Российский колокол № 4 (48) 2024

– Я обязательно добуду эту веточку для тебя, – пообещал Олучи и отправился со своими друзьями в Баобабовую рощу на очередную охоту.

Олучи не врал. Он действительно собирался отыскать то самое дерево, о котором говорил вождь. Два других охотника, которых звали Иси и Макки, поддержали желание друга порадовать дочь на день рождения. Взяв копья, они отправились в Баобабовую рощу.

Поиски бизонового дерева завели мужчин так далеко от поселения, как ещё никто из их племени не забирался. Деревья росли всё реже, ягод вокруг почти не было, и следы местных животных совсем исчезли. С каждым шагом чувствовалось, как воздух становится холоднее.

«Наверное, это хороший признак», – подумал Олучи. Видимо, «ничего» становится ближе и от него веет холодом. Вот почему бизоны приходят в их деревню – звери ищут тепло. Остальные два охотника со временем перестали разделять оптимизм Олучи.

– Слушай, друг, – начал Иси издалека, – мы потратили половину дня на поиски бизонового дерева и не поймали ни одного кролика. Если мы вернёмся без дичи, племя нас не поймёт…

– А если я вернусь без ветви, меня не поймёт дочь! – безапелляционным тоном ответил Олучи.

– Да тут полно веток. На каждом баобабе тьма. Сорви любую, вот и всё.

– Ты сейчас дурачком прикидываешься? Я обещал ветвь бизонового дерева, значит, её и принесу!

– Никем я не прикидываюсь… – смутился Иси. – Друг, твоей дочери всего семь лет. Думаешь, она в состоянии отличить ветку баобаба от ветки бизонового дерева? Думаешь, в нашем племени вообще хоть один человек это может сделать? Никто не знает, как оно выглядит.

– Ты сам-то себя слышишь, друг? Предлагаешь мне обманывать собственного ребёнка?

– Просто, если мы хотим вернуться в деревню до заката, разворачиваться нужно уже сейчас. А дерева мы так и не нашли. Не хочешь врать? Хорошо, не нужно. Давай вернёмся, а завтра утром выйдем снова. Только возьмём с собой бизоньих шкур и еды, заночуем в роще и продолжим поиски. Посмотри, как тут холодно в середине дня. Представь, что будет ночью. Без шкур мы околеем…

Олучи задумался. Смысла геройствовать действительно не было. Лучше вернуться без подарка, чем не вернуться вообще.

– Надеюсь, она меня поймёт… – грустно выдохнул отец именинницы. – Значит, если завтра утром я выдвинусь сюда вновь, ты со мной? – Он испытующе посмотрел на друга.

– Разумеется! – не мешкая ответил Иси, затем стал искать взглядом третьего спутника. – Макки! Ты чего там встал как вкопанный? Пора возвращаться!

Макки не реагировал. Он находился немного поодаль от соплеменников. Взгляд молодого охотника был прикован к трём незнакомцам. Вооружённые луками, они только что вышли из высоких зелёных зарослей кустарника. В один миг Иси и Олучи, подобно Макки, оторопели и замерли. Их разум не мог найти объяснения увиденному. В племени куроки этих троих никто ни разу не видел.

Тела незнакомцев были покрыты странной одеждой из толстой белой ткани, а ноги – обуты в какую-то диковинную обувь, совсем непохожую на мокасины. На головах незнакомцы носили деревянные каски. Вот только люди из куроки не знали такого слова, «каски». В их племени головных уборов не носили. Впрочем, слова «незнакомец» в языке куроки тоже не существовало.

Трое с луками и в касках были охотниками из племени кано. Их поселение располагалось на другом конце Баобабовой рощи, в одном дне пути от деревни. В отличие от куроки, они не могли себе позволить прогуливаться по родным краям почти голыми. С их стороны роща граничила с Холодными степями – зоной низких температур и редких карликовых деревьев.

Как и куроки, люди кано кормились за счёт Баобабовой рощи и точно так же считали себя единственным человеческим племенем в Иной Вселенной. С их стороны рощи было совсем мало ягод, орехов и живности. Племя едва успевало насобирать достаточно, чтобы пережить холодную зиму. Им пришлось научиться делать тёплую одежду и дома с толстыми стенами из глины. Население кано и не предполагало, что есть такие места, где про зиму вообще не слышали. Тот год для них был как никогда голодным. Трое охотников, собирая запасы на зиму, зашли в рощу гораздо дальше обычного. Там они и встретили почти голых людей.

Все шестеро стояли молча, не имея понятия, как себя повести.

Отойдя от шока, самый смелый из охотников кано начал переговоры.

– Кто вы? – спросил он как можно дружелюбнее.

Куроки не знали наречия, на котором к ним обратились, но слова, что они услышали от незнакомого человека, на их родном языке звучали как: «Это мокасины или вы просто кротов на ноги натянули?». Надо отметить, что для куроки мокасины считались чем-то вроде национальной гордости, и подобный выпад можно было сравнить с плевком в лицо. Олучи попытался объяснить:

– Мы не хотим ссоры!

Однако люди кано услышали: «Зачем вы надели ночные горшки на головы?» Похожее звучание, но совершенно различный смысл между произносимым и услышанным породили огромную череду недопониманий. Представители обоих племён пытались объяснить, что у них нет ни малейшего повода грубить друг другу, но в ответ слышали только оскорбления.

– Ребята, в конце концов, давайте разойдёмся по-хорошему и сделаем вид, что нашей встречи вообще не было? – предложил Олучи, окончательно осознав, что дружеское общение между ними уже не сложится.

– Я шёл мимо болота и слышал, как там жабы глотки дерут. По-моему, это были ваши мамаши. Просят вернуться домой пораньше, – услышали охотники кано, и чаша терпения на этой фразе переполнилась.

Олучи получил зуботычину. Иси и Макки кинулись в драку за друга. Завязалась потасовка, все участники которой побросали оружие на землю. Никто не хотел убивать своих обидчиков. Главное было проучить.

Эти шестеро совершенно не имели опыта рукопашного боя. Охотники промахивались и били кулаками в стволы баобабов, поскальзывались и падали, кусали друг друга и выкручивали уши. Драка выглядела скорее комичной, чем жестокой.

Вернувшись в поселение, побитые и оскорблённые охотники рассказали вождю о произошедшем.

– Они смеялись над нашими мокасинами! – негодующе взревел Гудэх.

– А ещё оскорбляли наших жён, – добавил Олучи.

– И наших детей, – пояснил Иси.

– И тебя лично, вождь. – Макки даже зажмурился, предвкушая бурную реакцию Гудэха.

– Да как они посмели? – негодовал глава куроки. – Подумать только… кротов на ноги натянули! Им что, жить надоело? Надеюсь, вы им наваляли как следует.

– Тебя правда больше всего волнует обувь? Они назвали тебя бегемотом в бизоньей шкуре, между прочим, – недоумевал Олучи.

– Плевать, что они сказали обо мне, – Гудэх жестом призвал охотников проследовать в его хижину. – Вы кое-чего не знаете. Пришло время познакомиться с историей племени.

Войдя в дом вождя, охотники сели в круг. Рядом с бамбуковым троном лидера племени, который стоял посреди хижины, располагался деревянный ящик. Покопавшись в нём, Гудэх достал несколько кусков бизоньей кожи с рисунками, выполненными углём.

– Это история наших предков. Рисунки достались мне от предыдущего вождя, который получил их от своего предшественника, а тот… ну вы поняли… – замялся Гудэх. – Здесь описываются далёкие времена, когда племени куроки ещё не было.

Охотники дружно ахнули.

– Я думал, куроки были всегда… – удивлённо прошептал Олучи.

– Нет, не всегда. Наш первый вождь жил с другой стороны Баобабовой рощи, в племени кано, он был простым охотником.

– Но ты же говорил, на другой стороне рощи находится «ничего», – скептически подметил Иси.

– Я это говорил, чтобы вы не совались на ту сторону! – рявкнул Гудэх. – Сам видишь, чем всё обернулось, – вождь пальцем указал на бланш под правым глазом Иси.

Тот виновато кивнул, прикрывая рукой последствия стычки.

– Эти люди живут в ужасных местах. Представьте себе самую холодную ночь, которую вы помните.

Охотники начали ёжиться.

– Для них это самый тёплый день, – Гудэх показал кусок кожи с картинкой, на которой были нарисованы сугробы, метель и трясущиеся от холода люди.

Все трое задрожали так, словно зима прямо сейчас ворвалась в дом вождя.

– Им постоянно приходится есть свёклу, потому что другой еды почти нет.

– Что ещё за свёкла? – заинтересовался Олучи.

– Вот она, – выдержав небольшую паузу для пущей интриги, Гудэх показал другой кусок кожи, с изображением свёклы.

– Выглядит нормально, – недоумевая, сказал Иси.

– А вот так выглядит человек, который впервые попробовал свёклу! – вождь резко бросил на пол картинку с лицом, скорчившимся в гримасе нечеловеческого отвращения.

Иси зажмурился от ужаса, представляя себе, каково было этому несчастному.

– Нашего первого вождя звали Кичи. Однажды ему явилось видение, что на другой стороне Баобабовой рощи есть такое место, где круглый год лето, много ягод, орехов и никакой свёклы. Он призвал всё племя отправиться за ним в прекрасные тёплые земли, но дорогу к новому дому преграждал ногорез. Это такая трава, у которой очень острые края. Ногорез густо растёт в центре рощи. Голыми ногами там не пройти. Если ты поранишься о ногорез, рана начнёт гнить, и со временем всю ногу придётся отрезать, чтобы остановить гангрену. Но видение показало Кичи не только нашу чудесную деревню, – Гудэх широко раскинул руки, как бы указывая на всё поселение, – он увидел вот это, – Гудэх приподнял ногу и указал пальцем на свой мокасин из бизоньей кожи, а затем продемонстрировал картинку человека, шагающего через заросли ногореза в мокасинах.

Глаза слушателей стали широкими от удивления.

– Кано носили тёплую, но мягкую одежду и обувь из какой-то дряни. Вроде бы они называют это паучьим шёлком – ткань из паутины. Много слоёв шёлка, между которыми укладываются перья куропаток, – это тёплый материал, но проткнуть его или порезать проще простого. Само собой, через ногорез в их ботинках не пройти. Мокасины были тонкими, но прочными. Эта обувь помогла нашим предкам преодолеть опасные заросли и основать новое племя. Конечно, тогдашний вождь Кано испугался, что его место займёт Кичи. Он объявил нашего предка сумасшедшим, и половина племени ему поверила. Те, кто вместе с Кичи отправился на поиски нового дома, были объявлены врагами кано. Им даже не дали еды в дорогу, сказав, что они могут есть свои мокасины, когда проголодаются.

Лица охотников исказила злоба.

– Кичи оказался прав. Он основал новое племя, куроки – нашедшие тепло, и стал нашим первым вождём. Посмотрите, как прекрасно мы теперь живём, ни в чём не нуждаясь, – Гудэх сделал небольшую паузу и начал грозно хмуриться: – А эти пожиратели свёклы припёрлись в нашу половину рощи и смеются над мокасинами! Мокасины подарили нам всё, что мы сейчас имеем!

Примерно в это же время вождь кано, которого звали Флике, рассказывал своему племени немного иную версию произошедшего. Конечно, Флике имел собственные картинки, нацарапанные ножом на кусках коры.

– Давным-давно в нашем племени жил охотник по имени Кичи. Однажды он шёл по роще, и откуда-то с дерева макака запустила в него кокосом. Орех угодил Кичи прямо в голову. Он четверть дня лежал без сознания. А когда очнулся, начал нести какой-то бред про тёплые земли и жизнь без забот.

Охотники слушали вождя широко раскрыв рты.

– Тогда было страшное время. Урожай свёклы и поголовье кроликов стали ничтожно малыми. Бизоны перестали бродить по роще. За весь сезон мы поймали и освежевали всего трёх. Запасы на зиму было делать не из чего. Пока Кичи грезил тёплыми землями, вождь Лони заметил, что макаки стали регулярно кидаться кокосами в людей, зашедших в Баобабовую рощу. Они приносили их откуда-то издалека, где мы никогда не были. Тогда у него созрела идея: сделать вот такую защиту из дерева, – Флике постучал себя по каске, – они до сих пор спасают наши головы от орехов, – и показал картинку, на которой довольный охотник в каске отбивает головой летящий в него кокос. – Лони специально отправлял охотников в рощу, чтобы те попадали под обстрел, собирали кокосы и приносили их в деревню. Благодаря идее Лони мы выжили в ту зиму и продолжаем выживать по сей день. Нам даже больше не нужно есть свёклу.

Все дружно поморщились, вспоминая отвратительный вкус свёклы.

– Но, вождь, – возразил один из слушавших охотников, – макаки уже две недели, как перестали кидаться кокосами. Наша половина рощи опустела, еды совсем нет. Потому нам пришлось самим, как обезьянам, прыгая с ветки на ветку, пролезть над зарослями ногореза и искать еду в дальних уголках Баобабовой рощи.

– А там вы встретили потомков сбрендившего Кичи. Пока нормальные люди собирали орехи, половина племени поверила в его сказки. – Флике показал новую картинку, на которой Кичи уводит людей в заросли, у каждого из которых на спине большой мешок. – Однажды ночью они украли половину наших припасов еды и просто ушли туда, куда повёл их этот безумец. Если бы не это, – вождь снова постучал себя по каске, – наши предки вымерли бы, будучи обокрадены умалишённым предателем. Но эти наглецы даже не посчитали нужным извиниться! Вместо этого они смеются над тем, что спасло племя от вымирания, – касками!

Лица охотников кано начали наливаться кровью от ярости.

– Я уверен, они на этом не остановятся! – закипал Гудэх.

– Они придут в нашу деревню, чтобы окончательно её разорить, раз тогда не вышло! – разъярённо кричал Флике.

– Но мы будем готовы! – полыхал Гудэх.

– Мы соберём армию! – потирал руки Флике.

– И завтра на рассвете… – вдохновлял своих охотников Гудэх.

– Выйдем на них с войной, – уверенно объявил Флике.

Каждый из вождей поведал своему племени ту часть истории, которую знал. Оба рассказа были правдой. Однако в тени остался один факт, незнание которого и породило конфликт. Когда Кичи привёл своих последователей на место основания деревни куроки, в обиде на Лони он пожелал порвать все связи с прошлым и забыть былое. Новое племя – новый язык, решил Кичи и стал раздавать уже известным словам иные значения, чаще всего противоположные по смыслу. За несколько лет куроки полностью переучились и говорили на новый лад, как наказал Кичи.

Дети, родившиеся в тёплых землях, впервые в жизни говоря «мама», не могли и подозревать, что для их родителей совсем недавно это слово означало «жаба». Вождь куроки наложил вето на разглашение истории новым поколениям. Куроки были всегда, и точка! Лишь вожди по цепочке передавали друг другу набор рисунков и краткий рассказ о поиске нового дома. Там не было даже намёка на метаморфозы, произошедшие с языком сразу после переселения. Кичи и подумать не мог, что затеянные им перемены спустя много поколений приведут к таким кровавым последствиям.

На следующий день после драки охотников куроки и кано племена собрали армии и выдвинулись друг другу навстречу. Два войска сошлись в центре Баобабовой рощи. Оскорбления и кулачные бои были забыты. В ход пошли топоры, луки и копья. Ещё вчера мирные рыболовы, собиратели и охотники, вдохновлённые пламенными речами своих вождей, почувствовали неистовую ярость. Они жаждали отомстить за оскорблённых предков, о которых днём ранее не знали ровным счётом ничего.

Зелёную поляну, на которой спустя много лет Чаушин будет искать Чингисхана, залило кровью и завалило павшими воинами. Даже вода в Зеркальном озере приобрела розоватый оттенок. В тот вечер у стервятников был большой пир. Война продолжалась ровно три дня.

В первых трёх боях кано и куроки потеряли столько мужчин, сколько в мирные времена не умирало и за десяток лет. Несмотря на это, вожди даже не думали о переговорах. Каждый из них твёрдо верил, что, если сегодня к полудню он не выведет войска на поле, вражеская армия заявится прямиком в поселение. Никто этого не хотел, потому утром четвёртого дня обе армии готовились к новому кровопролитию.

Жители племени куроки собрались на центральной площади, чтобы выслушать напутствие вождя перед боем. Гудэх начал свою речь со слов:

– Кто сегодня ночью охранял границы деревни?

Из толпы людей вышли восемь охотников и хором сказали:

– Мы!

– Тогда скажите мне: кто это? – Гудэх пальцем указал вниз, на землю рядом с собой.

Охотники опустили взгляд и увидели старика, лежащего без сознания. Он был настолько тощ, что сквозь его кожу виднелись очертания скелета. Его одежда была из какой-то ткани синего цвета, точно не паучий шёлк, но что именно, никто из куроки не знал. Такого материала они отродясь не видали.

– Он не из нашего племени, – сказал Макки, стоявший в строю ночных часовых.

– Это я уже понял! Меня интересует, как он сюда попал. Кто-нибудь видел что-то подозрительное сегодня ночью?

– Ну, – неуверенно начал Макки, – со стороны саванн…

– Так! – подбодрил его вождь.

– Прилетели две огромные птицы, покружили над деревней и улетели.

Гудэх бросил небрежный взгляд на лежащего чужеземца, который уже начал ворочаться, приходя в сознание.

– Птицы были похожи на деда?

– Нет, на птиц.

– Что ты мне тогда голову морочишь?

– Ты же спросил про что-то подозрительное. А птицы были нереально большие. Очень подозрительно, – оправдывался Макки.

– Есть ещё интересные истории? – с сарказмом спросил Гудэх. – Может, подозрительный комар пролетел? Странная мышь пробежала?

Макки молча опустил голову, как и все прочие охранники, дежурившие этой ночью.

– Это наверняка шпион кано! – прокричал откуда-то из толпы Иси. – Давайте казним его!

Куроки дружно закричали, поддерживая предложение соплеменника.

– В кого мы превратились? – прошептал себе под нос Гудэх. – Неделю назад Иси жаловался на то, что ему жалко убивать кроликов, а сейчас он и все остальные хотят казнить старика лишь потому, что видят его впервые в жизни. Может, война была ошибкой?

– Да, вождь, это ошибка, – подтвердил лежащий незнакомец, внезапно пришедший в себя. – А всё потому, что вы друг друга не понимаете. – Он начал подниматься.

Когда люди увидели, как чужак встаёт, они ринулись к нему, чтобы линчевать.

– Обождите! – остановил их Гудэх, закрыв старика своим огромным телом. – Нам нужно разобраться, кто он и как здесь оказался, а потом решим, что с ним делать. – Гудэх повернулся к выпрямившемуся во весь рост чужеземцу: – Объяснись!

– Вы говорите на разных языках, но не знаете об этом. Вот настоящая причина войны.

– Откуда тебе известно про разные языки?

– Духи сказали. Они давно за вами наблюдают, но не могут помочь, потому что вы их не слышите. А я слышу.

– Кто ты такой?

– Не помню, – старик помотал головой и развёл руками, – моя память где-то прячется, и духи запрещают её искать.

– Даже имени своего не помнишь?

– Увы, – со смущённой улыбкой ответил гость.

– Тогда будем звать тебя Уомбли.

Уомбли – забывший себя на языке куроки.

– Хорошее имя, – улыбнулся старик, – мне подходит.

– Ты знаешь, как остановить войну?

– Я пойду с вами и вступлю в переговоры от имени куроки.

– Чем докажешь, что это не ловушка?

– Ничем, – с безразличием ответил Уомбли. – Можете и дальше убивать друг друга, если хотите. Насколько вас ещё хватит? Дня на два-три…

Вождь обернулся к соплеменникам. Их глаза горели жаждой расправы. Война изменила их не в лучшую сторону. А судя по тому, как мало в племени осталось мужчин, странный старик был прав: два-три дня – и собирать утром на площади будет уже некого.

– Мы не станем его убивать! – громко заявил Гудэх племени и развернулся к Уомбли: – Но всё равно будем при оружии. Стрелки возьмут тебя на прицел. Сделаешь что-нибудь странное – и первый умрёшь в сегодняшней битве, – Гудэх пригрозил пальцем. – Но если у тебя и правда получится остановить войну – за мной должок.

Уомбли молча кивнул.

В четвёртый раз две армии сошлись на Зелёной поляне. Со стороны куроки вышел одинокий и безоружный Уомбли. Сутулый седовласый старик с длинной бородой вызвал скорее недоумение, чем опасение. Совершенно очевидно, что этот человек не собирался сражаться. Уомбли уверенно, хоть и неспешно шагал в сторону толпы племени кано. Воины с удивлением смотрели на него, совершенно не понимая, чего ждать дальше.

К тому времени, когда Уомбли доковылял до противоположной стороны поля, бойцы обеих армий начали зевать. Он остановился в десяти шагах от вражеского авангарда, недолго вслушивался в тишину, что воцарилась на поляне, и громко сказал фразу, которая на языке куроки означала:

– От вас воняет! Дайте топор. Я с радостью отрублю нос, чтобы этого не чувствовать!

Войско куроки сжалось от напряжения. Выходка Уомбли обещала спровоцировать ещё более отчаянное и беспощадное сражение, чем все предыдущие. Иси, сидевший на ветке баобаба с краю поляны, натянул тетиву лука, целясь прямо в голову старика.

– Без команды не стрелять, – тихо сказал ему стоявший рядом с деревом Гудэх.

Из толпы кано вышел мускулистый здоровяк. Он демонстративно бросил на землю большой двусторонний топор и, безоружный, подошёл к старику. Эти двое о чём-то недолго поговорили, затем вместе направились в центр поляны.

– Гудэх, подойди к нам, будь любезен! – крикнул Уомбли. – Без оружия.

– Если я подниму вверх один палец – убей старого, – дал инструкцию вождь, прислонил копьё к стволу баобаба и, испытывая сильнейшее напряжение, пошёл к центру поляны.

– Это Флике, вождь кано, – представил Уомбли стоящего рядом с ним бугая, когда Гудэх добрался до них.

Флике широко улыбался идеальными белыми зубами. При свете полуденного солнца улыбка в прямом смысле этого слова была ослепительной.

– Повторяй за мной слово в слово, – шепнул Уомбли на ухо Гудэху, – твоя рожа похожа на скукоженную сливу.

Гудэх открыл рот, но тут же поперхнулся. Видя огромные мышцы вождя кано, он понимал, что тому вообще не нужен топор. Если Гудэх ляпнет что-нибудь невпопад, Флике ему голыми руками шею сломает. Вождь куроки с сомнением взглянул на Уомбли. Старик уверенно кивнул.

– Твоя рожа… – дрожащим голосом начал Гудэх свою прерывистую речь, – похожа на… на скукоженную сливу, – последние три слова он проговорил быстро, пища, как мышь.

Флике улыбнулся ещё шире и показал Гудэху кулак с оттопыренным средним пальцем. В племени куроки этот жест считался сильнейшим оскорблением.

– Всё хорошо, – поспешил успокоить перепуганного толстяка в бизоньей шкуре Уомбли, – это знак дружбы у кано. Ответь ему тем же.

По-прежнему сомневаясь, Гудэх выставил перед собой два сжатых кулака и оттопырил вверх средние пальцы. Ему казалось, что Флике не сможет улыбнуться ещё шире, но он сумел. Улыбаясь от уха до уха, вождь кано расхохотался и повернулся к своей армии, показывая людям жест дружбы. В рядах кано раздались радостные возгласы. Воины бросали оружие на землю и поднимали средние пальцы вверх.

– Всё хорошо! – крикнул Гудэх своему племени. – Это жест дружбы, – вождь показал средние пальцы куроки, и те повторили за ним.

Единственным, кто не последовал примеру вождя, был Иси. Он воспринял жест дружбы как команду «огонь». В момент, когда Иси отпустил тетиву, ему в голову прилетел кокос, запущенный с соседнего дерева макакой. Стрела ушла мимо Уомбли, воткнувшись в землю рядом с ногой бородатого переводчика. Ликующие солдаты обеих армий даже не заметили этого, а сам Иси потерял равновесие и свалился с ветки. К тому времени, когда он пришёл в себя, соплеменники сказали, что война закончилась. Кано и куроки – больше не враги друг другу.

Племена установили дружественные дипломатические отношения. Была протоптана широкая тропа через всю рощу. Любой желающий из кано мог прийти к куроки в гости, и наоборот. Люди стали учить язык соседей, чтобы в будущем избежать подобных недопониманий, хотя, конечно, далеко не все. Подавляющее большинство жили на своих малых родинах и только по рассказам знали о том, что находится на противоположной стороне Баобабовой рощи.

Война длилась всего три дня, но оба племени зализывали свои раны годами. Жестокие сражения унесли жизни большинства молодых и сильных мужчин племени. Среди тех, кто выжил, осталось полно калек, без рук, ног, а иногда и вовсе неспособных двигаться. Такая участь постигла отца Тэхи, будущей матери Чаушина. Олучи был храбрым воином с превосходной реакцией. Он ловко уворачивался от всех атак и даже успел отскочить от летевшего в него бумеранга. Если бы Олучи знал, что такое бумеранг и как он летает, смог бы избежать того ранения в спину, которое его парализовало.

Полностью обездвиженный, Олучи несколько лет лежал в хижине, не в силах даже поднести кувшин воды ко рту. Он так и не успел найти ветвь бизонового дерева, как обещал своей тогда ещё безымянной дочери.

В племени куроки дети всегда опекают родителей, неспособных ухаживать за собой самостоятельно. Обычно такая неспособность наступает в результате старческой немощи, а дети к тому времени уже вырастают. Но матери Чаушина было всего семь лет. Её отец слёг в самом расцвете сил, а мама была лучшим знахарем племени и дни напролёт проводила с другими ранеными – с теми, кто ещё имел шансы на выздоровление, в отличие от Олучи.