скачать книгу бесплатно
Сказ о походе Чжэн Хэ в Западный океан. Том 1
Ло Маодэн
Сказ о походе Чжэн Хэ в Западный океан #1
Классический китайский роман, созданный в конце XVI века, повествует о масштабных экспедициях китайской флотилии, во главе которой стоял адмирал Чжэн Хэ – дворцовый евнух, выходец из мусульман. Сведения из документальных материалов, вплетенные в фантастико-приключенческую основу романа и сопровождаемые элементами как религиозно-мифологической, так и народной смеховой культуры, представляют широкую панораму придворной жизни и военных традиций средневекового Китая, стран Южной и Юго-Восточной Азии, Аравийского полуострова и восточного побережья Африки.
Сокращенный перевод романа предназначен для широкого круга читателей.
Ло Маодэн
Сказ о походе Чжэн Хэ в Западный океан
Проф. Л. Д. Позднеевой, моему Учителю, посвящается.
Переводчик
Переводчик выражает благодарность за помощь и поддержку разными путями в сем нелегком труде прежде всего своему пожизненному соратнику д. и. н. С. А. Торопцеву, а также писателю Ван Мэну (??), директору НИИ морской культуры Шанхайского университета моря профессору Ши Пину (??), переводчику русской литературы профессору Нанкайского университета Гу Юю (??), д. филос. н. А. И. Кобзеву, к. и. н. В. Ц. Головачеву.
???
?????????
????????? 2013
Аннотация
По общепризнанным представлениям европейцев и даже по мнению ряда историков, эпоха великих географических открытий XV–XVI веков началась с экспедиций Васко да Гамы, Христофора Колумба и Фернана Магеллана. По сути же их почти на столетие опередили, а по масштабам – численности кораблей и количеству участников – во много раз превзошли грандиозные морские походы гигантской китайской армады первой четверти XV века. Флотилия, возглавляемая адмиралом Чжэн Хэ (он же – дворцовый евнух Саньбао, что в переводе означает «Три драгоценности»), добралась до берегов Индии, Аравии и Африки. Об этом и повествует представляемый читателю роман Ло Маодэна (род. в 1517 г.) «Сказ о походе Чжэн Хэ в Западный океан» (Саньбао тайцзянь Сиян цзи), первое издание которого датируется 1597 годом. Это одно из известнейших в средневековой китайской литературе произведений, объединившее все семь плаваний флотилии в один продолжительный морской поход.
Жанр «Сказа» можно обозначить как авантюрно-приключенческий роман, фэнтэзи и даже триллер, или то, что в современной литературе называют травелогией. В этом плане роман был для своего времени экспериментальным. В географическую, историческую и мифологическую канву произведения автор вплел точные документальные сведения из записок участников экспедиции и ряда трудов того времени в различных областях знаний. Любознательный читатель найдет в романе массу зачастую более нигде не сохранившейся уникальной информации, касающейся строительства кораблей и дислокации флотилии, размеров якорей, вооружения армии, нравов и обычаев как далеких султанатов, так и самой империи Мин – и даже подробное описание потустороннего мира и ада, каким его представляли в Китае.
В книге ощущается мощное влияние буддизма, есть в ней и описания магических практик даосских сект. При этом повествование разнообразят вкрапления комических и даже эротических эпизодов.
Данное издание является сокращенной версией этой стоглавой эпопеи при сохранении всей ее канвы путем тематического объединения глав в крупные части. Издание рассчитано на широкий круг читателей, поэтому наиболее важные и интересные главы представлены в нем целиком, а остальные – в виде крупных фрагментов, соединенных между собой выделенными курсивом связками от переводчика.
Исследованию романа была посвящена диссертация, в свое время защищенная переводчиком, поэтому, несмотря на общедоступный характер издания, перевод снабжен подробным комментарием, поясняющим многие исторические и культурные реалии, и не теряет ценности для специалистов-китаеведов.
За исключением перевода на английский язык последних пятнадцати глав, описывающих в основном пребывание флотилии в царстве мертвых, роман целиком – даже в таком на треть сокращенном виде – не был переведен ни на один из языков мира, поэтому российское издание «Сказа» можно по праву считать мировой премьерой.
Abstract: The translation of Luo Maodeng’s novel
The Tale of Zheng He’s Voyage to the Western Ocean (San Bao taijian Xiyang ji, 1597)
According to the generally accepted Eurocentric ideas shared by many historians, the era of great geographical discoveries of the 15
– 16
centuries began with the expeditions of Vasco da Gama, Christopher Columbus, and Ferdinand Magellan. However, preceding these voyages by almost a century and greatly outdoing them in scale (considering the number of ships and participants involved) were the extraordinary expeditions conducted by the enormous Chinese armada in the first quarter of the 15
century. Under the command of Admiral Zheng He – a palace eunuch also known as «San Bao» (meaning «Three Treasures» in reference to the three central precepts of Buddhism) – this fleet managed to reach the shores of India, Arabia, and Africa. The seven separate cycles of these epic explorations are depicted as one long sea voyage in this novel, considered one of the most outstanding in medieval Chinese literature.
The genre of «Xiyang ji» may be described as an adventure novel, a fantasy, a thriller, or even what is referred to in modern literature as a travelogue. In this regard, the novel was experimental for its time. The author wove into the geographical, historical, and mythological canvas of the work accurate documentary information derived from the diaries of expedition members as well as from contemporary treatises on various fields of knowledge. An inquisitive reader will find in the novel unique information that is often not found anywhere else. Examples vary from the construction of ships and the deployment of flotillas to the size of anchors and types of military armaments; there are also descriptions of the mores and customs of distant lands and of the Ming Empire itself, as well as a detailed description of the Buddhist Other World and Hell as it was imagined in China at the time. The book is deeply steeped in the philosophy of Buddhism, and it also includes references to the practices and rituals of Taoist sects. At the same time, the narrative is animated by comic and even erotic episodes.
While the present edition is an abridged version of this hundred-chapter epic, the plot and the general content of the novel are implicitly preserved in their entirety by combining all chapters thematically into larger sections and mostly cutting out the numerous descriptions of saints’ lives. Addressed to a wide range of readers, this publication contains translations of the most important and interesting chapters in their entirety, while the rest of the text is presented in the form of large fragments linked together by italicized narrative from the translator. The translator (whose doctoral thesis was dedicated to the study of the novel) provided a detailed commentary on the period’s historical and cultural realities, which makes this edition of interest to both foreign scholars of Chinese history and literature as well as a popular audience.
Not counting an English translation of the final fifteen chapters (Laurie Bonner-Nickless: To the Gates of Fengtu, 2017) which in fact describe only the voyage to the Other World, the novel as a full has never been translated into any language before now. Thus, it is fair to say that even in its shortened form – approximately two-thirds of the original length – the Russian edition of this epic can be rightly termed a «world premiere».
Translated by Leon Pinsky
Приветственное слово писателя Ван Мэна[1 - Ван Мэн (род. в 1934 г.) – крупнейший современный китайский писатель. Его рассказы рубежа 1970-х – 1980-х годов, написанные с использованием приема «поток сознания», возродили новейшую китайскую литературу после «культурной революции», введя в нее глубокий психологизм. В России опубликовано немало произведений писателя, в том числе в сборниках «Избранное» (1988) и «Следы на склоне, ведущие вверх» (2003). – Здесь и далее, если не указано иное, примеч. пер.]
Первое описание походов Чжэн Хэ в Индийский океан в художественной форме, представленное в знаменитом произведении китайской классической литературы «Сказ о походе Чжэн Хэ в Западный океан», – это огромное событие с точки зрения не только истории морских походов Китая, но и всей мировой истории мореплаваний. В то время экспедиции китайской океанской флотилии во главе с Чжэн Хэ объективно стимулировали обмен между Китаем и зарубежными странами, распространяя в мире достижения китайской цивилизации и демонстрируя ее технический прогресс. Тем более стоит обратить внимание на то, что ныне, в XXI веке, авторитет Китая проявляет себя в поразительном научном и технологическом прогрессе, что отнюдь не случайно совпадает с выдвинутой нашей страной концепцией создания Сообщества единой судьбы человечества.
Роман эклектичен за счет сочетания мифологических сюжетов с подлинными записками участников экспедиции Чжэн Хэ, что делает произведение одновременно и познавательным, и развлекательным. Вслед за автором читатель посещает целый ряд стран Азии и Африки, знакомится с их обычаями, промыслами, образом жизни, а также узнает много интересных деталей, относящихся к эпохе XV–XVI веков в самом Китае.
Китайские и зарубежные исследователи уделяют большое внимание историческим аспектам походов Чжэн Хэ. Опубликовано и немало работ, посвященных изучению самого романа, однако до сих пор не было ни одного его издания на иностранном языке.
Профессор Нина Боревская – высокопрофессиональный китаевед, активный участник китайско-российских культурных связей. В 1960-е годы она приступила к изучению романа «Сказ о походе Чжэн Хэ в Западный океан». Одновременно с этим она последовательно и упорно осуществляла его перевод на русский язык, что потребовало от нее огромных усилий.
Благодаря публикации русскоязычной версии книги у иностранных читателей впервые появится возможность познакомиться с этим выдающимся произведением, непосредственно прочувствовать величие достижений мореплавателей средневекового Китая и понять их устремления. Это в свою очередь позволит лучше донести до зарубежного читателя суть истории Китая, чтобы его голос был услышан в мире.
Ван Мэн
Над бездной веков и пространств (предисловие)
Беседа Переводчика с Автором о событиях, имевших место быть в пространствах Востока и Запада до и после написания романа
Н. Е. Боревская: Приветствую вас, почтеннейший господин Ло Маодэн, как автора героической эпопеи, впервые опубликованной по нашему календарю в 1597 году под названием «Простонародное повествование о хождении дворцового евнуха Саньбао[2 - Чжэн Хэ, происходивший из семьи китайских мусульман, стал одним из многочисленных евнухов при дворе императора Чжу Ди (годы правления 1402–1424), который пожаловал ему почетное буддийское имя-титул Три Драгоценности (санскр. Триратна) – Саньбао, символизирующее Будду как учителя, дхарму как закон и сангху как сообщество единомышленников. Автор романа, судя по тексту, был горячим приверженцем буддизма, вероятно поэтому и поставил в заголовок именно буддийское имя флотоводца.] в Западный океан» и повествующей о плаваниях флотоводца Чжэн Хэ, между 1405 и 1433 годами осуществившего семь грандиозных по размаху морских экспедиций к берегам Индии и Африки. До нас дошли обрывочные сведения о том, что вы были автором произведений и других жанров, редактором и составителем комментариев к произведениям простонародной литературы и вам повезло увидеть публикацию романа при жизни.
Себя я представляю в качестве не только переводчика, но и исследователя вашего романа, которому при публикации дала более понятное для современного читателя название. Поскольку моя фамилия для вас трудно произносима, предлагаю обращаться ко мне «госпожа Бо». Я родом из России – огромной далекой северной страны, о которой вы, конечно, еще и не слыхивали, ведь первое официальное посольство оттуда прибыло в Пекин уже после крушения династии Великая Мин[3 - Династия Мин существовала с 1368 по 1644 годы.], а по нашему календарю – в 1657 году, полвека спустя после опубликования романа. Практически до XIX века в силу межцивилизационного непонимания контакты между двумя странами налаживались с трудом. Да это и неудивительно! Ведь, судя по вашему произведению, подобные отношения существовали и между посланными китайским императором Чжу Ди флотилиями и правителями многих посещенных ими стран Западного океана[4 - Западным океаном, или Западными морями китайцы называли район Индийского океана в противоположность Восточным морям – Восточно-Китайскому и Японскому – и Тихому океану.], который, замечу, большинство называло Индийским, ибо он омывал Индию.
Господин Ло Маодэн: Верно. Ежели вы знакомы с философской концепцией конфуцианства о взаимодействии Поднебесной – так мы называли нашу территорию – с остальным миром, то, вероятно, знаете заповедь философа Мэн-цзы[5 - Древнекитайский философ-конфуцианец Мэн-цзы жил в IV веке до н. э.] о долге китайского императора: «Управлять Китаем и держать в повиновении иноземцев всех четырех сторон света». Еще до снаряжения морских экспедиций Чжэн Хэ многие правители стран Южных морей[6 - Странами Южных морей современники Ло Маодэна называли нынешние страны Юго-Восточной Азии.] направляли своих послов с данью к императорскому двору в Нанкине, а после переноса столицы в 1421 году – и в Пекине. Это ли не выражение почитания ими высокой державы-сюзерена? Заметьте, что китайский двор отдаривал послов более щедро по сравнению с присланной ими «данью», дабы поразить их могуществом и великодушием китайского властелина.
Госпожа Бо: Аналогичная практика обмена дарами наблюдалась в средние века и в Европе, и на Ближнем и Среднем Востоке. Однако в большинстве стран эти подарки воспринимались как дипломатическая вежливость или использовались посольствами для достижения целей своих стран. В Китае же в них видели знак выражения покорности, хотя это не всегда соответствовало реальности. Например, из записок местных авторов того времени известно, что султан Адена считал передаваемые им флотилии Чжэн Хэ ценности дарами, а вовсе не данью.
Господин Ло: Нам сие неизвестно.
Госпожа Бо: В ваше время продолжала действовать типичная с древности модель – «центр и варварская периферия», согласно которой в мире существовало несколько центров высокой цивилизации и военной мощи, стремящихся к господству над ближними и дальними территориями. В древности, помимо Китая, это Римская империя, в средние века – Византия, Османская империя, Арабский халифат, не говоря уже об империях Нового и Новейшего времени. Центры влияния фактически существуют и в наше время, в XXI веке. Их порождает уверенность крупных развитых держав в изначальном превосходстве собственной цивилизации, хотя некоторый прогресс человечеством достигнут – созданы международные организации сотрудничества и нормы, помогающие странам договориться и урегулировать конфликты мирным путем.
Что до эпохи Чжэн Хэ, то в канун плаваний только смерть эмира Тимура в начале похода спасла Китай от нашествия его полчищ. Основанием для намеченного монголами вторжения послужило оскорбительное для эмира официальное письменное обращение императора Чжу Ди с требованием дани, в то время как сами тимуриды считали китайскую культуру хоть и достаточно развитой, но ниже собственной. Или возьмем Европу. Существует изданная чуть раньше вашего романа поэма «Лузиады», в которой описаны походы к берегам Индии мореплавателя Васко да Гамы из наверняка известной вам Португалии – известной, ибо за полвека до публикации вашего романа португальцы орудовали на юге Китая, построив Макао как оплот проникновения вглубь страны. Автор поэмы Луис де Камоэнс верил, что именно Португалии Божественным Промыслом определено стать мощным фактором мирового прогресса. И причина, очевидно, не только в его слабом знакомстве с нравами дальних стран. В Европе записки об иных землях существовали со времен греческого историка Геродота[7 - Жизнь Геродота охватывает период приблизительно с 484 по 425 год до н. э.], родившегося за несколько лет до смерти Конфуция.
Господин Ло: Отмечу, что в Китае веками велись записи о разных землях и обитающих там народах. Еще при династии ранняя Хань[8 - История империи Хань делится на два периода – ранняя, или Западная Хань (206 до н. э. – 9 н. э.) и поздняя, или Восточная Хань (25–220).] наш великий историк Сыма Цянь включил в свой труд собранные путешественником и дипломатом Чжан Цянем сведения о народах, населявших Среднюю Азию. Много позже в «Истории империи Поздняя Хань» приводятся сведения о нескольких посольствах из Большой Цинь ко двору нашего государя, а в произведении начала династии Тан[9 - Династия Тан управляла Китаем с 618 по 907 год.] «Заметки о посещенных странах» есть уже и ее описание.
Госпожа Бо: Древнейшие сведения о непосредственных контактах с Большой Цинь, как называли в Китае Римскую, а позже и Византийскую империю, подтверждает и римский историк Луций Анней Флор.
Господин Ло: Со времен следующей династии – Сун[10 - Династия Сун правила в Китае с 960 по 1279 год.] – частные китайские купеческие суда практически непрестанно курсировали между Южным Китаем и странами Южных морей, а при монгольской династии Юань[11 - Династия Юань, основанная монгольским ханом Хубилаем, существовала в 1271–1368 годах.] активизировались военно-дипломатические экспедиции. Всё это давало материал для новых трудов об окружающем мире. Такова выдающаяся работа Чжао Жугуа «Описание иноземных стран».
Госпожа Бо: Труд Чжао Жугуа, впервые опубликованный по нашему летоисчислению в 1225 году, мне знаком по современному изданию на русском языке[12 - «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа – важнейший историко-географический источник китайского средневековья / исследование и пер. с кит., коммент. и прил. М. Ю. Ульянова; науч. ред. Д. В. Деопик. М.: Наука – Восточная литература, 2019.]. А географические записки участников грандиозных экспедиций Чжэн Хэ в первой четверти XV века – вскоре после установления династии Мин – принесли особенно много новых знаний. Эпоха Великих географических открытий подразумевает и процесс знакомства с иными культурами и цивилизациями. С одной стороны, китайские мореплаватели считали жителей некоторых стран дикарями лишь на основании того, что те, как вы отмечаете в своем романе, запахивали одежду на другую сторону или ходили с распущенными волосами. В то же время они с удивлением открывали для себя, что многие из этих варваров демонстрировали добрые нравы, вполне совпадающие с нормами конфуцианской морали.
Но позвольте вернуться непосредственно к миссии Чжэн Хэ и поинтересоваться, какой вам видится цель этих экспедиций. Что заставляло китайского императора неоднократно отправлять огромное и дорогостоящее посольство в столь дальние страны, вплоть до восточного побережья Африки? Ведь, согласно высказанной вами концепции, послы вассальных стран были обязаны сами являться с дарами и данью ко двору сюзерена?
Господин Ло: Это верно для ранних, сильных китайских династий. Напомню, что только за несколько десятилетий до начала плаваний Китаю удалось освободиться от правления чужеземных завоевателей. До того, как Чжу Ди волей Неба стал императором, он возглавлял оборону всех северо-западных рубежей страны от монголов, т. е. имел богатый воинский опыт. Кроме того, он завоевал трон после трех лет сражений с правительственными войсками, устранив слабого, хотя и законного императора Цзяньвэня.
Госпожа Бо: Из истории разных стран известно стремление многих узурпаторов трона с помощью внешних завоеваний укрепить свой авторитет как внутри страны, так и за ее рубежами.
Господин Ло: Гораздо важнее то, что к началу ХV века Китай окреп экономически и в военном отношении, что давало новому государю возможность показать другим странам, сколь велики его сила и влияние, сколь богата и могущественна его держава. В «Истории династии Мин» (Мин ши) так и записано: «После того как император Чжу Ди с помощью оружия утвердился в Поднебесной, он вознамерился подчинить своему авторитету десять тысяч стран и разослал послов по всем четырем сторонам света для привлечения их ко двору».
Госпожа Бо: Значит, термин «подчинить» всё же обозначен в официальной хронике империи Мин. А это означает, что возросший потенциал и укрепление власти императора внутри страны к началу XV века давали Китаю возможность не только возродить, но и активизировать систему вассалитета стран Южных морей, ставшую к тому времени номинальной[13 - Подобной концепции придерживался историк Алексей Бокщанин. См.: Бокщанин А. А. Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв. М., 1968.]. Позволю себе заметить, что захват Китаем соседнего Дайвьета накануне морских экспедиций и сами эти экспедиции побудили многие страны Южных морей смотреть на империю Мин как на вполне реальную силу в регионе и, с одной стороны, опасаться ее, а с другой – стремиться заручиться ее поддержкой в собственных интересах борьбы с соседями или укрепления позиций внутри страны.
Господин Ло: Не забывайте, что экспедиции Чжэн Хэ должны были также способствовать укреплению, развитию и расширению внешнеторговых связей Китая, нарушенных во время войн против монгольских захватчиков. Морские пути приобрели особо важное значение, ибо к тому времени в результате походов Тамерлана привычные сухопутные маршруты торговли с Центральной Азией оказались закрыты.
Госпожа Бо: В вашем произведении постоянно упоминаются две цели экспедиции, сформулированные в императорском указе, распространявшемся флотоводцами в посещаемых странах: формула «умиротворить иноземцев» сочетается с задачей «добыть драгоценность», под которой подразумевается потомственная государева печать. Что конкретно имелось в виду в романе под «умиротворением иноземцев»?
Господин Ло: С древности наши государи полагали, что те, кто царил в Поднебесной, простирали свой надзор над всем, что лежит между небом и землей. Первый император династии Мин на тринадцатом году правления в манифесте для Явы указывал, что по приказу Неба он «умиротворяет и направляет на путь истинный как далекие, так и близкие народы» исключительно по повелению Неба. Сие означало наведение порядка и спокойствия на ближних и дальних рубежах и создание единого мирового сообщества с Китаем как его центром.
Госпожа Бо: Мне помнится, что у Римской империи был похожий девиз – «Pax Romana», а это – «Pax Sinica». Вы придерживаетесь подобного же мнения относительно воздействия Китая на инородцев?
Господин Ло: Наш великий философ Мэн-цзы по этому поводу высказался так: «Я слышал, что Китай воспитывал варваров, но не слыхал, чтобы варвары его воспитывали…» Поистине так. Не случайно надпись на одной из каменных стел близ Нанкина, относящаяся к началу экспедиций, заканчивается словами императора династии Мин: «[Я] постоянно направляю посольства во все иноземные заморские страны, чтобы нравственно их [иноземцев] перевоспитать, научить этикету, привить чувство долга и тем изменить их варварские обычаи».
Госпожа Бо: Это не уникально. Древнегреческий философ Плутарх[14 - Жизнь Плутарха охватывает период примерно между 45 и 127 годами.] называл великий Рим «якорем, который навсегда приютил в гавани мир, долго блуждавший без кормчего»[15 - Цит. по: Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. М.: «Русское слово», 1996. С. 327.]. Интересно, что слово «империализм», в последующие века употреблявшееся как синоним колонизации, во времена создания вашего романа использовалось для выражения воли той или иной страны к укреплению своих позиций в мире во имя объединения человечества. Я уже упоминала поэму о плаваниях флотилии Васко да Гамы к берегам Индии. Так вот, ее автор писал, что португальские мореплаватели несли свет народам, и выражал веру в то, что в далеких чужих землях они «жизнь по-новому направят, строительство городов и сел затеют, законы обветшалые исправят». Еще ранее итальянский гуманист Полициано[16 - Полициано – прозвище итальянского поэта и драматурга Анджело Амброджини (1454–1494).] утверждал, что Португалия путем захвата дальних территорий «укрепила ослабевшие узы единства обитаемого мира». Тем не менее и исторические труды того времени, и последствия португальских экспедиций говорят именно о колонизации – иными словами, о насильственном захвате Португалией чужих территорий, установлении над ними жесткого политического контроля и собственной монополии в торговле.
Господин Ло: Думаю, эти португальцы сильно преувеличивали свою просвещенность, да и намерения у них были явно захватнические. Иное дело Китай. Экспедиции, которые возглавлял Чжэн Хэ, ничего подобного не совершали. Еще накануне плаваний в «Записях по истории Мин» сказано: «… страны всех четырех сторон света были поставлены на подобающее им место без каких-либо намерений подчинить их». Наш император требовал регулярного посещения его двора посольствами даннических стран и обозначал их вассальную позицию формальными процедурами. Ту же политику он продолжал и во время экспедиций Чжэн Хэ. Не случайно я упомянул в романе, как через своих посланников наш государь именовал местных властителей китайским княжеским титулом «ван» и вручал им печать в качестве инвеституры на правление. В целях укрепления позиций Китая в морской торговле флотилия основала в нескольких странах свои фактории, передавала календари для ведения в этих странах принятого в Китае летоисчисления, дарила местным князькам и их приближенным одеяния высоких китайских сановников, подобными жестами обозначая позицию Китая как сюзерена, но, подчеркну, нигде не ставила вместо них своих представителей.
Госпожа Бо: Действительно, в отличие от европейских стран, значительно позднее Китая посылавших морские эскадры, внутри империи Мин первой половины XV века не созрели экономические предпосылки для начала колониальной экспансии, присущей эпохе первоначального накопления капитала. В то же время исторически масштабы экспедиций, военная и техническая оснащенность флотилии, численность участников походов впечатляют. Особенно это заметно, если сопоставить китайскую армаду, состоявшую в среднем из двух сотен судов и 28 000 участников, с масштабом, скажем, экспедиций Колумба (пусть даже семнадцать судов второй экспедиции, самой большой) или второй, также наиболее крупной, экспедиции Васко да Гамы (двадцать судов и общая численность участников несколько сот человек). В вашем романе флотилия совершает одно путешествие, в которое включены важнейшие события всех походов. Предполагаю, что вы прибегаете к фольклорной гиперболе, суммируя численность кораблей (почти полторы тысячи) и участников (в романе их двести тысяч) всех семи экспедиций.
Господин Ло: Не отрекаюсь, я сознательно гиперболизировал масштабы экспедиции, дабы прославить ее мощь и величие, чем нарушил историческую точность.
Госпожа Бо: Меня настораживает и то, что в вашем романе суда флотилии снабжены огромным количеством разнообразного оружия и пороха. Не свидетельствует ли это об отнюдь не мирных ее намерениях? Вопрос этот крайне важен, ибо широкий круг читателей всегда черпает сведения об исторических событиях в основном из художественной литературы – так было в ваше время не только в Китае, но, например, и в Англии, где зритель и читатель полностью доверяли историческим пьесам вашего современника, драматурга Вильяма Шекспира. Традиция перешла в Новое и сохранилась в Новейшее время.
Господин Ло: Как я уже говорил, у императора Чжу Ди не было намерений захватывать чужие территории и грабить другие страны. Как правило, Чжэн Хэ и его спутники встречали хороший прием, правители многих государств были заинтересованы в том, чтобы великая держава выступала их покровителем и союзником. И всё же в ряде случаев неизбежно приходилось сочетать дипломатические шаги с демонстрацией военной силы и непосредственным вооруженным давлением. Прежде всего это было актуально для отражения набегов морских пиратов, терроризировавших побережье и проливы Китая и ряда других стран.
Госпожа Бо: Согласна, что дипломатические методы приобретали гораздо большую убедительность, ежели на рейдах портовых и столичных городов стояла китайская армада с огромной армией на борту. В Новое время, когда Америка с применением военно-морского флота подавляла в Китае восстание, направленное против ее вмешательства в экономику и политику страны[17 - Имеется в виду Боксерское (Ихэтуаньское) восстание (1898–1901).], подобные действия называли «дипломатией канонерок». Но вернемся к роману. В отличие от официальных источников вы предоставляете слово самим иноземным правителям. Многие из них заранее подозревают непрошенных гостей в намерении захватить их земли и диктовать свою волю. Более того, вы, на мой взгляд, дерзко отобразили нежелание ряда стран признать свое подчиненное положение и их готовность дать захватчикам вооруженный отпор. В исторических документах зафиксировано только три крупных вооруженных столкновения флотилий: в Палембанге (Восточная Суматра) в 1407 году, на Цейлоне в 1411 году и во время вмешательства во внутренний конфликт в стране Самудра (Северо-Западная Суматра) в 1415 году. А согласно вашему роману, из 27 стран и мифических царств, посещенных флотилией, двенадцать – едва ли не половина – оказали китайским гостям упорное вооруженное сопротивление.
Господин Ло: В целом я не отступил от исторической правды. Вот документальное свидетельство из опубликованных записок участника экспедиций – переводчика Фэй Синя[18 - См.: Фэй Синь. Достопримечательности, виденные со звездных плотов (Синча шэнлань). Пекин, 1954. Впервые издана в 1436 году.]: «Мелкие и ничтожные далекие иноземцы иногда противились благодетельному воздействию императора». А в «Истории династии Мин» записано, что экспедиции «поочередно обошли все иноземные страны, объявляя императорские указы и поднося подарки местным властителям, и если те не подчинялись, то их подавляли военной силой». Посвятив несколько глав состязанию в воинском искусстве с магами и военачальниками Могадишо, я лишь художественными средствами передал и развил упомянутую Фэй Синем недружелюбную и настороженную позицию султана этой страны. Или взять правителя Цейлона. Он действительно надменно и непочтительно встретил наше морское посольство, тем самым оскорбив честь и величие императора. Как прикажете поступить? Его необходимо было проучить, что и показано в моем романе. В Палембанге, напротив, флотилия помогла местному правителю схватить и казнить бесчинствовавшего там пирата – иными словами, установить мир и спокойствие в стране. Должен признать, что, создавая художественное произведение, я использовал свое право на вымысел. Батальные сцены – на суше ли, на море, массовые сражения или индивидуальные схватки – давали мне возможность продемонстрировать величие и мощь китайской армады, а приемы высокого воинского искусства – развлечь читателя.
Госпожа Бо: Однако, согласно тексту вашего произведения, воины китайской флотилии достаточно люто расправлялись с вступившими с ними в схватку местными воителями.
Господин Ло: В исторических документах вы не найдете описаний жестоких сражений, они – плод моей авторской фантазии, хотя я опирался и на традицию сцен битв в более ранних исторических эпопеях, прежде всего в любимых всеми в Китае «Троецарствии» и «Речных заводях». Зато сам факт расправ с чужеземцами исторически достоверен и подтвержден участниками походов. Вот отрывок из текста на Чанлэской стеле[19 - Чанлэская стела – памятная стела, обнаруженная в 1937 году в местечке Чанлэ в провинции Фуцзянь. Перевод помещенного на ней текста цитируется по книге: Бокщанин А. А. Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв. М., 1968.], установленной перед последним походом: «Тех властителей из иноземцев, что упрямились и не оказывали почтения, захватывали живьем; разбойничьи войска, которые своевольничали и грабили, уничтожали, и поэтому морские пути стали свободными, и иноземцы благодаря этому занялись мирными делами». Тут я не погрешил против истины.
Госпожа Бо: Жестокость расправ с непокорными, которые тем самым переходят в категорию врагов, неудивительна для вашей эпохи, которая вошла в историю под названием Средних веков. Вот как португальский историк Гаспар Корреа описывает в своем труде «Легенды Индии» действия участников флотилии Васко да Гамы, свидетелем которых он являлся. Начиная борьбу с арабским судоходством, флотоводец приказал сжечь у Малабарского берега арабское судно со всеми пассажирами-паломниками. Не помогла и мольба капитана корабля: «…даже на войне щадят тех, кто сдается, а мы ведь не сопротивлялись вам, примени к нам правила великодушия». Не разжалобило завоевателя и то, что многие женщины метались, поднимая на руки детей. В Каликуте, несмотря на обещания заморина возместить убытки и его сообщение об аресте виновников нападений на португальцев, Васко да Гама захватил стоявшие в порту суда и обстрелял город, превратив его в руины. Он приказал повесить на мачтах захваченных индийцев, а затем отправил заморину полную лодку отрубленных у них рук, ног и голов: «Когда каликутский заморин направил послов в Кочин, чтобы открыть глаза союзнику португальцев на их зверства, португальцы послов перехватили, отрезали им уши и носы, и на их место пришили собачьи и в таком виде вернули послов обратно»[20 - Gaspar Corr?a. Lendas da India // Collec??o de monumentos ineditos para a historia das conquistas dos portuguezes, em Africa, Asia e America publicada de Ordem da classe de sciencias moraes e politicas, e bellas letras da Academia real das sciencias de Lisboa. T. I. 1-a Serie. Historia da Asia. Lisboa, Typ. da Academia real das sciencias, 1858. Цит. по: Можейко И. В. Пираты, корсары, рейдеры: Очерки истории пиратства в Индийском океане и Южных морях (XV–XX века). М.: Наука, 1991.].
Господин Ло: Как видите, на фоне описанных вами действий европейских открывателей миров XV–XVI веков поведение участников флотилии Чжэн Хэ представляется относительно милосердным. Во-первых, они благожелательно относились к тем правителям и странам, которые не оказывали сопротивления, во-вторых, они не трогали мирное население, а сражались с войском. Я не случайно включил в роман эпизод, когда участвующий в походе Государев советник – земное воплощение Будды Дипанкары – с помощью магии упрятал на три года всё население царства Простоволосых в волшебную переметную суму, дабы спасти этих людей от угрожавших им злых чародеев. Благодаря милосердию Государева советника и адмирал Чжэн Хэ, и другие командующие смягчали кару, которая ждала их противников. Я глубокий почитатель буддийского учения, знаток буддийских канонов, посему сознательно ввел буддийского монаха в число главных героев романа, желая донести через него великие постулаты учения – о карме, милосердии, освобождении от страданий.
Госпожа Бо: Логика буддийского святого была свойственна и властителям дум других великих империй, в том числе Римской. Поэт Вергилий еще в I веке до н. э. напоминал своим согражданам, что их назначение – владычествовать над народами, однако придавал этому владычеству моральное назначение – водворять мир, но щадить покоренных.
Позвольте вернуться к еще одной упомянутой в романе цели экспедиции – поискам государевой печати. Эта формулировка упоминалась в жизнеописании второго законного императора династии Мин, исчезнувшего после штурма дворца войсками Чжу Ди.
Господин Ло: Ходили слухи, что свергнутый владыка не сгорел во время штурма, а бежал куда-то, и хотя он получил посмертное имя[21 - Кроме личных имен, китайских императоров принято обозначать девизами правления, а также храмовым и посмертным именами, которые давались этим правителям уже после их смерти следующим за ними императором. – Примеч. ред.], новый государь не был уверен в его гибели. Посему неудивительно, что в «Истории династии Мин» содержится указ Чжу Ди, где среди целей экспедиций упомянуты поиски пропавшего императора. Однако даже в мое время многие авторы исторических записок не считали это серьезным основанием для походов подобного размаха.
Госпожа Бо: Ваша трактовка событий своеобразна. В романе мореплаватели ищут не свергнутого императора, а последнего хана правившей почти столетие монгольской династии Юань – Тогон-Тэмура, которого в Китае называли Шунь-ди и который задолго до описываемых событий был изгнан из страны. Более того, вы связываете эти поиски с будто бы захваченной им государевой печатью. В чем причина такой подмены?
Господин Ло: Признаюсь, я сознательно изменил трактовку событий. В подобном приеме был намек на продолжавшуюся и при мне внешнюю угрозу Китаю со стороны монголов. Замечу, что поиски печати были еще и удачным художественным приемом.
Госпожа Бо: В наше время его называют детективным. И всё же изменение официальной трактовки исторических событий представляется мне смелым шагом. Связь средневековых китайских эпопей с историческими сочинениями была чрезвычайно прочной, и хотя авторы имели право придумывать новые эпизоды, но за искажение фактов, приведенных в хрониках, подвергались гонениям со стороны властей. Позвольте всё же уточнить, что побудило вас во второй половине XVI века обратиться к походам, завершившимся за полтора века до этого?
Господин Ло: Я жил в печальную эпоху. Вскоре после экспедиций Чжэн Хэ Япония предприняла попытки вторжения в Китай через Корею. Хотя они не удались, но привели к бесчинствам японских пиратов у берегов Китая – и это на фоне длительного периода навязанного властями после походов Чжэн Хэ «морского запрета» на внешнюю торговлю, продолжавшегося и в мое время. Повзрослев, я постоянно слышал о проникновении португальцев в наши южные порты и усилении их позиций в районе Южных морей. Из-за назревавшего кризиса страна оказалась не в состоянии не только отстаивать свое влияние за рубежом, но и защищать собственную территорию от нашествия европейцев. Всё это нанесло завершающий удар по системе межгосударственных отношений империи Мин со странами Южных морей и Западного океана, столь удачно скрепленной экспедициями Чжэн Хэ, и привело к крушению престижа империи. Своим произведением я хотел напомнить правителям Китая о времени его величия, когда, по свидетельству Фэй Синя, «…все страны признали себя подданными. Процветала присылка дани и подношений». В предисловии к роману я выразил эту мысль так: «Ныне положение на востоке опасное… Наша великая династия Мин обновила мир, всем заморским варварам посчастливилось узреть солнце…». Так я взывал к патриотическим чувствам народа и правителей моей страны во времена ее унижения.
Госпожа Бо: Вам будет приятно узнать, что патриоты рубежа XIX–XX веков, такие как Сунь Ятсен, Лян Цичао, в лихую годину колонизации Китая иноземцами действительно обратились к вашему роману как патриотическому напоминанию о былой мощи страны. А некоторые китайские историки того периода считали, что вашей задачей было, «…видя слабость и беспомощность государственных деятелей того времени…, высмеять правящие круги»[22 - Сян Да. О романе Ло Маодэна «Плавание Чжэн Хэ по Индийскому океану» // Ханьская столица Чанъань и западная цивилизация. Пекин, 1951 (на кит. яз.) С. 559.]. Не отрицаю, что результаты морских экспедиций Чжэн Хэ – усиление политического влияния Китая в регионе Индийского океана, установление оживленных дипломатических и торговых связей с большинством стран, в том числе и наиболее крупными из них, – уже в XVI веке в силу «морского запрета» постепенно были сведены к минимуму. В отличие от европейский морских экспедиций того времени высокозатратные многолетние плавания гигантских флотилий в итоге не изменили хода истории ни самого Китая, ни стран, посещенных флотилией.
Господин Ло: Это было очевидно уже в мое время.
Госпожа Бо: Итак, мы с вами определились с целями и итогами экспедиций Чжэн Хэ. Однако порождает недоумение тот факт, что во главе столь масштабного проекта был поставлен евнух. Признаюсь, что для основной массы читателей вашего романа за пределами Китая облик евнуха никак не вяжется с представлением о героическом полководце.
Господин Ло: Евнухи на императорской службе – традиция Китая. Следует признать, что их значимость и численность после захвата власти Чжу Ди значительно возросла; вероятно, новый император полагался на них больше, чем на придворных сановников, многие из которых относились к нему как к узурпатору. Во всяком случае, в то время именно евнухи возглавляли все двенадцать внутридворцовых инспекторатов; их влияние распространилось на внешние посольские связи Китая, и они даже контролировали деятельность управлений торговых кораблей. Чжэн Хэ пользовался особым доверием императора Чжу Ди – ведь он попал к нему четырнадцатилетним подростком[23 - Чжэн Хэ родился в 1371 году.]. Отрока оскопили, однако, несмотря на то, что он происходил из мусульманской семьи выходцев из Средней Азии (возможно, прибывших в Китай во времена монгольского владычества), Чжу Ди покровительствовал ему – дал приличное образование и пожаловал почетное буддийское имя-титул Саньбао («Три Драгоценности»). Через несколько лет он стал брать с собой в походы молодого евнуха, который проявил себя храбрым и способным воином. Саньбао был одним из командиров и при взятии Нанкина войсками Чжу Ди с целью свержения его племянника с трона. После воцарения своего покровителя воин-евнух получил боевые награды и звание «главного евнуха» (тайцзянь) в Инспекторате дворцовых евнухов – оно соответствовало четвертому чиновному рангу из девяти в табели о рангах династии Мин. А потому, когда встал вопрос об отправке экспедиции в дальние страны, многие из которых были мусульманскими, император остановил выбор на преданном ему храбром воине, чья семья исповедовала ислам, а сам он был хорошо знаком еще и с буддизмом. Как справедливо полагали власти, это могло помочь в установлении более тесных контактов с правителями и населением стран, исповедовавших эти религии.
Госпожа Бо: Насколько мне известно, Чжэн Хэ был не единственным евнухом среди участников и руководителей морских походов первой четверти XV века.
Господин Ло: В китайских флотилиях около семидесяти евнухов занимали руководящие должности. Семеро главных руководителей флота – Чжэн Хэ, вице-адмирал Ван Цзинхун, военачальники Хун Бао, Хоу Сянь и некоторые другие – имели высокие звания дворцовых евнухов. По должности во время плавания Чжэн Хэ и Ван Цзинхун были «главными послами», а еще несколько высших евнухов выступали в качестве вице-послов.
Госпожа Бо: Разрешите перейти к вопросу о фактологической точности описанных в романе стран и событий. Вам, к счастью, не довелось узнать, что впоследствии весьма авторитетные историки литературы обвиняли ваш роман в недостоверности. И это при том, что вы впервые в своем сочинении при описании ландшафта, построек, а также нравов и облика жителей многих стран достаточно полно и точно использовали труды переводчиков – участников экспедиций: «Любуюсь берегами океана» Ма Хуаня[24 - Книга впервые вышла в свет в 1451 году. Изданий на русском языке нет. См. современное издание на китайском языке: Ма Хуань. Ин я шэн лань. Фучжоу, 2016.] и уже упомянутые записки Фэй Синя. Известно, что исторические источники являлись основой для произведений разных жанров и в более ранние эпохи, но вы первый включили в роман-эпопею целый ряд документов: помимо географических записок, еще и текст мемориальной стелы, установленной мореплавателями в Каликуте, изречения из подлинного указа императора Чжу Ди от 1409 года и из текста Чанлэской стелы. В то же время большинство поданных властителями разных стран вассальных и капитуляционных грамот, тексты которых приведены в вашем сочинении, не зафиксированы в исторических трудах и вряд ли вообще подписывались в период экспедиций Чжэн Хэ. Как вы это объясните?
Господин Ло: Я воспользовался правом сочинителя. Конечно, эти грамоты – псевдоисторические документы, однако для придания им большей достоверности я зачастую клал в их основу отрывки или отдельные выражения из подлинных документов современной мне либо прошлых эпох. В той же мере вымышленными можно считать и списки полученной дани. Хотя, просмотрев труды, касающиеся даннической торговли периода плаваний, и записки участников экспедиций, вы легко удостоверитесь, что перечисленные в моих списках товары, будь то драгоценные камни и хлопчатобумажные ткани, ладанное дерево или серая амбра, благовония и специи, знаменитые арабские скакуны или дары местной земли, а также металлы и другие товары, столь нужные для развития нашей мануфактуры, действительно вывозились Китаем из той или иной страны или региона.
Госпожа Бо: Порадую вас сообщением о том, что обвинения в изобилии вымысла, предъявлявшиеся вам литераторами первой половины XX века, вскоре смягчились трудами историков. Обозначилось немыслимое прежде явление: современные историки Китая стали обращаться к художественной прозе за фактами, опущенными в династийных историях. Эта тенденция стремительно укреплялась во второй половине XX и начале XXI века, причем не только в Китае, но и среди европейских ученых. Вы первый из китайских средневековых романистов, кто, используя прием «описательного протоколизма», вставлял в ткань повествования подлинные сведения, касающиеся формирования флотилии, и точные данные о размерах судов разного типа, их вооружении, составе экипажей, диспозиции кораблей. Какими источниками вы пользовались?
Господин Ло: При описании строительства, вооружения кораблей, личного состава на каждом судне я черпал сведения из военных трактатов эпохи Мин, специальных изданий Военного ведомства, солидного труда по речным и морским перевозкам, записок чиновников Ведомства общественных работ, контролировавших строительство кораблей на верфи, и тому подобных источников.
Госпожа Бо: Оставляя в стороне приемы фольклорной гиперболизации, не могу не заметить и прочие отступления от исторической достоверности. Так, при перечислении находившегося на судах огромного количество разнообразного оружия, реально использовавшегося китайской армией в XV веке, вы называете скорострельное дульнозарядное фитильное ружье – аркебузу «птичий клюв» – и гладкоствольную пушку малого калибра фаланцзи, которые попали в Китай только в начале XVI века с португальских кораблей, после чего стали производиться в Китае.
Господин Ло: Мне это было известно, но уж очень хотелось сообщить моему читателю о новых вооружениях современной ему китайской армии.
Госпожа Бо: Меня как переводчика весьма впечатлило появившееся в вашем произведении – впервые, насколько я знаю, – воспевание величия человеческого труда, вложенного в создание флотилии. В отличие от авторов предшествовавших и современных вам китайских эпопей вы прославили подвиги не только флотоводцев и воинов, но и простых ремесленников, чьими руками строились корабли, выплавлялись якоря. Вы повели читателя в порт, на верфь, описали процесс сплава древесины, сообщили о приобретенных в походах естественно-научных сведениях (например, о процессе опреснения соленой воды). В этом плане ваш роман сопоставим с уже упоминавшейся поэмой Камоэнса, который, использовав труд своего современника «Очерк о небесной сфере» и теорию Птолемея, ввел в поэму изложение строения вселенной, сообщил о «новом инструменте астролябии», а в поэтическом описании смерча на море подметил, что соленая морская вода, поднятая к облакам, выпадает пресным дождем.
Господин Ло: Верно, я не мог пройти мимо восхищавшего меня бурного развития ремесел, кораблестроения, литья металлов в Китае. Мне хотелось восславить техническую мощь своей страны. Для этого я обращался к текстам специальных трактатов.
Госпожа Бо: Эти данные представляют большую ценность в вашем романе, особенно если учесть, что архивные материалы были уничтожены противниками экспедиций после их завершения. В наши дни исследователи романа обнаружили приведенные вами точные размеры якорей в энциклопедии «Раскрытие природных вещей, явленных небом», которая хотя и была издана на несколько десятилетий позже публикации романа, но явно обобщила сведения из более ранних естественнонаучных трудов. И всё же при том, что вы впервые старались показать процесс выплавки якорей, нельзя отрицать, что успех этого процесса был, по-вашему мнению, обеспечен участием святого Ху Динцзяо, да и сами суда строились с помощью мастера и изобретателя древности Лу Баня, обожествленного в качестве покровителя ремесленников и строителей. Думаю, в этом и кроется причина позднейших обвинений в том, что в вашем произведении святые или нечисть – такие же реальные участники событий, как и сами мореходы.
Господин Ло: Похоже, что вы там в вашем далеком будущем перестали верить в то, во что верили мы. Наш космос населен обитающими в небесных чертогах божествами и небесными полководцами, кои иногда спускаются на землю. Я уж не говорю о водной стихии – она кишмя кишит всякой нечистью, строившей козни мореходам. А буддийские и даосские святые, наоборот, помогали отважным путешественникам. Отсюда в романе в качестве героев выведены и Светозарный Будда Дипанкара, и даосский патриарх Чжан Даолин, и богиня Тяньфэй – покровительница мореходов. О действиях последней я писал: «Случалось, когда мы попадали в бушующие волны, на мачтах вспыхивали огни богини. И сразу же, как только появлялся волшебный свет, умерялась опасность…»
Госпожа Бо: Думаю, вам еще не было известно, что на самом деле так происходит разряд энергии – в форме светящихся пучков или кисточек. Он возникает на острых концах высоких предметов – башен, мачт, горных вершин и других объектов при большой напряженности электрического поля в атмосфере, часто во время шторма. Во время опасности эти огни сулили морякам разных стран надежду на спасение. В поэме о плаваниях Васко да Гамы это свечение названо огнями покровителя португальских моряков – святого Эльма. Все люди в ваше время верили в своих святых. Поэма «Лузиады» открывается сценой, где Юпитер на Олимпе просит греческих богов оказывать содействие мореплавателям. По мнению автора поэмы, португальцам покровительствовала Венера, а противодействовал Вакх. Признаюсь, мы считаем подобные россказни мифами, хотя, пожалуй, при этом создаем свои. Но всё же в наши дни миф и научные знания не сливаются столь органично, как в ваше время.
Господин Ло: Но разве не очевидно, что я не пытался умалить смелость и отвагу, величие разума человека, дерзнувшего вступить в малоизвестную ранее и внушающую страх морскую стихию, бросить ей вызов и выйти победителем?! Помощь богов вовсе не отрицает личные заслуги человека.
Госпожа Бо: Нам в наше время кажется, что линия, которую мы считаем мифологической, несколько отягощает повествование, однако признаю, что она же оживляет и украшает его документальную часть. Хочу коснуться еще одного вопроса. Всем знакомым с историей развития китайской литературы известно, что ваш роман, наряду с «Путешествием на Запад» У Чэнъэня, был первым произведением крупной формы, сюжет которого посвящен странствиям – сегодня этот жанр называют «романом дороги», или травелогией.
Господин Ло: Здесь желательно подчеркнуть, что, в отличие от моего современника У Чэнъэня, который повел своих героев по маршруту, соответствующему традиционным буддийским представлениям о географии Земли, я пошел путями, не изведанными в жанре эпопеи. Так, я изучил карту путешествий и впервые попытался выстроить композицию вокруг реального маршрута экспедиций. Мне даже удалось уточнить расположение Простора мягкой воды и участка магнитного хребта, известных под другими названиями по более ранним географическим трудам.
Госпожа Бо: Жанр путешествий является древнейшим в литературе разных стран.
Господин Ло: Тогда вам должны быть понятны мои трудности как первопроходца в выстраивании сквозного сюжета в «романе дороги». Не отрицаю, что я объединил семь экспедиций в одну, и поход в романе длится восемь лет – по вашему летоисчислению с 1409 по 1416 год. Однако я постарался отправить моих героев почти во все основные страны, посещенные флотилией, и отразить все наиболее драматические события, которые происходили с участниками похода.
