Кровавая симфония

– Помнишь об обещании?

Глаза вампирши распахнулись в удивлении, которое вскоре сменилось страхом. Впервые за долгое время она услышала биение своего сердца. Как будто огромный ком застрял у неё в горле, мешая дышать. Но ужас отступил, когда она услышала голос Андрея, который был явно обеспокоен состоянием своей госпожи. Лайза проснулась в купели одна, с красным пятном на запястье.

– Моя госпожа, – произнёс мужчина, – с вами всё хорошо? Вы выглядите напуганной.

Андрей внимательно осмотрел девушку и, заметив пятно на её руке, нахмурил поседевшие брови.

– Вы редко засыпаете ночью. Может быть, стоит позвать лекаря?

– Это будет лишним, Андрей, – Лайза накрыла запястье ладонью и слегка улыбнулась.

Мужчина отошёл от купели и подошёл к стулу, на котором лежало сложенное хлопковое полотенце. Взяв его в руки, он вернулся обратно. Лайза поднялась из воды, и лёгкий холодок пробежал по её мокрому телу, заставив девушку невольно вздрогнуть. Андрей накинул на неё полотенце. Обтеревшись, Лайза надела длинный халат, завязала его на талии, подошла к стеклянному столику и села, закинув ногу на ногу. Слуга поднёс к столику небольшой поднос, на котором стоял хрустальный бокал, наполненный алой жидкостью. Кровь – незаменимая пища для вампира. Именно она даёт прирост силы, а также способствует регенерации. Однако не только кровь способна восстанавливать силы, но и так называемые вампирские плоды. Такой деликатес могут позволить себе не многие, хотя для такой семьи, как Ламагра, этот плод было заполучить проще, чем сорвать яблоко в саду. Может, именно за их пристрастие к «натуральному продукту» их и считают странными?

Бринаджи взяла за ножку бокала и покрутила содержимое по гладким стенкам. Времени у неё становилось всё меньше, а дело о нападении так и не раскрыто. Очень скоро должен вернуться Аластар, и что она ему скажет? Рэйвен оказался ещё тем «помощником». После казни одного из его подчинённых клан Брукса закрылся от внешнего мира и начал проводить внутреннюю чистку. Насколько девушка знает, это не возымело результата. Но и в этом есть свои плюсы. После смерти Стефана Ремеса нападения на смертных прекратились. Похоже, они решили переждать бурю, которая основательно ударит по репутации лорда-протектора.

Лайза сделала глоток и поставила бокал на гладкую поверхность стола. Андрей стоял возле своей госпожи, держа в руках бутылку из тёмного стекла.

– Пришёл ли ответ от Его светлости? – спросила девушка.

– К сожалению, нет, моя госпожа, – в ответ произнёс слуга. – Но ваша матушка поставила к вашему кабинету нескольких служанок, которые обязательно сообщат ей об этом.

– А она любит совать свой нос куда её не просят, – улыбнулась девушка, стукнув пальчиком о бокал. – Хотя её тоже можно понять. Ведь когда делаешь что-то не подумав, придётся пожинать плоды своего безрассудства.

Лайза прекрасно помнила, почему её семья переживает самую ужасную участь среди многих других. Помнила она и о том, скольких вассалов вырезала мачеха и скольких подвергла ужасающим пыткам, окропив кровью их поместье. Всё это, как говорила сама Эрзабет, было во благо. В назидание за клятвопреступничество. Девушке казалось, что она и по сей день слышит их мольбы, находясь в коридорах замка.

Некоторое время она провела в ванной комнате, предаваясь размышлениям. Покинув её, она в сопровождении слуги направилась в свои покои. Необходимо было всё обдумать. Если ей не солгали, то мальчика привезут в Синаю через два дня, а возможно, и раньше. Вероятно, он ещё не готов, и заниматься его обучением придётся ей и Рэйвену. У вампирши не было никакой информации об избранном. Ничего не было известно ни о его способностях, ни о его знаниях, только о его даре бессмертия, и этого было недостаточно. Нельзя было допустить ошибку, иначе всё могло пойти прахом.

Ступая по холодному полу, девушка чувствовала, как её ноги обжигает холод. С волос капала вода, оставляя после себя маленькие лужицы. В коридоре было так темно, что казалось, будто стены вот-вот сомкнутся и окружающее пространство будет давить на неё. Андрей следовал за своей хозяйкой, словно её собственная тень, не отставая и не обгоняя. Она знала, что ему тоже нелегко. Он таскался с ней, как с маленькой, будучи одним из немногих слуг, оставшихся ей верными. В его лице девушка видела отца. Это успокаивало её, но одновременно наполняло душу смятением. Даже если сильно напрячь память, Лайза не могла толком вспомнить лица ни отца, ни матери. Когда Эрзабет заняла место главы клана, она велела снять все семейные портреты, заменив их на дорогую живопись. Какая же она ужасная женщина!

В коридоре раздался громкий стук каблуков, и из-за неосвещённого поворота появилась фигура. Андрей быстро обошёл её, заслоняя собой. Коридор наполнился запахом опасности. В руках незваной гостьи была керосиновая лампа, которая осветила лицо Августины, юной фрейлины леди Эрзабет. Бледная, с пшеничными волосами, собранными в неаккуратный пучок, одетая в мятое платье, она больше напоминала девицу, брыкавшуюся на сеновале с юнцом, чем образованную и воспитанную аристократку.

Брови дворецкого сомкнулись, уголок его губ напряжённо дёрнулся. Вампирша заметила, что на кистях рук, которые он держал за спиной в замке, выпирали вены, а костяшки приобрели бледный цвет. Пока раздражение Андрея росло, улыбка Августины становилась всё шире. Лайза подумала, что если та оголит зубы, то будет похожа на уродливую акулу.

– Доброй ночи, леди Лайза, – проговорила Августина, сделав вялый реверанс. – Я как раз вас искала. Меня отправила Её светлость. Она просит зайти вас к ней для важного разговора.

У Бринаджи не было сомнений, о чём будет этот разговор. Свадьба с главой дома Даламар уже через месяц, и откладывать её больше не собирались. Девушка старательно оттягивала этот момент, продолжая свои мучения под родной крышей. Лучше так, чем то, что ей сулит в ближайшем будущем. Однако больше сил и возможностей у нее не было. Придется следовать чужим правилам.

Лайза выступила вперёд, оставив позади слугу. Фрейлина усмехнулась, но ничего не говорила, хотя по ней было видно, что поизвить ей очень хотелось.

– Хорошо. Я обрадую своим визитом матушку.

Августина прикрыла рот рукой и едва заметно улыбнулась. Фрейлина пристально посмотрела на Лайзу и направилась вперёд. Андрей подошёл к своей госпоже. Его монокль упал с переносицы, а взгляд метался, не находя, за что зацепиться.

– Вам не стоит туда идти. У меня плохое предчувствие.

– Мои руки связаны здесь. – Лайза грустно улыбнулась слуге. – Пока я здесь не хозяйка, мне придётся танцевать под её дудку. Ты иди. Я не думаю, что этот разговор надолго.

Лайза коснулась плеча мужчины, аккуратно потирая его плечо. Затем следом за фрейлиной скрылась во мраке коридоров.

Августина шла с высоко поднятой головой, ее шаги были такими быстрыми и широкими, что Лайза с трудом поспевала за ней. Девушка понимала, что Августина делает это нарочно, но юная Бринаджи не собиралась устраивать истерик или наказывать ее. Ей были нужны силы.

Августина остановилась перед большой дубовой дверью. Фрейлина потянула за ручку, и в нос сразу ударил приторный запах благовоний. Это была смесь пряных и сладких ароматов. В своих покоях маркграфиня, именно так называла себя Эрзабет, обожала проводить настоящий бал. Бал, на котором раскрывались все пороки человечества. К сожалению или к счастью, вампиров нельзя назвать светлыми и безгрешными, они подобны людям. Ее Светлость любила развлекаться по-особенному и вкладывала в это намного больше усилий, чем в воспитание своего сына.

В комнате царил полумрак, делая остановку в покоях интимной. Свечи располагались на полу, образуя своеобразную дорожку между диванами, и в углах комнаты на высоких золотистых подсвечниках. Богатством веяло от каждой вещи, даже самой маленькой. Не имеет смысла представлять себе их стоимость, хотя как-то Лайза слышала, что одни только шторы с гардиной стоят как одно поместье со слугами. Алые, темно-красные тона скрывали кровь и покрывали гостей пеленой удовольствия. Дурманящее желание затуманивало разум, делая их дикими, подобно животным. Запахи смешивались, и Лайза чувствовала, как по ее телу пробегает дрожь от самой макушки до кончиков пальцев ног. Мысли начинали путаться, и мышцы, что были так напряжены, расслабились. Из-за тусклого света трудно было сосчитать количество гостей, но вампирша отметила, что они составляли пары или группы, утопая в волнах сладострастия. Обнаженные, многие украшали свои лица кружевными масками или лентами, отдавались страстному танцу, сопровождая его томными стонами. Их не волновало, что кто-то может это увидеть, что этот кто-то уже наблюдает за ними. Все были вовлечены в процесс и не желали отвлекаться. Девушка видела, как одна из гостей, словно профессиональная наездница, рассекала на рослом мужчине, заставляя того кусать до крови губы. Другая жадно глотала член, пока второй партнер с нарастающим темпом входил в нее.

Хозяйка вечера восседала в просторном кресле, окутанная бордовым шёлком. Её длинные чёрные волосы были собраны в аккуратный пышный пучок. Она нежно целовала белокурую девушку, сжимая её грудь, и, казалось, даже не замечала, что Лайза стоит перед ней на расстоянии вытянутой руки. Эта девушка, Сильвия, была второй фрейлиной маркграфини и, по совместительству, её любовницей. Когда Эрзабет обратила свой взор на падчерицу, она с улыбкой отошла от девушки.

– Сильвия, дорогая, – ласково обратилась она, – сходи, пожалуйста, к нашим гостям. Думаю, они будут рады твоему обществу.

– Как вам будет угодно, госпожа, – ответила Сильвия. Её голос, подобный звону колокольчика, делал её похожей на ангела. Но это была лишь маска, за которой скрывался самый кровожадный демон. Она прошла мимо Лайзы, лишь мельком взглянув на неё. Об уважении не могло быть и речи.

– Я думала, что вы заняты подсчётами расходов на свадьбу, мама, – сказала Лайза, бросив взгляд на происходящее.

– Ну что ты, дорогая, это давно уже сделал Дэймен, – ответила мачеха, прикрывая свою почти оголённую пышную грудь. Она взяла со столика хрустальный бокал и отпила из него. – Меня очень огорчает твоё равнодушие к предстоящему торжеству. Ведь каждая девушка мечтает выйти замуж за богатого и красивого мужчину. Тем более за такого завидного жениха, как Рэймонд Даламар.

Она смотрела на падчерицу снизу вверх, оценивая её, как будто говоря: «В тебе же должно быть что-то стоящее, кроме крови твоего отца!»

Эрзабет Джованни, будучи женщиной целеустремлённой и властной, проявила себя во всей красе, когда пришло время выбирать главу клана. Она объявила о скорой свадьбе Лайзы с сыном из клана Даламар, заявив: «Кто, если не я, возьмёт эту тяжёлую ношу на свои хрупкие женские плечи?» Однако меньше года спустя свадьба не состоялась, и падчерица до сих пор сидит под родной крышей. Эрзабет осознавала масштаб проблем, возникших в её жизни.

– Может быть, маркграф сам не хочет связывать себя узами брака, – предположила она. – Вы же знаете, он больше любит девушек менее разговорчивых, чем я.

– Или же у тебя появился кто-то получше? – спросила Эрзабет. – Кто-то горячее хладнокровного любителя трупов.

Сама идея брака не вызывала восторга у Бринаджи, а предположения мачехи о возможном любовнике лишь усиливали её беспокойство. И она ещё нашла кого в это впутать! Пусть у неё с Рэйвеном и было общее прошлое, но это не повод для подобных выводов. Лайзе стало не по себе от её слов. Даже мысль о том, что этот человек может быть её запретным возлюбленным, казалась абсурдной.

Эрзабет встала с кресла и посмотрела на девушку. Она была высокой, даже на свадебных портретах её изображали выше своего покойного супруга. Взгляд её стал тяжёлым, а золотые глаза блестели от переполнявших её эмоций, но внешне она оставалась спокойной.

– Я хочу напомнить тебе о долге, – сказала она. – Даже если ты правая рука самого лорда-протектора, будучи дочерью Габриэля Бринаджи, одного из великих воинов и мудрого правителя, ты должна понимать, как важно быть примерной девушкой.

Маркграфиня нависла над ней, и голос, что недавно был мил, прозвучал в ее ушах грозно и холодно.

– А примерная невеста и будущая жена не должна водиться с каким-то полукровкой из Бруксы.

Лайза посмотрела на мачеху исподлобья. Она выпрямилась, издав усмешку:

– Вы хотите меня обвинить в неверности, мама?

Напряжение между ними нарастало. Обе вампирши стояли друг напротив друга, готовые впиться друг другу в шеи. Однако в этой битве Лайзе было не победить. Здесь, находясь на её территории в окружении её людей, девушка находилась в ловушке. Этот замок уже не был тем, где она родилась и выросла, где прошли её счастливые годы. Теперь это было логово коварного змея, который обвивал своим огромным хвостом её островок счастья. Лайза могла стоять здесь сколько угодно, но это не приносило ей облегчения. Она лишь страдала от своей беспомощности, ведь здесь не было её власти. В этот момент на её плечи словно упало что-то тяжёлое и непосильное.

Эрзабет подошла к падчерице и внимательно посмотрела на неё, коснувшись её почти сухих волос. Затем она широко улыбнулась.

– Я не буду обвинять тебя в том, чего ты не совершала, дорогая. Я лишь предупреждаю. Чем скорее ты покинешь это место, тем счастливее и целее будет весь наш клан, моя милая Лайза.

Глава 7

Оана бежала по узенькой тропинке, тяжело ступая красными туфельками. Ветер, словно голодный зверь, гулял по маленьким улочкам, заглядывая в каждый угол. Девушка поправила ворот тонкого кардигана, который накинула наспех, выбегая из дома. Сжав ладони в «замочек», Оана пыталась согреть покрасневшие пальцы. Холод сковывал тело, покрывая его «гусиной» кожей. Она огляделась. Никого. Улица встретила её молчанием и пустотой. Беглянка выдохнула с облегчением, но тревога всё равно витала в воздухе.

Девушка добрела до железнодорожной станции. Сев на ледяную скамейку, она обхватила плечи руками. Свет фонарей едва освещал пустую платформу – мрачное и одинокое место, как в фильмах ужасов. На часах было без пяти минут час ночи. Электрички давно ушли, уехать было не на чем. Да и некуда. Когда-то, в детстве, у нее был дом. Но теперь она не знала, куда идти. И никто не ждал ее там. Девушка почувствовала отвращение к себе. Горячие слезы обожгли ее замерзшие щеки. Она никогда не плакала. Даже когда папа ушел, девушка старалась быть сильной. Держала все в себе, никому не рассказывала. Мама говорила: «Доверять людям опасно». Но что делать, когда внутри все переполнено и рвется наружу? Последней каплей стало унижение сегодня вечером. После мерзких прикосновений и отвратительного запаха Оана готова была выплакаться, чтобы смыть грязь, которая запятнала ее. Стройные, как тростинки, ноги и тонкие руки были покрыты тёмными пятнами – следами воспитания матери. Женщина давно оставила это дело, предпочитая любви к дочери бокал опьяняющего напитка. В моменты опьянения она проявляла ту «любовь», на которую была способна. Насилие – единственный язык, на котором они в семье разговаривали. С каждым днём девушка осознавала, что её жизнь погружается в бездну, из которой не сможет выбраться. Она даже пыталась покончить с собой, но, взяв с полки таблетки, испугалась.

Девушка схватила края кардигана, пытаясь укрыться от усилившегося ветра. Порывы заставляли скрипеть металлическую вывеску, а опавшие листья кружились на платформе, как в безумном танце. Оана наблюдала за ними, мечтая взлететь вместе с ветром и унестись далеко, куда угодно, лишь бы подальше от этого места. Ветер внезапно стих, и наступила звенящая тишина. Её нарушил резкий скрип за спиной. Оана обернулась и увидела размытый силуэт в свете фонаря. Нечто медленно приближалось к ней. Девушка вскочила со скамейки и начала отступать назад. Её дыхание участилось, а сердце колотилось так громко, что она слышала его удары в ушах. Едва девушка сделала несколько шагов, как перед ней возникла местная чудачка – пожилая женщина по имени Марга. Она жила в конце соседней улицы и никогда ни с кем не здоровалась. Никто не знал, сколько ей лет, да и сама она не могла вспомнить. Местные жители не любили её за то, что она вела замкнутый образ жизни, и всякое поговаривали о ней. Даже священник их церкви старался не допускать Маргу в храм, чтобы не вызвать неодобрение прихожан.

Старушка шла, прихрамывая, делая небольшие остановки, чтобы перевести дух и поправить поклажу на своей старой тележке. В ней было собрано всё, что только можно: от изношенной одежды до ржавых банок. Девушка плотнее закуталась в кардиган, скрывая свою потрёпанную ночную рубашку. Она смотрела на Маргу и пыталась понять, что в ней так привлекло её внимание. Может быть, это правда, что о ней говорят? Она слышала краем уха сплетни, которые разносили соседки, сидя на лавочке. Будто бы эта старуха – колдунья и ясновидящая. Даже рассказывали, что когда-то она приворожила чужого мужа, и в день их с Маргой свадьбы он умер у алтаря. Ужасная история.

Девушка скептически относилась ко всему, что о ней говорили. Оана думала, что, возможно, в молодости женщина сделала что-то, что вызвало недовольство, и теперь на ней срывают зло. Но теперь, глядя на старуху, девушка задумалась, а не может ли та действительно обладать колдовскими способностями. Сама Марга не проявляла интереса к испуганной девушке, только бросила на неё короткий взгляд и покатила тележку дальше. Старуха скрылась в темноте неосвещённых улиц, оставив Оану одну на пустой станции.

Лёгкий ветерок ласкал её обнажённые ноги и развевал растрёпанные светлые кудри. Эта приятная на вид прохлада принесла с собой громкий звериный вой. Сначала завыл один, затем другой, а потом третий. И так продолжалось, пока они не превратились в один ужасающий, разрывающий перепонки вопль из самой Преисподней. По коже девушки пробежала дрожь, заставив её волосы зашевелиться. Она вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-то. Тени играли на стенах вокзала, постепенно сливаясь в одно. Они настигали девушку, пытаясь захватить её в свою темноту, не оставив и шанса на спасение. Она отступила назад. Страх сковал её движения, словно наливая её конечности свинцом. Внезапный порыв ветра ударил ей в лицо. Она почувствовала, как земля уходит из-под ног. Девушка всем телом перевалилась через скамейку, упав на бетон. Она втянула воздух сквозь зубы, потирая ушибленное место. Вой прекратился, и на его место пришла тишина. Девушка прижала руку к груди, пытаясь успокоить сбившееся дыхание.

Оана ощутила, как кто-то схватил ее за плечо. Когда она повернулась, то перед ее лицом появилась Марга. Ее остатки бровей сомкнулись на переносице, а губы сотрясались при каждом произнесенном слове. Она выглядела рассерженной и одновременно напуганной.

– Она уже пришла за тобой. Бойся ее лица: мужского и женского. Твоя гибель будет ужасной под звуки её зловещей песни.

Рука старухи сжималась от каждого слова, доставляя боль. Она впивалась своими когтями, как зверь, и трясла девушку. Оана попыталась отцепиться.

– Помогите! – Оана отчаянно пыталась вырваться из лап старухи. Она извивалась, билась и продолжала кричать и звать на помощь. Но в ответ была пустота. Руки и ноги девушки метались в попытке найти опору или уязвимое место, чтобы уже наконец-то высвободиться. Мышцы натянулись, как тетива, а сердце колотилось бешеным ритмом. Оана резко дернулась в сторону, освободив руку из цепких пальцев старухи. Она толкнула ее на землю и бросилась прочь, в темноту вокзала. Марга начала кричать ей, но девушка не разобрала что, да и знать ей не хотелось. Она хотела как можно быстрее скрыться от взгляда старой ведьмы.

Она бежала, не останавливаясь. Снова и снова она пыталась скрыться. В голове была лишь одна мысль – спастись. Нужно было спрятаться, пока не рассветет. Ноги несли её по знакомой тропинке, не разбирая дороги. Ветер снова усилился. Он с новой силой гнул деревья, срывал с них листья и заставлял крыши домов дрожать. Девушка споткнулась. Колени были в ссадинах и кровоточили. Она издала стон от боли и попыталась подняться.

Она приостановилась на мгновение, которое, тем не менее, этого было оказалось достаточно для осознания, что за спиной кто-то был. Там не было ничего, что указывало бы на физическое присутствие: ни тени, ни звуков. Однако она интуитивно осознавала, что при повороте ее взору откроется нечто, с чем ей придется столкнуться лицом к лицу. Возможно, там стояла старуха или же ее отчим, намеревавшийся напугать ее, но, учитывая его агрессивный характер, можно предположить, что он бы не ограничился лишь простым запугиванием, а применил бы физическое насилие. Значит, там нечто иное. То, что сидело в той темноте, и она благополучно попала в его лапы.

Оана упала на стесанные колени, сорвала с шеи нательный крест и начал молиться.

– Боже! – произнесла она дрожащим голосом. – Спаси меня!

Девушка ощутила прикосновение к плечу. Она не обернулась, но бросила косой взгляд. Рука была в перчатке, на безымянном пальце – перстень. Слёзы стекали по щекам, но уже не от злости – страх сковал её, а отчаяние стало молчаливым стражем. Рука осторожно похлопала её по плечу. Оана не двигалась, сжимала крест так, что он впивался в ладонь. Прикосновения к шее и волосам лишь усиливали ужас внутри неё. Не отрывая глаз от звёздного неба, повторяла: «Боже»

– Идеальная! – прошептал голос.

Несколько раз Алексис пытался уснуть, но ему постоянно что-то мешало: то голоса в салоне, то звуки дождя за окном, то собственные мысли. Когда юноша решил окончательно бросить эту затею и открыл глаза, то диалоги между членами семьи Лафт уже стихли. Все занимались своими делами: Корнелиус вел автомобиль, не отвлекаясь на свою дочь, которая листала ленту на смартфоне и, найдя что-то интересное, показывала отцу. Уорд же удобно пристроился в углу заднего сиденья, скрестив руку на груди, и спокойно спал.

«Неужели им нужен сон?» – спросил себя Алексис, бросив взгляд на парня.

Со стороны эта поездка могла показаться семейной. Отец решил вывезти детей из душного города, чтобы показать им красоты Румынии. Но Алекса от этой мысли охватила злость. Она пылала внутри, разжигая гнев. Юноша сжал кулаки, его дыхание стало тяжелым и прерывистым. Гнев прожигал его, подталкивая высказать всё, но остатки разума сдерживали это буйное пламя. В глубине души Алекс понимал, что нужно держать себя в руках. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Постепенно волны негативных эмоций начали утихать. Юноша всё ещё не знал, куда они едут и что его там ждёт. Ему оставалось наблюдать за своими попутчиками и ждать.

– Хорошо выспался? – голос доктора Лафта звучал тепло, как обычно. Он посмотрел на юношу через зеркало заднего вида и слегка улыбнулся.

Уорд проснулся. Он бросил на Алексиса недовольный взгляд и отвернулся к окну. Боун покосился на него, затем сел ближе к водительскому сиденью.

– Вы так и не сказали, куда мы едем, – осторожно сказал Алексис, стараясь скрыть злость. Ему было немного страшно. Он не знал, какой Корнелиус на самом деле, хотя доктор вел себя так же, как и всегда. Боун переводил взгляд с панели на зеркало, где отражался Лафт-старший.

– В Синаю, – коротко ответил доктор.

– На курорт, что ли? – с сарказмом спросил парень.

– Смотрю, ты еще тот шутник, избранный, – с усмешкой произнес Уорд, называя его новым прозвищем. Корнелиус бросил на сына строгий взгляд. Корнелия повернулась к Боуну с улыбкой и сказала:

– Не переживай. Там тебе ничего не угрожает. Мы встретимся с леди Лайзой. Она одна из приближенных лорда-протектора.

– Но ведь дядя сказал, что меня ждёт этот ваш лорд. Почему не с ним? – Алекс удивлённо приподнял брови. Он не доверял им, и смена планов вызывала у него беспокойство.

– Ха! Посмотрите, каким важным он стал за эти полчаса. Сразу видно – прирождённый лидер, – продолжал подтрунивать Уорд.

– Уорд, прекрати! – Корнелиус повысил голос. В ответ парень лишь недовольно фыркнул и вернулся в исходное положение – скрестил руки и продолжил смотреть в окно. Доктор ещё немного посмотрел на своего отпрыска, затем поправил зеркало. – Я понимаю твоё недоумение, Алекс, но Лайза – не последний человек в замке Пелеш. Она встретит тебя и поможет тебе освоиться в новом городе.

– Как долго я там пробуду?

– Трудно сказать. Тебя будут обучать ведению дел и введут в курс проблем Великих Домов.

– А что это за дела? Зачем мне копаться в чужом белье?

Корнелиус ненадолго замолчал. Алексис напрягся.

– Есть пророчество, – сказал доктор. – Много лет назад один из Старейшин увидел сон о великом воине – избранном сыне. Ему суждено либо положить конец веку вампиров, либо повести их к новому будущему.

– Но откуда вы уверены, что этот воин – я?

Лафт-старший снова погрузился в молчание. Он смотрел на дорогу, словно избегая взгляда Алексиса. Ответ уже был очевиден.

– Вы ведь всё знали с самого начала.

Голос Алекса был тихим. Юноша откинулся на спинку заднего сиденья. Его взгляд был полон изумления. Все знали и молчали. А мама? Она знала? Мысли о матери были для Алексиса самыми тёплыми и светлыми. Воспоминание о ней являлись для него дороже любого драгоценного металла. Оно возвращало его в то время, когда они беззаботно жили в их маленьком домике на окраине деревни. Но теперь его посещают совсем иные мысли. Боун вспомнил о дневнике своей матери. Вот он – единственный источник хоть какой-то правды. Юноша быстро потянулся к своему рюкзаку, который лежал рядом. В его глубине он нащупал плотную обложку.