Райдер

– Юлия! – восторженно вскрикнул мужчина, увидев в раскрывшихся дверях лифта ту самую модель, чье лицо не сходило с обложек модных журналов.

Она молча кивнула ему и уверенным шагом прошла в зал.

– А я все жду, жду, – продолжал воодушевленный фотограф.

– У меня были кое-какие трудности в отеле, где я остановилась, – недовольно сказала Юлия, снимая с себя верхнюю одежду и одновременно отдаваясь в руки визажистам. – И все пришлось делать самой, потому что мой агент так и не прилетел в Россию.

Фотограф понял настрой Юлии, но не подал виду. Он крикнул помощников, и они перешли в павильон, который был приготовлен специально для нее.

– Проверьте, всё ли в порядке, – торопливо наказал он, – всё должно быть на высшем уровне! Камеры, свет, вспышки!

– Проверяли пять минут назад.

– Еще! Проверьте конструкцию заднего фона, мне кажется, белое полотно сползло куда-то вниз.

И он снова устремил взгляд на модель, чье тяжелое настроение постепенно заражало всех присутствующих людей. Сложнее всего было визажистам – они четко видели в ее лице резко вспыхивающие эмоции, которые сразу же начинали жить своей жизнью.

– Ты уволена!!! – заорала Юлия, когда раздался очередной телефонный звонок. – Мне наплевать, где ты находишься, я в твоих услугах больше не нуждаюсь!

Все разом переглянулись – никто в данный момент не хотел бы оказаться на той стороне провода. Однако эмоции в этом зале были только лишь у Юлии Мертц – все остальные делали свою работу; работу, к которой они привыкли, и которая превращала их в невидимых и незаметных людей.

Через полчаса она была готова. Юлия медленно зашла в павильон и устремила свой взгляд на декорации.

– Волшебно выглядишь! – фотограф подскочил с дивана и направился к центру своего внимания.

– Я думала, платье будет не такое пышное, – без эмоций произнесла Юлия.

Фотограф сделал пару шагов назад и присмотрелся к наряду. На Юлии было платье восемнадцатого века, приятного бежевого цвета, с золотистыми вставками и с симпатичным бантиком на груди. Этой части тела фотограф уделил внимания больше всего: тугой корсет изящно выделял ее стройную талию, которая теперь казалась неимоверно узкой и притягательной, а грудь, вбирая в себя воздух, казалось, жила своей жизнью – настолько она была открыта и приподнята, что никто из присутствующих в студии мужчин не мог оторвать он нее глаз. Юлия и без того была секс-символом с обложки, но теперь, в этом платье, на нее можно было смотреть и желать вечно…

– Нет, ты знаешь, – приходя в себя, сказал фотограф, – платье что надо! Рококо именно тот стиль, который нам необходим. Что нам надо показать? Женскую нежность…

Юлия не ответила ему. Она, стоя на месте, вдруг ощутила странное чувство – она не хотела идти дальше. Нечто держало ее на месте, и странное нежелание появилось в ее сердце, которое отчаянно за что-то билось.

– Ну что ж, пойдем? Ты готова? – спросил фотограф.

– Нет! – неожиданно сказала она.

– Что такое?

– Ян…

– Да? Что?

Она взяла его за локоть и отвела в сторону от декораций, которые навели на нее ужас.

– Не сейчас, – тихо проговорила она.

– Что значит не сейчас?! – испугался Ян. Его черные прямые брови подпрыгнули, и глаза удивленно заморгали. – Я ждал тебя здесь целый вечер, ты и так опоздала на неприличное время…

– Я имела в виду, – оправдываясь, начала девушка, – что мне нужно сосредоточиться. Буквально пару минут.

Фотограф вздохнул и нежно взял ее за талию.

– Пойдем посидим в моем кабинете. Может, чая? У меня есть вкусный мармелад из Индии, уверен, ты такого еще не пробовала…

Все присутствующие провели парочку заинтересованным взглядом. Но никто и не подумал расходиться – все мужчины ждали возвращения Юлии, а девушки – Яна, в которого они были по очереди влюблены.

Ян был притягательным мужчиной средних лет, невысокого роста, но хорошего телосложения, с широкой спиной и крупными ладонями, которые больше всего запоминались его любовницам. Его черные глаза излучали доброту и ласку для всех – он был прост характером, но требователен в работе. Все знакомые по работе точно знали его правила: на первом месте работа, ее процесс и ее результат. Он был женат на работе, и все ей завидовали.

Юлия зашла в уютный кабинет и удобно устроилась на широком кожаном диване, положив ноги на спинку так, что ее легкое платье постепенно скатилось по ним вниз.

– Ну что, Мертц, в чем дело, рассказывай? – подходя к рабочему столу, спросил Ян.

Он открыл шкафчик и достал обещанный мармелад.

– Даже не знаю, что на меня нашло, – успокоившись, беззаботно ответила Юлия.

Она обвила черный локон блестящих волос вокруг пальца и с чуть приоткрытым ртом тихо разглядывала стены кабинета. Ян бросил свой взгляд на обнаженные сексуальные ноги и со звуком захлопнул свой потайной шкафчик. Он сел на диван подле нее и с улыбкой, которая образовывала на его щеке волшебную ямочку, поднес блюдо со сладостями. Юлия повернула к нему голову и ее грудь вздрогнула от громкого смеха.

– Я что, в детском саду?

– Попробуй, – тихо сказал он.

Она приподняла голову с мягких подушек и протянула белоснежную маленькую ручку к тарелке. Ян внимательно следил за ней и острым сосредоточенным взглядом запоминал каждое движение ее руки, шеи, глаз, губ… Она аккуратно поднесла ко рту маленький кусочек мармелада и губы разомкнулись. Ян почувствовал, как в его руке, державшей сладкое блюдо, возбужденно пульсирует сердце.

– Мертц, – сказал он, – а может, к черту это платье…

И Юлия снова уловила черный взгляд на своих ногах. Она самодовольно улыбнулась и стряхнула с пальцев оставшуюся сахарную пудру.

– Мармелад неплох, – не обратив внимания на последнюю фразу Яна, сказала девушка, – а нет ли у тебя чего-нибудь покрепче?

Ян просиял и метнулся к большому дубовому шкафу, в котором располагался бар.

– Прости, что первый тебе не предложил, – он вернулся к ней. – У меня есть отличный армянский коньяк.

Юлия поднялась из полулежащего состояния и, сидя на диване, с желанием выпила то, о чем целый день просили ее нервы.

– Не узнаю тебя, обычно так делают модели, которые боятся съемки… Особенно съемки обнаженной натуры, а ты…

– Я сегодня чувствую себя не в своей тарелке.

– У нас с тобой получилась бы отличная фотосъемка в этом жанре, у тебя такие формы… – не слыша ее, продолжал Ян.

– У меня была куча таких съемок.

– Таких да не таких, – воодушевленно заговорил он. – Я бы хотел такую фотосессию, в которой бы ты не скрывала ни одного сантиметра своего тела! Открытую, откровенную, с таких ракурсов, с которых еще ни один поклонник не видел тебя…

Юлия приняла вторую предложенную ей рюмку и почувствовала в своем теле и состоянии приятное расслабление. Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.

– И кому нужны мои гениталии? – тихо посмеиваясь, спросила она.

– Да любой журнал отдал бы за это не только деньги, но и душу!..

Юлия громко засмеялась и, подняв расслабленную голову, встретилась с Яном глазами. Его приятное лицо светилось от эмоций и желания. Фотограф аккуратно, не отрывая своего взгляда от красоты, поставил бутылку коньяка на пол и встал перед идолом на колени. Его теплые руки нежно легли на манящий его корсет.

– У тебя сегодня очень интересное настроение, – заметил он, – то ты вспыхиваешь как вулкан, и твои крики эхом раздаются по всему нашему этажу, то ты спокойна и удивительна своей робостью и нерешительностью. Я ждал тебя в этих стенах целый день, и чуть с ума не сошел от этого томительного ожидания… Но я готов ждать хоть сколько того момента, когда ты будешь готова к работе со мной…

– Если бы не твой плотный график, я бы отменила сегодня нашу встречу.

– Отчего?

– У меня сегодня был отвратительный день, и настроение мое испорчено на год вперед.

– На целый год? – улыбнулся фотограф, и ямочка снова промелькнула в его правой щеке. – Мертц, ты как ребенок.

– Я даже не хочу вдаваться в подробности этого ужасного случая, – недовольно сказала она, когда безмерно раздражавшие ее воспоминания снова появились в голове.

Ян придвинулся к ней еще ближе и, нагнувшись к ее лицу, нежно шепнул в ушко:

– Тот, кто тебя обидел – ничтожный кретин. Как можно обижать такую прелесть, – сладострастно говорил он, чувствуя скользящими руками ее холодное красивое тело, – такую девушку, такую королеву…

Юлия ощущала его медленно поднимающиеся к груди руки, но сидела молча и отстраненно смотрела мимо Яна. Она вернулась мыслями в отель, в ее роскошный люкс, в ее залитую водой ванну… Перед ней стояло враждебное красное лицо, с черными злыми глазами и с сильно нахмуренными бровями. Оно орало на нее, забыв, кто она, оно унижало ее, трогало ее далеко и усердно спрятанные человеческие чувства, от которых она хотела избавиться навсегда и никогда больше не пользоваться ими. А потом она вдруг вспомнила это лицо с другими эмоциями – он прыгнул за ней на кровать, а она никуда не могла деться. Она кинулась к дверям – но он нагнал ее, и Юлия запомнила то лицо. Странное, румяное от возбуждения, красивое, но со страшными искорками опасности в глазах. Оно излучало мужество, силу, непоколебимость нрава и чувств, оно давало понять ей, что она всего лишь женщина. Всего лишь женщина… А когда она, подходя к отелю гордой походкой, с чувством еще не сломленного достоинства, увидела встречающих ее людей, она не обратила на те лица должного внимания. И то лицо, которое так впоследствии запомнилось ей, не показалось особенным и важным в тот момент. Это был просто мальчик, ее слуга, с приятной внешностью, с красивыми светящимися от счастья глазами и с улыбкой, которую он временам мог скрывать, а временами нет.

Все это так живо представилось ей, что она на миг забыла, где находится и что происходит. Юлия, казалось, задержала дыхание от переизбытка чувств и эмоций, словно боялась вдохом прогнать эти воспоминания. Но внезапно она почувствовала резкое отвращение – горячие губы с удовольствием коснулись ее красивой пышной груди.

– Возьми себя в руки! – она резко схватила фотографа за шею.

Ее длинные ногти достаточно глубоко вонзились в его горло. Юлия отодвинула Яна на приличное расстояние и великодушно отпустила.

– Королева! – вскрикнул он, в восторге почесывая свою ноющую шею.

Он поднялся с колен и налил себе коньяка.

– А я не перестаю убеждаться в том, что ты удивительная девушка! – радостно сказал он и быстро заглотил коньяк. В нем было какое-то непередаваемое чувство восторженности. – Ты любого сведешь с ума! Любого!

Юлия громко захохотала и умиленно подняла на него глаза. Она продолжала играть свою великосветскую роль.

– Ну что ж, думаю, пора, – решительно сказала она, поднимаясь и поправляя платье.

– Что? Уже?

Юлия наградила его лицемерной улыбкой, говорящей «да», и поторопилась выйти из кабинета.

На самом же деле она была не готова, но и оставаться наедине с фотографом, которого свела с ума ее грудь, не хотелось. Она вышла из кабинета и гордо, с высоко поднятой головой, направилась к павильону.

– Пусть все идут по домам, – скомандовала она подошедшему Яну, уже сидя на скамье с декорациями, – мне не нужны лишние зрители.

– Без проблем, Юлия, без проблем, – покладисто сказал фотограф. Только немного подостыв, он начал понимать и осознавать всю неловкость своего положения. Его спасало и радовало только то, что Юлия как вела себя холодно и надменно, так и продолжала, будто ничего и не было.

Через пару минут никого, кроме них, в павильоне уже не было. Ян быстро всех разогнал, оставив при себе лишь помощника по свету, который, как тень, тихо и незаметно, боясь потревожить Юлию, перемещался по павильону.

Фотосессия началась и обещала быть очень удачной. Фотограф неотрывно смотрел на Юлию и был счастлив запечатлеть ее в красивом образе. Она была так точна в действиях и позах, что фотограф, как бы идя у нее на поводу, то вставал на колени, то падал к ее ногам, то взбирался на табурет – всё ради отличных снимков.

– Мертц, ты бесподобна! – с восторгом воскликнул он.

Девушка сидела на белой изящной скамье, окруженная цветами и зеленой листвой. Сзади нее была создана имитация высоких серых стен, с которых плавно стелились к полу полотна ткани приятных постельных тонов. Эти декорации обошлись довольно дорого, но это стоило того.

– Так, сейчас я немного перенастрою камеру, – Ян устремил все внимание на фотоаппарат, а Юлия вздохнула.

Она устало повернула голову в сторону и немного расслабилась. Жесткий корсет давил на ее ребра, с непривычки казалось, слишком мало воздуха. Ее плохое настроение и усталость выражались на лице, и казалось, что впервые в жизни фотосъемка для нее была в тягость.

– Так, если ты не против, сейчас попробуем сделать портрет. – Ян был полностью увлечен работой. Разобравшись с фотоаппаратом, он быстро подошел к Юлии и подозвал своего помощника. – Так, свет будет с этой стороны, ты стой здесь… Здесь! А ты, Юлия, можешь сейчас повернуться прямо ко мне лицом… Да… И смотри ровно в камеру… Отлично.

Он продолжил работу, но что-то шло не так. Его глаза постоянно отрывались от видоискателя, а брови раздраженно дергались в поисках ответа на возникший в его голове вопрос.

– Что-то здесь не так… Эй ты, со вспышкой, иди сюда… Встань здесь.

Ян отошел в сторону и сфотографировал пустой коридор. Он тут же осветился яркой вспышкой, и на лице фотографа выразилось удовлетворение.

– Все, сейчас все работает, – он подошел к сидящей задумчивой девушке и встал перед ней на колени. – Попробуем еще раз.

Но последующая вспышка снова вызвала в нем негодование. Он чуть было не разозлился и строго оглянулся на своего помощника.

– Черт знает что! Изображение как будто в дымке и слишком темно!

Он как заведенный приблизился к Юлии еще ближе. Девушка удрученно подняла глаза снова в камеру. Ее пронзительный темный взгляд устремился в объектив камеры и замер в ожидании. Она даже не моргала. Ее глаза переливались живой синевой, которая завораживающе бурлила жизнью внутри них. Глаза были широко распахнуты, и казалось, нет ничего больше, глубже и притягательней, чем они. Их синева – словно волны в океане – плескалась и дарила глазам неповторимый живой блеск.

Юлия застыла как статуя: каменная, холодная, не выражающая чувств и эмоций. И вдруг эта статуя начала рассыпаться. Всепоглощающая синева глаз внезапно столкнулась с чем-то невыносимо ярким и обжигающим.

Павильон озарил свет. Это была вспышка. Вспышка была настолько сильная, что несколько секунд, казалось, ничего не было видно и все погрузилось в красную завесу. Эта вспышка была ударом молнии, сильной и яркой, которая попала прямо в глаза…

Послышался крик.

Ян в ужасе выронил фотоаппарат, и его дрожащие руки непроизвольно схватились за голову.

7. Серые будни

Дома было тепло и уютно. Телевизор работал громко, из зала доносились мужские голоса, женщины тихонько сидели за кухонным столом и что-то резали – чувствовалась привычная атмосфера патриархата.

– Ну что, блудный сын, – папа с удовольствием похлопал Илью по плечу, – не ждали тебя, не ждали…

– Да как-то… получилось вырваться.

– Ты надолго?

Илья задумчиво почесал затылок и откинулся на спинку кресла. В его глазах мелькали отражения футбольного матча, который шел по телевизору.

– Не знаю, как позовут.

– У вас там что, свободное посещение?

Илья нехотя ответил на его улыбку и сразу же стал придумывать в уме новую тему для разговора.

– Ужинать! – крикнул писклявый голосок.

Мужчины быстро поднялись с дивана и поспешили на кухню.

– Сегодня у нас праздничный стол, – радостно говорила мама, поднимая бокал белого вина, – к нам приехал Илюша.

Ее голубые светлые глаза светились любовью, той любовью, которая есть только у матерей. Илья заулыбался и даже немного сконфузился. Слишком долго его не было дома.

– А я вот всё пытаюсь выведать, что случилось, да почему приехал, – опять начал папа, – а он молчит, разговаривать не хочет.

– Да разве должно что-то случиться, чтобы я приехал? – немного возмутился Илья.

За столом возникла пауза.

– Ну, вообще-то, да, – заулыбался отец. – Обычно это так.

Он воткнул вилку в курицу. Илья помрачнел.

– Ну, Илюша, расскажи, что нового у тебя? – мама наградила его ласковой улыбкой, и он немного расслабился. – Как ты там живешь?

– У меня всё по-старому. Лучше вы свои новости расскажите.

– Ой, Вероника у нас закончила год на отлично!

– А почему она молчит? – Илья неожиданно заметил это и уставился на сестру. – Что, повзрослела?

Вероника заулыбалась, но глаз на брата не подняла. Потом, все-таки не выдержав наплыва эмоций, резко зыркнула на Илью и показала язык.

– Она просто забыла, как выглядит ее брат, – папа снова усмехнулся, – и теперь не узнает, бедная.

Илья снова ощутил укол, но принял его молча – он прекрасно знал, что заслужил эти упреки, и его совесть постоянно напоминала ему об этом. Он был отнюдь не домашним мальчиком.

– Илья, – снова возобновила разговор мама, – ты все еще работаешь в отеле?

– Нет, – вздохнул Илья, – я уволился перед самым отъездом.

– И куда же тогда тебя должны звать? – нахмурился отец, и его вилка неудачно брякнулась об стол.

Илья пожал плечами.

– У тебя есть какие-нибудь варианты? – не теряя надежды, спросила мама.

– Я еще даже не думал…

– Тебе нужно найти что-нибудь посолиднее швейцара, – добродушно посоветовал папа, – не зря ведь ты получил диплом учителя. Ты и переводчиком сможешь работать.

Илья улыбнулся, и теплая доброта засветилась в его сердце. Ему было очень приятно слышать эту заботу и веру в него.

После ужина Илья остался на кухне и наблюдал за процессом мытья посуды. Они с мамой были вдвоем и как в старые времена болтали без умолку.

– Ну а девушку нашел себе какую-нибудь? – с игривой улыбкой спросила мама, намывая очередную тарелку.

– Нет, – с отвращением сказал Илья и поймал себя на мысли, что сразу же подумал про Юлию Мертц.

– Как же так?

– Ну, было несколько…

– Ну и?

– Да как-то ничего особенного.

– Ой, тебе вечно нужно что-то особенное, – засмеялась мама.

– Я думаю, мне пока вообще никого не надо.

– Почему это?

– Слишком вы, женщины, сложные. – Илья почесал затылок. – Не хочу пока портить свои нервы.

– Ой ё! Можно подумать, мы все истерички!

– Ну… – Илья замялся и решил побыстрее перевести тему. – А Ника с кем-нибудь гуляет?

– Да вроде как нет.

– Она так изменилась…

– Очень, – мама вздохнула. – Какой-то кабан из класса, правда, клеится к ней, очень ее это раздражает.

– Что за кабан? – Илья сразу оживился.

– Ну, новенький какой-то… Даже имени не запомнила. – Мама повесила мокрое полотенце на батарею. – Но, если его увидишь – сразу узнаешь.

– Ну и что он делает?

Мама улыбнулась и пожала плечами. Взяла пульт, попереключала каналы, вникла в какой-то сериал на минуту и затем села за стол к Илье.

– Да она толком не рассказывает. Я уж думала, может, она что-то скрывает? – она вздохнула. – Иногда придет из школы, а на ней лица нет.

– Дак надо узнать, в чем дело! – Илья сказал это так уверенно, что мама схватила его за руку. – Она завтра идет в школу?

– Да, у них завтра последний день отработки. Опять сажают что-то там…

– Гребаная школа, в этой дыре никогда ничего не вырастет, им просто нравится мучить детей!

– А в субботу у них будет выпускной, – не обращая внимания на Илью, продолжала мама, – опять выступать будут, потом дискотека…

Илья встал из-за стола и, допив остатки чая, пошел выяснять интересующий вопрос к Нике.

– Что там у вас за кабан в классе?

Ника сидела на кровати и рассматривала какие-то журналы. Она удивилась его вопросу, и по выражению ее лица Илье стало ясно, что это не самая лучшая тема для разговора.

– Ну, говори, – настаивал он.

Илья присел на край кровати и выхватил из рук сестры какую-то бумажку.

– Это что?

– Отдай! Вечно ты везде лезешь!

– Отвечай на поставленный вопрос!

– Да какой-то дебил! И говорить нечего!

– Мама говорит, он к тебе клеится.

– Он просто говорит всякую чушь, – Вероника нахмурилась и увела глаза. Потом снова посмотрела на Илью и улыбнулась. – Что вообще тебе надо? Чего приперся?

Илья с нежностью улыбнулся сестре и потрепал ее розовую щечку.

– Больно! Отвали! – девушка нахмурилась, но глаза ее игриво заблестели.

Илья с минуту безмолвно смотрел на нее, пытаясь заметить те мельчайшие, но важные перемены, которые произошли в ее внешности. В один момент ему показалось, что ее молодое красивое лицо вызывает его на поединок: нужно непременно найти отличия и выявить перемены, которые поспособствовали ее быстрому, даже резкому, взрослению.

– Ну, долго еще пялиться будешь?

– Ты так повзрослела. Что-то в тебе изменилось, – сдался Илья и плюхнулся на подушки.

– Это же хорошо!

– Что хорошего? Сейчас за тобой начнут бегать всякие кретины.

– За мной бегает только один кретин, – разочарованно буркнула Ника.

– Этот кабан? – В комнате раздался смех. – Хочешь, я завтра зайду за тобой и поговорю с ним?

Ника подняла на брата глаза и вдруг увидела перед собой сосредоточенную серьезность, в которой не было и следа предшествовавшего ей смеха. Илья говорил серьезно и настроен был решительно.

– Нет.

– Мальчики приглашают тебя танцевать на дискотеке? – не унимался Илья.

– Нет, – Ника настороженно смотрела на брата, – еще ни разу никто не приглашал.

– Почему?

– Откуда я знаю? Мама говорит, что они просто стесняются. Она говорит, что я красивая, и они просто не могут осмелиться…

– Мама права. Мальчики, они такие.

– Почему? – огонек интереса вспыхнул в ее светлых глазах.

– Нужно чтобы кто-то один все-таки осмелился пригласить тебя на медляк, тогда все остальные осознают, что это не такая уж и недосягаемая мечта. Да, да, поверь. Так оно и есть. Многие красивые девочки так и оканчивают школу, ни разу не потанцевав, потому что парни – застенчивые ослы.

На мгновение Илье показалось, будто она и вправду представила себе такую картину: оканчивает школу, парня так и нет, ни разу не целовалась, да что там, даже никто и ни разу в жизни не пригласил на медляк!

И вот она сидит на кровати, сгорбившись, с надутыми губами, уставившись в одну точку – да, именно это она и представляет.

– Это несправедливо! – наконец сказала она. – Какого черта!

– Увы, увы, сестрица, – ехидничал Илья. – Но ты сильно не переживай, у тебя в запасе еще два года после девятого класса. Может, наверстаешь упущенное.

Вероника с ожесточением кинула подушку ему в лицо и тоскливо скривила губы. Илья всегда любил ее доводить.

– Ну а ты что? Когда привезешь к нам свою девушку познакомиться?

– Никогда.

– Почему?

– У меня никого нет.

– Врешь.

– Не вру.

– У тебя всегда кто-нибудь да есть. – Ника подозрительно сузила глаза. – Не одна, дак другая.

– Если хочешь изобразить Клинта Иствуда – брось это дело, у тебя не получается.

Вероника снова достала из-под спины подушку и кинула в Илью – как же легко ему удается подкалывать ее! И все же лучшее оружие – это нападение.

– И давно у тебя нет девушки? – начала она. – Чтоб ты знал, сейчас все нормальные люди торчат в соцсетях и, если ты не хочешь превратиться в отсталого старпера, ты должен сделать самый минимум – зарегистрироваться хотя бы в «ВК».

– Я там зарегистрирован. Причем давно.

– О да, настолько давно, что последний раз ты заходил туда… – Ника внимательно уткнулась в сотовый телефон, – 13 августа 2011 года! Мда!

– Да что мне там, собственно, делать?!

– Общаться! Коммуникатировать!

– Коммуницировать, дура.

Вероника с досадой заметила, что больше подушек рядом с ней и решила смириться с этим ударом молча и безэмоционально.

– Тогда, дорогой братец, ты еще долго будешь обходиться без внимания женского пола, – язвительно продолжила она. – Всех красивых девочек умные мальчики разбирают в интернете…

– Ну, был я в этом интернете, никого там нет, и я никого там не заинтересовал, – перебил Илья.

– Да ты хоть бы аватарку себе поставил! Кто знает, как ты выглядишь-то! Ооо… Дремучий лес. Издалека можно заметить человека, рожденного в СССР!

– Хватит гнуть пальцы, выпендрежница!

– Да если бы у меня одноклассницы знали, как выглядит мой брат, они бы все офигели! А у тебя на странице ни одной фотки! Куда это годится!

Раздался стук в дверь. От неожиданности Ника подпрыгнула на кровати, а Илья медленно перевел свой взгляд на дверь.

– Тише там, мы спать ложимся, – послышался мужской голос.

– Хорошо, пап, спокойной ночи, – тут же отозвалась Ника.