скачать книгу бесплатно
Усталость поглотила Софию. С каждым днем становилось все хуже. Веки казались свинцовыми, а кисть у нее в руке – тяжеленной. Но она, стиснув зубы, продолжала красить…
И вот однажды они вдруг закончили.
Все смотрели друг на друга, удивленные, ошеломленные, почти уверенные в том, что это не может быть правдой, что наверняка осталось что-нибудь еще. Однако после нескольких обходов руководящей группы было установлено, что работа закончена.
Освальда они после той жуткой ночи под дождем не видели ни разу. Теперь его следовало призвать для проверки работы.
Он заставил их ждать два дня. Они чистили и подметали. Передвигали взад и вперед мебель. Полировали дверные ручки, не смея покинуть этаж из боязни, что Освальд внезапно появится.
Придя, он трижды обошел комнаты. В полном молчании. И наконец кивнул.
Ад закончился.
* * *
Освальд устроил им праздник в столовой. Еда, вино, музыка и танцы – будто они попали в новый мир. На праздник пришел и сам Освальд. Разговаривал с персоналом, шутил, смеялся и хлопал людей по спинам.
Увидев Софию, он подошел со своего рода извинениями.
– Я знаю, что ты новенькая. Но иногда необходимо действовать жестко. Ты, наверное, понимаешь это.
– Да, конечно! – весело откликнулась она, надеясь, что Освальд не заметит белую краску, от которой ей не удалось полностью очистить волосы.
Но он взялся за слипшуюся прядь волос возле щеки и провел тыльной стороной пальцев вдоль ее лица до кончика подбородка.
– Надо же, как ты поработала!.. София, замечательно, что ты здесь.
Ее словно пронзило током – от щеки до низа живота. Она, попытавшись принять безразличный вид, пожала плечами. Однако Освальд заметил все – и перед тем, как идти дальше, многозначительно улыбнулся и поднял брови.
София была по-прежнему обессилена от недосыпа и не могла по-настоящему радоваться. Беспрестанно думала о том, что палата пуста и что можно ускользнуть туда, достать ноутбук и послать мейл домой. Дать знать о себе после двухнедельного молчания.
На празднике гремела музыка, но у Софии в голове по-прежнему эхом отдавались звуки ремонта: удары молотка и злобное жужжание электропилы. Она решила незаметно выскочить через входную дверь.
Тут-то она и наскочила на него.
Он, видимо, пришел с улицы, поскольку от него пахнуло холодным осенним воздухом и запахом кожи от его куртки. Глаза у него были в точности такими, как ей помнилось, – веселыми и живыми. Откинутые ветром назад волосы выглядели забавно. В приоткрытом рту виднелась щель между передними зубами.
– Господи, как я рад, что ты здесь! – произнес он и взял ее за руки.
Внезапно София перестала ощущать усталость.
* * *
С тех пор, как я нашел книгу, прошло недели две.
Все это время меня не покидала моя задумка.
Она безумная, головокружительная, но гениальная.
Я покопался и нашел еще доказательства, припрятанные моей кретинкой матерью, которая считает себя чертовски хитрой.
Вот она сидит за кухонным столом и смотрит в окно, надутая и упрямая. Челюсти сжаты намертво, словно она дала вечный обет молчания. Я сажусь на стул напротив нее и заявляю:
– Никто не ненавидит тебя больше меня.
Она не говорит: «О нет!» или «Не смей так говорить!», или что угодно, что сказала бы нормальная мать. Просто таращится, неподвижная и молчаливая, как мертвая рыба. А во всем виновата она – главным образом в том, что мы сидим в этой проклятой хибаре, нищие и жалкие; и все это потому, что ей вздумалось наскоро переспать с графом. При этом я, к своей большой досаде, вижу в ней себя.
Мы – сильные, мрачные и упрямые. Мы – крепкие орешки. Не то что трусливый подонок, сбежавший с острова в такое идиотское место, как Франция.
Нет, я знаю, что похож на нее, и от этого ненавижу ее еще сильнее.
– Я написал ему, – говорю, показывая ей письмо. Подношу прямо к носу, чтобы она могла прочесть на конверте его имя. Тут ее взгляд, наконец, тускнеет от беспокойства, и она открывает рот, чтобы что-то сказать.
Но я уже направляюсь из дома.
Обернувшись на газоне, вижу, что она встала и смотрит в окно.
«Пялься, – думаю я. – Пялься сколько хочешь, но теперь уже поздно».
10
Туман взялся за остров в начале октября, а с середины месяца вцепился в него железной хваткой. Он прокрадывался ночью, и утром был настолько густым, что из окна спальни София не могла разглядеть сараи. Краски листвы поблекли, и ландшафт обрел золотисто-коричневый цвет. Температура постоянно опускалась. В другой ситуации туман приводил бы Софию в уныние. Но только не сейчас, когда она почти все время думала о Беньямине. Казалось, будто туман превратил остров в сказочный мир с бесконечными занавесями, сквозь которые можно было проходить, чтобы открывать новые края.
Беньямин возникал в библиотеке ежедневно. Когда именно он появится, София не знала, поэтому постоянно пребывала в ожидании и в приподнятом настроении. Для прихода туда у него имелось хорошее оправдание: Освальд велел ему помогать Софии со всеми закупками для библиотеки. Однако часто Беньямин приходил с совершенно несущественными вопросами и делами. Он проявлял такое рвение, что, казалось, вечно куда-то бежит. Едва переступив порог, сразу же заполнял комнату своей энергией. Он забывал снять ботинки, топтался повсюду и оставлял на коврах пятна, сам того не замечая. Его тело постоянно пребывало в движении: он расхаживал по комнате, смотрел в окна, поднимал вещи, опускал их обратно, непрерывно разговаривая с Софией. Правда, усаживаясь напротив нее, просто замирал. Ему удавалось менять свое состояние – от взвинченности до полной расслабленности – буквально за мгновение.
София постоянно вела сама с собой диалог на тему о том, правильно ли вступать в новые отношения так скоро после катастрофы с Эллисом, и без конца перебирала аргументы «за» и «против». Пока она работала, это нервное разбирательство служило ей своего рода фоновой музыкой. Но когда в комнату входил Беньямин, ее голос умолкал. Так продолжалось до воскресенья, когда он показал ей пещеру.
У них был выходной день, и весь остров покрывал густой туман. Мокрым было все: деревья, кусты и пахнущая грибами и гниющими листьями земля. Беньямин показывал Софии новую дорогу через лес, где для того, чтобы пройти, приходилось перелезать через большие покрытые мхом валуны.
С вершины самого высокого камня сквозь деревья виднелось море, серое и пенящееся. Там дуло, но в лесу было безветренно.
Беньямин слез вниз, а София осталась стоять на камне.
– Вот оно! – послышался снизу голос Беньямина.
Она сползла с камня и увидела, что он нашел во мху множество лисичек.
– Это мое тайное место, где растут лисички. Давай соберем.
Он прихватил с собой рюкзак, и они аккуратно положили туда маленькие грибы.
– Возле видовой площадки я покажу тебе кое-что, чего ты еще не видела, – сказал Беньямин.
– Откуда ты так хорошо знаешь остров?
– В детстве у нас здесь была дача.
– Она сохранилась?
Он поспешно отвел взгляд.
– Нет, пришлось продать. Когда мне было двенадцать, от нас ушла мама. Вскоре после этого папа погиб в автокатастрофе. Мы с сестрой остались вдвоем.
– Прости; я хочу сказать, я не знала…
– Ничего страшного. Это было уже давно.
– Почему твоя мама ушла?
– Этого я никогда не узнаю. Она просто исчезла однажды. Правда, тут я немного виню себя… Я всегда задавался вопросом, какую ошибку совершил.
Он слегка съежился, стал казаться меньше.
– Но ты же всегда выглядишь таким веселым!
София сразу услышала, как неправильно это прозвучало – будто он лишил себя права на счастье.
Беньямин встал и закинул за плечи рюкзак.
– А что остается делать? Будущее – вот что главное. Я обрел семью в «Виа Терра».
На видовой площадке дул сильный ветер. Туман у моря слегка рассеялся, но небо по-прежнему оставалось серым. Волны били так, что от скал отлетала пена.
– Это Дьяволова скала, – Беньямин показал рукой. – Ты о ней слышала?
– Да. Бьёрк, который водит паром, рассказал мне всю историю. Ты во все это веришь?
– Кое во что верю. Однажды, когда я был помладше и висел туман, мне показалось, что я вижу на Дьяволовой скале графиню. Чертовски жуткое зрелище! Там стоял кто-то весь в черном. А потом фигура исчезла в тумане. Как бы растворилась.
– Я летом тоже кого-то там видела. Но все выглядело так, будто это обычный человек. По крайней мере, я так думаю.
– В детстве мы имели обыкновение прыгать с этой скалы, – сказал Беньямин. – Но потом произошло несчастье. Один парень прыгнул и погиб. Его унесло течением в море.
– Ты его знал?
– Немного; он был на пару лет старше меня. Но помню, как мы испугались, когда узнали об этом. Его мать работала в усадьбе. Там тогда жил врач – его я не помню, но помню его дочь, Лили. Она тоже была старше нас. Мы частенько подглядывали за ней, когда она лежала и загорала. Но Лили погибла во время пожара в одном из сараев. Все произошло одновременно. Это было чересчур жутко.
– Может, тогда правда, что на усадьбе лежит проклятье?
– Нет, настолько я в мистику не верю. Но верю, что некоторым душам трудно обрести покой и они могут как бы оставаться.
София взглянула на скалу и чуть ли не различила там фигуру.
– Фу, как ты меня напугал!..
Беньямин засмеялся и обхватил ее за плечи.
– Нам надо спуститься по скалам, – сказал он, озабоченно посмотрев на ее резиновые сапоги. – Будь осторожна, не поскользнись.
Они стали медленно спускаться по крутому склону. София пару раз поскользнулась, но сумела удержать равновесие и старалась не отставать от Беньямина.
Они добрались до маленького поросшего травой уступа между скалами, и там Беньямин остановился. Они находились прямо под Дьяволовой скалой. Она нависала над ними, как огромный потолок. Волны ударялись, завывали и брызгали. Беньямин показал вверх, на поверхность скалы. Поначалу София не поняла, на что он указывает, но затем увидела посреди каменных глыб большое темное пятно. Это мог быть черный камень, но она поняла, что это отверстие.
Беньямин подошел к ней и приобнял ее за плечи.
– Ты должна пообещать, что никому не расскажешь о пещере. Обещаешь?
– Конечно.
– Хорошо. Тогда полезли внутрь.
Пещера оказалась около четырех метров глубиной и полтора метра высотой. Внутри было влажно и прохладно, но пол оказался сухим. У Софии возникло удивительное ощущение: будто она смотрит на волны из парящего над морем дома.
Беньямин извлек из рюкзака содержимое: несколько деревяшек, сковородку, спички, а также сыр, хлеб и фрукты, которые он выпросил на кухне. Они разожгли костер и обжарили над огнем бутерброды с лисичками. Есть пришлось руками – ножи и вилки Беньямин забыл. Они непрерывно разговаривали, потом немного посидели, молча глядя на море и все-таки не прояснившееся небо. Когда огонь погас, в пещере стало холодно.
– Теперь пойдем, поужинаем в деревне, – сказал Беньямин. – Пойдем в «Фритьофс». Сейчас сезон крабов, а у них лучшие крабы.
Уже начало темнеть, поэтому они пошли в деревню по автомобильной дороге.
Некоторое время шли в полном молчании. София едва различала в тусклом сумеречном свете его лицо, однако чувствовала, что Беньямин над чем-то размышляет. Всю дорогу он обнимал ее рукой за плечи; вдруг его рука соскользнула вниз. София собралась было спросить, о чем он думает, но они как раз подошли к ресторану.
Внутри, в теплом освещении, Беньямин опять вел себя как обычно: смеялся над ее посиневшими от холода пальцами и согревал их, шутил с официанткой; заказал так много крабов и гарнира, что заполнился весь стол. От света стоявшей на столе свечи его волосы пылали и выглядели так, будто они горят.
София спросила его о ремонте и лишении людей сна; что он обо всем этом думает.
– Если бы Франц не действовал жестко, ремонт так и не закончили бы, – решительно сказал он.
– Значит, ты фанатичный приверженец?
– Возможно… Понимаешь, «Виа Терра» – моя семья. Другой у меня нет.
– Но ведь это не означает, что некоторые вещи не могут иногда делаться неправильно?
– Ты еще новенькая, София. Привыкнешь. Главное – цель. – Его взгляд снова накрыла та же тень.
– О чем ты думаешь?
– Ни о чем.
– Кончай. Я же вижу: что-то есть.
Беньямин откашлялся; вид у него сделался смущенный.
– Ну, дело в том, понимаешь… в «Виа Терра», если люди хотят быть вместе, то ожидается, что они… хм… съедутся.
– Съедутся?
– Я просто хочу, чтобы ты, прежде чем мы что-нибудь сделаем, знала правила. Похоже, тебе их никто не объяснил.
