Сборище рассказов

У меня всегда очень тяжелые сумки. В них нет ничего такого особенного. Тем более, сегодня я выбросила множество бумаг. Но они у меня всегда, как камнями набитые. Так что никогда не предлагайте помочь мне с большими сумками. Замаетесь.

Все началось с сибирского деликатеса.

Накануне, у нас были гостьи на минутку, которые укатили по совету Ксении на деликатесе, который к моему удивлению прискакал довольно быстро. Поэтому сегодня до речпорта я заказала именно его. Так как спускаться с девятого этажа надо какое-то время, я решила выйти и подождать наружу. И так, мы ждали довольно долго, потому что таксист не знал откуда и как заехать. Когда он, наконец, заявился, мое дорожное настроение, прощальный момент с подругами был слегка подпорчен. Никакой романтики. Поэтому я бросила ему что-то вроде: «Вы кем работаете? Таксистом, или в булочной?» «Такси, да! Каждый день колеса меняем!» А я: «Почему это я с тремя большими сумами должна топать до вас, когда все машины здесь ездят?! Это что, глубокий Сайсар, Борисовка 2?» В общем, напилила и сразу успокоилась, потому что человек был на редкость добродушный что ли. Не наезжал, не бросил, не задирал нос, а просто оправдываясь, объяснил. Мы доехали очень быстро. И я извинилась. Зато он, оказывается, меня не добросил до причала. Потом мимо проехала джиповатая машина, оттуда высунулась светлая, полная, свежая, как речпорт женщина с короткими волосами и сказала, куда мне идти. Потом я поволокла свои камни. У меня уже отнялись руки. Какая я слабая все-таки. Потом на песках я остановилась передохнуть еще раз, как сзади догнал ангел. Он был в чурапчинском обличии. Моего роста. Загорелый. С багажом в три-четыре предмета. Ангел отправлялся по ту сторону на охоту, сначала законную, потом на браконьерство. Как он сам пояснил. Он взвалил суму с самыми тяжелыми камнями, закряхтел и мы поспешили к людям, ожидавшим снежного барса. По ходу я благодарила ангела, утирала мокрое лицо и еле заметила, что он слегка пьян. Потом мы с ним скучковались и в числе первых продрались внутрь, помогали перекидывать вещи друг друга, в результате чего я уронила пакет, где было пиво. Потом все его миром доставали и говорили: «Вот, девушки пакет». А мне было все равно. Мне уже давно почти все равно в таких случаях. Даже если я накакаю при всех – мне, пожалуй, не будет так плохо, а только слегка грустно. Потом ангел угостил меня теплой пиццей. Нашел сзади бабушку, поговорил с ней досыта, обещался помочь с багажом. Объяснил мне, что очень любит стариков, и они его тоже, подтверждение чему я услышала, как бабушка смеется вместе с ним. Молодой парень, может мальчик, сидевший спереди, оглянулся и долго смотрел в нашу сторону. Ангел учтиво спросил его: «Чего тебе, сынок? В чем проблема?», на что тот сразу застеснялся, замотал головой и отвернулся. Потом рабочий персонал в виде красивой блондинки продавал нам билеты и предупредил, что у кого перевес, тот будет доплачивать за багаж. У нас в совокупности ясненько были килограммы, но ангел на весь салон прокричал ей, что все будет хорошо. Так что, когда я, бабушка, ангел выходили, мы ничего не взвешивали, а только протолкнулись. А на неясное бубнение ангела, стюардесса барса мило щипнула его за нос. А мужики, стоявшие у дверей, когда мы проходили громко охали: «Парень, да у тебя перевес!». Когда мы еще плыли, скользили по реке, ангел сразу спросил: «Ты холостая да?» Я подтвердила. Ангел сразу бросил: «А давай тогда поженимся!» А я, подумав полсекунды, сказала: «Давай!» Ангел засмеялся. Потом ангел рассказывал про семью, саилык, коров, мать, сестер, брата, про то как у них на глазах осенью мужик свалился с парома и умер, а тело его так и не нашли, про охоту – все очень коротко и слегка невнятно. Я спросила: «Кем ты работаешь?» Ангел сказал: «Элбэх». Мне послышалось: «Бех». И я спросила: «В милиции». Он равнодушно покачал головой: «Нет, элбэх». Я отстала.

Мы стояли втроем на том берегу. Потом я нашла такси, но было только одно место. Ангела кто-то встречал и он быстро попрощался и исчез. Я помогла со средней хозяйственной сумкой бабушки, где, по всей видимости, были очень компактно уложены камни, вспомнив, как мне помог ангел.

Потом я вернулась таскать свои тюки. Такси к моему удивлению больше не было. Меня спросил один дядька, куда я еду. Потом я, он и его сын уселись к старателю и поехали. Дядька также помог мне. В машине дул прекрасный ветер. И вспоминала дорогу 90-х. Когда летящая галька могла пробить переднее стекло. Я читала ответы в готовой анкете цвета Натурелла и улыбалась. До адреса нас не смогли подбросить, потому как дорогу перекрыли и чинили, сооружали канал через который вода речки направлялась в алас. Алас как и в прошлом году был в воде. Уж там-то наши говорят утки-гуси-лебеди садятся так садятся. Ангел между прочим опрофанился, сказав, что при такой высокой талой воде, на Лену сядет косяк, который будет перебит. Я сказала: «Разве они не выбирают мелкие речки и озера, ведь там больше пищи, которую они едят». Ангел не спорил, не краснел, а очень утвердительно согласился.

Мы вышли и пошли пешком. Дядька с сыном помогли мне до поворота. Дядька констатировал очень молодому рослому сыну, который был очень похож на подростка из большого города: «Надо помочь, мы поможем по дороге. Надо помогать друг другу». До этого, когда таксист, не имея размена, спросил: «Вы ведь вместе да?», дядька спешно отвечал: «Нет, конечно». Хотя на барсе оказывается очень интересные редкие люди ездят. Я такого дядьку не видела раньше. Может они шли автостопом дальше. Он очень хорошо разбирался в политической и экономической ситуации в стране, и они с старателем по дороге долго разговаривали на разные темы муниципального характера.

Потом на развилке я пошла дальше сама. Недалеко, но все же неудобно. На обочине на животе лежали два постреленка и следили за мчсовцами. И за мной.

Когда я подошла к двухэтажкам, мимо обогнал и пошел дальше по своим делам рослый парень без ничего. Мне бы ничего, да там был один пожилой человек сзади, который пересек мне дорогу, тот сказал с жалостью: «Надо бы ей помочь». Мне стало неудобно, что я причинила ему неудобство и я бодро сказала: «Да тут близко совсем», что было правдой. На полпути меня обогнала иномарка и остановилась. Это были пожилые менты. Я не знала, что у них такая хорошая машина. Наверное, личная. Водитель сказал мне: «Куда? А то ты так идешь… Помочь надо». Я показала. Он выскочил, подхватил камни. Я сказала: «Может лучше в багажник», вспоминая мои неоднократные остановки. Он подождал 2 секунды, но я не смогла открыть его, прощупывая пальцами. Сразу выскочил второй, уложили. И ехали минуту. Потом там все грязь. А ментовские ангелы занесли багаж внутрь и очень быстро умчались, сказав: «Да, не за что» моему большое спасибо.

Я счастливая споткнулась и растянулась на крыльце.

Ангелы повсюду. Когда идешь отчаявшись по улице, впереди бежит маленькая девочка в розовом. Она заходит в разные двери, а потом снова бежит впереди тебя.

Когда у тебя букет в три розы для руководителя с утра пораньше, когда через час защита, а ты случайно вонзила под ноготь кусочек дерева или железа, и ты от безвыходности суешь средний палец в рот, идешь по улице: в левой – букет, правый средний во рту, красивая лазурная тачка предлагает тебе услуги. Стольник. Я: «Как можно, от туймады же рукой подать?» Они пожимают плечами типа: «Ну, смотри, с букетом-то». Я подхожу к следующей машине. Сто. Я сразу сажусь. Ангел-таксист спрашивает меня про причину букета. Поздравляет. Отвечает на вопрос, что не знает, можно ли женщине-преподавателю дарить розы, говорит, что конечно можно, не знает, как и я какой рукой протягивать. От всего сердца желает удачи на защите. Правильный выбор.

Ангел-охранник, завидев через камеру, сразу же открывает тебе дверь.

Ангел-руководитель, как руководитель – почти никакой, зато ангел ангелом. Серо-голубые распахнутые глаза, чистота и наивность при ее возрасте, что-то детское в интонации, красивая душа.

Ангел может также внезапно, как твои безумные мысли, ненаходящие нужной дверцы, повести тебя на пески, в сюрреалию, и будет час с тобой пускать мыльные пузыри, рассказывая просто о главном.

Но ангелы тоже неоднозначные. А может это и не ангелы вовсе. Гибридные формы. Или, когда ты сам не контролируешь свои метаморфозы.

Однажды мы были в гостях. И там был один ангел. Мы были усталые, задумчивые, сонные. Я легла с подругой и почти спала, как вдруг неведомая причина заставила меня подняться к утру и пойти к ангелу. Я думала, я подойду к ангелу и скажу что-то высокопарное вроде: «Я пришла к тебе не для этого, а потому что так надо», но когда ангел удивился, проснувшись я сказала что-то сверх глупое и некстати: «Ты спишь? Тебе не холодно?» Я холодная женщина, не умеющая любить, давать свое тепло и заботу, поступила противоестественно. Мне было нечего сказать, я ничего не могла придумать, поэтому вдруг наклонилась и поцеловала ангела.

Утро было очень солнечное и туманное. С земли исходил пар. Комната дышала нашими телами. Просто, иногда ангелы любят подурачиться. Ангелы иногда живут по воле моментов.

Однажды я впервые закурила. Я считала раньше, что уж лучше сразу начну пить и потреблять наркотики, чем курить. Это так скучно и неинтересно. Так и случилось. Сначала был алкоголь по случаю, когда невозможно отказать, не буду объяснять. Наркотики – это роскошь для меня. К тому же недавно я пришла к выводу, что от всего этого тебе легче не становится, и даже дурман тебя не может сделать совсем уж другим. То есть по отношению ко мне. Как-то раз я опьянела, потом пошла, свалилась, только пятки и сверкали. А до этого девчонки курили. Мы пили для начала разливное пиво ФПК. Ангел во плоти, тропик на 62-й параллели вызывалась меня учить. В общем, я быстрее всех выкурила, потому что не освоила технику затяжки. На самом деле я очень глубоко затягивала, но дым практически не выходил. Были еще девушки. Тропический ангел пеняла мне, что я фальшивщица. А совсем не ангел, простолюдин Рая, которая курит, говорила, ругала меня: «Не кури! Ты что? Не надо! Ну и дура! Зачем ты это делаешь?!».

И как вы думаете, кого мы слушаемся ангелов во плоти, или простолюдинов?

Кого слушается ваш покорный слуга?

Чему она внимает? Какого потока держится в этой зыби?

Я разглядываю свою домашнюю майку, через которую неприлично просвечивает бюстгальтер, смотрю на свои теплые колготы, на свой смешной живот, вспоминаю розовую рубашку, которую купила мне мать и констатирую: «Оказывается я настоящий эмо». Только тропический ангел понимает суть сказанного и заливается смехом. Что же делать, когда ты вечное «кровь, пот и слезы». Непоколебимый алатау, но все же иногда «кровь, пот и слезы».

Кандализе холодно, а я ее так долго задерживаю, ведь на самом деле мы встретились в магазине. Хоть деньки стояли теплые, а постой на мосту минут тридцать и ветер стал пробивать легкую курточку ангела-подруги. «Ну, давай, еще встретимся. Я пойду. А ты что, остаешься так стоять на мосту?» Я прижимаюсь к перилам, смотрю на верхнюю часть Приятного аппетита и киваю: «Ага, минут десять». Конечно, я простояла меньше, пять. С минуту я смотрела на спину удаляющейся Кандализы. Минуту смотрела на мужчин Приятного аппетита. Потом на перистые вечерние облака и уже, когда я собиралась потопать домой, ангел шепнул над самым ухом: «Есть одинокая черная собака у белого дома, которую ты видела, когда возвращалась со встречи с Юстиной. Есть тот факт, что тот, кого ты ждешь читает твои мысли и знает о тебе и еще о многом в этом мире, а ты пока не нашла ту дверь к нему…» Голос прерывают. Я роняю купленные продукты в озеро, но меня это мало беспокоит. Я спешу по дорожке: «Может, я все делаю неправильно? Ну, же! Лети, лети, ангел, лети! А как же Боб?»

Планета Homo (men)

Этот рассказ для меня структурно связан с рассказом Остров Л только по одной причине: вчера ночью я думала о них одновременно.

Это рассказ моего идолопоклонничества, если это можно так назвать (Ха-ха!) И я об этой истории, вернее историях, думала, и думаю, буду думать время от времени. Этот рассказ не целиком. Потому что я не помню, что помнила год назад, или неделю назад. Эти истории всегда видоизменяются, убавляются и добавляются в копилку историй в моей голове. Я напишу здесь наиболее приевшиеся истории и свежачки со вчерашней ночи. Эти истории, как и сама я, очень сумбурные. И я в них хочу написать только о хороших мужчинах (меня всегда ругали за деление на «что такое хорошо и что такое плохо». Думаю, это связано с тем, что меня понимают с точностью наоборот, или я рассказываю так, что белое становится черным, а черное – белым. Ну, вот. Ешкин кот! Видите! Опять этот дуал).

Ну, да ладно!

Бесса ме

Этого человека я знала очень короткое время. Мы познакомились во время очередной предвыборной кампании. Он приехал с другими к нам в школу. И провел параллельно несколько лекций для учащихся по теме, не касающейся выборов. Я сидела с учительницей якутского языка в учительской во время окошка и проверяла тетради. Учительница якутского языка сидела в другой части учительской и тоже неистово занималась своими делами. Вошел он. До этого мы их, конечно, видели на собрании, но теперь он был один, видимо, после лекции. Мы разговорились. Так как я не интересуюсь и не разбираюсь в политике, мне было трудно задать ему какой-либо вопрос, касающийся их кампании. Он понял. И сам задавал мне всякие вопросы об образовании, детях, школе и т.д.

Что скрывать, он был в моем вкусе. Говорят, что у женщин весьма расплывчатый архетип внешнего идеала мужчин, или как там его. У меня действительно он очень расплывчатый. Но все же, что не говори, у каждого человека, образно говоря, из десяти будет один выбор. Или два, или девять. Мужчины любят говорить: она лучше, чем Анжелина Джоли и Джей Ло вместе взятые! На худой конец: Джоконда и Фриске. Или наоборот. На вкус.

Так вот, Александр был лучше, чем Николас Кейдж и Антонио Бандерас вместе взятые! Ну, или Кеану Ривз и Брэд Питт с Деппом. Хотя все же больше Кейдж и Бандерас.

Мне было как-то хорошо и застенчиво от его красоты. Я бы сидела, опустив глаза. Но для меня он в тот момент был из категории «пришел-ушел и нет его» или «я иду дальше по галерее». Мне с ним было интересно общаться. Учительница, та еще, видимо, штучка в молодости, сидела, уткнувшись в тетрадь. Я вдруг заметила, что при разговоре, в общем-то, ни о чем, Александр смотрит куда-то в область моей груди, на которую не было намека. Мне почему-то сразу же захотелось ее выпятить и расстегнуть пару пуговиц. Короче, от него ровным потоком шло то, что думаю, все женщины бы действовали также.

Он улыбнулся и спросил, что я знаю о клонировании. Я насупилась и с энтузиазмом стала рассказывать, как я понимаю эту тему, и как она понимается. За все это время я видела его позу и выражение лица. Абсолютно голливудское. Но очень естественное. Разумеется, он не знал, как смотрится со стороны, и что я думала о том, что если б у меня была профессиональная видеокамера и шапка-невидимка, я занялась бы съемкой. Он сидел, слегка прикоснувшись лба рукой. И взгляд его был уже не на моей груди, а где-то далеко. Мне показалось, что у него болит голова. Его волосы были обросшими и чуть грязными, как они грязнеют у умных мужчин, которые часто проводят по ним пятерней.

Учительница еле скрывала улыбку. Я была на полном серьезе. В конце своей лекции о клонировании я добавила вопрос: «А почему ты интересуешься?» Он ответил, как бы очнувшись ото сна: «Ты так доходно мне все это объяснила. Я раньше как-то не понимал». И, как бы извиняясь, вновь уставился на меня. Его голова как будто надулась, сосуды глаз покраснели. Я отвлеклась от тетрадей и спросила: «У тебя голова болит?» Он удивился: «Как ты узнала?» Честно говоря, сама не знаю. Обычно мне дела нет до самочувствия людей. Он опять вернулся в свою голливудскую позу и сказал куда-то в сторону: «У меня обнаружили злокачественную опухоль в мозге. В последнее время башка все трещит». Мы посидели молча какое-то время. Пожалела ли я его? Конечно, нет. Да и он, видимо, этого не ждал. С интересом медика я спросила: «Поэтому ты хотел узнать про клонирование?» Александр усмехнулся. Но и при этом морщина боли на его лице не исчезла: «У меня был брат. Он умер. С помощью клонирования его можно было бы вернуть, не так ли?»

Прозвенел звонок. Началась перемена. Учительская заполнялась. Наш откровенный разговор прекратился. Александр флиртовал со всеми молодыми учительницами, даже намеревался с ними на посиделки. Я также переметнулась в их игровую зону, потом ни с того ни сего спросила: «А у тебя есть дети?» В этот момент среди смеха, бесконечных разговоров разных учителей, членов кампании как раз наступила тишина. И все обернулись и посмотрели на нас. Он как будто ничего не заметил и вызывающе промурлыкал: «Есть. И я даже не знаю сколько».

Я забыла о нем думать, когда встретила его в школе на завтрашний день в послеобеденное время. Он сказал, что хочет прочитать еще одну лекцию и через час они уезжают. Мы зашли в пустой класс и сели друг против друга. Он говорил о деньгах, о семье, о лекции, но мне ничего не было понятно. Я поддакивала и смотрела на него, и жалела, что у меня нет шапки-невидимки и профессиональной видеокамеры. Сегодня он выглядел лучше. Александр улыбнулся и сказал: «Я бы взял тебя на работу». Я как будто пробудилась и стала спрашивать, что за работа, что за бизнес, но он только качал головой и улыбался. Я перечислила все, что могло прийти мне в голову: преподавание, торговля, политика, общепит, грузоперевозки, такси, няня, горничная, рефераты и курсовые, авиа, журналистика, орифлейм, юриспруденция, работа на столичном рынке и т.д. Но он все улыбался и качал головой. Я хотела дальше гадать, но тут пришел этот гадкий мальчик-метро с топором и стал нюнюкать, чтобы Александр поскорее начал лекцию. Меня позвали на срочное дело. Когда я освободилась, они уже уехали.

Однажды я ходила в церковь просто так. Потому что было Рождество. И мне было прикольно ничего не знать. И тихие церковные служительницы шептали мне надеть шапку, пойти из мужской части в женскую, указывали ту икону, что мне надо. А я любила смотреть на одну икону с изображением Христа. Все это мне так понравилось, что я решила придти на следующий день. Когда я приблизилась к наружным воротам, то увидела Александра, выходящего из церкви с красивой высокой русской женщиной. У нее по обыкновению был платок, а на руках маленький ребенок. Инстинктивно я решила повернуться и озираться по сторонам, и действительно сразу же отвлекалась на звуки елки, стоящей во дворе. Гирлянды пели: Динь-динь-динь, дон-дон-дон! Вот эта смесь православной, католической церкви и буддизма! Как только я так подумала, кто-то поднял меня и, закружив, опустил на землю: «Мурка! Как я рад тебя видеть!» У меня дух перехватило от неожиданности, и я затараторила: «Александр! Сколько лет, сколько зим!»

Он помахал своим, чтоб они ждали его в машине. Женщина сразу удалилась. Мы, перебивая друг друга, чуть поговорили о том, о сем. Он выглядел очень хорошо, как рождественское утро. Я ткнула его в бок и сказала в шутку: «Кстати, я как раз ищу работу. Как там ваша вакансия?» Он перестал смеяться, улыбнулся и посмотрел мне прямо в глаза, как какой-нибудь священник из фильма, чуть нахмурился. Я чувствовала себя с ним в тот момент, как какая-нибудь диснеевская лань в объятиях лесного царственного оленя. Он засмеялся про себя и посмотрел в сторону улицы. Я сказала: «Аа. Понятно. Я пролетаю. Я пошутила. Так что за работа все-таки? Так, интересно».

Стоял очень солнечный ясный морозный день. Александр очень серьезно ответил: «Мой личный секретарь. У нас с братьями бизнес, содержание девушек. Нет, это чистая правда, у тебя был бы собственный кабинет, а там табличка: Мурка – личный секретарь А.А.А., а также личный талисман. Нет, не смейся». Я пожурила его: «Значит, я была как бы сутенером. А что? Мне нравится. Но я так поняла, место уже занято». Он вдруг внезапно взял меня за руки и, торопясь, заговорил: «Нет-нет, это плохая работа для тебя. Год назад я был совершенно другим человеком… Я завязываю, сворачиваю бизнес. Я почти все продал. Часть доходов оставляю семье. Мне нужны деньги для клонирования. На днях я уезжаю из Республики, возможно, надолго». У меня сразу потекли слезы, очень сильно и без звука, мне ничего не хотелось говорить. Он вытирал мои слезы руками и говорил: «Не плачь, холодно же, заболеешь. Что с тобой? Понимаешь, у меня есть клеточный материал брата. Я уже все обговорил. Мне надо только приехать к ним в лабораторию с клетками моего брата. У меня осталось не так уж много времени. Доктора не знают точно. Но сейчас я тут, а завтра в ящике». Слезы полились из меня с удвоенной силой. Он обнял меня: «Никто не будет заниматься этим делом. Все считают, что я одержим бредовыми идеями. Они попытаются остановить меня. Любыми способами. Но меня уже ничто не остановит. Просто они не верят. Не верят. Ты только веришь. И я. Не плачь, не плачь. Знаешь, мой брат умирал у меня на руках. И ему было очень страшно, он плакал, он умолял меня помочь ему. И все эти годы после того, как он погиб, он мне снится и просит о помощи. Он не хотел умирать, понимаешь. Он так мало жил. Ему было всего 26.» Я сквозь слезы перебила его: «А тебе всего 31. Я думала, тебе нужны его стволовые клетки, чтобы вылечиться от рака». Он засмеялся: «Нет! Ты бы никогда так не подумала. Дорогой мой талисман, пожелай мне удачи!»

Я пожелала ему удачи, и мы еще с минуту стояли, обнявшись. Сейчас, вспоминая этот день, я думаю, что мы выглядели со стороны, как очень трогательный эпизод из фильма. Если бы я могла разделяться, я бы надела свою шапку-невидимку, включила профессиональную камеру и сохранила бы этот момент на всю жизнь.

Мужчины, которых помнят

Это о моем деде. Когда я была маленькой, к нам приходили какие-то старики и старушки. Никто им не наливал водочки. Никто их не кормил хлебом-солью. А они за «бесплатно» с воодушевлением рассказывали и взахлеб хвалили моего деда, отца моего отца. Я конкретно не помню, о чем они говорили, о каких доблестных или простых случаях рассказывали. Ясно было одно: они все были очень хорошего мнения. Этот мой дед умер очень давно, от чахотки. Когда мой отец был еще грудным. Поэтому единственный из близких, кто мог бы нам о нем рассказать, была бабушка. Она и рассказывала. Но и тут я ничего не помню конкретно. Бабушка тоже умерла. Очень-очень редко, натурально говоря, с промежутком в несколько лет, я мельком просматриваю старые фотографии. Только одна фотка деда есть. Остальные у моей тети, наверное. Я смотрю на фото деда. Фотография маленькая. Когда-нибудь она треснет пополам. Дед очень смуглый. В какой-то шапке типа кубанки, или папахи. Хоть фотка и черно-белая (уже желто-серая), мне кажется, что у деда светло-карие глаза. И очень такие, сияющие. Такие глаза бывают, когда человек восторжен, в особых случаях. Или когда человек сам по себе такой, с тихо сияющими глазами.

Умные мужчины, мужчины-философы

Это тоже о моем деде. Со стороны матери. Возможно, этот дед меня не любил в конце своей жизни. В этом половина моей вины, половина чужой. Но не об этом речь. Дед жил далеко от нас. И мы его видели в глубоком детстве, когда ездили на родину матери. Или когда он сам к нам изредка приезжал. И приносил с собой белый мешочек с кедровыми орешками. У него были белые-белые хлопчатобумажные рубашки, сшитые, наверное, бабушкой. И очки. Он всегда читал умную литературу, журналы типа Хотугу сулус, мемуары ссыльных и т.п. Однажды моя тетя, ее дочь дала почитать тетрадь, где он сам вкратце начал писать свои мемуары. Это тетя так придумала. У деда был очень красивый почерк, он был писарем. Но я лежала в общаге, и по вечерам мне было очень сложно читать эту тетрадь, так как мне очень трудно разбирать чужой почерк. Там была история их знакомства с моей бабушкой. Как он ей писал письма. Они очень любили друг друга. И дед был очень ревнивый. Думаю, он был из тех, кто в одних кальсонах бегает по всей деревне с ружьем, чтобы поймать любовника, которого и в помине нет. Здесь я немножко напишу о бабушке. Хотя это и Планета Homo. Просто хочется сказать о том, какая была бабушка, что ее так любили. Она тоже, наверное, в конце жизни разлюбила меня социально, не генетически. Но это сейчас неважно.

Однажды я заметила бабушку через окно дачи. Она стояла очень близко к иве и внимательно что-то рассматривала. Как оказалось, она следила за муравьями, которые жили на этом дереве. Даже в передачах BBC, Дискавери и проч., я редко видела, чтоб люди так увлеченно наблюдали за природой. И это в возрасте за 70. Представляю, какой живой, наблюдательной, совершеннейшим дитем природы она была. Однажды мы обедали, и она очень интересно рассказала нам о том, как понимает бактерии. И это слово она произносила так, как бы произносили ученые, заслужившие Нобелевскую премию и до конца преданные своему делу. Помню, я тогда смеялась. А мама всегда говорит, что бабушка всегда пробовала былинки, корешки, травы, ягоды. И внуки, которые жили с ними рядом, делали также. Я видела.