Ведьма и бог. Похищение Цирцеи

Я встречалась с ним только раз, на свадьбе Эллы. Аид скрытен. Счастлив с Персефоной. Богат. Очень богат. Все руды и драгоценные камни принадлежат ему. Он обладает рогом изобилия. Но в его владениях нет ни неба, ни звезд, ни бирюзовой воды, ни восхода солнца. И любая ведьма знает, что здесь ничего не растет. По крайней мере, я так считала – до момента, когда на расстоянии нескольких метров между двумя хрусталями появилась извилистая форма темно-красного дерева. Низкий ствол разделялся на несколько ветвей, на котором росли листья. Машинально провожу рукой по стволу и чувствую кору под пальцами.

Я снова обрела осязание! Материальность наконец возвращается. Корни, уходящие глубоко в черно-серую землю, становятся препятствием для ног. Прикасаюсь к своему лицу и волосам: пирсинг все еще на месте, но на мне больше нет малинового платья. Я одета в длинную белую тунику без рукавов. Я вышла из Эреба.

Продолжаю путь, который пролегает среди сотен гранатовых деревьев, окрашенных в разные оттенки красного. Пейзаж, наконец, обретает глубину. Почва чередуется со скалами, землей и чем-то похожим на сероватый пепел. Вдалеке появляется яркий свет. Лес заканчивается. И я больше не одна. Рядом со мной человеческие фигуры всех возрастов и происхождения следуют своим путем.

Я так хочу увидеть, что там, на другой стороне, что начинаю бежать. Сердце колотится, легкие сжимаются. Решимость достигла апогея. Выхожу из состояния радости, близкого к эйфории, только для того, чтобы снова впасть в состояние крайнего разочарования. Если архитекторы Подземного мира считали, что могут усыпить мою волю захватывающим дух пейзажем, то они ошибались!

Выхожу на опушку леса и останавливаюсь. Передо мной простирается бескрайняя серая равнина с пологим склоном, усеянная гранатовыми деревьями. Настолько обширная, что в животе образуется болезненная пустота. От вида захватывает дух. Стикс. Наполненный тенями, которые собираются вдалеке, на берегах реки, черной и гладкой, как обсидиан. Точка невозврата. Здесь оказывались многие герои, такие как наш предок Одиссей, беглый троянский принц Эней или Ахилл, которого за щиколотку погрузили в эту реку. Но мало кто пересек Стикс, чтобы вернуться: Орфей и Тесей – без теней, за которыми пришли, Геракл – с Цербером, только чтобы потом вернуть его. Их объединяло то, что все они были живы. Ни один мертвый никогда не отправлялся в обратный путь. Поскольку не может быть и речи о том, чтобы моя жизнь закончилась здесь, я стану первой тенью, покинувшей Преисподнюю. У меня есть то, чего нет ни у кого другого: способности ведьмы!

Сжимаю пальцы в кулаки и сосредотачиваюсь на магии. Она начинает вибрировать под кожей, словно никогда не покидала меня. Ее мощь охватывает меня изнутри. Отлично! Теперь осталось испробовать возможные и невообразимые заклинания, чтобы выбраться отсюда. Произношу все, что только можно придумать: заклинания, возвращающие растения к жизни и приспосабливающие их к другой форме жизни, заклинания для перемещения в пространстве, заклинание отмены проклятия, обращения Гелиосу с просьбой вытащить меня, заклинания для воссоединения души и тела…

«Сквозь время и измерения, сломай судьбу, которая сковывает меня, открой двери этой тюрьмы и останови отвратительную гонку, которая влечет меня за собой».

«Вытащи меня из Преисподней, освободи меня от этих оков».

«Исправь несправедливость, постигшую меня, верни меня на Землю».

Безрезультатно.

Как бы я ни звала Гекату, она не появляется. Падаю на колени, обессиленная. Я потратила столько магии впустую! От давящей беспомощности перехватывает дыхание. Новый прилив гнева скручивает внутренности. Я могу создать шар света, но выбраться отсюда невозможно.

– С вами все хорошо?

Поднимаю глаза – старик, которого отпустила Кера, выходит из леса и останавливается рядом со мной. Проглатываю язвительный ответ. Как все может быть хорошо? Мне двадцать шесть, а я застряла в парадной Преисподней! В то время как он, почтенного возраста и без сожалений, завершил жизненный путь!

– Не совсем, – холодно отвечаю я, поднимаясь на ноги.

Он смотрит сочувственно, что раздражает еще больше. Он одет в такую же тунику, что и я. На первый взгляд, все тени одеты так, чтобы попасть в царство Аида и Персефоны. Но он сохранил обручальное кольцо на безымянном пальце. Из этого заключаю, что в подземном измерении разрешены металлические и каменные изделия.

– Вы только дошли сюда потому, что заблудились по дороге? – ворчливо спрашиваю я.

– О, нет, я просто не торопился. Психопомп рассказала об окружающем мире, упомянув, что хрустальный лес – одна из самых прекрасных достопримечательностей Подземного мира. А мне всегда нравились камни.

Он заканчивает с улыбкой, словно турист, обрадованный находкой во время экскурсии. Ага. Вероятно, он одна из тех душ, которые находятся на стадии принятия.

– А что хотелось бы увидеть вам?

Мне остается только с горечью ответить:

– Мой психопомп ничего не рассказал, потому что бездарен. В любом случае, я здесь ненадолго.

Старик кажется удивленным и смущенным. Но не сдается и указывает на мощеную дорогу, ведущую к реке.

– Давайте немного пройдемся?

А что мне остается делать? Мне нужно, чтобы понимающее божество пришло на помощь. Я могла бы заключить с ним сделку, пообещав ему что-нибудь, и надеяться, что это вернет меня на Землю. Возможно, возле Стикса есть и другие психопомпы.

Не говоря ни слова, присоединяюсь к старику, и мы идем по пути, которым слепо следуют тени.

– Как вы умерли? – спрашиваю я, заранее раздраженная.

Он так стар, а я так молода. Это несправедливо!

Он пожимает плечами.

– Я не проснулся. Вернее, проснулся. Но оказался бестелесным. Кера оказалась рядом, чтобы успокоить меня. Я этого не ожидал, видите ли, – добавляет он немного смущенно. – Но все в порядке, ведь дети и внуки не будут слишком удивлены. Последние несколько дней я был немного уставшим. Теперь я надеюсь встретить Хелену на другой стороне. Но Кера ничего не сказала по этому поводу. Я узнаю после путешествия.

– Путешествия? – морщусь я.

– По Стиксу, с Хароном. Вид на адские реки, судя по всему, потрясающий.

У него вырывается нетерпеливый и удовлетворенный вздох. Меня бесит его спокойствие.

Мы идем в напряженном молчании. Равнина представляет собой каменное основание, покрытое пеплом, который сметаю ногами. Именно он придает всем окружающим теням сероватый вид, который в конечном итоге сливает их с пейзажем. Лишь красные гранатовые деревья добавляют красок. Чем дальше мы продвигаемся, тем больше вырисовываются границы. Мы находимся в гигантской пещере. Длинные сталактиты свисают с высоты сотен метров. Стикс уходит за горизонт.

Старик прочищает горло.

– Не хочется настаивать, но могу ли я узнать, что с вами случилось? Вы выглядите такой юной.

– Так называемый «сердечный приступ», – говорю я, хрустя пальцами и закипая от ярости.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже.

Чем дальше, тем больше нас окружают тени. Мы видим группы теней, сидящие по сторонам, иногда в кругу, иногда парами, на насыпи из камней или под немногочисленными деревьями. Замечаю на берегу что-то похожее на пристань, построенную из двух неподвижных силуэтов и небольшого здания, возможно, киоска, очертания которого трудно разобрать с места, где мы стоим. Видимо, здесь пристыковывается Харон, чтобы забрать теней в последнее путешествие. Я дрожу, но не от страха, а от холода. Начинает дуть ледяной ветер. Это должно мотивировать продолжать путь.

Оглядываюсь в поисках психопомпа, к которому можно было бы обратиться, но здесь только мертвые. Движение слева привлекает мое внимание.

– Извините, – говорю я старику, покидая его.

Схожу с дороги и направляюсь к толпе, которая кажется взволнованной. Их суета притягивает как магнит. Мне нужно двигаться. Нужно выплеснуть ярость, и это место с кричащими идеально подходит. Когда приближаюсь к группе, наблюдаю за бурными волнами, сгибающими тела. Люди хватают друг друга, тянут, бьют, кидают на землю, и снова поднимаются. Сердце бешено колотится. Они выглядят молодыми: одни подростки, другим едва за сорок. Мужчины и женщины разрывают друг друга на куски без какой-либо видимой причины.

Посреди этого хаоса стоит высокая неподвижная фигура, внимательная и улыбающаяся, которая, кажется, контролирует происходящее. Взлохмаченные черные волосы, кобальтовая кожа и красные глаза выделяют ее. Я могла бы задать себе вопросы о происходящем, но мне все равно.

Бросаюсь в драку, нанося удары по челюстям и испытывая потрясающую боль. Во мне столько злости! Чувствую себя такой живой! Стискиваю зубы, прежде чем закричать, забываюсь и все глубже погружаюсь в драку. Размахиваю руками во все стороны, чувствую себя неприкасаемой! Как будто я снова стала шестнадцатилетней бунтаркой.

Такой беспомощной!

Такой потерянной…

Удар по лицу бросает на землю. Ноги непроизвольно подкашиваются, и я обессиленно падаю. Не думала, что можно дойти до такого состояния у ворот царства мертвых. Разве мы не стали неистощимыми тенями? Или нам уготовано вечно страдать от усталости и боли?

Пытаюсь выпрямиться и поднимаюсь, хромая, посреди беснующейся толпы, не понимая, во что ввязалась.

Я бы хотела уснуть и все забыть. Вернуться на вечеринку Эллы, оказаться на Поляне, встретить весну. Я все еще могу послужить отдушиной для других.

Но мой путь завершен, а я ничего не сделала в жизни.

Тень хватает меня и замахивается. Закрываю глаза, готовая ко второму раунду, когда две руки обхватывают меня сзади. Подпрыгиваю и оказываюсь прижатой к туловищу, не видя, кому оно принадлежит. Внезапно мы взлетаем. Два больших безупречных крыла рассекают воздух, и я цепляюсь так крепко, как только могу. Равнина проносится перед глазами, и мы приземляемся на холме, возле большого гранатового дерева, усыпанного плодами. Как только касаюсь камня и пепла, я отступаю и оседаю.

Передо мной стоит бог. Он складывает крылья за спиной и с любопытством наблюдает за мной. Его телосложение столь же ошеломляюще, как и у адских божеств, с которыми я сталкивалась: кожа темно-синего цвета усыпана алмазной пылью, словно Млечный путь пролегает по нему с ног до головы. Уверена, что узнаю созвездия на его лице и руках. Остальная часть тела скрыта таким же пальто, что у Гермеса и Керы. Одним движением он завязывает белые волосы узлом на макушке, не сводя с меня ясных, как звезды, глаз.

Не знаю, с кем имею дело, но ставлю на ребенка Нюкты.

– Твое место не среди оргаев, – говорит он твердым голосом.

Оргаи, Кера недавно упоминала о них.

– Что? – спрашиваю я, все еще сбитая с толку и испытывающая боль.

– Тени, что не пересекают Стикс.

Потираю покрасневшие руки.

– Они никогда не пересекут ее?

– Они могут унести жизни десятков смертных, в зависимости от степени чувств, – отвечает он, пожимая плечами.

Улавливаю в его тоне нотки безразличия. Внимательно наблюдаю за ним: он хорошо сложен, но в чертах лица заметна неуверенность. Не могу понять, что делает его уязвимым. Прямой нос, утонченность и гармоничность лица придают ему игривый и соблазнительный вид.

– И почему я не могу стать одной из них? – нерешительно спрашиваю я.

– Это не то, что тебе предначертала судьба.

Он садится на корточки передо мной. Именно тогда понимаю, что ко мне вернулось и обоняние. Очаровательный бог, который протягивает руку, пахнет… незнакомо. Его запах кажется анисовой смесью сахара и сока. Осторожно отстраняюсь, чтобы он не коснулся меня. Он убирает руку, не выглядя агрессивным. И все же не внушает доверия.

– Что ты делаешь?

– Забочусь о том, чтобы твои раны зажили.

– Я не просила об этом.

На его лице появляется забавная улыбка, которая гасит остатки моего гнева.

– Да, ты права, – подтверждает он. – Извини.

Он вновь предлагает руку, чтобы помочь встать. В этот раз я принимаю помощь. Прикосновение удивляет. Его кожа прохладная – я не обратила на это внимания, когда он поймал меня посреди толпы. В то время, как кожа Гермеса горячая. Возможно, пора узнать его имя. Я благодарна ему, но предпочла бы обдумать ситуацию без свидетелей. Меня все еще трясет, и я пытаюсь сформулировать то, что со мной происходит, но мне это не удается.

– Кто ты?

Кажется, он рад, что я вступаю в диалог. От этого становится не по себе. Чувствую, что он слишком многого ждет от меня, в то время как мне нечего ему предложить. Он открывает рот, чтобы ответить, но женский голос прерывает его.

– Брат! Почему ты вмешался?

Фигура, которую я заметила среди оргаев, присоединяется к нам, сложив серые крылья, полная нервозности и раздражения. Впрочем, именно так я могла бы охарактеризовать каждую ее мышцу. Все в ней кажется напряженным: кобальтовые бицепсы, черты лица, прямые ноги, упертые в землю, открытые из-за короткого хитона, как у Артемиды. Она смотрит на меня красными глазами, заставив вздрогнуть от страха.

– Она отлично себя показала! – добавляет она. – Не думала, что увижу такую молодую ведьму. Сколько прошло с тех пор, как одна из них умерла не от старости? Лет сто?

Она могла просто вонзить меч мне в сердце. Я хотела бы возразить, но очень устала. Ведьмы не болеют и не попадают в несчастные случаи. Они угасают. Сто лет назад, во время войны с богами, некоторые ведьмы погибли раньше своего срока.

– Спокойно, Нем, – успокаивает ее бог.

Богиня открывает рот, чтобы возразить, но тут же закрывает его.

– Не называй меня Нем, – раздраженно бросает она. – Или я буду называть тебя Таном.

Она вызывающе склоняет голову набок.

– Ты бы не посмела.

Отлично. Я стала свидетелем семейной ссоры. Это не помогает понять, с кем имею дело, но в данном контексте обнадеживает. Богиня рычит, скрещивая руки, прежде чем повернуться ко мне.

– Как тебя зовут, тень? Кто твой психопомп, раз ты оказалась в категории НДУ? Точно не Кера, сестра никогда не была так небрежна с тенью.

У меня есть догадка, что эти двое – родственники Керы и Гипноса, дети Ночи. Насколько это не очевидно в случае с Керой, Гипносом и «Нем», настолько это неоспоримо с «Таном».

Коротко вздыхаю. У меня все еще нет желания общаться, и я не знаю, чего на самом деле хотят от меня эти двое.

– Цирцея, – говорю я, не очень обрадованная мыслью, что придется описывать родословную.

Ответом заставляю замолчать богиню, которая кажется удивленной В свою очередь, бог пожирает меня глазами, усиливая неловкость. Но и на его лице проскальзывает восхищение. Возможно, он желает стать моим проводником. В отличие от Гермеса, который меня бросил.

– А мой психопомп – бездарный Гермес, – добавляю я, все еще обиженная его поведением.

– Подожди… Гермес в Преисподней? – спрашивает богиня.

– Ему нужно было провести трудовую проверку, и попутно он забросил меня в Эреб.

До сих пор не могу в это поверить. Я больше не чувствую гнев, только непонимание и.… грусть. Как он мог? Потираю руки, прохлада и охватившее беспокойство заставляют поежиться.

– Невероятно! – восклицает богиня, поднимаясь. – Сын Зевса уже сто лет находится в бегах, а теперь осмеливается ворваться для проверки! Пусть только мне попадется. Наверняка Их Величества не давали на это согласия!

– Мхм, вполне возможно, – соглашается сохраняющий спокойствие бог.

Тем не менее, он не скрывает раздражения. Не знаю, что Гермес такого наделал, но ему никто здесь не рад.

Все это, конечно, мило, но я все еще не знаю, с кем разговариваю.

– Кто вы такие?

Божества возвращают внимание ко мне.

– Я Немезида, наказываю за гибрис. Кстати, мне нравится твой гнев, Цирцея, – представляется богиня с язвительной полуулыбкой.

– Гибрис?

– Гордость и безрассудство. Ты полна ими.

Делаю шаг назад, обеспокоенная утверждением.

– Как и все тени НДУ, – добавляет она. «Я слишком хорош, чтобы умереть», «Мое время еще не пришло», бла-бла-бла…

Ей повезло, что я не способна контролировать магию в полном объеме.

– Никто не может помешать планам судьбы. Брат знает это лучше, чем кто-либо другой. Скажи ей, – подбадривает она, подталкивая бога локтем.

Последний стреляет в нее белыми глазами.

– Меня зовут Танатос.

Он больше ничего не говорит, но это и не нужно. Среди всех древних верований ведьм до возвращения Гекаты существовало поверье, что бог смерти является вершиной зла. Мы верили в него больше по привычке, прекрасно зная, что смерть необходима в жизненном цикле природы.

И вот теперь я, избегая его взгляда, стою перед воплощением смерти, ощущая противоречивое впечатление. Он одновременно завораживает и пугает.

– Будь спокойна, – бросает Немезида. – Ничто не может превзойти гибрис Гермеса. Псина Зевса считает себя выше всех, потому что является одним из Двенадцати! Не могу дождаться, чтобы наказать его…

Стоит остерегаться Немезиды. Танатос успокаивающе кладет руку ей на плечо. Она делает глубокий вдох и выдох, прежде чем успокоиться. По крайней мере, внешне.

– Это правда, – ворчит она. – Ты отвечаешь за психопомпов, а он уступил свое место. Ему здесь нечего делать. Особенно если он находится здесь для передачи приказов Зевса.

Она сопровождает предложение гримасой, полной ненависти. Я нахожусь среди божеств, которые не притворяются, что любят своего великого повелителя.

– Пока мы ждем его появления, замечу, что он не позаботился о тени, которую ему поручили, – поддерживает Танатос, бросая на меня косой взгляд.

Как бы я ни была против того, чтобы они открыто критиковали Гермеса, начинаю думать, что участие во всем этом может оказаться пагубным. И если я и обижена, то потому, что прекрасно понимаю, что это личное. Я сильно злюсь на него, независимо от его роли психопомпа. Злюсь на него за то, что он так и не сделал шаг навстречу. За то, что он отрицал наше влечение, потому что оно не имело для него значения. Все эти эмоции внезапно становится поверхностными. В чем их смысл? Ведь я оказалась перед Танатосом и даже не могу попросить его помощи, потому что заранее знаю: он рассмеется мне в лицо.

Снова смотрю на окружающий пейзаж, на реку вдалеке, на ожидающие тени, среди которых безмятежный старик. Чувствую, что стою перед дверью, закрытой, но не запертой на замок. Я так боюсь ее открыть. То, что я там увижу, меня расстроит.

– Цирцея?

Танатос подходит ко мне, полный сострадания и заботы. Он протягивает руку, хватает с дерева гранат и разламывает плод пополам. Блестящие семена и сладкий сок так привлекательны, что у меня слюнки текут.

– Ешь, – говорит он, предлагая половинку.

Его голос изменился. Возможно, сейчас я более уязвима, чем обычно, но протянутый фрукт кажется искушением. По крайней мере, таким же сильным, как и горящий взгляд бога. Сбитая с толку, не смею пошевелиться. Танатос обладает властной и притягательной аурой. Если бы над ним вспыхнула надпись «опасность», меня бы это не удивило. Округлость плода на ладони, напротив, мягкая, мясистая и чувственная.

– Ешь, не бойся, – повторяет он приглушенным, хриплым тоном.

Инстинкты умоляют сопротивляться по причине, которая ускользает от меня, но все равно протягиваю руку и прикасаюсь к теплой коже бога смерти. Я смущаюсь от такого контакта, а он улыбается. У меня сводит живот. Мне кажется, или он может обольстить кого угодно одним щелчком пальцев?

Подношу гранат к носу. Наконец-то знакомый запах. Наконец-то вкус, который узнаю. Подношу его ко рту, и прежде, чем успеваю откусить кусочек, чья-то рука хватает меня за запястье и властно отводит его.

Гермес отбрасывает гранат и с нежностью, не уступающей твердости, берет в руки мое лицо, покрытое ранами от оргаев. Его глаза металлические и неизменно холодные. Он произносит хриплым голосом:

– Кто тебя ранил?

Глава IX

Он действительно ждет ответа? Я даже не думала, что снова увижу его. Возможно, это я ушла, но нельзя сказать, что он сделал все возможное, чтобы удержать меня или объяснить положение. И вот теперь он настойчиво хочет узнать, что со мной случилось? Найти виновного было бы правильнее.

Отталкиваю его руку и спешу ответить, когда он поворачивается к Танатосу, который не сдвинулся ни на сантиметр. Гермес обретает странную серебристую форму, схожую с закрытыми доспехами, которую я видела в Эребе. В конце концов, именно от него произошло слово «герметичный». Никогда не видела более наглядной иллюстрации этимологии.

Гермес хватает за горло бога смерти, такого же высокого, внушительного и яркого, как он сам. Но, в отличие от инфернальных божеств, Гермес обладает сиянием Олимпийца.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Туника со складками, пояс которой позволяет закатывать одежду и укорачивать по желанию.