скачать книгу бесплатно
И затем объявил:
– Желаем отправить подданного к далеким западным варварам на поиски яшмовой императорской печати, дабы мы могли водворить порядок и спокойствие в стране. Не является ли сие достаточным наказанием за малую вину?
Небесный наставник взмолился:
– Ежели государь проявит свое благоволение, что по сравнению с сим поиски печати?
О, доблестный даос, он сдвинул брови и тут же придумал очередную хитрость: «Нынче буддист причинил мне столько неприятностей, что не грех воспользоваться государевым поручением и сделать ответный ход». И обратился к императору:
– Дозвольте завтра представить доклад с рекомендацией того достойнейшего, коему по силам справиться.
– Мы уже приняли решение найти печать, посему не стоит терять время. Легче устно доложить, чем составлять бумагу. Говори!
– Коли так, дозвольте рекомендовать буддийского монаха, участвовавшего в состязании. Он проявил столь необыкновенные способности! Уверен, ему ничего не стоит пересечь океан и добыть печать.
– Да мы и имени того монаха не знаем, как можно посылать его за государевой печатью?
– Ваше Величество облечено властью провести дознание и всё доподлинно узнать об этом человеке.
Государь повелел пригласить тех двоих сановников, что поручились за буддиста. Оба вельможи тотчас распростерлись ниц у трона, и государь потребовал сообщить все известные им сведения. Вельможи назвали имя монаха – Цзинь Бифэн. Тут Небесный наставник заявил, что он-то и должен отправиться в Западный океан за драгоценной печатью. Лю Правдивый не сдержался:
– Ошибаетесь, Небесный наставник! Уж у вас-то нет никаких оснований давать рекомендации после того, как вы предложили государю истребить буддистов. Нынче вы потерпели поражение в состязании с Бифэном, а теперь предлагаете поручить ему сию важную миссию – как же так?
В этот момент перед троном пали ниц те самые четверо вельмож, что защищали Небесного наставника. Они заявили, что хотя даосский патриарх истреблял буддистов, но нынче он выдвигает Бифэна, а коли так, то его заслуги искупают ошибки.
– Это как же? – удивился император.
– Истребление рядовых монахов, не проповедовавших буддийских заповедей, привело к появлению во дворце святого буддийского мудреца, постигшего истину.
Император смилостивился и повелел Небесному наставнику отправиться на гору Утай, найти и привести Бифэна: «Принять к исполнению!»
Наутро император вручил даосу высочайший указ, золотую верительную бирку[135 - Верительная бирка – специальная пластинка, покрытая красным лаком, на который нанесены золотые знаки.] и спросил, далек ли путь от Нанкина до горы Утай.
– Четыре тысячи шестьсот ли, – ответил Небесный наставник.
– Откуда у вас столь точные сведения? – удивился государь.
– Ваш подданный наблюдал ход небесных тел, дотошно изучал географию – ему ли не знать длину всякого пути? Обязуюсь возвратиться на следующий день.
– Да как возможно одолеть сей долгий путь за столь краткий срок?
– Обычные посланцы Вашего Величества выбирают либо сухопутную дорогу и тащатся по горам на осле, либо водную – на лодке, и тогда не обойтись без попутного ветра. Оба эти пути – не для меня.
– Ты что же, способен сокращать расстояния?
– Никакого секрета нет. Оседлаю Cоломенного дракона[136 - В китайских деревнях на празднествах был распространен танец со сделанным из соломы драконом как символом настоящего царя морей.], вознесусь к облакам и помчусь сквозь туманы. Расстояния мне нипочем.
– Ну что же, быстрее отправишься, скорее вернешься.
Простившись с государем, Небесный наставник вышел за ворота, прошептал магические формулы и заклинания, и, сев на дракона, вскоре достиг монастыря Манджушри, что на горе Утай[137 - Гора Утай – центр поклонения бодхисаттве Манджушри. Величественный монастырь Манджушри, или Чистая земля, был основан в начале X века. Вышеупомянутый храм Цинлян известен тем, что там хранился «камень Манджушри», сидя на котором, бодхисаттва вел проповеди. Возможно, отсюда и путаница в романе при упоминании храма, где находился Бифэн.].
Меж тем Бифэн прозрел коварный замысел даоса: «Согласие мое участвовать в таком походе никак не соответствует практике буддийского монаха, а ежели откажусь – буддизм не воспрянет». Он нашептал монахам свой план действий, а сам отправился в Нанкин.
Сказывают, что меж тем Небесный наставник, войдя в ворота храма, стал громко восклицать:
– Императорский указ доставлен! Зажигайте курильницы, готовьтесь заслушать!
Видит – во дворе суетится множество монахов – старые и молодые, высокие и низкие, все в белых головных уборах, холщовых одеждах с соломенным перевяслом да в плетеных из соломы башмаках. Тащат столы для жертвоприношений и расставляют их перед статуей Будды, на них водружают вазы с цветами, курильницы с благовониями. Чжан возмутился:
– Эй вы, насельники, с чего так возгордились, что не повинуетесь императорскому посланцу? Почему не вышел навстречу ваш главный наставник – Цзинь Бифэн? Как посмели вырядиться в холщовые одеяния – знак траура?
Монахи в один голос повинились:
– Господин уполномоченный императорский посланник, умерьте свой гнев! Как на духу признаемся: почтенный Цзинь Бифэн, наш учитель, третьего дни отправился в Нанкин, где состязался с вами, господин, и претерпел всяческие унижения. Вернувшись, он надолго погрузился в невеселые думы, а нонешней ночью его дух отлетел в буддийский рай Сукхавати.
Небесный наставник еще больше распалился:
– Да что вы несете! Его тело тысячелетиями нетленно, как он мог умереть?
– Ежели господин императорский посланник не верит, можете взглянуть на гроб, сего дни установленный в келье.
Небесный наставник, разумеется, не поверил и направился в келью. Вошел – и вправду стоит гроб, всего четырьмя гвоздями заколоченный, перед ним траурный экран[138 - В старом Китае гробы полагалось заколачивать семью гвоздями во имя процветания будущих поколений детей и внуков. Экраном в погребальной процессии называлось белое полотнище, ограждающее ближайших родственников покойного от гроба.], в курильницах благовония, горят две восковые свечи, стоит чаша с подаянием. Тут Чжан просто расхохотался:
– Уж не знаю, где сейчас Цзинь Бифэн, но гроб-то не всамделишный.
Монахи стали утверждать, что гроб настоящий.
– Раз так, открывайте, посмотрю, – потребовал Чжан.
При этих словах монахи стали испуганно переглядываться. Тогда даос, коего пуще прежнего одолели сомнения, приказал принести меч и топор. Ему пришлось трижды повторить свое требование – делать нечего, пришлось монахам повиноваться.
– Откройте гроб! – скомандовал Небесный наставник.
Он обращался то к одному, то к другому монаху, но все в один голос твердили, что они, ученики, не смеют открывать гроб своего учителя. От этих слов недоверие Небесного наставника возросло, он сам схватил топор, взмахнул пару раз и отколол крышку. У буддистов были свои ухищрения – в гробу действительно лежал Цзинь Бифэн.
– Да он тут живой спит, обмануть меня хотите! – вскричал даос. Он дотронулся до тела, но глаза Бифэна оставались плотно закрытыми, словно железные створки, а тело было холодным как лед – похоже, монах и вправду помер.
Тогда Небесный наставник решил испробовать еще кое-что. Он подумал: «Может, буддист просто выключил дыхание? Коли дам себя одурачить, значит, зря проделал столь дальний путь, а у него появится новая возможность трепать языком и распространять про меня небылицы. Попробую-ка я вклиниться в этот процесс, дабы потом не раскаиваться, что называется, не кусать себе пупок».
Небесный наставник придал лицу скорбное выражение и признался, что напрасно не поверил в смерть монаха:
– Он и вправду умер! Однако держать гроб в келье неуместно, я бы желал вместе с вами похоронить покойного.
– Да по чину ли вам, императорскому посланнику, хоронить нашего учителя? – поразились монахи.
Даос стал убеждать их:
– Вам неведомо, что после состязания Бифэн пощадил меня, и в благодарность за это я прямо там, у алтаря, поклонился ему большим церемониальным поклоном – как своему наставнику. И нынче я вместе с вами надену одежды трехмесячного траура[139 - Траур пятой степени – по дальним родственникам. В старом Китае было установлено пять форм траура и соответствующая им траурная одежда в зависимости от степени родства, которая связывала носителя траура с умершим: глубокий трехлетний траур (по императору, родителям, дедушке, мужу, жене, старшему сыну, свекру); траур второй степени (матери по старшему сыну, по братьям и сестрам, дядьям со стороны отца и т. д.); девятимесячный траур третьей степени (в т. ч. по дочерям), малые пятимесячный и трехмесячный трауры по дальним родственникам.]. Как мы, его ученики, можем оставить гроб открытым, а тело незахороненным? Разве не удивительно, что я оказался здесь и могу поучаствовать в погребении?
Неужели монахи посмели противиться речам императорского посланца?
– Как скажете! – смиренно согласились они.
Сказывают, что Небесный наставник вместе с несколькими монахами-умельцами отправился на могильный холм, дабы вырубить тростник, вырыть яму, разрыхлить землю и вымостить усыпальницу[140 - При династии Мин помещение для гроба делалось внутри ямы с помощью кирпично-каменной кладки. Захоронения в древнем и средневековом Китая осуществлялись по трактату «Канон захоронений», составленному в IV веке н. э., и были связаны с законами фэншуй. Поскольку человек считался продуктом духа – ци, то его тело и костяк считались конденсацией энергии ци, которая после смерти рассеивалась, поэтому тело следовало похоронить в месте, обладавшем определенной энергетикой, которая напитает скелет.]:
– Остальные обычным порядком выносите покойника.
На кургане Небесный наставник лично определил по фэншую место захоронения – на земляном откосе повыше прочих могил. Когда монахи стали возражать, что, пожалуй, это высоковато, эдак злой дух Тяньган может навредить учителю, даос возразил:
– Цзинь Бифэн – не обычный монах; чем выше могила, тем ближе он к райскому Западному небу.
Пока рабочие мостили яму кирпичом, Чжан давал указания насчет ее размеров: ширина не более трех чи в окружности, глубина – один чжан.
– Это не соответствует канонам, – возразили монахи.
Однако даос стоял на своем:
– Вы не понимаете, что почтенный Бифэн – святой, постигший истину, и его надо хоронить по иным правилам, нежели обычных монахов.
Когда пришло время опускать гроб в могилу, Небесный наставник еще раз снял крышку гроба, удостоверился, что труп на месте, затем собственноручно потянул за веревку и стал вертикально опускать гроб в яму, но так, что его верхняя часть оказалась внизу, а та, где ноги, – наверху[141 - В старом Китае в некоторых местах существовал способ вертикального захоронения, который мог быть связан с нехваткой места, но в основном диктовался правилами фэншуй и был связан с «драконовыми жилами», т. е. подземными магнетическими токами в геомантии. Считалось, что потомки вертикально захороненного вознесутся и познают славу.].
Возроптавшим монахам он хитро объяснил:
– Ноги умершего устремлены в небо, они словно касаются облаков, чтобы он мог взлететь прямо в рай. А если опускать его ногами к земле[142 - В Китае о благородном муже с древности говорили: «ногами стоит на земле, головой подпирает небо».], то он отправится в преисподнюю.
Завершив церемонию, Небесный наставник вернулся в столицу. Бифэн к тому времени успел прибыть во дворец, дабы доложить императору о коварстве даоса.
Государь обсуждал с приближенными разные государственные дела, по коим было принято много важных решений. Неожиданно евнух из Совета двора доложил, что у дворцовых ворот дожидается вызова на аудиенцию тот самый буддийский монах, что накануне состязался с Небесным наставником.
– Не следует употреблять слово «вызывать», оно звучит пренебрежительно, – раздумчиво произнес государь. – Лучше пригласите его.
Дежурный гвардеец вышел к воротам и отчеканил: «Почтеннейший приглашается во дворец!» Бифэн неспешно вошел в тронный зал, по-прежнему не проделал никаких особых церемоний – просто приветствовал государя монашеским поклоном со сложенными ладонями. На сей раз император принял буддиста совсем иначе, выказал ему почтение, пригласил в приемные покои, усадил на старинный расписной фарфоровый табурет-бочонок (Ил. 14), обращался к нему не иначе как «Государев советник» и поинтересовался, встретился ли тот с Небесным наставником, коего он направил на его розыски. Бифэн поведал:
– Даос действительно явился в мой скромный храм с императорскими полномочиями. У него не было другого выхода, как следовать вашему повелению. Что до его истинных намерений, то вот уж верно сказано: «Цзиндэ не стареет душой»[143 - Название драмы периода Юань об известном военачальнике VII века, утверждавшем, что хотя он стар годами, но его хитроумные военные расчеты не устарели. Автором произведения считается живший во времена династии Юань автор музыкальных драм Ян Цзы (приблизительные годы жизни – с 1260 по 1327).]. Я достаточно его раскусил, поэтому пришлось мне, бедному монаху, прибегнуть к кое-каким хитростям и поиграть со смертью. Даос открыл гроб, убедился, что я мертв и воспользовался этим, дабы захоронить меня вверх ногами.
– Сие недопустимо! – вскричал государь. – Чем закапывать так других, закопал бы себя.
Не успел договорить, как дворцовый распорядитель доложил, что Небесный наставник ожидает аудиенции. Бифэн попросил дозволения императора удалиться, дабы тот без свидетелей выслушал донесение даоса. Император повелел дежурному гвардейцу препроводить Государева советника в зал Вэньхуадянь, что в юго-восточной части Внешнего двора Запретного города, и лишь после этого приказал пригласить Небесного наставника. Даос вошел с выражением глубокой скорби на лице и в траурном одеянии первой степени – грубом холщевом рубище с неподрубленными краями, подпоясанном плетеным из конопли шнуром, и в парадной шапке саньлян[144 - Парадный головной убор сановников, на основание которого, сделанное из бамбука, сверху накладывались перекладины – от трех до пяти.] на голове.
Император уже знал, в чем дело, но нарочно спросил, что заставило почтеннейшего надеть траур, добавив при этом:
– Согласно положениям закона, ежели кто, помимо родителей, покинул сей мир, необходимо допрежь всего просить нас о погребении и поминовении усопшего и только после того являться во дворец в траурном одеянии. А ежели речь о дальней родне, то вовсе недопустимо носить траур во дворце.
Небесный наставник поведал, как по его прибытии на гору Утай оказалось, что буддист «вернулся на Запад»[145 - Эвфемизм «верхом на журавле вернуться на Запад» означал «умереть» (бессмертные летали на журавлях, а потусторонний мир располагался на краю Запада).]:
– Не тратя времени на оплакивание, я самолично организовал похороны с соблюдением всех церемоний, совершил погребальное жертвоприношение и с почетом проводил учителя в последний путь.
– Вы с Цзинь Бифэном едва знакомы, а уже взялись с почетом его хоронить! От нас вам пожалованы высокие чины и титулы, даровано щедрое жалование, а случись с нами нечто неизбежное, как вы тогда себя поведете?
Даос не ухватил суть вопроса, но, стараясь подладиться к государю, громко объявил, что ежели государь-дракон вернется в свои океанские глубины, то он окажет ему те же почести, что и буддийскому наставнику.
– Значит, вы и меня захороните вверх ногами? – хмыкнул император. От этих слов даоса прошибла испарина, а император продолжал: – Да что это вы так перепугались, почтенный? Беда лишь в том, что без этого буддиста некому отправиться в Западный океан за государевой печатью.
Даос согласился, что никто иной не справится. А император продолжал:
– Пока вы посещали гору Утай, к нам прибыл еще один буддийский монах, несогласный с вашей позицией в отношении буддистов. Он тоже жаждет померяться с вами силами.
Тут Небесный наставник призадумался: «Неужто я своими действиями нарушил ход небесных светил, определяющий судьбы буддистов? В противном случае откуда здесь мог появиться еще один буддийский монах?» А император объявил:
– Он дожидается в зале Вэньхуадянь, но не вздумайте снова вступать с ним в схватку.
В это время в зале показалась какая-то фигура. Чжан еще издали узнал Цзинь Бифэна. Краска стыда залила его лицо, он покрылся холодным потом, не понимая, как тот мог оказаться во дворце после того, как он самолично его похоронил. И когда буддист осведомился, по кому это Небесный наставник справляет траур, тот молча сорвал с себя парадную шапку и холщовый халат, поспешно укрепил шпилькой черную круглую шапочку даосского монаха, накинул обычный даосский халат, подпоясав его мягким поясом, после чего сложил ладони в почтительном приветствии.
Если хотите знать, о чем император поведал Бифэну, слушайте следующую часть[146 - Соблюдая форму устного сказа, автор употребляет слово «слушайте».].
Часть первая[147 - Главы 14–18. Начала частей не всегда совпадают с началом новой главы, отсюда повторы в нумерации.],
коя глаголет о подготовке экспедиции – строительстве кораблей, отборе военачальников и выплавке якорей
Походом движутся на запад корабли,
Заката дымка да туман на сотни ли.
За горизонт уходят крепости вассалов[148 - Образное обозначение вассальных государств, прикрывавших границы Китая в древности.],
Свет солнца и луны – в потоке главном.
Сказывают, что император вызвал Бифэна во дворец, дабы сообщить некую новость:
– После того, как наша потомственная печать исчезла в странах Западного океана, геомант возвестил, что звезда Кохаб[149 - Звезда Кохаб, или бета Малой Медведицы – вторая по яркости (после Полярной) звезда в созвездии Малой Медведицы. В Китае у гадателей она считалась определяющей судьбу человека, поэтому если при его появлении на свет находилась во «дворце жизни» (так называлась область неба, через которую в тот момент проходило солнце), то связывалась с императорской особой.] взошла над Западным океаном. Что ежели мы обеспокоим Государева советника просьбой присоединиться к походу? Даст ли он на то свое соизволение?
Однако буддист предложил отправить вместо него Небесного наставника.
– Ну, нет, это дело Государева советника, – запротестовал даос. – Наши предки завещали нам только волшебную печать, меч да наговоренную воду с порошком сожженного талисмана для изгнания злых духов, ничего иного я не умею. В походе же надобны другие навыки – с ходу вломиться в ряды противника, захватить его боевые знамена, добиться скорой и полной победы, дабы не посрамить чести трона. Мне ли подобное осилить?
– А я, – возразил Бифэн, – человек мягкосердечный, способный лишь читать сутры и медитировать. Нешто это забота буддийского монаха – вести в бой войско, размахивать мечом и убивать людей?
– Об этом ли я прошу? – воскликнул император. – От вас только требуется высказывать свое мнение по важным вопросам!
– Ну, ежели речь лишь о том, чтобы засвидетельствовать доблестные подвиги и благие деяния, не осмелюсь возразить. Одначе пусть и Небесный наставник не отлынивает!
Даос попробовал еще раз отказаться:
– Как я покину гору Дракона и тигра, там же никого не останется!
– Ошибаетесь! – резко возразил государь. – Или вам неведома формула героев древности: «ради государства забыть семью, не убояться трудностей»?
Тут уж Небесному наставнику ничего не оставалось, кроме как прикусить язык и закивать:
– Еду, еду.