скачать книгу бесплатно
– Всерьез мы не колдуем. Только Люсинда. Это опасно.
– Подумаешь – грозу остановить, что тут опасного, скажи на милость?!
– Может, и ничего, а может, очень даже много. Включи воображение.
– Ясное небо – это же хорошо. Все смогут гулять.
– Включи воображение, – повторила Мэнди.
Я задумалась.
– Дождь – это полезно для травы. Для посевов.
– Дальше, – кивнула Мэнди.
– А вдруг злой разбойник задумал кого-то ограбить, а из-за плохой погоды решит посидеть дома?
– Точно. А может быть, из-за меня начнется засуха и придется с этим разбираться, поскольку я во всем виновата. А потом я нашлю ливень, а он сломает ветку, а ветка проломит крышу – и снова мне разбираться.
– Ну, тут ты ни при чем. Это хозяевам надо было делать крышу попрочнее.
– Может, да, а может, нет. А вдруг из-за меня начнется потоп и кто-нибудь погибнет? Вот почему нельзя колдовать по-серьезному! Я колдую только по мелочи. Вкусная еда, лечебный суп, мое коронное бодрящее снадобье…
– А когда Люсинда наложила на меня заклятие, это было серьезное колдовство, да?
– Еще бы! Вот дурья башка! – Мэнди так яростно оттирала сковородку, что та скрежетала и гремела о медную раковину.
– Расскажи, как снять заклятие. Мэнди, ну пожалуйста!
– Как – понятия не имею. Знаю только, что это возможно.
– Если я объясню Люсинде, что мне от него плохо, она его снимет? Снимет, да, Мэнди?
– Сомневаюсь, но чего в жизни не бывает. Да только вдруг она одно заклятие снимет – и тут же наградит тебя другим, еще похлеще. С Люсиндой одна беда: у нее всегда куча блестящих идей и она их в себе не держит, а тут же превращает в заклятия.
– А как она выглядит?
– Не похожа на прочих фей. Да уж лучше тебе никогда в глаза ее не видеть!
– А где она живет? – не отставала я.
Может, удастся ее разыскать и убедить снять заклятие. Ведь и Мэнди иногда ошибается.
– Мы с ней не разговариваем. Еще мне не хватало следить за перемещениями Люсинды Придурочной! Эй, миску не урони!
Поздно. Пришлось мне взять метлу.
– Неужели все Друзья Фей такие неловкие?
– Нет, лапочка. Фейская кровь не делает неуклюжими. Это в тебе человеческое. Ты хоть раз видела, чтобы я била посуду?… То-то же.
Я взяла веник, но оказалось, что это лишнее. Осколки сами собрались в кучку и запрыгнули в мусорное ведро. Я остолбенела.
– Ничего серьезнее я не делаю, солнце мое, только мелкое колдовство, от которого никому вреда не будет. Хотя и от него есть польза. На полу не останется острых осколков.
Я заглянула в ведро. Осколки лежали там аккуратной горкой.
– А почему ты не превратишь их обратно в миску:
– А это уже серьезное колдовство. На вид не скажешь, но серьезное. Так можно кому-то навредить. Заранее не угадаешь.
– Ага, получается, будущее феи не предсказывают. Если бы предсказывали, ты бы знала, можно или нельзя.
– Будущее мы не видим – как и вы, люди.
Это по гномьей части – у них-то ясновидящих полно.
Где-то в доме зазвенел колокольчик. Отец звал кого-то из слуг. Мама никогда не звонила.
– А ты была феей-крестной моей прабабушки? – Вопросы прямо роились и жужжали у меня в голове. – А ты давно наша фея-крестная?
В самом деле, сколько Мэнди лет?
Тут вошла Берта:
– Барышня, сэр Питер просит вас к себе в кабинет.
– Зачем? – спросила я.
– Не говорит. – Берта встревоженно вертела в пальцах кончик косы.
Впрочем, напугать Берту – дело нехитрое. Чего тут бояться? Отец хочет со мной поговорить. Было бы странно, если бы не хотел.
Я вытерла тарелку, потом еще одну, потом третью.
– Барышня, вы бы поскорее, – попросила Берта.
Я потянулась за четвертой.
– Ты уж лучше сходи, – сказала Мэнди. – Кстати, передник ему не понравится.
Мэнди тоже испугалась!
Я сняла передник и побежала к отцу.
И остановилась на пороге кабинета. Отец сидел в мамином кресле и глядел на стоявший на столе сверток.
– А, вот и ты. – Он поднял голову. – Подойди поближе, Элла.
Я уставилась на него исподлобья – нечего мне приказывать! И сделала шаг вперед. В эту игру я играла с Мэнди – вроде бы слушаешься, а вроде бы и нет.
– Элеонора, я попросил тебя подойти поближе.
– Я и подошла.
– Надо еще ближе. Я не кусаюсь. Просто хочу получше тебя узнать.
Он подошел ко мне, подвел к столу и усадил в кресло напротив.
– Ты когда-нибудь видела подобное великолепие? – Он развернул сверток. – Возьми. Осторожно, тяжелое. На.
«Не знаю, что это, но раз оно так нравится отцу – возьму и уроню!» – заранее решила я. Но все-таки посмотрела, что он мне дает, – и передумала.
Это был фарфоровый замок размером с два моих кулака – с шестью миниатюрными башенками, в каждую из которых можно было вставить свечку. Ой! Между окошками в двух башенках была протянута тонюсенькая фарфоровая ниточка – надо же, с развешанным бельем! Кальсоны, халат, детский слюнявчик – все прямо крохотулечное! А из другого окна, пониже, махала шелковым шарфом улыбающаяся нарисованная девушка. По крайней мере, с виду шарф был совсем как шелковый.
Отец забрал у меня замок.
– Закрой глаза.
Я услышала, как он задвигает тяжелые шторы. И решила подсмотреть из-под ресниц. Я ему не доверяла.
Он поставил замок на каминную полку, вставил свечки и зажег.
– Открой глаза.
Я подбежала посмотреть. Замок превратился в сияющую сказку. От огня по белым стенам побежали перламутровые разводы, а окна засверкали золотом, словно внутри горели веселые светильники.
– Ух ты… – только и вымолвила я.
Отец раздвинул шторы и задул свечи.
– Прелесть, правда?
Я закивала.
– Где ты это взял?
– У эльфов. Это эльфийская работа. В керамике они чудеса творят. Это сделал один ученик Агаллена. Я всегда хотел подлинного Агаллена, но так и не смог достать.
– Куда ты его поставишь?
– А куда ты хочешь, Элла?
– На подоконник.
– А не в твою комнату?
– Куда угодно, главное – на подоконник.
Тогда замок будет смотреть на всех – и в доме, и на улице.
Отец долго глядел на меня и ничего не говорил.
– Хорошо, я скажу покупателю, чтобы поставил его на окно?
– Как? Ты его продашь?!
– Элла, я торговец. Я продаю и покупаю. – И он заговорил словно бы сам с собой: – Может быть, удастся выдать его за подлинного Агаллена. Никто не отличит. – Он снова посмотрел на меня. – Ну вот, теперь ты знаешь, кто я такой: сэр Питер, торговец. А ты кто?
– Дочь, у которой раньше была мать.
Он даже слушать не стал.
– Кто такая Элла?
– Девочка, которой не нравится, когда ее допрашивают.
Он остался доволен.
– Надо же, у тебя хватило храбрости так со мной разговаривать. – Он оглядел меня. – Мой подбородок. – Он коснулся его, и я отпрянула. – Сильный. Волевой. Нос тоже мой. Надеюсь, тебя не огорчает, что у тебя иногда раздуваются ноздри. И глаза мои – только у тебя они зеленые. Почти все лицо – мое. Интересно, каким оно будет, когда ты станешь взрослой.
Да как он смеет говорить со мной, будто я портрет, а не живая девочка?
– Что же мне с тобой делать? – спросил он самого себя.
– Зачем тебе что-то со мной делать? – не поняла я.
– Нельзя же, чтобы из тебя выросла помощница кухарки. Надо дать тебе образование. – Тут он сменил тему: – Как тебе дочки ее сиятельства Ольги?
– Они меня не утешили, – ответила я.
Отец расхохотался – да-да, расхохотался, откинув голову и приподняв плечи.
Что тут смешного? Мне не нравилось, когда надо мной смеялись. От этого мне захотелось сказать об этих мерзких Хетти и Оливии что-нибудь хорошее.
– Наверное, они хотели как лучше.
Отец вытер выступившие на глазах слезы.
– Как лучше они точно не хотели. Старшая – гнусная интриганка, вся в мамашу, а младшая – попросту слабоумная. Им в голову не придет хотеть как лучше. – Тут голос у него стал задумчивый. – Ее сиятельство Ольга знатна и богата.
При чем тут это?!
– Может быть, отправить тебя в пансион вместе с ее дочками? Научишься ходить не как слоник, а как положено грациозной юной девушке…
В пансион! Без Мэнди! Там мне все время будут говорить, что делать, и придется слушаться! И будут искоренять мою неуклюжесть, и не смогут! И будут меня наказывать, а я буду мстить, и меня опять будут наказывать…
– Почему мне нельзя остаться дома?
