Кровавая симфония

Внезапно раздался резкий пронзительный звук, и юноша вздрогнул. Этот неприятный звон доносился из кармана Уорда. Лафт-младший медленно достал телефон и, увидев имя на экране, усмехнулся. Все, включая Алексиса, напряглись.

– А я думал, ты забыл мой номер, Тейцорт.

Корнелия закатила глаза и вновь села на место. Алексис заметил, что они в этот момент они были похожи как две капли воды. Уорд улыбался и смеялся, пока не спросил:

– Так зачем ты мне позвонил? Не для сплетен же, как мадам Данелюк.

Лицо Уорда Лафта мгновенно изменилось. Его растерянность была очевидна: темные брови нахмурились, а в глазах читалось недоумение. Алексис внимательно следил за сменой эмоций парня, как и Корнелиус, который тоже выглядел напряженным.

– А Лайза знает об этом? – спросил Уорд. – Что нам теперь делать?

В салоне повисло напряжение. Алексис почувствовал беспокойство. Уорд поджал губы, его руки дрожали, и телефон в его руках начал покрываться инеем.

Разговор закончился быстро, оставив Лафта-младшего в смятении.

– Что там этот шут сказал? – Корнелия почти всем телом завалилась на заднее сиденье. Ее брат убрал смартфон в карман и посмотрел на Алекса. От его напряженного взгляда парень невольно выпрямился.

– Сказал вести его куда угодно, только не в Пелеш.

Корнелия перевела взгляд на отца.

– Почему? – озадаченно спросил доктор.

– Лайзы нет в замке и вообще в городе. А Рэйвен не хочет им заниматься. У него проблемы после казни Ремеса.

Знакомая фамилия вспыхнула в памяти, как горючая смесь, брошенная в огонь. Он снова вспомнил тот жуткий день.

«Он мёртв!» – эта фраза вонзилась в его сознание, как нож, которым Стефан ударил его в живот. Алекс не смог отомстить за него. Его опередили. Плечи парня опустились, взгляд устремился в пустоту. Он чувствовал грусть, злость и непонимание. Всё это смешалось внутри него, и он не мог разобраться.

Корнелия внимательно наблюдала за ним. Она переводила взгляд то на брата, который тоже заметил перемену в смертном, то на Алекса. Девушка хотела что-то сказать, но не решалась. Алексис не хотел слышать советов или слов поддержки. Они были ему не нужны. Ему хотелось разорвать этого ублюдка и отправить в ад, но он не успел.

– И что теперь со мной будет? Там я уже не нужен, – апатично произнес юноша.

– Не переживай, Лекси, – мягко сказал Лафт-старший. – Скоро мы прибудем в место, где сможем всё обдумать.

– Не называйте меня «Лекси», доктор, – огрызнулся Алекс.

Яркий свет ослеплял, заставляя её ещё сильнее зажмуриться. Она с трудом открыла глаза. Вокруг плясали разноцветные пятна, мешая сосредоточиться. Ноги затекли, и девушка ощущала лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Оана хотела пошевелить руками, но почувствовала резкую боль в запястьях. Тогда до нее дошло, что она была привязана к металлическому стулу. Девушка попыталась вырваться, но руки были крепко стянуты широкими ремнями. Её глаза были широко открыты от ужаса. Паника накрывала волнами. Она закричала, но ответа не было. Сердце бешено колотилось, дрожь пронизывала всё тело. В воздухе стоял едкий запах. Как она здесь оказалась? Её похитили? Девушка пыталась вспомнить, что произошло, но от усилий у неё разболелась голова. Хотелось плакать, но какая-то сила не давала ей окончательно погрузиться в отчаяние.

Оана огляделась. Свет от лампы, которая была направлена прямо на неё, едва освещал место, где сидела девушка. Всё остальное пространство было погружено во тьму. Но она точно знала, что находится в подвале или бункере. Это означало, что её крики никто не услышит. Как-то раз Оана смотрела документальный фильм о маньяке, который заманивал своих жертв в подвал и проявлял о них своеобразную «заботу». Девушка и представить не могла, что окажется в таком месте и сможет ощутить все прелести на себе. Она никогда не общалась открыто и не была доступной. Сейчас Оана сидела в тишине и полумраке и пыталась собраться с мыслями, придумать план, но страх и тревога, словно заклятые враги, мешали ей. Она чувствовала себя крошечной и беззащитной в этом холодном и одиноком помещении, но старалась сохранять хотя бы малую долю спокойствия.

– Мама! – тихо произнесла она, всхлипывая. – Мамочка!

Послышались шаги. Звук шел отовсюду. Она вертела головой, пытаясь найти источник. Шаги стихли. С противным скрипом открылась металлическая дверь. В проеме вспыхнул свет, и Оана увидела силуэт. Высокий, широкоплечий. Это был мужчина. Дверь с грохотом захлопнулась, и девушка вздрогнула. Незнакомец начал насвистывать мелодию, чем-то гремя.

– Угадаешь песенку, милая? – раздался бархатный голос.

Он свистнул всего три секунды, но этого хватило., чтобы Оана узнала мелодию.

– К… к Элизе, – произнесла она дрожащим голосом.

Похититель радостно похлопал в ладоши.

– Wunderbar! Wunderbar, Fräulein!– по-немецки защебетал он.

Он щёлкнул выключателем, и помещение осветилось ярче, чем от лампы. Оана зажмурилась. Мужчина метался из стороны в сторону, что-то бормоча на своем языке. Когда её глаза привыкли к свету, она увидела перед собой настоящую операционную с огромным столом, на котором уже лежало распотрошенное тело. Оана почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она не могла поверить, что попала в такую ситуацию. Перед ней был настоящей маньяк. Как Менгеле или еще хуже. Что этот сумасшедший хочет с ней сделать? Да, это действительно был мужчина. На нём был белый халат, испачканный тёмными пятнами, на руках – белые медицинские перчатки, а на лице – марлевая маска. Девушка заплакала. Она отчаянно пыталась освободиться, но это только разозлило похитителя. Мужчина рванул к ней, обхватив подлокотники стула. Он нависал над ней. Девушка смотрела в безжизненные глаза, что сверкали как у голодного зверя.

– Вы, избранные, живёте с мыслью, что вам все должны поклоняться, – говорил маньяк с мерзким, режущим слух акцентом. – Совсем не умеете ценить жизнь, которую вам дал наш Создатель.

Мужчина отошёл от Оаны и указал рукой на изувеченный труп.

– Этот юный junge мог бы стать сверхчеловеком, о котором мечтал один из величайших людей двадцатого века! Но вместо того, чтобы принять мою незначительную помощь, этот гадёныш решил испытать удачу. – В руках врача блеснул нож, больше скальпеля, и выглядел он устрашающе. Одним движением безумный врач отсек руку мёртвому юноше и бросил её к ногам Оаны. Та громко завизжала и начала ещё больше плакать.

– Я ведь вам ничего не сделала, – кричала она. – Пожалуйста, я хочу домой. Хочу к маме.

Мужчина медленно подошел к плачущей девушке. Он приставил к ее рту указательный палец и тихо зашипел. Оана замолчала, увидев его безумную улыбку.

– Твоя мама будет гордиться тобой, – сказал он, касаясь ее мокрой от слез щеки. – Ты станешь для нее святой, моя милая Fräulein.

Оана не двигаться. Она боялась, что он может сделать в гневе. Ей оставалось только наблюдать за его действиями.

– Ты готова принять мою помощь? – продолжил мужчина. – Будь благоразумнее, чем этот несчастный. Твой дар – это уникальная возможность доказать свою значимость этому миру и своей матери конечно.

Оана смотрела на труп мальчика, которому было всего около пятнадцати лет. Ее охватил ужас. Холодный пот струился по спине, страх сковал ее, как плотный туман. Она знала, что ее жизнь висит на волоске, и никто не придет на помощь.

– Ну, буду считать, что ты оцепенела от такого "неземного счастья"! – резко сказал мужчина, выведя ее из раздумий. Он взял с операционного стола секатор и протянул руку к ладони Оаны. – Начнем, пожалуй.

Он продел ее указательный палец между двумя металлическими лезвиями и отсек его. В ту ночь крики не утихали, пока не прокукарекали первые петухи.

Глава 8

Молнии сверкали, освещая коридор, и раскаты грома эхом отзывались в ушах. Боун вздрогнул, осознав, что находится здесь, в том самом месте, которое ему снилось перед гибелью Хелен. Алексис замер, оглядываясь по сторонам. Если раньше его вела смесь любопытства и страха, то теперь Боун чувствовал, будто точно знает, зачем пришел. Хотя юноша не мог объяснить свои ощущения, он понимал, что это место связано с чем-то важным. Алекс взял подсвечник с почти догоревшими свечами с журнального столика и продолжил путь. Воздух был пропитан запахом протухшей крови. К его кроссовкам прилипали ошметки чего-то мягкого и скользкого, вызывая отвращение, к горлу подкатил ком, и юноша с трудом сдерживал тошноту. Отвратительный аромат был настолько сильным, что Боун закрыл нос и рот рукой, пытаясь защититься от его вторжения. Страх, словно холодный ветер, пробегал по его телу, делая каждый шаг тяжелее. Гул грома усиливался, пробуждая странные голоса. Шепот доносился из всех углов, постепенно превращаясь в хор невнятных слов. Силуэты, напоминающие клубы дыма, начали появляться в коридоре. Они сидели на маленьких креслах перед окнами, держа в руках кружки чая, и не обращали внимания на незваного гостя. Это было на руку Алексу, ведь его цель была уже близко. Перед ним снова возникла большая деревянная дверь.

Боун напрягся. Во рту резко пересохло. Голоса вокруг понемногу стихали. Или же ему так казалось. Юноша продолжал смотреть на дверь как завороженный. Он потянул дрожащую руку к округлой металлической ручке. Внутри него вспыхнули эмоции. Беспокойство и страх сменились пустотой. Алексис будто отстранился от самого себя, и его место занял кто-то другой. Это новое «я» было решительнее. Оно знало: если не открыть дверь, случится что-то ужасное. Нужно действовать быстро. Пальцы крепко обхватили ручку, готовая повернуть ее.

– Не открывай!

За спиной раздался звонкий женский голос. Сердце Алексиса пропустило удар. Он не мог вспомнить, где слышал его раньше. Этот голос уносил его в пучину прошлого, где царили тепло и уют. Боун медленно повернул голову. Там стояла она. Ее кожа была непривычно бледной, глаза впали, а скулы выделялись, показывая крайнюю степень истощения. Сын не мог узнать в ней свою мать.

– Прошу, милый, не делай этого, – мягко сказала она. Мама стояла от него на расстоянии вытянутой руки, но не приближалась. В ее глазах читались отчаяние и невыносимая боль.

Раздался глухой удар. За ним последовал крик. Тело Алекса дернулось, словно кто-то управлял им. Он крепче сжал ручку двери и повернул.

– Нет! – раздался крик матери. В глаза юноши ударил яркий свет.

Крики прекратились, а вместе с ними исчезал и коридор. Алексис почувствовал тепло, затем приятную прохладу. Но через мгновение боль пронзила его виски. Юноша с трудом открыл глаза. Свет ослепил его еще сильнее. Стиснув зубы, Алекс вдохнул воздух. Он лежал на заднем сиденье, а его голова свисала вниз. Корнелия, испуганная, одной рукой держала дверь, другой прикрыла рот. Она явно не ожидала, что, открыв дверь машины, Алекс вывалится наружу, как безжизненный мешок.

– Прости, прости! – причитала девушка, осматривая парня, надеясь, что он не сильно ударился.

– Я же говорил, не открывай. Еще мозгов лишиться.

Уорд подошел к ней и бросил короткий взгляд на Алекса. Его лицо все еще выражало раздражение, но оно уже не было таким явным. Он помог Боуну подняться и слегка похлопал его по плечу. Спина юноши на уровне копчика разболелась, готовая вот-вот разломиться пополам. Юноша решил немного размяться.

Солнце стояло в зените. Лучи, ещё хранящие немного тепла, пытались согреть землю, но ледяной ветер мешал им. Алексис застегнул куртку и поднял воротник. Он, обойдя машину, широко раскрыл глаза. Перед ним возвышался величественный замок, окружённый живописными пейзажами. Стены из белого камня придавали строению благородство и величие. За столетия они пережили немало испытаний: трещины и разрушенные арки окон говорили об этом. Плющ, оплетающий стены, подчёркивал древность замка, гармонично вписываясь в его архитектуру. Когда троица подошла ближе, кованые ворота с изящным орнаментом распахнулись. Их украшали затейливые узоры и изображения мифических существ. За воротами начинался небольшой парк с пышными кустарниками и цветущими клумбами. Тропинка из серого кирпича вела к мраморному фонтану, который прекрасно вписывался в окружающий ландшафт. После фонтана дорожка разветвлялась на несколько путей. В этом живописном месте звучал звонкий детский смех.

– Это…

– Что, никогда детей не видел? – пробормотал Уорд. – Школа-интернат Святого Киприана. Добро пожаловать. – затем он сделал паузу и усмехнулся. – Чувствуй себя как дома.

Алексис сжал кулаки. Лафт-младший вытащил из внутреннего кармана солнечные очки, надел их и с высоко поднятой головой пошел к школе. Этому выскочке за его слова не хватало хорошего удара по наглой физиономии. Корнелия раздраженно выдохнула. Она посмотрела на Алекса и протянула руку, словно маленькая девочка, готовая побежать и показать все прелести этого места. Юноша почувствовал себя неловко. Его напрягало отношение девушки, и ответил ей лишь кивком. Между ними повисла пауза. Корнелия смущенно покраснела, но потом пошла вперед. Боун последовал за ней.

Всю дорогу Алекса не покидало ощущение, что он уже был здесь. Пока они шли, он пытался вспомнить, где видел это место – в газете, новостях или на чьих-то фотографиях. Но сколько бы он ни напрягал память, ничего не приходило на ум.

Холл интерната был огромен. Раньше здесь, наверное, жил дворянин, подумал Боун, оглядывая помещение. Глаза разбегались от обилия деталей. Высокий потолок, массивные колонны, изысканная резьба на стенах и гобелены с историческими и мифологическими сценами. Мраморный пол с замысловатым узором. Вдоль стен – удобные диваны и кресла из тёмного дерева. Мягкий свет канделябров и светильников создавал тёплую и торжественную атмосферу. Не школа, а музей. Боун мог бы часами рассматривать всё вокруг, но голос Корнелии отвлёк его:

– Алексис, познакомься с мисс Лагертой Дарси, заместителем директора и одним из лучших учителей.

– О, благодарю за комплимент, – женщина улыбнулась и прикрыла рот рукой.

Алексис смотрел на женщину снизу вверх. Она была высокой и худой, что придавало ей уверенности и грации. Чёрное платье облегало фигуру, доходило до горла и было украшено кожаным поясом с амулетами. Её русые волосы были собраны в толстые косы. Юноша вспомнил сериал, который смотрел с Хелен. Там речь шла о скандинавских воинах, и причёска женщины напомнила ему образы из фильма. Имя тоже подсказывало, что она из этих мест. Лагерта держала спину прямо, подчёркивая осанку, и мило улыбалась.

– Рада встрече, Алексис. Наша школа не заменит тебе дом, но ты всегда можешь считать её своим временным пристанищем.

Алексис смотрел в её серые глаза. Смущение или стыд заставили его отвести взгляд и спрятать руки за спину, как провинившегося мальчишку.

– Не обращайте внимания, Лагерта, – вмешалась Корнелия, пытаясь разрядить напряжение. – Он всегда немногословен.

Дарси чуть улыбнулась, показав ямочки на щеках.

– Те, кто впервые сюда попадает, обычно молчат, – сказала Лагерта, взглянув на юношу. – Пойдём, покажу тебе комнату.

Алекс хотел возразить, но Корнелия мягко подтолкнула его к Лагерте. Та, с ласковым прикосновением, повела юношу к лестнице. Что за таинственная сила вела его по этому зданию и кто на самом деле была эта Лагерта? Её шаги казались широкими, но, возможно, это из-за разницы в росте. По коридору мимо пробегали дети лет семи-восьми. Алекс приподнял брови и нерешительно спросил:

– Госпожа Дарси, что это за школа? Точнее… эм…

Он подбирал слова, стараясь не звучать резко. Боун не любил говорить о сиротах и неблагополучных семьях. Не потому, что презирал их, а потому, что сам был в похожей ситуации. Жалость, которую он испытывал при виде таких детей, могла мгновенно превратиться в ненависть. Он знал: в его жизни были те, кто смотрел на него с этим липким, неотмывающимся чувством, и ощущение настолько противное, что хотелось окатить себя бензином и поджечь.

Лагерта заметила странность в его голосе. Она тепло улыбнулась и ответила:

– Здесь живут дети, отмеченные самими богами. Их дар – сокровище для нашего мира. Многие тут с рождения.

Они шли мимо большой комнаты с прозрачной дверью. В ней стояли маленькие кроватки, вокруг которых суетились девушки в белых халатах и ученицы постарше. Алекс почувствовал, как сердце сжалось. Он всегда думал, что ни одна мать не бросит своего ребенка. Такие малютки становились сиротами только по ужасной случайности. Но разве может она оставить на произвол судьбы свое создание? Оставить свое дитя из-за дара? Это было выше его понимания. Лицо Дарси тоже изменилось.

– Не жалей их, мальчик. Рано или поздно они все равно оказались бы здесь. – В голосе преподавателя прозвучала грусть.

– Лучше так, чем потом наткнуться на неприятную находку, – сказал Боун.

Лагерта обернулась и коротко кивнула.

Поднявшись на третий этаж, заместитель директора открыла самую первую дверь. Это была комната. Небольшая, но на удивление довольно уютная. Комната была наполнена мягким светом, который проникает сквозь большие окна, обрамлённые лёгкими занавесками. Справа от первой кровати, которая была завалена какими-то коробками, стоял большой стеллаж. На нем стояли старинные книги в кожаных переплетах и разнообразные гримуары с манускриптами. Прямо у окна стоял письменный стол, покрытый темно-зеленым сукном, на котором были разложены карты звездного неба и магические символы. У стены с левой стороны, где находилась соседняя кровать, располагались навесные полки с горшками растений: здесь и высокие деревья в кадках, и пышные кустарники, и разнообразные цветы. На подоконнике перед столом тоже стояло несколько горшков с цветущими растениями, а в воздухе витал лёгкий аромат трав и старых книг. Здесь было место, где переплетались магия и природа, создавая уникальную атмосферу. Было приятно и спокойно.

– Ты будешь жить здесь какое-то время, – Лагерта оглядела комнату и ободряюще похлопала Боуна по спине. – Я сказала Яношу о твоем приезде. Он очень добрый парень. Уверена, вы подружитесь.

– В этом я сомневаюсь, госпожа Дарси.

За спиной заместителя и Алекса, державшего в руках толстый гримуар, стоял невысокий молодой человек. Худой, с огромными круглыми очками на пол-лица, которые он постоянно поправлял. В них он выглядел неуклюже. Парень оценивающе посмотрел на Алекса и прошел в комнату. Алексис, в свою очередь, взглянул на женщину. Та улыбнулась и, пожелав удачи, вышла. Боун снял с плеча рюкзак и бросил его на кровать под цветочной полкой. В комнате повисло напряжение. Алекс нутром чувствовал, что их соседство не сулит ничего хорошего. Юноша вытащил из кармана телефон и вышел из комнаты.

Коридоры были залиты светом. Огромные окна от пола до потолка пропускали достаточно тепла. В помещении было даже жарко. Юноша подошел к одному из окон, которое выходило на небольшой парк. Его волновали сроки пребывания здесь и то, когда он сможет вернуться домой. Пальцы набрали знакомый номер, и послышались гудки. Он звонил Драгомиру. Что с ним? В порядке ли он? Сердце замерло. В этот момент все остановилось, только гудки продолжали эхом отдаваться в ушах. Они казались бесконечными, и напряжение нарастало. Алексис вздрогнул, когда заговорил автоответчик.

– Надеюсь, с тобой всё хорошо, – тихо сказал юноша автоответчику и повесил трубку.

На душе стало тоскливо. Узнать о дяде можно было только у Корнелиуса, но тот уехал, даже не попрощавшись, когда его дочь провожала Алекса в интернат. Обидно. Возвращаться в новое жилище не хотелось. Посидеть в четырёх стенах он ещё успеет. Внезапно в нём проснулся интерес.

Когда они шли сюда, Боун чувствовал себя спокойнее, чем дома. Юноша посмотрел в окно и увидел завораживающую картину. Две девочки шли по тропинке с корзинками и пледом. Блондинка махнула правой рукой, и плед расправился, словно по волшебству, улегшись на лужайку. Махнув левой, она отправила корзинку на место трапезы, и содержимое разложилось по тарелкам. Её подруга, шатенка, что-то сказала блондинке. Та посмотрела на дерево рядом и, подойдя к стволу, прижалась к нему. Дерево мгновенно раскинуло ветки, укрыв их от солнечных лучей. Алекс прижался к окну, словно хотел рассмотреть каждую деталь происходящего, не заметив, как кто-то подошёл.

– Ты выглядишь как дикарь, – сказал сосед Боуна. – Никогда не видел магии?

Боун нахмурился и с пренебрежением посмотрел на него. Парень был ниже его на полголовы, от чего выдавил краткую усмешку.

– А ты как человек, который не понимает, что такое такт, – ответил Алексис, скривив бровь.

Эта компания была ему неприятна. Юноша чувствовал от Яноша высокомерие. Боун выпрямился. Он набрал воздух через нос и отошёл от окна. Когда новоиспечённый сосед скрылся за углом, Алекс расслабился и направился в комнату.

Алексис всё ещё не мог успокоиться. Внутри что-то сжимало его, как тяжёлый камень. Вернувшись в комнату, он разобрал вещи. При этом пришлось потеснить Яноша, который раскидал свои пожитки по всем шкафам. Одежды у Боуна было немного, и хватило двух полок. Из кармана куртки он достал фотографию Хелен. Рана, затянувшаяся тонкой плёнкой, снова открылась воспоминаниями. Стало тяжело. Боун опустился на кровать, сжимая в руках маленькое совместное фото. В голове пронеслось: «Стефан Ремес мёртв». Руки затряслись, пальцы сильно сжали бумагу, сминая её.

«Этот подонок не получил наказания. Он просто умер, не испытав той же боли, что и она».

Несправедливость разрывала его на части. Сердце сжималось так сильно, что каждый вдох давался с трудом. Алекс никогда не был религиозным, но в этот момент он мог надеяться только на то, что там, на небесах, этого монстра заставят испытать все те муки, которые пережила Хелен. Погруженный в свои мысли, юноша не обратил внимания, как в комнату вошел Янош.

– Ты хоть спросил, можно ли трогать мои вещи? – возмущенно воскликнул парень, оглядывая шкаф.

Алекс не поднял головы. Он лег в постель, сжимая фотографию. Янош прищурился и, разозленный, начал разбирать свои полки. Парень что-то бубнил себе под нос, но Алексису было все равно. Укутавшись в плед, он свернулся в клубок, чувствуя ужасную слабость и усталость от всего: чувств, мыслей и самого себя.

Проснувшись от лунного света, Боун ощутил резкую боль в голове. Сосед тихо сопел, нарушая тишину. Алекс сел, но боль не утихала, а перед глазами всё плыло. Уснуть было невозможно. Он поднялся и, пошатываясь, пошёл к медпункту.

Коридоры интерната были погружены в полумрак и гробовую тишину. Она казалась почти осязаемой и обволакивала пространство, не оставляя места для лишних звуков. Здесь юноша слышал только биение собственного сердца. Парень шёл, потирая глаза. Понемногу они привыкали к темноте, и чёткость вернулась, как и осознание того, где он. Алекс невольно задержал дыхание, когда увидел сидящую на ступеньках девушку. Она плакала, но не издавала ни звука. Юноша двигался осторожно, будто боялся спугнуть её. Чем ближе он подходил, тем больше ощущал своей кожей тепло, которое источала девушка. Боун долго решался. Его рука была на весу, в ожидании коснуться хрупкого женского плеча. Но когда девушка обернулась, Алекс застыл в оцепенении. Лунный свет, просачиваясь сквозь окно, выхватывал из тьмы её бледное лицо – маску былой красоты, теперь тронутую печатью вечности. Её глаза, когда-то напоминавшие зелёные луга, полные жизни, сейчас мерцали призрачным огнём.

– Хелен? – прошептал Алексис. Его голос дрожал, как осенний лист на ветру. – Но… Как?

Она улыбнулась. Улыбка была прежней, но тепла в ней уже не было. Слабая, мимолетная, как прикосновение крыла бабочки. Хелен поднялась с холодной ступеньки и протянула руки к юноше. Алексис схватил ее и крепко прижал к себе. Его сердце колотилось, как птица в клетке, хотя до этого было спокойно.

– Я так скучала, – тихо сказала девушка, гладя Боуна по медным волосам. – Мне было так одиноко здесь. Тут так холодно.

– Тебе нечего бояться. Всё будет хорошо. Я больше не оставлю тебя. – Алексис уткнулся носом в ее волосы, вдыхая знакомый аромат. Алексис целовал холодные ладони Хелен, словно пытался отогреть заледеневшие крылья бабочки, случайно залетевшей в зимнюю бурю. В его прикосновениях было что-то отчаянное, как у путника, нашедшего последний уголек тепла в остывающем костре. Губы скользили по коже, вымаливая у безмолвных пальцев прощение за все невысказанные слова.

Алексис не мог справиться с эмоциями. Его переполняла радость, смешанная с обжигающей болью. Она мертва. Но перед ним стояла целая и невредимая Хелен, как будто той ужасной ночи не было. Девушка подняла на него глаза и осторожно коснулась его щеки.

– Пойдём со мной, – прошептала она. Её губы коснулись его губ, и по телу Алекса пробежала дрожь.

Этот зов был так сладок. Желание готово исполниться в одночасье. Осталось только решиться. Их губы слились в жадном, чувственном поцелуе. В этом мгновении переплелись любовь, тоска и отчаянное желание быть вместе. Руки Хелен спускались ниже, и Алекс уже готов был потерять себя, как вдруг почувствовал резкую боль. Он отстранился от неё и увидел, как её ладонь прошла сквозь его живот. Горячая кровь испачкала футболку и каплями падала на пол.