скачать книгу бесплатно
Я понятия не имела, как спросить малютку, где они, да он бы, наверное, и не ответил – маленький еще.
Гномов не было ни возле клеток с хищниками, ни у загона с травоядными. Наконец мы заметили старенькую гномиху, которая сидела на земле у пруда. Она свесила голову между колен – сломленная, обессиленная. Рядом суетились другие гномы, они прочесывали кусты и тростники и расспрашивали прохожих.
– ! фречрамМ, – завопил малютка и потянул нас с Чаром к старушке.
Та подняла голову – лицо у нее было мокрое от слез.
– ! жульФ.
Она крепко обняла потеряшку и расцеловала ему личико и бороду. А потом посмотрела на нас – и узнала Чара.
– Ваше высочество, спасибо, вы вернули мне внука!
Чар смущенно кашлянул.
– Мы были рады привести его вам, сударыня, – проговорил он. – Дитя едва не угодило огру в зубы.
– Чар – принц Чармант – спас его, – добавила я. И меня заодно.
– Гномы будут вечно вам благодарны, – поклонилась гномиха. – Меня зовут жатаФ.
Ростом старушка была едва ли выше меня, зато гораздо шире – не толще, а именно шире: взрослые гномы продолжают расти в ширину. Я в жизни не видела лиц, исполненных такого достоинства, – да и никого старше, пожалуй, тоже не видела, кроме разве что Мэнди, да и то неизвестно. Морщины налезали на морщины, мелкие складочки пергаментной кожи теснились в крупных. Глаза у гномихи были глубоко посаженные, некогда медного цвета, но теперь потускневшие.
Я сделала реверанс – ну вот, конечно, чуть не упала!
– А я Элла.
Подошли остальные гномы и обступили нас.
– Как вы заманили его сюда? – спросила жатаФ. – Обычно мы с людьми никуда не ходим.
– Элла его уговорила. – Похоже, Чар мной гордился.
– Что вы ему сказали?
Я смутилась. Одно дело – передразнивать попугаев или дурачиться с малышом. А опозориться перед этой величественной старой дамой – совсем другое.
–, фвточор эвтугх брззай иртх иммадбеч эв-тугх брззаЙ, – проговорила я наконец.
– О, тогда не стоит удивляться, что он пошел с вами, – улыбнулась жатаФ.
– ! фреЧ, – радостно завопил жульФ. И завертелся в бабушкиных объятиях.
Его взяла на руки другая гномская дама, помоложе.
– Где вы научились говорить по-гномьи? – спросила она. – жульФ – мой сын.
Я залилась краской и рассказала про попугаев.
– А что я ему сказала?
– Это поговорка. Мы часто так приветствуем друг друга, – объяснила жатаФ. – На киррийский это переводится «Работай киркой и лопатой – и станешь большой и богатый». – Она протянула мне руку. – жульФ – не единственный, кого вы спасете. Я это вижу.
Что еще она видит, интересно? Мэнди говорила, некоторые гномы умеют предсказывать будущее.
– Вы знаете, что меня ждет?
– Нет, в подробностях не знаю. Гномы не видят, какое платье вы наденете завтра или о чем будете беседовать, – для нас это тайна. Я вижу только общие очертания.
– И что же?
– Опасный путь, три фигуры. Они близко, но вам не друзья. – Старушка выпустила мою руку. – Остерегайтесь их!
Когда мы вышли из зверинца, Чар сказал:
– Сегодня я велю утроить стражу вокруг хижины огров. А скоро поймаю кентавра и подарю тебе.
* * *
Ее сиятельство Ольга была дама пунктуальная. Она с дочками прибыла как раз вовремя, чтобы пронаблюдать, как на крышу кареты пристраивают мой сундук и бочонок бодрящего снадобья.
Отец вышел меня проводить, а Мэнди стояла поодаль.
– У тебя, оказывается, совсем мало вещей! – поразилась Хетти.
– Гардероб Эллы не соответствует ее положению в обществе, сэр Питер, – поддержала дочку ее сиятельство. – У моих девочек восемь сундуков.
– Матушка, у Хетти пять с половиной сундуков! А у меня остается только… – Оливия умолкла и подсчитала на пальцах. – Мало. У меня мало сундуков, это нечестно!
Отец любезно улыбнулся:
– Так мило с вашей стороны взять Эллу под свою опеку, ваше сиятельство Ольга. Надеюсь, она не слишком вас обременит.
– Меня? Что вы, меня она вовсе не обременит, дорогой мой. Я же не еду с ними.
От слов «дорогой мой» отца перекосило.
– Их сопровождают кучер и два лакея, – продолжала Ольга. – Они защитят от кого угодно, кроме огров. А от огров я едва ли смогу их уберечь. К тому же без старухи-матери им будет веселее.
Отец помолчал, а потом сказал:
– Не говорите так. Нет, вы не старуха и никогда ею не будете. – И повернулся ко мне: – Хорошо тебе доехать, дитя мое. – Он поцеловал меня в щеку. – Я буду скучать.
Вранье.
Лакей открыл дверцу кареты. Хетти и Оливию церемонно подсадили. Я бросилась к Мэнди. Разве можно уехать, не обняв ее напоследок?
– Сделай так, чтобы они все исчезли. Ну пожалуйста! – шепнула я.
– Ох, Элла, лапочка… Все будет хорошо! – И Мэнди крепко стиснула меня.
– Элеонора, твои подруги ждут, – окликнул меня отец.
Я забралась в карету, пристроила в угол ковровую дорожную сумку, и мы тронулись. Чтобы успокоиться, я потрогала мамино ожерелье, надежно спрятанное под платьем. Будь мама жива, не пришлось бы мне катить из дома неизвестно куда в компании этих гадюк.
– А я бы нипочем не стала обниматься с кухаркой. – Хетти картинно содрогнулась.
– Еще бы, – ехидно улыбнулась я. – Никакая кухарка не согласится.
Тогда Хетти вернулась к прежней теме разговора:
– У тебя так мало вещей, другие девочки, наверное, примут тебя за нашу служанку.
– А почему у тебя платье спереди топорщится? – спросила Оливия.
– Там что, ожерелье? Зачем ты прячешь его под одежду? – спросила Хетти.
– Оно, наверное, ужасно некрасивое, – догадалась Оливия. – Вот почему ты его не показываешь.
– Нет, оно не некрасивое.
– Покажи. Мы с Оливией очень хотим посмотреть.
Приказ. Я вытащила ожерелье. Ладно, не страшно. Здесь нет воров.
– Ой! – восхитилась Оливия. – Даже красивее самой красивой маминой цепочки!
– С таким ожерельем никто не примет тебя за служанку. Очень тонкая работа. Только оно тебе длинновато. – Хетти потрогала серебряные нити. – Оливия, смотри, какой нежный молочный отлив у жемчужин!
Оливия тоже потянула руки к ожерелью.
– Отпустите! – Я отодвинулась.
– Мы его не испортим. Можно, я его померяю? Матушка всегда разрешает нам мерить украшения, мы никогда ничего не портим.
– Нельзя.
– Ну дай! Дай!
Приказ.
– Я что, обязана?
Само сорвалось. Надо было придержать язык!
Глаза у Хетти так и засверкали.
– Да, обязана. Дай ожерелье.
– На одну минуту, – предупредила я и расстегнула замочек. Медлить я не стала. Нельзя, чтобы эти гадюки видели, каких трудов мне стоит сопротивляться.
– Застегни у меня на шее…
Я послушалась.
– … Оливия.
Она приказывала не мне, а сестрице!
– Ах, спасибо, милочка. – Хетти откинулась на сиденье. – Я прямо рождена для подобных драгоценностей.
– Элла, дай мне его примерить, – сказала Оливия.
– Подрасти сначала, – отозвалась Хетти.
Но мне пришлось послушаться. Я отчаянно старалась сопротивляться приказу Оливии, но тут начались обычные мучения – заболел живот, загрохотало в висках, перехватило горло.
– Теперь ее очередь, – выдавила я сквозь стиснутые зубы.
– Видишь? – проныла Оливия. – Элла говорит, можно!
– Оливия, я лучше знаю, что тебе можно, а что нельзя. Вы с Эллой еще маленькие…
Я бросилась к ней и расстегнула ожерелье – она и глазом моргнуть не успела.
– Элла, не давай его Оливии! Отдай мне! – приказала Хетти.
Я послушалась.
– Дай мне, Элла! – завопила Оливия. – Хетти, ну ты и злюка!
Я выхватила ожерелье у Хетти и сунула Оливии.
Хетти посмотрела на меня, подняв бровь. Плохо дело: до нее стало доходить, что происходит.
– Мама надевала это ожерелье на свадьбу, – сказала я, чтобы ее отвлечь. – И ее мать…
– Элла, а ты всегда такая послушная? Верни мне ожерелье.
– Я ей не отдам! – взвилась Оливия.
– Отдашь, а не то не видать тебе сегодня ужина!
Я забрала ожерелье у Оливии. Хетти застегнула его у себя на шее и погладила с довольным видом.
– Элла, вот бы ты его мне отдала! В знак нашей дружбы.
– Мы не дружим.
