Хамелеон

Роза продолжала голосить – Жаним! Мен сини севамон! (Дорогой! Я люблю тебя!)

Альберту Айдаровичу спектакль надоел. Пнув вдову, он наклонился, сцепив пальцы на её затылке, рванул назад, сурово глядя на опухшее от слёз лицо – Сиямле шушенда, булды! (Чеченская гиена, хватит!)

Роза метилась ему в лицо, но промахнулась из-за разбитого, отёкшего глаза, смачный плевок пролетел мимо, шлёпнувшись на землю треклятой харкотиной – Шайтаны еклысын! Хадарсыз! (Защитник дьявола! Неверный!) Уль! (Умри!) – тяжело сглотнув, Роза перешла на русский – У тебя никогда не будет жены, которая вот так вот полюбит тебя! Ты никогда не увидишь своего ребёнка, и если даже у тебя родится шакал, то и подыхать он будет так же! Ты умоешься в собственной крови, похоронив самое ценное, и если не умрёшь, то жить будешь, как мертвец!

Он не помнил даже, когда и в какой момент, начал убивать её: удары посыпались на женщину градом, лицо Розы превратилось в одно сплошное, кровавое месиво. Она практически не уворачивалась, сжавшись на груди мужа в единый беспомощный комок, а он продолжал бить ногами, рукояткой пистолета, локтём и отцепленными с пояса наручниками.

– Дрянь! – зверь, проснувшийся в Альберте, рвал и метал – Ты знаешь, что я сделаю с тобой, знаешь? Ты, дьявольское отродье, смеешь ещё и проклинать меня? Не нравится тебе, что я шлёпнул ублюдка твоего, не нравится «ласка» моя?! А думаешь десяткам, сотням матерей нравилось, когда их сыновья и дочери дрянь твою хавали, да подыхали потом в подворотнях от передоза? Нравилось, думаешь, матери любой, когда дочь её единственная, члены сосала на панели за кропаль наркоты, нравилось? Нет! Вот и терпи тогда, любишь кататься, люби и саночки возить. Я не добью тебя специально, чтоб ты прочувствовала на себе все тяготы заключения, я засуну тебя в такую дыру, лет на двадцать пять без права на УДО, что ты охренеешь!

Роза молчала, безмолвно снося божью кару. Боль уже не чувствовалась, отступив на задний план по сравнению с потерей Сухрая. Ей, по сути, уже было всё равно.

Нуриев пришёл в себя только тогда, когда его держали двое, Миха и командир «альфы» Демид. Подполковник не сопротивлялся, просто дал себя оттащить, злость ушла, оставив в душе горечь и пустоту. Удовлетворить свою месть не получилось, силовик остыл, в одну секунду, в одно мгновенье. Четверо убитых, вот главное, и шесть тонн «белого», а всё остальное незначительные, маловажные детали.

– Всё, хорош! – Нуриев сбросил с себя держащие его руки – Всё, остыл я, в норме!

Демид протянул другу плоскую двухсотграммовую фляжку – На, плесни в горло, а то заржавеешь!

Альберт без слов хлебнул огненную жидкость, закурил, медленно стягивая с лица балаклаву. Со стороны реки подул утренний, освежающий бриз, правую скулу неприятно подёрнуло. Демид полез в карман и вытащил носовой платок, молча подал его Альберту.

– Что, задел? – Нуриев вытер лицо, платок насквозь пропитался кровью – С-сука, шакал недоделанный!

– Двое наших тоже ранены! – Демид присел рядом на корточки – У Кашапа навылет, а Серёга рикошетом отделался.

Бровь Альберта Айдаровича поползла вверх – Ладно хоть живы, а моя царапина ерунда, пройдёт. Скорую вызвали?

– Да, уже едет.

– Хорошо, и пока не понаехали сюда разные блатные да шерстяные деятели правоохранительных органов, раздербань по две упаковки «зелёных» на каждого, собери и увези мне домой пока, там Имагин. Как всё утрясётся, можете тратить!

Демид усмехнулся – Твоя щедрость не имеет границ, брат, спасибо!

– Да ладно тебе! – отмахнулся Альберт – Не первый раз работаем и не последний, дай бог, а сдавать такие неприличные горки доллалов государству, сам понимаешь, глупость! Всё равно раздербанят всё и рассуют по карманам.

Нуриев хлопнул друга по плечу, повернулся в сторону лежащего на земле Кушанашвилли – Ну что, Резван, поделишься с россиянами нажитым или всё сдадим государству, а?

Грузин поднял с земли голову, опера и спецы «альфы» вытаскивали с «газели» новенькие, отмытые доллары.

Задержанного перекосило, но он быстро взял себя в руки, жизнь была дороже – Конечно бери, начальник, бери сколько надо, не спрашивай! Бери, дорогой!

Альберт бросил короткий взгляд в сторону четы Мамедовых. Женщина лежала на Сухрае совершенно без движения, в скрюченной, изуродованной позе, напомнающей рано извлечённый недоношенный эмбрион.

Полковник брезгливо скривил губы – Миха? – крикнул силовик Идаева – Глянь, не сдохла ещё стерва, и если жива, то грузите эту погань в «соболь», думаю пора нашему дражайшему Петровичу отзвониться, нервничает, поди?

Оперативник наклонился над Розой и тронул слабо-пульсирующую жилку на сонной артерии – Жива, в нокауте только!

Альберт усмехнулся – Живучая, тварь, но и к лучшему это, грузи её и пристегнуть не забудь, мне вторичных сюрпризов не надо. Сними с неё обувь и трусы, обыщи по полной, каждый оставшийся шов, каждую щель, как хочешь это сделай, но сделай! Я точно должен знать, что в отдел к нам дамочка поступит без всяких завуалированных штучек, ты понял?!

Миха послушно кивнул, к Нуриеву подошёл Демид – Берт, отсчитал восемьдесят восемь упаковок, по две на рыло, я поехал тогда до тебя, а когда вернусь, тогда и звони Герману.

– Прихвати ещё две! – улыбнулся Альберт – Валерке, он сегодня дежурить должен был, но по моей личной просьбе находится у меня дома, потом объясню, ладно? Пацана обижать не надо, он, хоть и не на передовой, но тоже молодец!

Полномасштабный обыск начался, время перевалило за четыре утра. В небе забрезжил рассвет, разогнав густую чёрную пелену ночного тревожного небосвода. «Торнадо» с Кавказа так и не успел набрать силу и скорость, разбившись о неприступную скалу силовиков.

Ближе к шести, завидев вьезжающий автомобиль Демида, подполковник набрал номер Орлова – Любишь меня, начальник? – без предисловий ляпнул Альберт – Или предпочитаешь сначала пожурить? Герман Петрович, сидевший будто на пороховой бочке с зажжённым фитилем, осторожно поинтересовался – А реальнее что, первое или второе? – Ну-у, с какой стороны посмотреть?

– Не томи!

– На твоём блюде с золотой каёмкой шесть тонн белой гадости, плюс извлекаем со складов не одно наименование, ну а в довесок четыре по «двести» тебе, не наших!

Орлов прикрыл в нервном напряжении глаза, ловко-проведённая операция поражала своими колоссальными масштабами. Выявленная реальность была по сути нонсенсом – в Москве, в нынешнее время, когда контроль незаконных поставок наркотических средств усилен, и такое? Немыслимо!

– Победителей не судят! – выдохнул полковник – Моя любовь к тебе, Альберт Айдарович, безгранична! Это даже не обсуждается!

– Тогда можете приехать, шеф, да ребяток с собой прихвати, работы здесь ещё невпроворот!

Герман отключился, пытаясь спокойно уложить в голове итог оперативного мероприятия и когда группа из двенадцати человек подьехала к порту, Орлов от досады выматерился – на въезде толпилась целая орава голодных, жадных до сенсаций, журналистов, которых удерживала группа из нескольких ребят в камуфляжах – Дьвольщина, и откуда вынюхали уже, а, откуда?

«Фольцваген» Орлова остановился вплотную к жёлтой, оцепляющий вьезд, ленте. Толпа папарацци застыла в ожидании, мысленно Герман перекрестился, а после отворил дверь, волна «охотников за головами» хлынула к ногам – Без комментариев! – осадил силовик жаждующих – Безо всяких комментариев и точка!

Самая проворная сунула микрофон Герману под нос – Господин Орлов, Москва слышала выстрелы, и не один, прозвучал взрыв!? Как вы прокомментируете ситуацию, общественность желает знать?!

– Собака, а? – Герман крайне удивился – И фамилию мою заучила уже? – но глянув на ретивого ротвеллера, он лишь бесстрастно заявил – А вы, я так понимаю, представитель московской общественности, да?

Журналистка откровенной саркастичной издёвке не смутилась, выпятив нижнюю губу, она ближе шагнула к Орлову – Естественно, Герман Петрович, телеканал «Россия», криминальные вести!

Хотелось, ужасно хотелось её послать, но полковник сдержался – Передайте общественности, милочка, что причина их беспокойства уже ликвидирована!

Развернувшись, Герман быстро, широкими размашистыми шагами, пошёл прочь, стараясь как можно быстрее преодолеть опасную дистанцию. Многочисленных вопросов, жгущих спину, он уже не слышал.

На встречу вышел Альберт, Герман остановился, мгновенно отметив про себя, что зам пороху понюхал – на правой скуле багровый, будто от ожога, след с запекшейся чёрной кровью, камуфляжная куртка в кровоподтёках и ржавых пятнах, штаны забрызганы кровью полностью.

– Жив? – Орлов протянул Нуриеву руку, силовик крепко пожал ладонь.

– Ерунда, царапина! Главное – дело в шляпе, пошли, глянешь на улов, да на псов, что притащили эту хрень в столицу.

Зрелище предстало взору красочное: трое лежали на асфальте, лицом вниз, четвёртый, раскинув руки, будто на распятии, взирал в небо стеклянным безжизненным взглядом, в котором запечатлелся весь ужас его последней ночи фиаско.

– Мамедов? – Герман кивнул на лежащего дагестанца.

– Он самый! – подтвердил Альберт – Красавец, правда?

Орлов недоумённо перевёл взгляд на заместителя, Нуриев криво усмехнулся – Особенно сейчас, с тремя дырочками в пузе и полным отсутствием желания покурить?

От чёрного юмора полковника передёрнуло, хотя менталитет и сущность Берта Герман знал не понаслышке – абсолютная, идентично-воспроизведённая школа Ежова, одним словом НКВД. Мужчины отошли, Нуриев закурил сигарету.

– Какая по счёту? – участливо поинтересовался Орлов – Что-то ты в последнее время зачастил!

Две глубокие затяжки и клуб сизого дыма рассеялся Герману в лицо, глаза Альберта смеялись – Зачастишь тут, начальник, а сигарету не докурить, как бабу не д… ть, сам знаешь!

– Понял! – Герман Петрович сориентировался быстро, перегибать палку вовсе не хотелось, хотя наглость Нуриева порой зашкаливала – Проехали, кури на здоровье, сколько влезет!

Спирт, не так давно осушенный с Демидовской фляжки, дал о себе знать, Альберта поволокло на «бездорожье».

Взяв начальника за руку, он повёл Германа к задержанным – Па-па? – щенячьими глазами силовик впился в Орлова – Спасибо тебе, что в столь раннем возрасте ты позволил мне великодушно покурить! Благодарю, отец! – Альберт полез обниматься, повиснув на полковнике – Папа, ты бог, спаситель!

– Дурак! – удивился Орлов – Прекрати паясничать, люди смотрят, Берт?!

И в самом деле, бойцы с «альфы» и «спецназа» кивали в их сторону и улыбались. Альберта там воспринимали как своего, зная и юмор его, жёсткий, и радикализм, и стопроцентное держание командирского слова, иными словами Нуриев был свой в доску.

В долю секунды Альберт сменил ироничный облик на весьма серьёзный благоразумный тон – Герман Петрович, вот, полюбуйся! – мешки с «мазов» доставались и распаковывались, килограмм на тридцать, не меньше, внутри которых, в смеси перца и тмина находились запаянные кули с героином – Чего удумали, чурки, а? И прошли таким макаром не один десяток постов, как тебе такое?

Полковник чихнул, прикрывая нос ладонью – Ни хрена себе, складик! Это же Москву всю потравить можно?

Альберт беспечно пожал плечами – А он и травил, он и чурка этот, недоделанный, которого шлёпнул я, Мамедов!

– Наши все целы?

– Двое ранены, одно навылет, у второго срикошетило.

– Не считая тебя, да? – усмехнулся Орлов – Чем это задело?

– Я не в счёт, детская царапина! – отмахнулся Альберт – На мне, как на собаке!

– Девица Мамедова где? – оглянулся Орлов – Что-то не наблюдаю среди кутерьмы женщины?

Альберт зло прищурился, сплюнул – Женщины? Я тебя умоляю, выражайся правильно! Не женщина, а гиена, тварина последняя, в поясе шахидки, представляешь, припёрлась сюда, с гранатой. Мужа, твою мать, сопровождала в командировке.

– И где она? – поинтересовался полковник – Ты её того что ли, тоже? – Герман провёл ребром ладони по горлу – Оприходовал?

Нуриев мотнул головой к стоящей неподалёку «газели» – Вон, в машине валяется, горит желанием дать весьма правдивые и обстоятельные показания по делу, дабы поспособствовать своему долгому и трудному пути к условно-досрочному освобождению.

– Террористам УДО заказано, ты знаешь об этом!

– Так она сейчас закосит под бедную, несчастную, многодетную мать, которая под угрозой жизни возила порошок в столицу. Скажет, что Мамедов угрожал ей, прессовал и всё, баста карапузики, отсидит десяточку и опять в горы, мак растить, да шарики катать?!

– Не закосит, не бойся, шанса на помилование у неё нет!

– Ну-у, если ты сказал, то ладно, этим и утешусь!

Задержанных начали грузить в спецмашины и увозить в здание наркоконтроля, часы показывали восемь тридцать утра. С земли подняли Резвана, грузин чувствовал себя неважно, видно не с привычки, чихал, кашлял, хрипел и обливался потом.

Альберт подошёл к Кушанашвилли, ухмыльнулся – Что, мил человек, заболел уже и обделаться не забыл? Что-ж ты слабый такой, неподготовленный?

Резвана собрались уводить, но грузин упёрся – Начальник, начальник, мне нужно сказать тебе пару слов, удели минуту?

Нуриев сощурился – Прям очень нужно? Или какую тайну рассказать хочешь, или так, поболтать просто?

Задержанного остановили, Альберт кивнул ребятам с «альфы» – Пацаны, свободны, я доволоку господина бандита сам до «бобика»! – спецы отошли, подполковник закурил – Говори, я слушаю?

– Извини меня конечно за вопрос, но кто навёл на меня, ведь это не Иван, я знаю точно!? Ивану не выгодно было, он имел со сделок десять процентов! Кто, я не пожалею денег за правдивый ответ, кто, скажи мне?

Альберт зло сощурился – Ты прав, не Иван это, Ежов умер позавчера, так что сдать тебя он никак не мог, да и впредь, не упоминай ты его имя в стенах отдела, забудь о вашем сотрудничастве, а то навешают тебе ещё двести десятую со всеми вытекающими?!

– Иван умер? – вытаращил глаза грузин – Но как?

– Сердце! – вздохнул Альберт – От этого никто не застрахован!

Кушанашвилли перекрестился – Но кто, скажи, я ничего не пожалею за твой драгоценный ответ? Ты борец, я понял, настоящий борец, но сделай исключение, я в долгу не останусь!

– Я не бедный, в лаврах не нуждаюсь, меня боятся и не только бандиты! Я свободен и делаю, что хочу! Что ты можешь предложить мне ещё?

– Я знаю месторасположение завода Сухрая, где выпаривают опиум. Это проститука, Мария, с «ленинградки», он всегда снимал её, когда приезжал в Москву, она ездила два раза с ним в Махачкалу, тряхни её, она всё расскажет, клянусь!

Нуриев крепко призадумался, светить Королёву не входило в его планы – Тебе знакома фамилия Нарретдин?

– Авель? – вспыхнул грузин – Хозяин кофейни в Китай-городе?

– Вижу, что знакома! – улыбнулся Альберт, совершенно спонтанно назвав фамилию задержанного барыги – И вижу дела ты с ним проворачивал не раз?

– Он брал у меня с каждой партии по двадцать килограмм, неужели это он впарил меня ментам?

Желваки Кушанашвилли заходили ходуном, брови на переносице сошлись – Это он, начальник, да, скажи, не молчи?

– Распространитель твой два дня назад, когда сдал тебя, продал свою кафешку, «мерс» и собрался свалить за кордон, но одно но, ему помешало! Барыга твой сидит у меня в отделе, представь?!

– Ты страшный человек! – ахнул грузин – Это точная информация?

– Точнее не бывает!

– И есть такая возможность пересечься с ним?

– Чудеса бывают! – ухмыльнулся Альберт – В исключительных случаях!

Резван вцепился Нуриеву в руку – Умоляю тебя, начальник, устрой мне с ним встречу, проси, что хочешь, я всё сделаю, но дай мне этого пса на несколько минут?

Альберт брезгливо сбросил руку – Полегче, абрек, я подумаю над этим, а пока не давай никаких показаний, скажешь, что будешь разговариввать только с подполковником Нуриевым, ясно?

– А кто это? – удивился грузин – Я ни с кем другим разговаривать не хочу!

– А тебе и не придётся, дураку! – процедил Альберт – Подполковник Нуриев Альберт Айдарович – это я!

– А-а?! – задержанный успокоился – Ну если так, то по рукам, ты мне крысу, я тебе всё, что знаю о Сухраевских делах, идёт?

– Идёт! – хлопнул грузина по плечу силовик – И без глупостей давай, а то ведь и передумать могу!

Теперь господину Кушанашвилли стало ясно всё, и вся разобранная мозаика встала на свои места, его сдал тот, на кого бы он отродясь не подумал.

Альберт увёл задержанного в машину, Орлов неслышно подошёл сзади – Много нарыли?

– Да уж немало, гашиш, амфитамин и кучу таблеток каких-то, то ли экстази, то ли ещё какая хрень клубная, да пресованная солома маковая, похоже, в отдельном обогреваемом контейнере.

Нуриев пожал плечами – Ты же на даму желал взглянуть или передумал?

– Думаешь надо взглянуть?

Нуриев усмехнулся – Ну, зрелище тебя не разочарует точно!

Микроавтобус стоял поодаль всего транспорта, в салоне находились трое с «альфы» и Миха. Герман открыл дверь, прищурился, сидящие отдали Орлову честь – Здравия желаем, товарищ полковник!

Орлов махнул – Сидите, Мамедова где?

Демид кивнул на бесформенную кучу на полу, прикрытую грязным обрывком одеяла – Вон, в отключке только, приласкали малость после гранаты, не обессудьте уж!

Михаил откинул одеяло в сторону, Орлов непроизвольно сморщился, брезгливо осмотрев залитое кровью опухшее тело, повернулся к Альберту – Это ты её так располосовал что ли?

– Я! – хмыкнул Нуриев – А что, ты против?

– Я вообще против насилия! – нахмурился полковник – Мы же цивилизованные люди, офицеры, в конце концов, а ты, Берт, отделал женщину, как боксёрскую грушу!

– Пусть спасибо скажет, что не убил, когда она РГД роняла к моим ногам! Спрячь сантименты, шеф, к ней они точно не уместны!

За друга вступился Демид – Герман Петрович, Берт вынужден был применить к Мамедовой силу, иначе Сухрай бы скрылся или попытался скрыться. Вся банда вооружена до зубов, вон и два «ТТ», и четыре «калаша», РГД и патронов немеренно, не ругайте вы его, с такими зверьми только по звериному и можно, по другому они не понимают!

Орлов кивнул Михе – Ты накинул бы чего на неё, Идаев, а то срамота одна, и где её одежда?

– Я разрезал её балахон! – вставил Альберт – Чтобы полностью исключить наличие при ней запрещённых вещей, не хотелось бы, знаешь, финку в бок получить при транспртировке в отдел.

– Ладно! – согласился Орлов – Но побои зафиксируйте до отдела, приехала такая, нам почём знать? Не хочу, чтобы моих сотрудников ОСБ затаскало, да консульство свой нос совало в это дело, ясно?

Нуриев приобнял Германа за плечо – А ты, шеф мой дорогой, следики то умеешь оказывается заметать? Респект тебе, становишься свой, в доску!

– Это была вынужденная мера, поверьте! – вставил Демид – Исправимся!

– Верю! – отчеканил Герман – Но рапорта мне, как положено, все на стол!

– А то?! – ухмыльнулся Альберт – Мы ведь как пионеры, Герман Петрович, всегда готовы и везде!

Когда всех задержанных погрузили по машинам, опасный кортеж тронулся, так и не дав шанса ни одному журналисту.

Глядя на рьяных папарацци, Орлов вновь выматерился, Альберт усмехнулся – Звёзды интервью не дают?

Герман присёк взглядом сарказм моментально – Ты давай-ка, не звезди сам, Альберт Айдарович, скромный ты мой, моё отношение к лаврам ты знаешь!

– Знаю! – пожал плечами Нуриев, полулёжа устроившись в мягком пассажирском кресле – Это я так, шеф, чтобы ты не расслаблялся!

Глава 2

По приезду в отдел часы отбили ровно одиннадцать. Скинув в кабинете забрызганную кровью одежду, Альберт полез в шкаф. На вешалках было не густо: форменный мундир, который он терпеть не мог и брючный строгий костюм от «Prado» с белой отутюженной рубашечкой. Умывшись, силовик облачился в пиджак и брюки, застегнул последнюю пуговицу на строгой, английского покроя, рубашке. В зеркало на господина Нуриева смотрел красавчик, но портило одно – кроваво-засохшая полоса, во всю правую скулу, от пролетевшей пули Мамедова, ну никак не совмещалась с брутальным образом грозного джентельмена госнаркоконтроля.

– Ч-чёрт, а? – процедил подполковник – Как с такой рожей на похоронах появиться? – немного подумав, Альберт крикнул секретаршу – Ло, зайди-ка ко мне, да побыстрее!

Лариса не заставила себя долго ждать, появившись на пороге кабинета в ярко-синем, приталенном платье – Да, Альберт Айдарович, звали?

Нуриев, оглядев барышню с головы до ног, ухмыльнулся – Это куда это ты вырядилась в таком прет-а-порте?

– Сегодня похороны Ивана Станиславовича, вы забыли?

Альберт недовольно мотнул головой – Вот именно, Ло, похороны, а не демонстративный показ мод!

Женщина невозмутимо пожала плечами – Так я не вдова, слава богу, Берт, а экс-секретарь Его Величества!

– Н-да?! – выдохнул подполковник – Что с вами, с бабами, поделаешь-то? Из любого несчастья фарс вылепите, не заржавеет!

Лариса дежурно улыбнулась – Вы зачем-то звали меня, Альберт Айдарович?

– Некролог в газету поместила?

– Да.

– Обед в ресторане заказала?

– Да, как вы и просили.

– Хорошо, а теперь сделай что-нибудь с рожей моей, не знаю, тоналкой, пудрой там замажь, но чтобы на людях я появился с нормальным, не отпугивающим лицом!

Ло капризно надула губки, призадумалась, но через несколько минут загримировала объект своего воздыхания на все сто.

Нуриев придирчиво оглядел себя в зеркало, но работой любовницы остался доволен – Тебе в гримёрке большого академического надо было работать, а не в органах!

– Что-то не так? – приподняла бровь Ло – Это максимум, что можно сотворить в вашем случае!

– Отлично! – отмахнулся Альберт – Спасибо!

– Обращайтесь! – одарила улыбкой Лариса – Если что, я за дверью!

Раздался звонок стационарного телефона, силовик поднял трубку – Да? – Нуриев был зол и нетерпелив.

– Это Имагин.

– Да, я понял, Валер, что?

– Ты домой не собираешься?

– Нет! – отчеканил Альберт – Я собираюсь на кладбище, а что?

Секунд тридцать на том конце провода молчали – Ничего! – ожил Валерий – Я бы тоже хотел сопроводить тебя!

Подполковник опешил – Куда?

– Ты же на кладбище собрался? – не понял Имагин – Ну так я хочу поехать с тобой, что непонятного?

– А-а, ты об этом? – выдохнул Нуриев – А то шуточки у тебя, скажу, прям несвоевременные!

– Замену мне пришли! – не стал рассусоливать Имагин – Считаю своим долгом почтить Ивана Станиславовича!

– Жди! – процедил сквозь зубы Альберт – Эдуардовича пришлю, он на кладбище не едет!

Набрав номер Андрея Эдуардовича, незаменимого во всех случаях, подполковник произнёс лишь одну фразу – Андрюш, езжай ко мне домой, Имагин обьяснит!

Положив трубку, Альберт вышел из кабинета: всё раздражало и бесило, события, так стремительно свалившиеся на голову, выбили из привычной колеи, утомили его, хотелось делать одно, а приходилось выполнять совсем другое. В мозг, как назло, лезли мысли о ней и не давали сосредоточиться, думалось только о ней и ни о чём больше.

Орлов ждал уже с ребятами в машине, Нуриев отрицательно мотнул головой – Нет, я поеду с Михой, догоняйте!

Его отчуждённость и нежелание идти на контакт сейчас почувствовались особенно. Как ни крути, а зам его живёт своей отдельной, закрытой жизнью, куда вход ему определённо заказан. От досады Герман сжал руль так, что побелели костяшки пальцев. Его, истинного, назначенного верхом, начальника не воспринимали, все бесприкословно слушались Нуриева. Нет, нет, саботажа и беспридела не было, не было и неподчинения, приказы его и поручения выполнялись в срок и как положено, исправно, но не так рьяно и охотно, как в случае с Альбертом – его понимали с полувзгляда, с полуслова, весь отдел, вся грёбаная ментовка смотрела ему в рот, особенно бабы падали к ногам его в любое время дня и ночи, и сегодняшняя Ло тому доказательство! Да, признать сей факт было тяжело, слепое повиновение господину Нуриеву присутствовало в отделе и жило не один год!

Герман завёл мотор – Поехали, ребята!

«Фольцваген» пристроился за чёрным «ауди», Альберт призывно моргнул фарами, кортеж направился в сторону Ваганьковского.

Миха, сидящий рядом с другом, взялся давать отчёт – Короче, шеф, бабло между ребятами я разделил, нашим тоже со сделки с Долквадзе выкроил поровну. Все довольны, как никогда!

– Ещё бы! – усмехнулся Альберт – Не по-одному ляму капнуло с неба, что-ж тут расстраиваться? Ладно, за место дорого взяли?

– Пять миллонов, налом, плюс ограда, венки, памятник. Короче, за все похороны я выложил десять двести, чеки у тебя в бардачке!

– Мне в налоговой не отчитываться! – сморщился Альберт – Ты охренел?

– Пока нет! – усмехнулся Миха – Охренела жена старика, когда в ритуальных услугах чеки выбивали, её чуть «кондрат» не обнял от услышанного, еле обмахал её платочком.

– Как объяснили ей наличие такой суммы у скромных стражей закона?