о той комнате. Дико заорав, я набросилась на него и стала бить, куда попало, пытаясь вырваться….

Очнулась через несколько минут. Дикая боль в голове теперь умножилась на два. Появилась также и боль в грудине и вообще во многих местах. Видимо, после удара по голове, он просто бил меня ногами куда попало или кулаками, кто его знает. Боже! Как больно. Челюсть как-то странно двигалась.

Мой мучитель сидел напротив, привалившись к кровати, и переводил дыхание.

«Что я там говорила обо всех этих истеричных барышнях в триллерах? Ага. То-то. Сама не лучше. Нет, тут наскоком не возьмешь. Мужчина в любом случае сильнее, даже если выглядит как хлюпик. Главное выжить и выбраться отсюда. А остальное не важно, пусть хоть отбивную из меня сделает». Немного переведя дыхание, повернула к нему голову.

– Что будет дальше?

Дима дернулся, закрыл лицо руками. От туда послышался глухой голос.

– Я знал, что первая твоя реакция будет такая, но то, что ты попыталась сбежать….

– Извини, но это следствие шока. А что другие не пытались сбежать?

– Пытались. Но ты совсем другая, так мне показалось, по крайней мере. Я думал, что ты постараешься хоть немного меня понять.

«Какое лестное мнение. Прямо даже не знаю, что меня смущает. Наверное, помятые ребра? Или скальпы на манекенах?».

– Я стараюсь. Но это тяжело, мне нужно время, чтобы проникнуть… м-м-м в смысл…. Понимаешь?

Он подполз на коленках поближе. Стоило больших усилий не отодвинуться к стенке, подальше от него. Улыбаясь заискивающиеся, протянул руку и погладил меня по плечу. Я закрыла глаза и сглотнула, пытаясь не дергаться. Все равно бесполезные попытки, уже опробовано. Тем более что теперь веревка на месте.

– Я, конечно, помогу тебе все понять. Все, все объясню… или нет, самое лучшее пройти весь путь наглядно. Это будет лучшим объяснением для тебя. Оно покажет все изнутри. Когда ты увидишь, поможешь мне, то сама очистишься еще лучше. Ты будешь самым лучшим моим приобретением… Самая чистая душа… Да, так мы и сделаем… Ты понимаешь, о чем я?

– Нет, не очень. Как это пройти весь путь наглядно?

«Когда я буду на том свете, увидеть, как с меня снимают скальп, несколько проблематично…. Или чего? Он хочет его содрать с меня прижизненно?». Тело затрясло мелкой дрожью, страх сковал горло, так что невозможно сглотнуть.

– Открой глаза, посмотри на меня.

С трудом разлепила веки.

– Я хочу, чтобы ты вместе со мной выбрала еще одну девушку для преобразования. Понимаешь? И мы вместе пройдем весь этот путь от начала и до конца. Ближе тебя у меня никого не будет. Никого. Даже моя мать, никогда не понимала меня, не хотела вообще знать, что происходит у меня внутри. Я хочу хоть с кем-то этим поделиться.

– Я понимаю. Это очень тяжело, когда самые близкие люди не хотят разделить с тобой все стороны твоей … жизни.

– Ну, а пока мы начнем сначала.

И пока он поднимался, за эти несколько секунд, я поняла, что сейчас произойдет и каким-то образом удалось разделиться на две части. Тело осталось там, на кровати, распростертое под его руками, потом упало на пол, теперь было совсем беззащитно и перед его ногами, обутыми в тяжелые ботинки. А душа как будто высвободилась и наблюдала за этим. За взмахами рук. Как запрокидываются локти. Как напряжены мышцы на его спине. Как дергаются мои ноги, а потом я стараюсь принять позу эмбриона, чтобы хоть как-то защититься…

Нет, это невыносимо…

Дверь давно уже захлопнулась, но у меня в голове все еще гудели отголоски скрежета железных листов по бетонному полу.

Возвращаться в это истерзанное тело не хотелось. Пока жива, это хорошо. Лицо вроде не сильно задето, только в челюсть один раз попало. Зато руки и ноги… Мама, дорогая! Во время успела свернуться калачиком.

Рядом с кроватью мне оставили бутылку воды и половинку батона. При виде него, завернутого в полиэтиленовый пакет, опять затошнило. Чуть привстать с кровати получилось не сразу. Полторашка с водой была холодной, и я приложила ее к челюсти – хоть какое-то облегчение. Потом немного обмыла лицо, руки и шею. Заплакала, но от рыданий заболело в боку. Попыталась лечь поудобнее, но тщетно. В какое-нибудь место обязательно впивалась пружина.

Что он там говорил? Мы вместе выберем девушку, чтобы мне узреть перевоплощение своими глазами и все понять…. На душе стало еще гаже.

Это я значит своими же руками, сюда человека запихну? Или не руками, но это не важно. Можно, конечно, увидеть в этом и хорошую сторону при желании. Например, справиться вдвоем с психом будет легче. Остается только надеяться, что она окажется не какой-нибудь гламурной истеричкой.

«Господи, пошли мне надежду. Не в смысле девушки с именем Надежда, а такую, чтобы дала надежду на спасение. Да, вдвоем будет легче…. Я смогу, я смогу…».

Под шелест этих мыслей в голове я и заснула.

Глаза резко открылись, когда до моего слуха дошло шуршание под дверью. Села на кровати и прижалась спиной к стене. Так казалось, что сзади есть какая-то защита. Внутри поднялась волна адреналина, хотелось куда-нибудь бежать, забиться в любую возможную щелку…

Нет. Надо успокоиться. В голове как будто нажали кнопку магнитофона, и заиграла «Агата Кристи», я тихонько шевелила губами:

– «Да я люблю. Да я люблю.

Об этом песни я пою.

И петь не надо о другом:

Мы о другом споем потом.

А я люблю, а я люблю.

И удержаться не могу.

Я оптимист, я оптимист…».7

Он захлопнул дверь и подошел ко мне, поэтому пришлось прерваться и напевать только мысленно. В руках был небольшой ноутбук.