скачать книгу бесплатно
Его грубо поволокли наверх две пары рук. Разбойники обосновались у того самого костра, заново разведённого. Бернар лежал без чувств под деревом: руки распластались по земле, будто он ползёт, только не двигались руки, не шевелилась голова, ноги прямыми линиями тоже замерли. Наверное, навсегда.
– Так-так, кто тут у нас? – Знакомый хриплый голос. Пальцы впились в подбородок, перед глазами Хендрика в отблеске пламени предстало обезображенное опухшее лицо. – Купец? – Пальцы отпустили подбородок и полезли в карманы. – Хоть деньжата на месте. А то у дружка твоего не было их. Как он сказал. Мы ему не поверили. А зря. Честный, оказывается, был малый. Зато у тебя, сказал, целое состояние. Не так ли?
– Вы… Вы не-не понимае-ете, – стуча зубами от страха, Хендрик решил идти на крайность. Пускай это опасно: на кону судьба мира. – Деньг-ги нужны, чтобы с-сделать мир луч-чше. Будут машины. Маш-шины заменят труд гномов, людей. Новое время, оно придёт, надо сделать первый ш-шаг, помочь мне переступить черту.
Молчание. Неужели дошло? В мерцающем свете костра не видно лиц под капюшонами.
Главарь засмеялся. Его примеру, конечно, последовали другие головорезы.
– Малец! – Атаман щёлкнул Хендрика по носу. Умудрился точно попасть. – Какой же ты малец…
– А вы просто тупые! – Хендрик покраснел даже от своей смелости. Но обида жгла сердце сильнее страха: провёл за книгами столько времени, а какой-то идиот смеет называть его мальцом! – Людям будет проще жить, говорю вам. Всё будут делать машины!
– Знаешь, кто ты? Ты вот – моя машина!
Атаман снова ткнул в нос Хендрика указательным пальцем. Грязный ноготь двоился в глазах гнома. Что-то хрустнуло.
– Все вы, трудяги, – вы наши машины, просёк?! – Атаман оттолкнул Хендрика. Тот полетел на поваленное дерево. Голова кружилась от удара. Смутные тени разбойников постепенно таяли. Гном проваливался в забытье.
Ему снилось будущее.
Машины… Светлое будущее…
Гномы лежат на поляне.
Гномы отдыхают.
А вокруг, здесь же, на полянке, с ними мёртвые и мертвецки пьяные товарищи.
Гномы отдыхают.
Только лица гномов осунувшиеся, усталые. Печать отвращения ко всему во взглядах.
Тут есть и веселье, в этом будущем: семь гномов невдалеке ещё держатся, распивают ром и горланят песни. Они веселятся, сидя на трупах. Они поют песни и боятся заснуть, потому продолжают лить в глотки ром.
Угрюмые гномы с омерзением смотрят на весельчаков: завтра эти «оптимисты» вернутся в утомлённое стадо. Хотя, может, будут продолжат веселье, пока не присоединятся к другому стаду, мёртвому.
Около озера собирались любители оргий. Ежедневные сборы.
Пока ещё силы есть. Пока не начало тошнить от безысходности.
Несколько трудоголиков до сих пор горбатятся в шахтах. Но и они там ненадолго – все присоединятся к обществу угрюмых. Потому что все приходят сюда. Устают толкать ненужный камень в гору.
Машины приносят еду.
Машины убирают дерьмо.
Машины создают другие машины.
Машины делают всё, потому что гномам нужно лишь радоваться жизни. Каждому её мгновению. Без надзора, без контроля. Просто радоваться полям и лесам, речкам и озёрам, холмам и горам. Просто радоваться…
– Почему до сих пор не придумали машины для выноса тел? Почему тела всегда здесь, рядом? – Один из угрюмых вдруг засмеялся. Сумасшедшим, диким смехом. Он смеялся и смеялся, не переставая.
Его улыбка расширялась, превращаясь в звериный оскал. Лицо менялось. Это был уже не гном.
Смеялся атаман разбойников. Он дразнил Хендрика ухмылкой Джаггара.
– Теперь всем проще жить, Умник. Все-е-е-ем!
И смеялся дальше, не переставая, словно скоморох на ярмарке.
***
Зиг приказал идти похоронить Бернара. Взглянул с упрёком на Умника, мол, почему сам не справился. Хендрик подумал, что здесь прячется иной упрёк.
– Они отняли все деньги, – вяло отрапортовал Хендрик. – Я ничего не мог поделать.
– Я понял, – кивнул начальник. – Соберём новые, не волнуйся. Понадобится время…
– Не надо. – Хендрик небрежно махнул рукой и пошёл в дом отца. Говорили, тому сегодня лучше: даже спрашивал, как дела в шахте.
– Не беспокойся: всё уладится, – обещал вдогонку Зиг. – Пошлём с тобой больше людей. Не думал, что поблизости головорезы. Купцы не жаловались никогда. Надо ж так наткнуться! Кому понадобилось грабить гномов?
– Просто не судьба. Это знак, – ответил Хендрик. Он приближался к дому, где прошло его детство. Вот тут он впервые услышал легенды об Отважном Молоте, тут почувствовал, будто не зря родился и что судьба обязательно подскажет верный путь. А с чем возвращается теперь?
Дверь заскрипела. Вот узкий коридор, кухонька, комната отца…
– Пап, это я, пап. Узнаёшь? – Склонился, словно над люлькой младенца. Только запах от «люльки» походил на вонь из нужника.
– Сынок, – прошептал отец. – Как там работа? Норму делаешь?
– Делаю, – соврал Хендрик.
– А погода как?
– Гроза, – снова соврал. Потому что не знал ничего о погоде. За окном – вечный лишь мрак.
– Гроза. Молнии, да? Такой свет. Но сначала гром.
– Да, пап. Именно так. Гром всегда сначала. Он предупреждает о молнии.
– Так ты смог сделать для наших эти, эти… штуковины?
Хендрик задумался, что же сказать отцу. Третий раз соврать? Но разве отец так поступал с ним, с ребёнком? Разве не врал он ему?
– Нет. Их не будет. Потому что я встретил людей будущего…
– Да? – Полуслепые глаза старика повернулись к Хендрику. – Неужели? И какие они?
– Отвратительные, – сознался гном и, немного подумав, добавил: – И я ничего не собираюсь делать. Ничего. Потому что не хочу такого будущего.
Отец молчал. Понял или не понял он слова Хендрика, так и осталось загадкой, потому что гном погрузился в сон. А Хендрик открыл дверцы шкафчика, в котором хранил заветный инструмент – дробилку, и потащил её прочь из дома. Он шёл к обрыву, вспоминая детство, надежды, потом магистра, учёбу, грязную работу, книги-книги-книги, опыты…
Он шёл к обрыву, неся в руках эту тяжесть, которой не так давно крошил горные породы, надеясь на светлое завтра.
Надеясь…
Дробилка полетела по камням с обрыва в тёмную бездну, куда гномы и не рисковали заглядывать. Говорили, будто там дремлют древние чудища. Но там ничего не дремлет. Разве что утонувшие корабли надежды.
Хендрик угрюмо всматривался туда.
«Жить как-то надо», – на ум пришли слова отца. Наверное, это правильно. Нести тяжкое бремя, лишь бы не следовать тому, что кажется тебе призванием. Оно приведёт всех в бездну, не лучше той, куда улетела мечта.
Цель жизни не поддаться призванию, этому зуду в голове. Оно – инстинкт.
В голове Хендрика появилась идея.
Гномы, они просто живут изо дня в день, потому что не задумываются. А он думал. И много думал. А не надо было.
Пришёл час показать, насколько все они правы.
Он напишет книгу. Станет пророком. Надо начать сегодня же.
У отца наверняка есть бумага в кладовке. И запасы пива.
Говорят, с него борода быстрее растёт.
***
Атаман сидел на камне, поедая жареное мясо. Рядом ждал своего часа кувшин с вином и толстый плед. Годы проходят – вокруг ничего не меняется. «Машины» снова приносят жратву и выпивку. Жизнь течёт привычно. А чего ещё желать? Дурачок-гном бредил о переменах… Да кому они нужны? Разве тем, кому совсем невмочь?
Порой и хочется что-то менять. Но не мир, а себя. После детских игр пришли заигрывания с девушками, им на смену – выпивка, драки, проститутки.
И… всё.
С каждым годом – ничего нового. Потому приходится увеличивать дозы.
Только до какого предела?
Неужели следующий шаг – клочок земли в поле?
– Приятного аппетита. Только не подавись! – Голос из темноты испугал разбойника.
– Давай-ка выходи на свет, – проскрежетал он в ответ. – Не бойся.
– Кого мне бояться? Ты меня не тронешь. Ты мне деньги отдашь. Мою часть. – В пещеру вошёл Каррах. – Я нужен тебе. Они снова соберут золотишко и, наверное, скоро.
Атаман запустил вертелом в гнома. Каррах резко дёрнулся в сторону, но острый край разодрал ухо.
– На колени! – заорал разбойник. – А ну, быстро! Теперь моли о прощении!
– За что?! – Гном тоже повысил голос, прижав ухо правой рукой к виску. Жаль, не позвал с собой кого-нибудь и не взял топор. Пришлось подчиниться. Осторожно он опустился на одно колено.
– Так-то, тварь. – Атаман швырнул ему горсть монет. – Вставай и вымётывайся к чертям!
Гном вышел, еле слышно бормоча угрозы.
Атаман вернулся к мясу, вину и размышлениям о вечном.
Иногда хочется поменяться, начать новую жизнь. Но посмотришь на таких вот… А он вдоволь насмотрелся – и кажется, будто те до сих пор живут играми, какой-то мелочью.
У него же действительно есть всё.
Он человек будущего.
Сказка о любви
Красавица и чудовища
– Я пошёл, – сказал Он. Твёрдо сказал, но одновременно спрашивая разрешения.
Она со вздохом оторвала взгляд от пустых тарелок, сложенных кривой пирамидкой, и, словно глядя сквозь него, спросила:
– А как же суп? Папа обещал удивить гостей. Будут морские деликатесы…
– Мне нужен воздух. Тут мало воздуха, – оправдываясь, завершил ненужный обряд. Папа… Лорду вообще дела нет, тут Он или у чёрта на куличках. Впрочем, беседа с угрюмым тестем не стала бы удовольствием, даже будь Он ему нужен.
– Ну, сходи, подыши, – согласилась Она. И добавила: – Не задохнись.
Лучше бы не добавляла ничего. Еле сдержался, чтобы не хлопнуть дверью. Или сил не хватило резко дёрнуть массивную створку в железном панцире.
Вечерняя прохлада приятно щекотала шею, лицо и открытую часть груди. Он застегнул верхние пуговицы камзола, вдохнул аромат черёмухи и скошенной травы. Голова закружилась. После душного зала и без счёта выпитых бокалов густого вина весна ворвалась в душу беспардонно.
Он вдохнул снова.
– Весна, да? Ты стареешь, а весна… Она всё молодая, – раздался сиплый голос откуда-то из глубины двора. Там, на ветхой скамье, гордо восседал бродяга, будто его пригласили сегодня на юбилей. – Весна поёт о любви. А любовь… Она коварная штука, да?
– Что ты знаешь о любви? – усомнился Он, шагая в сторону незваного гостя.
– Слишком мало. Хотя могу рассказать занятную историю. Об одном пастухе… – Лицо, спрятанное под капюшоном, озарил лунный свет. Стали видны желтоватые выпирающие клыки, мутно-серый цвет кожи и выгнутый кверху нос. И хитрая усмешка.
– Так расскажи, – с неподдельным интересом (лишь бы забыть тошнотворный праздник) Он присел рядом и приготовился слушать. Скучное семейное торжество уплывало в пропасть череды ненавистных будней.
***
Жаворонки парили высоко в небе, садились на верхушки деревьев и звонко пели колыбельную лесу. Мошкара кружила столбом в сгущающихся сумерках. Значит, утро будет солнечным.
Аргус Хлой окинул взглядом козье стадо, где-то в подсознании пересчитывая головы. Кромка леса блестела хрусталём золотисто-багряных лучей. На запад ветер тянул по небу за краешек пуховую перину. Полевые травы стремились ей вслед, но земля не пускала, и они грустно покачивались, пока коза-гурман не обрывала их. Пёс, положив морду на лапу, меланхолично следил за передвижениями стада.
