Живая: Принцесса ночи

– Помоги мне, Господи, – простонала Вивиана, тщетно ища на груди крест. Но она, вероятно, обронила его где-то давным-давно. Девушка всхлипнула, но тут Нечто откликнулось на ее мольбы – не тот бог, о котором вещал ей красноносый пастор, Нечто Большее, Великое, как Мир, Всеобъемлющее и Всевластное. Оно не явилось, не коснулось Вивианы даже кончиком мизинца, метафорически выражаясь, Оно лишь дало понять: Я тебя вижу. И этого Вивиане оказалось достаточно, чтобы воспрять духом.

– Надеюсь, ты любишь огонь, – прошипела она в ярости, медленно поднимаясь с колен и вперяя взор в Червя. Тут ее не мог достать и язык демонического врага. – Огонь ведь есть благо, дарованное богами людям, он очищает… и скрывает следы.

Девушка отвела руку с факелом назад – он вспыхнул в мгновение ока, а пламенный круг взбросил свои жадные алые стебли на метр от земли.

– Не знаю, сколько поколений живущих здесь ты терроризировал и разумен ли настолько, чтобы понимать мои слова, но… Вспомни, кого ты сожрал последним, потому как это была, воистину, последняя твоя жертва!

И Вивиана бросилась прямо в пасть к чудовищу, выставив факел перед собой. На мгновение все заволокло дымом, монстр зашипел (или этот звук издал его прижигаемый язык и каплющий с него яд?), а потом огненный круг, опоясывающий поместье, начал затихать, и взору слуг предстала молодая хозяйка поместья, охаживающая морду червя огненной палкой.

В первое мгновение, когда он ее увидел, Ретту показалось, что это длинные волосы Вивианы взметнулись от ветра и заалели, пронзенные лунным светом, но он тут же понял, как ошибся – нет, это голова девушки была объята пламенем.

Ночь захлебнулась в огне, и она была там – то ли женщина, то ли ведьма из холмов, и дым вился от ее располосованной черным спины, обнажившейся из-под обуглившейся рубашки. Если я буду смотреть на нее и дальше, подумал Ретт, я ослепну.

Зоя махнула рукой, отгоняя морок. Будто сжала видение пальцами и отбросила от себя – легко, непринужденно. Без усилий.

– Я надеялась на что-то более впечатляющее, королева, – скривила губы девушка. – Какое-то более могущественное колдовство… А это… просто жалко.

В ее глазах не блестело ни слезинки.

– Неужели ты думаешь, что меня способны сломить… воспоминания? – Вида издевательски расхохоталась. – Я пережила это однажды, значит, могла бы пережить снова. А твои тени – просто дым. От них мне никакого вреда.

– Что, правда? – в свою очередь рассмеялась Медб. Зоя опустила глаза на свои руки. Они дрожали так сильно, как еще никогда прежде. Ее всю колотило, как в лихорадке, от кончиков пальцев до шеи.

"Но я же не боюсь ее, не могу бояться!" – Зоя крепче сжала рукоять меча и тряхнул запястьем, освобождая его от мурашек. Ее взгляд действительно был тверд и ясен, не страх заставлял ее содрогаться – адреналин, пробежавший по венам. Не так здорово оказалось быть живой, как можно было подумать. Зоя прижала руку ко лбу, перенесла ее на затылок, легко потерла… Боль пульсировала под кожей, в мозгу, словно череп пронзили два длинных раскаленных прута, вошедших за ушами и прорвавшихся наружу около висков. За глазами шумела кровь, как или почти действительно настоящая, и в какой-то другой момент Зою бы это, возможно, порадовало. Но не теперь. Болели лодыжки, растянутое бедро, в грудь впивались изломанные косточки корсета, голова гудела, а горло пересохло. Зоя потерла шею и решительно сорвала с нее бархотку. Не важно, не жалко, если она мешала – ее следовало убрать.

Девушка двинулась вперед.

– Если так уверена в своей победе, нападай, коронованная гадюка!

Они снова схлестнулись. Зоя смеялась, кружилась, поигрывая мечом, ее напряжение, выплеснувшись в схватку, перестало быть мучительным. А Медб злилась: она помнила эту девицу ручным зверьком Габриэля, но не той сильной, дикой хищницей, которая сейчас, издевательски улыбаясь, сражалась с ней. Да нет! Не сражалась – изводила! Мастерски не подпускала к себе, шутя отбивая удары (а Медб слыла не последней мечницей среди Дворов, в бою ей уступало большинство мужчин).

– Я убью тебя! – прорычала Медб и бросилась на Зою.

– Ох, королева, – рассмеялась та, без труда парировав удар противницы. – Не давайте пустых обещаний!

Зоя юркнула в сторону, перехватила Медб за запястье и стиснула так, что кости затрещали – рука королевы разжалась, меч упал на пол.

– Дурной тон обещать… и не выполнить, – ухмыльнулась Зоя и оттолкнула противницу от себя. Безоружная и разозленная Медб рухнула на пол.

– Что же сделало тебя такой сильной, девчонка? – прошипела Медб.

Зоя пожала плечами.

– Совокупление со смертным?

– Не исключено, – Зоя проглотила оскорбление, точнее, для нее оно таковым и не было – просто констатация факта, подумаешь, а что до того, что у королевы грязный язык, так это не новость. – И если дело действительно в этом, то я посоветовала бы Вам быть менее щепетильной в этом отношении. На мечах Вы деретесь пока весьма посредственно!

Медб покраснела и тяжело задышала – так что роскошная грудь рисковала выскочить из глубокого декольте, черный амулет в виде крошечного меча, награжденного парой крыл, то опускался в ложбинку, то выскальзывал из нее. Королева и сама знала, что внезапно позабыла все свои навыки. От страха, что будет неминуемо повержена, она дрожала и сжималась, отчего и проиграла. Страх она использовала как оружие отчасти потому, что сама страдала от него. Возможно, никому из королей и королев Аннувна не удалось избежать этой странной фобии.

– Добей меня, если не боишься.

Но Зоя медлила.

Айкен вбежал в зал, но тут же застыл, ослепленный магическими лучами, блиставшими из каждого угла, от каждой свечи и из зеркал. Толпа, отхлынувшая от центра зала, притиснула его к стене, не позволяя выхватить пистолет, хоть Айкен, проясняющимся зрением уже видел, что Хэвен был прав: Зоя нарвалась на неприятности. Королева, подумал он, глядя на Медб – настолько совершенная красота, что больно смотреть! А второй мыслью его было: эта красавица убьет Зою, даже не моргнув. Она просто излучает силу! Бороться с ней – безумие!

И Айкен начал пробиваться сквозь толпу, раздвигая плечами сидов. Каждое касание отдавалось на его коже слабым электрическим разрядом – это чувствовалась магия.

Айкен почти выбрался, но тут ему преградили дорогу двое, кого он сперва из-за доспехов принял за дини ши, но тут же поправился: "Дини ши выглядят, почти как люди… а не как двухметровые чудовища с серой кожей!"

– Смертный, – прогудел один из монстров.

Толпа за спиной Айкена отхлынула еще дальше, прижалась к стене, давя друг друга.

– Уничтожить, – пробасил второй страж.

И тут Айкен увидел, что прекрасная женщина в белом платье, сражавшаяся с Зоей, потеряла меч.

– Ты никогда не могла поднять руку на того, кто выше тебя по рождению, – королева окатила противницу блеском холодной улыбки. – Неудивительно.

– Для меня ты стоишь не выше броллахана, – прошипела Зоя, но рука ее с мечом дрожала и уже опускалась в нерешительности. Лезвие отдалялось от шеи Медб. – Я бы хотела для тебя суда, признаюсь. Но это невозможно. Суд Аннувна пристрастен.

– Это так. Он полностью подчиняется мне и Габриэлю.

Медб рассчитывала вызвать в противнице ревность, но разозлила ее другим: напоминанием о лжи, стоившей трона и нескольких веков спокойной жизни Карлу. Рассвирепевшая Зоя размахнулась мечом – широко, во всю руку. – И замедлилась лишь на секунду, ошарашенная воплем правительницы Благих:

– Ошибаешься, дрянь, это не ты, а я… Я – сама власть!

Медб пнула Зою в колено – ровно туда, где виднелся шрам. Зоя не уследила за движением королевы, слишком занятая расчетом удара, который не смогла закончить – она согнулась почти пополам, хватаясь за пронзенную болью ногу. Еще оставшийся внутри яд броллахана побежал по венам, хотя внешне рана выглядела жалко: всего лишь царапина от каблука противницы.

Возликовав, Медб стиснула свой амулет в руке, с ревом ударила Зою наотмашь по лицу, и та отшатнулась, но слишком медленно. Она не успела как следует отклониться, и кулон застрял у нее между глазом и переносицей, пробив угол века, войдя по самые крылышки. Зоя опешила от неожиданности, от боли, пронзившей ее голову… Человеку, возможно, было бы проще, подумала девушка, в первое время помог бы болевой шок. К глазу они с Медб потянулись одновременно, схватились за амулет – пальцы королевы накрыли собой руку куклы – рванули и разжались. Окровавленный кулон упал на пол, вслед за ним выскользнул и глаз, превратившийся в просто умело ограненный сапфир раньше, чем шлепнулся в подставленную ладонь Медб.

Зоя попятилась. Голова у нее кружилась, и в первую секунду девушка даже не поняла толком, что с ней произошло. Только упершись спиной в стену, она обрела равновесие.

Королева издала ликующий вопль и вскинула окровавленную белую руку. Камень сверкнул меж пальцев, как звезда.

– Отступаем, владычица, отступаем! – донесся издалека голос кого-то из дини ши. Воины помахали Медб руками, и королева, фыркнув, последовала за ними. Но слишком поспешно, чтобы скрыть свой страх. Она явно не была уверена, что Зоя позволит ей завладеть и другими камнями. Медб была убеждена, что ее противница несокрушима! Ведь она помнила Виду как великолепную воительницу. Непревзойденную…

Но не теперь. Королева ошиблась. Она бежала напрасно. Зоя ослабла, проведя столько времени на земле, а человеческие свойства сделали ее, по понятиям дворов, практически беспомощной.

Зоя отступила от стены, с трудом передвигая ноги. Броситься в погоню за Медб и ее прислужниками не было сил… А ведь нужно было еще и добить тех, кто остался. А это не такое уж малое количество – их пока сдерживал Айкен, но сваливать все на него было бы нечестно.

Зоя покачнулась, зажала глаз рукой. Боль поначалу была терпимой, но под пальцами… Не было ничего, кроме толчками выливающейся из опустевшей глазницы крови. Зоя отняла руку от лица, посмотрела на ладонь. Перед глазами – точнее, теперь только одним глазом, все двоилось. Горячая липкая жидкость текла по щеке, подбородку, капала на грудь, заливаясь под разодранный корсет, вывернувшийся переломанными косточками, похожими теперь на вырвавшимися из-под кожи ребрами, и Зоя начала собирать ее, не понимая, зачем это делает – будто можно было влить кровь обратно… Тут ее накрыло болью, оглушающей, выбивающей почву из-под ног. И Зоя упала на колени. От боли на лбу выступила испарина, девушку даже затошнило, так ей было плохо.

Дыши, дыши, уговаривала она себя, вдох-выдох, и все пройдет, можно будет встать и продолжить… Но как только ей показалось, что она вполне способна подняться, девушка упала и потеряла сознание.

Айкен замер. Он помнил,что было, когда Зое распороло бок и потому сейчас недоумевал, почему же кровь, хлещущая из опустевшей глазницы, не останавливается.

Его сбили с ног – Айкен вытянул шею, продолжая смотреть, как увеличивается красная лужа под головой Зои, лежащей в неестественной позе. Он проорал ее имя, преисполненный отчаяния, не зная, что еще он может сделать. А потом медленно, превозмогая себя, поднялся – мощно, как медведь, раскидывая противников. Они скатились с его спины, словно жуки. И больше не тронули, чувствуя, что того, кого они приняли за жалкого смертного, окутала сила поразительной мощи – практически такая же, какую излучала королева Медб. Но ни ее, ни Габриэля уже не было в зале, оба сбежали лелеять заполученный камень. Видимо, они не могли подумать, что Зоя, могучая Вида, истечет кровью на полу их же залы.

Айкен двинулся к ней, без труда отталкивая дини ши от себя. Его самого никто даже не рисковал касаться. Магия, плясавшая по коже экс-полицейского, начала угасать, но воины все равно опасались приближаться к нему. К тому же, им не поступало приказа задержать его и Виду в зале, даже – вовсе в Аннувне. Они отпускали гостей, не собираясь превращать их в пленников.

Айкен подхватил Зою поперек талии и попробовал приподнять. Ее голова безвольно откинулась назад, и молодой человек невольно отвел взгляд. Волосы прилипли к залитому кровью лицу, скрывая пустую глазницу. Айкен заозирался, ища Клариссу или Хэвена, но зал пустел, гости спешно его покидали, напуганные разразившимся в самый Самайн диким, непристойным боем, только незваные гости оставались в центре, почти на самом пересечении трещин на полу.

Должно быть, близится рассвет, подумал Айкен. Нести Зою на руках, как в прошлый раз, он был не в состоянии – слишком ослаб. Пришлось ему вскинуть девушку на плечо и брести, опираясь рукой о стену. Через какое-то время она застонала и соскользнула на пол. Пустая глазница склеилась запекшейся кровью, Зоя кое-как оттянула слишком короткую челку к брови, надеясь хоть немного прикрыть рану, но тщетно.

– Мы должны найти леди Клариссу, – не слишком успешно пряча в голосе тревогу, пробормотал Айкен. Его пятерня оставила на белоснежной стене коридора алый отпечаток. – Она вылечит тебя.

– Не станет. Пойдем, нужно как можно быстрее выйти на поверхность. Где ты потерял Хэвена?

Айкен пожал плечами и попробовал поддержать Зою за талию, чтобы помочь ей идти, подхватить, если ноги подогнутся.

– Я могу идти сама, – прохрипела она и оттолкнула молодого человека. – Я пока не умираю.

– А по тебе не скажешь.

Зоя улыбнулась – кратко блеснули зубы меж побледневших губ, и скрылись, смытые очередной волной боли.

Хэвен встретил их у самой поверхности. Он ошарашенно охнул, увидев слепленную кровавой коростой глазницу Зои, но ничего не сказал. Лицо его застыло, дини ши все понял. Много страшных вещей могло случиться с Зоей в Аннувне, но потеря одного из камней была едва ли не хуже смерти. Однако Хэвен ничего не сказал, только взял ученицу за руку, кивнул, чтобы она схватилась за Айкена, и достал карточки с рунами.

Потом, в квартире, Хэвен скотчем приклеил к двери полоску бумаги, всю испещренную охранными заклинаниями. Конечно, эта защита была не чета той, которую они возводили в прошлом доме, но глупо было бы не подстраховаться.

– Это только до отъезда, – сказал Хэвен. Айкен понимающе кивнул. – Мы поедем дальше по Канаде, быть может, придется отправиться в Америку. Я еще не знаю.

– Нет, – неожиданно жестко ответил экс-полицейский. Рука, задумчиво подпиравшая его подбородок, решительно легла на стол. – Мы вернемся в Халл. Молния не бьет дважды в одно и то же дерево. Я сам скажу это Зое.

И прежде, чем Хэвен нашелся, что ответить, Айкен шагнул к двери спальни.

Зоя сидела на кровати, подтянув к себе журнальный столик. Посреди него высился медный таз, наполненный водой, у края стояло зеркало на подставке. Глядя в него, девушка осторожно водила влажным куском ваты по лбу, недовольно кривя губы.

Разговор между молодыми людьми вышел коротким.

– Мы возвращаемся в Халл.

– Выйди, – скомандовала Зоя, отбросив ватку и вставая. Затем она глубоко вздохнула и опустила лицо в таз.

Айкен кивнул, выждал несколько секунд и покорно покинул комнату.

Зоя вскоре вышла из комнаты: только что высушенные волосы чуть пушились, спадая на плечи, на голое тело – белая блузка. Не корсет.

Айкен ждал ее на кухне. Когда в коридоре послышались шаги, он вздрогнул и уронил сигарету на подоконник.

Зоя стояла в дверях, неподвижна и молчалива. На голову девушка накинула полотенце, так чтобы собеседнику не была видна половина лица. Выждав несколько секунд, девушка села за стол и налила себе из заварочного чайника зеленого чаю в стакан.

– Боль прошла? – спросил Айкен, тоже подсаживаясь к столу.

– Нет, – она смотрела на пробегающую по жидкости рябь: руки тряслись.

– Чем я могу тебе помочь?

– В следующий раз – не дай им меня убить. – Зоя поднесла стакан ко рту и опустила его обратно на стол, не отпив. Стянула с головы полотенце.

Айкен встал, может быть, даже слишком стремительно, чтобы не выдать своего нежелания смотреть на то, что у его подруги на месте глаза. Подошел к окну, уставился на улицу, на самом деле, ничего не видя перед собой.

– Теперь за мной будет устроена настоящая охота. Если боишься или не хочешь – можешь идти, я не обижусь.

Айкен обернулся.

Пустую глазницу закрыло веко. Безвольное, мягкое, вялое. Пугающе неокруглившееся.

– Могло быть хуже, – догадавшись, куда смотрит парень, негромко сказала Зоя. Затем повторила. – Хочешь уйти – можешь…

Она отвернулась, прижав стакан к губам, так что те побледнели.

– Я же сказал, мы едем в Халл. Веришь ты или нет, но я чувствую, что не должен отступаться от тебя, даже если и захочу… когда-нибудь. Это будет неправильно. Но я и не хочу. Если не мне придется пройти весь путь с тобой до конца, а тебе со мной – пусть так. Влагаю себя в руки судьбы.

Зоя внезапно разозлилась, так что ей захотелось встать и ударить Айкена: вот же болван, выдумал себе любовь к ней! Она не сомневалась, что под его зависимостью от нее не скрывается никаких исключительных чувств, во всяком случае, он не испытывает ничего уникального, и, если она прогонит его, рано или поздно он ее забудет. Она попробовала сделать над собой усилие – встать, сказать что-нибудь, двинуть хоть пальцем. Но не смогла. Мышцы на руках напряглись на мгновение и тут же расслабились.

Зоя обреченно глотнула чаю: слишком горький, слишком горячий, он обжег горло, но в то же время оказал целительное действие. Будто Зоя отрезвляюще поняла, что в мире существуют вещи помимо утерянного глаза и ее проигрыша. Даже попросту – у нее есть не одно место, испытывающее боль. На нее вдруг навалилась усталость, заныли лодыжки, ребра и лопатки.

"Он не хочет, я не хочу. Мы движемся к трагедии и знаем это – но что, что в этом мире, даже самое светлое, не движется к ней? Таковы законы природы, может быть, даже длань провидения такова. То, что толкает нас в пропасть, неизмеримо больше, выше, иномирней, чем мы сами."

Глава одиннадцатая

Она заявляет, что настоящие героини народа должны

быть покрыты ранами. Кровоточащими ранами. Рваными,

ужасными ранами, нанесенными лопатами, кнутами, осколками

стекла, штыками, пулями или взрывами. Она требует

постоянно обращать внимание на степень ожога, на клочья

истерзанной плоти. Кожа должна походить на кожу трупа,

изъеденного могильными червями.

Анчи Мин, «Одержимая»

Весь путь в поезде Зоя проехала, уткнувшись то лбом, то виском в стекло окна. Отросшую челку она выправила из-за уха и накинула на увечный глаз, чтобы на нее не бросали любопытных взглядов. Время текло, как масло, словно капало по капле.

Они вернулись в Халл, в старый дом Айкена. Квартирка почти не изменилась – только пыль осела на вещах, да появился характерный запах заброшенного жилища. И еще Зоя как-то по-особенному ощутила, что этом месте не хватало ее. Словно от одних только платьев, скрытых в шкафу, атмосфера стала бы более… живой.

– Начертить на двери руны? – спросил Хэвен, как только переступил порог. Зоя покачала головой.

– Я буду не против, – сказал Айкен.

– Нет. С первого ноября сиды и без того получают возможность свободно ходить по земле до самого Йоля. И выпускать своих животных. Мы не можем забаррикадироваться здесь… Тем более, я надеюсь, что Кларисса нам еще поможет.

Хэвен потер лоб.

– Я до сих пор не понимаю, почему… Какие выгоды сулит ей твое возвращение в Дворы? Ты ведь сказала, что поняла кое-что во время Самайна?

Зоя, стиравшая с зеркала пыль ладонью, замерла. Отражение с одним глазом было ей пока в новинку.

– Не о Клариссе. Точнее, я пока не знаю, как увязать все это в одно. Но теперь я почти уверена, что не только чувство привязанности, не только судьба и пытающаяся управлять ею Кларисса толкают меня к тому, чтобы я возвела Карла на трон. Он не крал мою душу. Он невиновен. Габриэль повинен в клевете. Свергнуть его и восстановить в правах Натаниэля – наш долг, – она выделила голосом слово "наш" и выразительно посмотрела на Хэвена. Айкен поежился. Зоя все чаще говорила "мы" о себе и учителе, не учитывая своего возлюбленного.

– Кларисса – его агент, как ты думаешь?

– Если так и есть, то, кажется, я помню, почему так обожала Карла веками, – Зоя улыбнулась. Непрошенный румянец выступил у нее на щеках. – Он, вероятно, умен.

Айкен почувствовал себя не просто неловко – он оказался лишним. Впервые за долгое время это ощущение ударило его под дых.

– Я… пойду в свой кабинет, – бросил он и вышел. Хэвен и Зоя остались разбирать сумки.

Зоя кинула свои платья на диван и замерла над раскрытым зевом сумки, не в силах даже опустить внутрь руки, обуянная неким смятением, рвущимся наружу – она боялась вскрикнуть, а то и завыть от своих мыслей. Хэвен бросил на ученицу непонимающий взгляд через плечо.

– Все в порядке?

– Да… я… – Зоя нервно запустила пальцы в волосы. – Не знаю. Просто… Проигранное сражение… Ты знаешь, ничто не бьет по самолюбию так сильно…

– У нас нет времени возиться с твоим самолюбием.

Девушка печально покачала головой. Старая квартира всколыхнула в ней память о былом – безвозвратно утраченном. Зоя невесело усмехнулась – учитель прав, у них нет времени нянчится с ущемленным эго.

– Просто… знаешь, все так некстати. Навалилось. Я же уже начала воображать, что могу быть счастлива…

– Подумайте, какая нежная! – Хэвен повысил голос. – Ну что мне делать с тряпкой, в которую ты превратилась?

Зоя тяжело задышала, сдерживая гнев, встала в полный рост и повернулась к учителю.

– Не смотри на меня так, эти взгляды не подействуют, девочка. Если у тебя есть какие-то соображения о том, что нам делать дальше, скажи скорей. Или снова занимайся делом и дай мне рулить ситуацией.

– Ты знаешь, что я хочу предложить. Враг моего врага – мой друг, как говорится. Почему бы не позвать К…

Айкен не расслышал, что Зоя сказала: скрипнула половица, заглушив ее голос, когда он вышел из кабинета. Но ни Хэвен, ни девушка не повернулись в сторону молодого человека, занятые спором.

– Ничего глупее и не придумаешь!

– Это единственный наш шанс. И если ты не согласишься, я просто устрою это без твоей помощи, сама.

Хэвен ударил Зою по лицу, и она от пощечины даже села на диван боком. Айкен зацепенел, хоть мысленно и бросился вперед, но его остановил перехваченный взгляд Зои. Единственный глаз смотрел на учителя без злобы, с чутким вниманием, хоть бровь над пустой глазницей задергалась: веко стянуло спазмом, из-под него на щеку выползла алая струйка, как кровавая слеза. Хэвен молча бросил ученице платок.

Вот, значит, как, подумал Айкен, такое у них в Аннувне принято учение. Ну что ж, оставалось надеяться, что и зоины пощечины, подаренные ему, были так же пропитаны искренней, хоть и грубой, заботой.

– Объясни мне, почему нет, – спросила Зоя. Платок, прижатый к увечной глазнице, медленно намокал. – Ты все время твердишь, что мы слабы, что Габриэль нас растопчет – он сам не побрезгует обратиться к…

Хэвен прижал палец к губам и обернулся: очевидно, почувствовал присутствие Айкена. Зоя опустила голову, ссутулилась, чувствуя, что разговор продолжать уже не имеет смысла. Но Хэвен, смерив Айкена взглядом, внезапно переменил решение: по его мнению, если они работали вместе, то не должны были оставлять в тайне ничего существенного.

– Что ж, начистоту! Дело не в том, что я боюсь Кроноса, хоть, видит Богиня, мы все его боимся, но… думаю, Габриэль уже сам обратился к нему. Мы опоздали.

Зоя горько усмехнулась. Под глазом у нее осталось пятно засохшей крови – как отпечаток лепестков розы.

– В таком случае, наши жалкие потуги заранее обречены на провал, – девушка встала с дивана. – Мне надо покурить. Голова болит.

Она вышла из комнаты, глядя в пол.

– Мне страшно за нее, – Айкен покачал головой, опустив подбородок. Он думал, что отдал бы свой глаз взамен Зоиного, и со временем даже начал ощущать пульсирующую боль в левой глазнице. Так, он воображал, чувствуют себя полуслепые калеки. – Она опустошена и раздавлена.

Хэвен кивнул.

– Именно. И, я надеюсь, скоро будет в еще большем отчаянии, – дини ши усмехнулся в ответ на непонимающий взгляд Айкена. – Иначе ей не победить Габриэля. Гнев дает ей силу, но этого уже не достаточно. Может быть, страх – именно то, чего ей не хватает.

Айкен задумчиво покивал, потер подбородок. Перед внутренним взором у него прошла вереница видений – каждый их совместный бой, вспыхивающие на коже спины и рук черные полосы…

– Мне кажется, она себя не контролирует в гневе.

Хэвен негромко засмеялся.

– О нет. Она хочет, чтобы так думали, и она действительно полна энергии, если ее умело разозлить, но она никогда не теряет над собой контроль полностью. Да, она краснеет и дрожит, но если она не собиралась ударить изначально – не ударит.

Айкен изумленно округлил глаза.

– Уж я-то знаю. Просто дело в том, что она практически всегда готова ударить. А гнев позволяет ей больше сконцентрироваться на цели. Но сейчас она не в себе. С такой Зоей нам не победить.