Острые камни

– Старые верования все еще живут, – прокомментировала Лиза.

После молельни они свернули на аллею и на третьем повороте выехали к деревянному некрашеному домику с желтой черепичной крышей, как и объясняла Аста. Поднялись на рассыпающееся крыльцо, заставленное ведрами, садовыми инструментами и разным хламом, и постучались.

Занавеска за маленьким дверным окошечком сдвинулась, показались лысая макушка и увеличенные очками совиные глаза. Взгляд их был острым, как грифель только что заточенного карандаша.

– Херлифус? Мы из полиции и ведем расследование, – начал Илия все ту же песенку. – На озере Ржавое случилось ужасное происшествие…

Старик что-то закричал через дверь.

– Мы не разбираем ни слова.

Дверь приоткрылась на ширину мышиного шага.

– Я говорю, что не впущу вас, откуда бы вы ни были, если не знаю, кто вы.

Так, история с полицией им здесь не поможет.

– Моя прабабушка жила в этом городе, на Лесной улице, – прокричал Илия. – Ее звали Доракайя.

Дверь осторожно приоткрылась. Старичок высунул наружу круглую голову на тонкой шее. Он был невысокого роста. Чтобы достать до окошечка, ему, видимо, пришлось встать на цыпочки.

– Я помню Дору. Она все время болтала, что в этой стране кишмя кишат призраки.

– Многие начинают чудить на старости лет.

– Да нет, она была нормальная. Еще она говорила, что у ее внучки бесплодие, – сведя кустистые седые брови, старик смерил Илию недоверчивым взглядом.

– Тем не менее я как-то появился, – растерянно улыбнулся Илия.

Старичок внимательно рассмотрел его и Лизу, решил, что они не представляют опасности, и отворил дверь. Он был одет в синюю мятую рубашку и полосатые пижамные шорты. Без сомнения, ему было далеко за семьдесят. Или даже за восемьдесят.

– Чего вы там втирали про полицию, происшествие? Неужто нашелся идиот, который вам поверил? Риндарин тухлый городишко. Если бы на озере Ржавое кошка пернула, и то все бы уже обсуждали за неимением лучшего.

– Хорошо, мы не полицейские. И на озере ничего не случилось. Недавно. Но случилось уже давно. И мы ведем расследование в частном порядке. Меня зовут Даверуш Илиус, а это… – он осекся, вдруг осознав, что не знает полного имени Лизы. Лайле и Асте они имен не называли, а те и не спрашивали, – …сестра. Моя сестра.

– Сестра. Видел я из окна гостиной, как ты пялился на ее ляжки, извращенец! Звать-то как твою «сестру»?

Илия взглядом попросил у Лизы помощи.

– Тира Лализа, – мило улыбнулась та.

Старик цокнул языком.

– В наши времена молодые люди спят друг с другом, даже не потрудившись представиться.

– Мы не спим друг с другом, – возразил Илия.

– Всю свою жизнь я проработал в школе, преподавал математику паршивым похотливым подросткам. Расскажите мне, кто с кем не спит.

– Я действительно с ней не сплю, – уперся Илия.

– Ну, значит, собираешься.

– Вы работали в Северо-Восточной школе? – поинтересовалась Лиза.

– Нет, в Юго-Западной.

Не та школа. Жаль. Он мог бы знать Морен и Лайлу лично.

– Так и будем через порог трепаться? – осведомился старик и попятился, приглашая их в дом. – Заходите, самозванцы. Но учтите: у меня огромный пес. У него яйца, как яблоки. Стоит мне только крикнуть, он сразу прибежит и порвет вас на тряпки.

– Да кому вы нужны, – пробормотала Лиза.

– Нет у вас никакого пса, – фыркнул Илия.

Старик гордо проигнорировал их обоих. Они вошли в просторную комнату с продавленной мягкой мебелью, явно нуждающуюся во влажной уборке и проветривании.

– Хотя тряпки бы вам пригодились. Чтобы протереть здесь все, – заметила Лиза, осматриваясь. – Из пылищи с журнального столика можно слепить кота.

– Хозяйки у меня лет пять как нету, а сам я тут возиться не собираюсь, – с вызовом заявил старик. – Достаточно того, что приходится себе готовить.

– Иногда лучше отставить гордость и задуматься о гигиене.

– Это твоим родителям бы не помешало поразмыслить о половой распущенности их дочери.

– Я девственница, – застенчиво призналась Лиза, потупившись.

– А я самый желанный парень в городе, – буркнул Херлифус, подбоченившись и картинно отставив ногу. Его босые ступни были черные от грязи, на пальцах густо росли курчавые седые волосы. – Садитесь.

Илия и Лиза без явной охоты присели на разбитый диван и глубоко провалились в сиденье. Лиза поерзала.

– Тут пружина торчит, – прошептала она Илии.

– Привыкай. Тебе еще и не таким в задницу ткнут, – оборвал ее Херлифус, привычно скручиваясь в просевшем кресле.

– Вы вульгарны, – возмутилась Лиза.

– Кто бы говорил. Не женись на ней, – посоветовал Херлифус Илии. – Наставит рога. Рыжие – бесстыжие.

– Я тоже рыжий, – Илия и сам не понимал, почему этот старый человек провоцирует у него неудержимое желание спорить.

– А ты лопух. Сразу видно. Что угодно ей спустишь.

– Я никому не собираюсь спускать что угодно, – возмутился Илия.

– Все вы одинаковы, юная шпана. Только и знаете, что препираться со взрослыми. В вашем возрасте я был тише воды, ниже травы. Знал свое место.

– В моем возрасте вы тайком курили в кабинете математики и клеили училок в учительской, – отрезал Илия.

Херлифус зашелся в булькающем смехе.

– Ну, допустим. Кто вас навел-то на меня?

– Аста, – неохотно сознался Илия.

– Ах, эта? Вечно прогуливала уроки, стояла сигареты смолила за школой. Дура-дурой была в математике.

На всякий случай, просто чтобы удостовериться, Илия спросил:

– Что вы знаете по делу о смерти Эспера Морен?

– То же, что и другие жители города. Она утонула. Ее подружку подозревали в том, что «помогла», но в итоге оправдали. Все.

– Ясно, – никто и не ожидал, что будет легко. – На самом деле, мы хотели расспросить вас о другом убийстве. Оно случилось ранее на том же месте. И так же жертвой была девушка.

– Вы имеете в виду Лару Индрид?

– Да, видимо. Вы помните тот случай? Можете рассказать о нем?

Старик поднял голову и посмотрел в потолок. Когда они уже решили, что Херлифус заснул с открытыми глазами, он вкрадчиво произнес:

– Тихо. Ветер осел. Когда так тихо, можно услышать, как в моем саду копошатся скворцы.

Илия прислушался.

– Ничего не слышно.

– Они там. Нет спасенья от них. Сад весь зарос. Проклятые кусты смородины так вымахали, что из кухни света белого не видно. И они кишат скворцами. Омерзительные птицы. Склевали всю мою клубнику, я уж не говорю о смородине. Переносят тучу болезней. Не знаю, как я все еще жив. Если бы вы были так любезны, чтобы помочь старику – подстричь кусты, покосить траву, посыпать дорожки песком, я бы покопался в памяти насчет того случая с Индрид.

– Не слишком ли много любезностей за минуту мыслительных усилий? – осведомилась Лиза.

Отставной учитель смерил ее презрительным взглядом.

– Я могу и не напрягаться. Вы назовете меня старой сволочью и уйдете ни с чем. Потом вы внезапно узнаете, что весь город судачит о вас и никто не хочет с вами беседовать. И ваше расследование (уж не знаю, зачем оно вам) подойдет к концу. Инструменты в ящике, – добавил он, даже не дожидаясь их решения.

Илия встал и поманил Лизу за собой.

– Пошли посмотрим, что там можно сделать.

Выйдя в сад через заднюю дверь, они быстро поняли, что застряли тут надолго.

– Не могу поверить, что мы в это ввязались, – пробормотала Лиза, рассматривая разгром и запустение.

Весь сад усеивал строительный мусор, оставшийся, вероятно, еще с тех времен, когда на крыше меняли черепицу. Кустарник разросся так яростно, будто намеревался постепенно захватить всю планету. Дорожку, нуждающуюся в новом слое песка, не было видно за бурьяном. И ни одного скворца.

– Он либо сумасшедший, либо издевается над нами, – протянул Илия.

– Уверена, с головой у него полный порядок. Так круто нас развел.

– Начнем с мусора, – предложил Илия с присущей ему энергичностью.

– И не смейте лизаться под моими окнами! – раздался гневный окрик из дома.

– Только я решаю, что мне делать в кустах с моей сестрой! – крикнул Илия в ответ.

Лиза прыснула.

– Расценим это как акт благотворительности, – предложила она. – Помощь старым, больным и убогим.

– Я не убогий, – возразил старик из окна. – И вырвите всю крапиву.

– Зато однозначно больной. У нас нет перчаток! – крикнула Лиза.

– У вас есть толстокожесть молодости. Вас ничего не берет.

– А у вас бесчувственность старости. Вы крапиву и рвите.

Перекрикивания из окна в сад и обратно так и продолжились, становясь все более грубыми и поднимая настроение всем участвующим. Впрочем, Лизе так часто приходилось наклоняться, что у Илии приподнималось не только настроение, потому что край ее короткого подола оттягивался, открывая низ трусиков и округлые ягодицы. Завороженный зрелищем и почти впавший в транс, он держался позади нее до тех пор, пока не осознал, что его поведение уже откровенно неприлично.

Они проработали несколько часов в полном согласии и, как ни странно, самом благостном состоянии духа, нарочито громко обсуждая своих самых странных школьных учителей и проделки над ними. Поскольку в школе ни Лиза, ни Илия не отличались вздорным поведением, проделки пришлось придумывать на ходу. Они очень надеялись, что Херлифус уже закипает, но в какой-то момент, заглянув в окно, обнаружили, что он задремал на кухонном табурете, опершись спиной о стену. Таки старикан их сделал.

Когда они вернулись в дом, уже перевалило за шесть вечера.

– Принимайте работу.

Выйдя в сад, старик нашел его совершенно преображенным. Обнаружились даже несколько кустов крыжовника, о которых он до того не имел понятия.

– Далеко от идеала, – буркнул он, возвращаясь в дом. – Но от детишек вроде вас я и не ждал хорошего результата.

Он повернулся влево. Вправо. Оглянулся, как будто что-то выискивая.

– Что вы делаете? – настороженно осведомился Илия.

– А вы не слышали? Я недоволен вашей работой. Потрудитесь-ка еще или выметайтесь.

– Так нечестно, – возмутилась Лиза. – Мы пахали как целая бригада рабочих.

– Да что она, бригада рабочих. То перекур, то перекус.

– Хорошо, мы согласимся на дополнительную работу. Но если и вы сделаете для нас еще кое-что, – твердо заявил Илия.

– Корысть сжирает молодое поколение. Мы были другие. Чего тебе?

– Школы же, наверное, ведут личные дела учеников? И хранят их долгое время. Судя по всему, вы многих в городе знаете. К тому же учителя даже из разных школ обычно общаются друг с другом.

– И?

– Нам нужны имена и адреса одноклассников Эспера Морен. Вы можете по своим каналам пробить эту информацию?

– Это дорогого стоит. А мой дом весьма запущен. Как долго вы планируете оставаться в городе?

– Пара звонков знакомым, – психанула Лиза. – Минимум усилий. Неужели вы не можете просто помочь нам?

– А вы считаете, я напущу на невинных людей парочку странных самозванцев без какой-либо выгоды для себя?

– Нет, – поникла Лиза. – Конечно, нет.

– Кран в ванной течет. В моей спальне розетка не работает. У шкафов на кухне слетели все дверцы. Но, видимо, мне не на что рассчитывать, – сдвинув кустистые брови, Херлифус окинул Илию неодобрительным взглядом. – У всех красавчиков руки растут из задницы.

– У вас странное представление о красоте, – вздернул бровь Илия. – Я разберусь.

– Постирай мое белье, – развернулся старик к Лизе. – Там много накопилось. Надеюсь, тебе хватит мозгов разобраться с моей стиральной машинкой. Она у меня малость упрямится.

– Вы с ума сошли, – возмутилась Лиза.

– Действительно, на что я надеюсь. Стирай сразу вручную.

Лиза внутренне вся кипела. Тем не менее она проглотила гордость и ушла разбираться с допотопным доисторическим монстром, называемым стиральной машиной.

– Налей мне чаю, девчонка, – крикнул ей вслед Херлифус. – Архив… архив… Так сразу и не знаю, к кому мне обратиться. Мне нужно…

– Пошарить в памяти, верно? – подсказал Илия.

– Точно. Припомнить старых знакомых и подумать, кто из них еще жив. И попутно насладиться горячим питьем, пока вы разгребаете мою грязь.

Илия сомневался, что от Херлифуса удастся добиться толку, но по крайней мере старик действительно сделал пару звонков, пока они возились.

– Все? – страдальчески осведомились они, когда стрелка на наручных часах Илии подобралась к восьми.

– Легко вас измотать, – неодобрительно заметил Херлифус и по памяти набрал номер.

– Нашла? – спросил он в трубку и раскрыл записную книжку. В течение нескольких минут он слушал, потом быстро набросал длинный список имен и адресов, послушал еще пять минут и завершил список.

– Похоже, ваша память в прекрасном состоянии, – не удержалась от замечания Лиза.

Он поднял на нее угрюмый взгляд.

– Девочка, я помню, сколько бородавок было на заднице моей жены. А их было много.

Илия вздрогнул.

– Нам тоже теперь о них не забыть.

– Вы обещали рассказать нам про убийство, – Лиза положила записку в карман Илии, не упустив возможность чуть ущипнуть его бедро сквозь тонкую подкладочную ткань.

– Я обещал? – прекрасная память Херлифуса вдруг резко испортилась. – Ладно… Не знаю, зачем вам эта информация, но с меня не убудет, если расскажу.

Пристроившись в кресле, старик подложил под поясницу подушку, сгонял Лизу за чаем во второй раз и, пристроив чашку на подлокотнике, начал:

– Это случилось в 29-м году. Индрид было семнадцать лет. Она познакомилась с парнем на танцах. В то время и идти-то по вечерам было некуда, только на танцы в городской клуб, что устроили в бывшем сарае. Парня звали Бьёрнуш. Он был красивый, но мстительный, злобный. Скверный человек. А если считал что-то своим, то вцеплялся как волк.

Слушая, Лиза устало привалилась к плечу Илии. Илия не возражал. Ее оголенное колено поблизости вызывало желание накрыть его ладонью. Что он и сделал.

По мере того, как мысли старика углублялись в прошлое, его глаза затягивались дымкой:

– Он начал ухлестывать за ней, преследовать, но скоро она поняла, что он собой представляет. Она должна была отшить его напрямую, но не решалась, потому что боялась его. Тем временем дела в городе шли ни шатко ни валко. Бьёрнуш начал ездить в Торикин на заработки. Иногда его не было по нескольку месяцев, и она могла перевести дух. Она встретила другого молодого человека. У него был ровный добродушный характер, с ним ее ждало спокойное будущее. Но она все еще не находила смелости дать от ворот поворот Бьёрнушу.

Илия осторожно обвил плечи Лизы рукой. Она тоже не возражала. Старик не обращал на них внимания, погруженный в историю. В комнате давно пора было включить свет. В сумраке черты лица Херлифуса потеряли отчетливость, словно ему на голову набросили пыльную сетку.

– И однажды, когда Бьёрнуш вернулся в город, кто-то рассказал ему, что Индрид гуляет с другим. Его охватил страшный гнев. Вечером он позвал Индрид гулять. Она согласилась, решив, что это шанс наконец отделаться от него. Она думала, что обидит его меньше, если объяснится с ним без свидетелей. Они встретились на темной улице, и хотя Индрид едва ли могла видеть в темноте его лицо, она почувствовала угрозу. Она бросилась бежать, не разбирая пути. Он преследовал ее, нанося удар за ударом. Ему не нужно было оружие. Он валил деревья, месил цемент, занимался физическим трудом. Она прибежала к озеру, и здесь он ударил ее в последний раз. Потом установили, что кулак скользнул по волосам, что смягчило удар, так что она могла бы выжить. Но она потеряла сознание и захлебнулась, упав вниз лицом в воду. Ему достаточно было оттащить ее в сторону, чтобы спасти ее, но он этого не сделал. Бьёрнушу дали двенадцать лет, и он отбыл весь срок, но все равно заслуживал худшего. Я подошел к нему, когда он вышел. Спросил, не жалеет ли о совершенном. Он ответил, что сучка заслужила. Вскоре его задавило елью во время лесозаготовки. Дерьма не жалко.

– Откуда вы знаете все эти подробности? – прошептала Лиза.

Старик поднял лицо, и Илия увидел, что его колкие, внимательные глаза потухли и сейчас смотрят темнотой, как оконные проемы в заброшенном здании.

– Потому что она была моя дочь. Ничего не говорите, – заранее прервал он их, в чем не было нужды, потому что они потеряли дар речи. – Прошло сорок шесть лет. Я не собираюсь скорбеть о ней всю мою жизнь, – он поднялся, сгорбленный и маленький, еще меньше, чем днем, когда отпер им дверь своего дома. – Уходите. Я устал. Мне пора в постель.

Он вывел их за порог.

– Если вдруг решите навестить меня, заходите. Доски крыльца совсем расшатались.

– Мы зайдем, – пообещали Илия и Лиза дружно.

Напоследок старик наклонился к уху Илии и прошептал:

– Просто переспи с ней и успокойся. Оставь ее. Поверь мне, она может выкинуть трюк.

Илия считал, что кто угодно может выкинуть трюк. Просто потому что люди так устроены. Но спорить не стал.

Они с Лизой сели в машину и тихо отъехали от маленького одинокого дома, серые стены которого почти сливались с сумерками.

– Хоть он сказал, что ему не грустно, но мне его жаль, – пробормотала Лиза, оторвав край надломанного ногтя. Под другими ее ногтями собралась траурная каемочка.

– Мне тоже. Но вынужден признать, что день получился занятный, несмотря на несколько грустных историй, которые мы выслушали.

– И он еще не закончен, – напомнила Лиза. Это звучало многообещающе. Илия вдруг понял, что не так уж и устал. Готов к дальнейшим активным действиям.

Фонари зажглись, но один через три. Двигаясь среди вязких фиолетовых сумерек, Илия подумал: неудивительно, что его прабабушку начали посещать мысли о призраках. По ночам этот город тонет во тьме, как будто боги накрывают его коробкой.

Они заскочили в магазин, купили готовой еды и съели ее прямо в машине по пути к мотелю, адрес которого Илия разузнал еще перед выездом из Торикина. Мотель располагался в старом облупленном здании. Оно тянулось длинной дорожкой, а потом поворачивало на девяносто градусов, формируя угол. В каждый номер вела отдельная пронумерованная дверь, покрытая блекло-зеленой краской, из-под которой местами проглядывали разноцветные слои предыдущих окрашиваний. Илия ожидал, что Лиза что-нибудь выскажет по поводу очевидной провинциальности места, но она промолчала, бодро цокая каблучками в сторону домика управляющего.

– Два номера, пожалуйста, – обратился Илия к немолодому человеку, дремлющему за стойкой.

– Один, – перебила Лиза. – У тебя есть лишние деньги?

– Хорошо. Один, – Илия всего полтора года назад приступил к работе на полный день и оплачивал съемную квартиру. Да и если бы у него были лишние деньги, он бы уже потратил их, чтобы выровнять и покрыть свежей краской мрачные обшарпанные стены своего подвала в СЛ. Хотя экономия была не основным аргументом. Ему предстояло провести ночь в одной комнате с Лизой. Это вызвало волнующие мысли, отдающиеся теплыми волнами в паху.

Не произнеся ни слова, управляющий принял деньги, сделал отметку в журнале, передал им ключ с биркой и невозмутимо продолжил дремать.

Внутри номера все оказалось лучше, чем снаружи. Имелись кровать, диван и низенький журнальный столик. Лиза первым делом заглянула в ванную. Там были унитаз, раковина и отделенный кафельной перегородкой душ с матовой стеклянной дверцей.

– Я первая. После возни в саду старикана платье так и липнет от пота. Умираю, хочу отмыться.

– А я пока разберу свои вещи.

Он разобрал вещи за две минуты и еще пятнадцать представлял обнаженную Лизу под струями воды, с умственно отсталым выражением лица сидя на краю дивана. Распахнувшаяся дверь заставила его судорожно принять нормальный вид. После сегодняшних эскапад Лизы он бы не удивился, явись она после душа в чем-то красном и прозрачном. Но ее желтая с розовыми звездами пижама, состоящая из шортиков и майки с короткими рукавами, оказалась на удивление скромной. Она вытирала полотенцем взъерошенные мокрые волосы.

– Ты идешь?

– Да, – он с трудом оторвал взгляд от ее порозовевшего от горячей воды лица. Без косметики, лифчика и с мокрыми волосами Лиза приобрела уютный, доступный вид.

Когда теплые струи заскользили по телу, Илия провел ладонями по волосам, поднял лицо навстречу воде и попытался успокоиться. Обдумать услышанное сегодня. Но мысли о Лизе блокировали все его попытки сосредоточиться на деле. Он не помнил, когда чувствовал себя настолько сексуально взвинченным. Лиза оказалась лучшей партнершей для расследования, чем можно было предположить. Но с ее способностью провоцировать неконтролируемое влечение, она была одновременно и худшей, потому что вся кровь регулярно концентрировалась в одном месте, обескровливая мозг и лишая возможности мыслить здраво.

Сквозь шум воды он услышал, как Лиза вошла в ванную, пшикнула одним из баллончиков, расставленных ею на стеклянной полке у зеркала, и со стуком поставила его на место. Она напевала себе под нос, но слова разобрать было невозможно. Хотя Лиза находилась в другой половине ванной комнаты, со стороны отделанной кафелем перегородки, он все же задумался, смогла бы она рассмотреть его голое тело свозь запотевшее матовое стекло, если бы решила подойти ближе. У него возникло щекочущее чувство, от которого вся кожа зазудела.

Взволнованный, Илия развернулся к двери и увидел сквозь стекло туманный силуэт Лизы, как ему показалось, глядящей прямо на него. В реальности это больше напомнило сцену из ужастика, чем из эротического фильма, и от неожиданности он выронил кусок мыла. Скользнув по кафельному полу, розовый брусок исчез в широком зазоре под дверцей.

– Подай мне мыло, пожалуйста, – попросил Илия, надеясь, что его голос звучит нормально.

Лиза наклонилась, чтобы поднять мыло, а потом широко распахнула дверцу. Илия оцепенел.

– Ты могла просто просунуть мыло снизу.

– Не догадалась, – она даже не пыталась изобразить убедительный вид.

Секунду они просто смотрели друг на друга. Илия – растерянно, Лиза – со спокойной уверенностью. Затем ее взгляд скользнул вниз. Илия проследил за ним и торопливо отвернулся к стене.

Лиза сдернула с крючка мочалку.

– Раз уж я зашла, давай спину тебе потру, что ли.

Не дожидаясь согласия, она провела мочалкой по спине Илии, заставив все его рецепторы взвыть, а полутвердый член окончательно налиться кровью и подняться. Лиза терла его спину тщательными, но мягкими движениями. Ощущение возбуждения достигло экстремальных значений. Он вдруг почувствовал странное скользящее прикосновение, как будто она лизнула его лопатку языком, и затем осознал: она гладит его уже не мочалкой, а ладонями. Ее маленькие руки провели по его плечам, а потом опустились и, проскользнув под мышками, потянулись к груди. Он попытался схватить их, но, скользкие от мыла, они без труда высвободились, устремляясь ниже. Илия закрыл глаза, концентрируясь на ощущениях ласкающих пальцев, рисующих круги на его животе. Пальцы беззастенчиво скользнули в волосы на лобке, обхватили его член и плавно провели вверх-вниз. Ощущение было настолько интенсивным, что Илия застонал и привалился лицом к стене. Лиза прижалась к нему сзади, обвивая его грудную клетку одной рукой, пока другая двигалась внизу. Сверху на них летели горячие капли, и мысли Илии, и без того крайне обрывочные, начали тонуть в темноте в преддверии оргазма.

Он уже подступил к краю, когда приносящие удовольствие пальцы внезапно разжались. Не успел он испытать разочарование, как Лиза развернула его к себе, опустилась на колени и обхватила головку его члена губами. Несколько секунд он тупо смотрел на ее макушку, качающуюся вперед-назад, бессильный остановить надвигающуюся кульминацию. Затем попытался отодвинуть Лизу, но она только крепче сжала его пальцами и губами. И тогда он кончил ей в рот. Это было так сильно, как будто на него обрушился звездопад. Лиза невозмутимо провела ладонью по губам и встала.

– Пожалуй, мне нужно полотенце. Я вся мокрая.

До него не сразу дошло, что она про воду из душа.

Лиза невозмутимо удалилась, оставив его приходить в себя и гадать, было ли это все на самом деле, или же после дня навязчивого возбуждения его настиг эротический психоз с галлюцинациями.

Илия простоял в душе еще пятнадцать минут, просто собираясь с духом выйти и размышляя, как так получилось, что в 6:30 утра они были едва знакомыми коллегами, а через шестнадцать часов их отношения подошли к оральному сексу в душевой. Помнится, он говорил себе, что должен вести себя прилично и не обижать Лизу. Угу. Кажется, она бы больше обиделась, если бы он как раз повел себя прилично, выставив ее из душа. Жаль, что он не взял с собой презервативы. Вот уж не пришло в голову, что они могут понадобиться. Он прекрасно понимал, куда все свернуло. Может, еще открыты какие-то магазины? Вряд ли. Это не Роана, которая никогда не спит. В этой стране все как будто вымирает после восьми вечера. Придется терпеть до завтра.