Всё непросто, или Малыш от первого встречного

Вместо ответного приветствия подвергаюсь недовольному сканированию темных глаз старика. Немного дольше его взгляд задерживается на лице. Там малиновый фингал.

Да, я не оправдываю отцовских надежд. В компании, в которой я числюсь штатным юристом, появляюсь редко, собрания пропускаю и даже мой стиль одежды раздражает старика. Что поделать, строгие костюмы – не моя фишка. То ли дело джинсы, футболки, кроссы. Для разнообразия могу надеть сверху пиджак. Все.

– Так что, обедать идем? – поторапливаю старика.

– Скажи, я сейчас.

Сматываюсь в гостиную, где стол почти накрыт. Домработница Зоя Ивановна в своем неизменном темно–синем платье с белым воротничком и передником ставит третий прибор. Мать критично осматривает сервировку.

– Батя сказал, щас придет, – плюхаюсь на свое место, по правую руку от места главы семейства.

– Руки помыл?

Нет конечно!

У нас с этим строго.

– Пардон.

В ванной ненадолго зависаю, разглядывая фингал. Помимо сине–малинового пятна под глазом, на щеке чуть заметны розовые полоски от Юлькиной пощечины. Потому мать и не поверила про «поскользнулся, упал».

Двигая челюстью, рассматриваю «украшение».

Мда, Жека, ты сегодня красавчик. Хорошо тебя приложили. Что друг, что «подруга».

Умывшись, прихожу обратно. Отец уже за столом. Садимся с матерью одновременно. Она традиционно напротив меня, по левую руку от отца.

– Приятного аппетита, – желает нам Зоя Ивановна, кладет рядом с моим прибором таблетку аспирина и уходит.

Официально семейный обед можно считать начавшимся.

Едим молча. Изредка спрашиваю кто готовил. Почти все – мать. Она любит кухню.

Хвалю. Очень вкусно.

Мать сдержанно улыбается, отец, чувствую, косится. В воздухе зреет напряжение. Каждый раз, когда у меня какой–то косяк, складывается ощущение, что родители знают, что у меня случилось, причем в подробностях. И мне не двадцать восемь, а двенадцать – самый шкодный возраст. Я тогда начал искать свое место под солнцем и самоутверждаться. Во многом благодаря Вадьке с Санькой. Будь какая другая компания, еще неизвестно во что бы я вляпывался, а так самое криминальное у нас было – надавать тумаков Наташкиным ухажерам.

Наташка – сводная сестра Брянцева, та самая, что скоро станет Ольшевской.

Отец, сколько помню, всегда был строг, но справедлив. Если наказывал, то за дело.

– Кхм, – старик прочистил горло, когда Зоя Ивановна унесла тарелки. Скоро подаст чай. И пока пауза в трапезе, спросил: – Я слышал, твои друзья жениться собрались?

Началось…

– Ага. Даты пока нет, – увлеченно скручиваю салфетку, мастеря из нее гуся. – Утрясают кое–какие дела.

– И что – хорошие невесты у них?

– Я на чужих невест не заглядываю, насколько они хороши – пацанам судить. Главное, что им нравятся.

– Это хорошо, что ты на чужих не заглядываешь, – вставила мать. – Нельзя в чужую семью лезть, – а сама на отца зыркнула – верно ли говорит.

– Фонарь откуда? Уж не из–за чужой ли женщины? – ядовито бросил глава семейства.

– Эй, бать, ты чо! Я ж говорю – поскользнулся в сауне, упал, – вру, надеюсь, убедительно. Но чувствую при этом себя школьником, а не взрослым мужиком.

– Мгм. На кулак чей–то, – с сарказмом.

– Ай, да ну вас. Не хотите, не верьте, – откидываю салфетку. – Спасибо за обед. Я к себе.

Собираюсь встать.

– Стоять!

«Ну что еще?» – поджимаю губы, но остаюсь на месте.

– Вечером будь дома. У нас будут гости.

13. Женя

– Вечером будь дома. У нас будут гости.

– К вам же гости придут, я зачем?

Официально я здесь не живу, поэтому лично ко мне сюда никто прийти не может.

– Затем, что это касается моего бизнеса. Который, как ты знаешь, достанется тебе. Или ты его собрался по ветру пустить после моей смерти?

– Юра! Ну что ты! – мать испуганно дернулась, положила ладонь на предплечье отца, начала успокаивающе поглаживать.

– Ты чо, бать, заболел? – в груди что–то сжалось только от одной мысли, что с отцом что–то не то.

– Я здоров, – выдыхаю, – но я не вечный! – леденеет голос отца. – И хочу помереть со спокойной душой и уверенностью, что все, что я сделал для своей семьи – не зря!

– На работе работу обсудить нельзя? Чо домой–то ее тащить? – возвращаюсь в свое прежнее состояние пофигиста.

– Потому что это мой дом, чокало! Мой бизнес. И мне решать когда и где работать, – отец завелся, желваки заиграли, вены на висках вздулись – разволновался.

В дверях показалась Зоя Ивановна с чайным сервизом на подносе, но тут же предусмотрительно отступила назад и скрылась из виду. Обстановка у нас тут накаленная.

– Ладно, не начинай, – морщусь. Проще согласиться, чем отстоять свое «нет». – Буду я дома, буду.

– Фонарь свой замажь, чтоб не отсвечивал.

– Шрамы украшают мужчину!

– Шрамы, а не фонари! И украшают мужчину, а не облако в штанах.

Если бы это сказал кто другой, а не отец, я б ответил. А тут закатываю глаза и ухожу в свою комнату.

Вообще у меня есть свое жилье, но одному там скучно, а жить с кем–то – не моя тема. Потом не выгонишь.

Полдня валяюсь в своей комнате с телефоном в руках. Чищу контакты.

Таня, Валя, Света, Людмила, Анжела, Милана… – кто эти люди? Ну ладно по аватаркам на заставке можно вспомнить, где и при каких обстоятельствах пересекались, но уже через полчаса в глазах рябит от их улыбок. Одинаковые все! Губищи, реснищи, деланные скулы и другие выдающиеся части тела. Одно время прикольно было, сейчас надоело.

Заблокировать и удалить, заблокировать и удалить.

Кристина, Соня, Карина, Женечка N 2…

О, Женечка N 2 запоминающаяся девушка. Игрушки всякие любит. Для взрослых. Не спальня у нее, а музей.

Писала мне вчера, приглашала. Не–е, не хочу больше. Ладно бы только для себя игрушки свои использовала, а то меня пыталась ими соблазнить.

Эту точно удалить.

Юли ни одной нет.

Да и не нужна она мне!

Так, лучше вспоминай, Жека, как ты «залетел». И сколько залетов может появиться еще и с кем.

Да только раз и было!

С Юлей!

Я ж не думал, что мне секс светит в квартире Вадькиной подружки. Мы вообще там с Саней были в роли сборщиков мебели и охраны, правда, Саня ближе к ночи смылся.

У меня с собой всего один патрон был, пришлось прерываться, что я крайне не люблю. Потому что без скафандра это был такой кайф и адреналин, что отключились все предохранители…

Именно с этой девушкой тормозить не хотелось и… чуть–чуть задержался.

А теперь гадай – мой ребенок, не мой ребенок…

Пошутила она или всерьез…

А белое платье ей бы пошло. В контрасте с карими глазами и черными блестящими волосами, что на ощупь как шелк…

И аромат ее тела помню до сих пор – смесь яблока и клубники…

Ничей не помню, а ее…

«Моя проблема – это моя проблема»

Что она имела в виду? Что у нее есть деньги на решение проблемы или что она рожать собралась? Если есть деньги, то сделала бы по–тихому, а сообщила, значит…

Перед глазами явственно встает картинка, где Юля с любовью держит обеими руками сверток, к груди прижимает, воркует с младенцем. Который очень похож на меня в детстве.

В родительском альбоме есть подобная фотка моей матери со мной. А рядом отец. И взгляд у него на мать. Благодарный и любящий.

А кто будет так смотреть на Юльку, когда она родит?

Так, о чем я вообще!

Вот совсем не в ту степь мысли ушли.

Фантазер блин.

Найдет Юля идиота, который будет с ее ребенком нянчиться, делов–то. Красивая девчонка, с характером и внутренним стержнем. Не пропадет.

Красивая.

Строптивая.

С характером.

Снова потираю щеку, которой прилетело.

Знай я наперед, к чему привела нас та ночь, отказался бы?

Сложный вопрос…

Так, вернемся к списку. Кто тут следующий?

Любаша…

Любаша миленькая фигуристая блондиночка, администратор в спортклубе. И встречался я с ней не один и даже не два раза. Почти месяц. Иногда созваниваемся.

Нажимаю на кругляш дозвона. Слушаю гудки, один, второй, третий.

– Женечка? – сладенько. По голосу понимаю, улыбается. – Рада тебя слышать.

– Привет, солнышко, – растягиваю губы в улыбке. – Как жизнь, маленькая?

– Ты позвонил и стало замечательно, – кокетливо. – А как у тебя дела?

– Скучаю… Вот, голосок твой захотелось услышать.

– Только услышать? – не скрывая радости. – А увидеться не захотелось?

– М–м, сегодня не могу. Важная встреча вечером. Обязан быть.

– М, как жаль…

– Любаш, у меня к тебе деликатный вопрос… Ответишь?

– Если сильно–сильно попросишь, – томно.

– Тогда… – подбираю слова. – Если бы ты от меня залетела… стала бы рожать?

– А ты бы женился на мне?

– Нет.

– Тогда и я нет, – без запинки. – Меня роль матери–одиночки не устраивает.

Сбрасываю звонок. Все, что хотел, я услышал.

Только теперь вопросов еще больше.

И все они – к одной кареглазой девице.

Подрываюсь с кровати, одержимый идеей задать их Юле.

Мне нужны ответы!

Прямо сейчас!

14. Женя

Подрываюсь с кровати, иду в душ, тщательно моюсь, бреюсь.

В голове сотни сценариев что, как, каким тоном буду разговаривать с кареглазой. Ни одного годного.

Она, может, вообще со мной разговаривать не захочет!

Или… она за это утро успела решить «проблему». Вроде как это недолго делается.

Нет «проблемы» и… Нет проблемы.

Забыть и держаться подальше, делов–то.

Получится забыть?

Так, Азанов, ты уже определись, важно тебе, чтобы «проблема» была или нет!

Я не знаю!

Я раньше не залетал!

Сушу волосы полотенцем, укладываю их расческой.

Перед открытым шкафом зависаю. Впервые взгляд надолго задерживается на рубашках. Их тут семь штук, все выглажены и на плечиках. После выпускного в универе ни разу не надевал, а сейчас рука сама потянулась к нежно–голубой.

Приятная ткань натянулась на плечах, облепила торс. Интересные ощущения.

Наклонив голову набок, смотрю на себя в зеркало, неторопливо застегивая пуговицы. А неплохо на самом деле. Солидно даже как–то.

Жених, блин, – усмехаюсь.

Кручусь перед зеркалом. Красава. Определенно рубашки мне идут.

В дверь стучат.

– Сынок, можно к тебе?

Мама.

– Заходи.

– Ух ты! – восхищенно замирает. – Женечка, какой ты красивый! Давно бы так.

– Без штанов? – кошусь на голые ноги. Но польщен материнской оценкой.

– В штанах будет лучше. А рубашка и этот цвет тебе очень идут. Отец будет доволен.

Да я не для отца!

– Я тебе тональный крем принесла. Давай синяк замажу. Скоро гости приедут.

– Черт, я совсем забыл о гостях! А можно как–то без меня обойтись? Мне нужно уехать. У меня важное дело.

Очень важное дело! Только я не знаю, что и как скажу и вообще… Вчера наговорили… Особенно она!

Ну… короче, действовать буду по обстоятельствам.