Последний аккорд Севера. Книга вторая

Да и вообще, как можно думать о таком, когда я за одни выходные успела лишиться девственности и много часов проплакать из-за Оливера? Наверняка моя нервная система ищет пластырь, которым воспользовался Олли в моем случае. Я ни за что не поступлю так с Джейком.

– Рамирес, ты в порядке? Выглядишь так, будто вспомнила свои оценки по математике и химии.

– Микки, мы уходим. – Бэйли поднимается и берет поднос, демонстративно не глядя в сторону Ника, который не перестает улыбаться. – Иначе он доведет меня.

– Я бы с радостью довел тебя, Баунти. Поверь, мне не понадобится на это много времени, – на губах Ника появляется наглая ухмылка, и Бэйли, закатив глаза, уходит.

Я встаю и, махнув парням на прощание, спешу за Бэйли. Приходится приложить титанические усилия, чтобы по пути не взглянуть на Оливера. Я думала, что смогу вести себя непринужденно и притвориться, будто ничего не было, но это невозможно. И мне больно от одной мысли, что мы с Олли делаем вид, будто никогда не были знакомы. История повторяется.

Я злюсь на него, но при этом скучаю по нашей дружбе и шуткам. Или же просто скучаю по прежним временам, толком не знаю. Оливер Хартли был частью моей жизни с тринадцати лет, он был моим спасением, любовью, грезами и болью, а теперь ничего из этого нет, будто вырвали какой-то важный кусок меня. Чего-то не хватает, и я чувствую себя неполноценным человеком, но при этом рядом с Олли я никогда не была по-настоящему полноценной, все время пыталась угодить и не потерять. Эмоции обострены, и мне слишком сложно взглянуть на все объективно.

Пока иду до дверей кафетерия, чувствую на себе пристальный взгляд Джейка, и от этого у меня горит затылок. А может, мне только кажется.

Глава 4. «Скрэббл» и старый Голливуд

Никто не любит настольные игры так же сильно, как Долорес Элфорд. После ужина она приглашает всех к журнальному столику посреди гостиной, на котором уже лежит стопка коробок. «Монополия», «Cкрэббл», вопросы на эрудицию, «Билет в дорогу», «Уно», «Элиас» и множество других.

В те редкие вечера, когда Джейк не избегает таких посиделок, он обычно расправляется с ужином раньше всех и отказывается от десерта, лишь бы сбежать и ни во что не играть, но сегодня он дождался яблочный пирог и согласился поиграть в «Скрэббл». Долли обрадовалась настолько, что разрешила Сэму выпить на одну бутылку пива больше.

– Будем играть семьями друг против друга, дети против родителей или каждый сам за себя? – с энтузиазмом спрашивает Долли, открывая толстую тетрадь для записи результатов.

– Мам, ты не бываешь такой довольной даже в свой день рождения. – Распластавшись на ковре в гостиной, Джейк прикрывает лицо согнутой в локте рукой.

– Я не сильна в этой игре, – говорит мама, делая глоток вина, – поэтому просто посмотрю и буду иногда подсказывать.

– Давайте каждый сам за себя, – предлагает Сэм. Он сегодня хмурый и неразговорчивый, Долли же выглядит напряженной и весь вечер наигранно смеется. У них явно не все гладко после поездки в Батон-Руж, несмотря на то, что в ссоре с родственниками Сэм в конечном итоге встал на сторону Долли.

Мы по очереди вытягиваем из мешка по семь букв. Сев в позу лотоса, я опускаю доставшиеся квадратики на ковер и складываю их в ровную линию. Джейк переворачивается на бок и, подперев голову, без интереса смотрит на свои буквы.

Сэм начинает первым и, склонившись над доской, составляет слово «отказ». Взглянув на свои буквы, Долли хмыкает, берет мешок с оставшимися квадратиками и высыпает все на пол. Играя против правил, она набирает нужные буквы и выстраивает слово «терпение», а затем залпом допивает вино из бокала.

Вскинув брови, я посылаю Джейку вопросительный взгляд. Даже не посмотрев на доску, он тяжело вздыхает и откидывается на спину, словно знает, что за этим последует.

– О, так мы играем против правил? – Сэм отставляет пиво и присаживается рядом с горстью букв, выбирая нужные.

– «Трусость»?! – почти взвизгивает Долли, взглянув на новое слово. – Оно не встает в ряд к остальным, это не по правилам!

– Ты первая начала нарушать. Может, лучше сыграем в «Правда или действие»? Выбирай правду и отвечай на вопрос: почему ты снова отказываешься выйти за меня замуж? Какой это по счету отказ за все годы? Сотый?

– Уже поздно, мы что-то засиделись. – Разгладив невидимые складки на свитере, мама поднимается. – Пожалуй, мы пойдем.

– Пожалуйста, усыновите меня и заберите с собой, – просит Джейк, лежа с закрытыми глазами.

– Нет, никто никуда не уходит, все остаются на своих местах. – Не переставая улыбаться, Долли перебирает буквы. – Давайте еще немного посидим. А ответ на твой вопрос, Сэм, все тот же, что и предыдущую сотню раз: я не хочу, чтобы твоя семья обвиняла меня в том, что мне нужны твои деньги, дом, автомастерская и прочее. Я хочу просто наслаждаться семейной жизнью. Можно сказать, что мы в браке уже много лет, я веду себя как самая настоящая жена: готовлю, стираю, – она загибает пальцы, – убираюсь, слежу за счетами и занимаюсь с тобой потрясающим сексом.

– Господи, – стонет Джейк. – Как забыть услышанное?

– Поэтому мне не нужна свадьба, брачный контракт и прочее.

– Мне нужна эта свадьба, Долли, мне!

Нам точно пора уходить. Переглянувшись с мамой, я осторожно поднимаюсь. Мы не в первый раз становимся свидетелями ссоры Сэма и Долли из-за свадьбы.

– Микки, погоди, я хотела, чтобы ты примерила пару вещей, мне они малы, а на тебя сядут просто потрясающе.

– Может, в другой раз?

Качнув головой, Долорес встает, а затем смотрит на маму с Джейком и складывает ладони в молитвенном жесте.

– Пожалуйста, объясните Сэму, которого я очень сильно люблю, что лучше не поднимать эту тему, чтобы не ссориться лишний раз. Идем, Микки.

Вздохнув, я следую за Долли в комнату. Спальня выдержана в бело-серых тонах, на комоде уйма рамок с семейными фотографиями. Долли открывает дверь в гардеробную, которая по размеру гораздо больше моей комнаты, и включает свет.

– Прости за то, что вы опять стали свидетелями нашей ссоры, – извиняется она, перебирая вешалки. – Жутко неловко.

– Может, однажды вы передумаете? – говорю я то же самое, что и обычно после таких ссор.

– Микки, родные Сэма не видят во мне человека, я для них трейлерный мусор и не больше. Его мать сказала, что если он женится на мне, то может больше никогда не появляться в родном доме и забыть о семье. Нельзя ставить человека перед таким выбором.

Присев перед зеркалом с лампочками, я рассматриваю флаконы духов и множество баночек с кремами.

– Думаю, Сэм уже выбрал вас. И выбирает вас каждый день, в том числе, когда из раза в раз делает предложение.

– Я знаю, что Сэм выберет меня, но не хочу, чтобы он отказывался от семьи, у нас ведь и без официального брака все прекрасно. А я помню, как это тяжело, когда собственная семья отворачивается от тебя из-за твоего выбора.

Отец Долорес вычеркнул ее из жизни из-за раннего замужества и беременности Джейком. Не могу представить, как это больно, когда тебя отвергает родитель.

Вымученно улыбнувшись, Долли снимает с вешалки чехол и возвращается в комнату. Опустив его на кровать, она расстегивает молнию и достает длинное черное платье со спущенными рукавами.

– Как тебе?

– Идеально подойдет для ковровой дорожки на церемонию «Оскар». – Зажав ладони между коленей, я посылаю Долорес неловкий взгляд. – Оно прекрасно, но мне некуда надеть его.

– Боже, я ведь не сказала тебе самое главное. Я хочу устроить твоей маме вечеринку-сюрприз. Ее день рождения в Хэллоуин, а поскольку она фанатка старого Голливуда… Представь. – Долли закрывает глаза и взмахивает рукой. – Зал с декорациями, все в черно-бело-золотых тонах, красная ковровая дорожка, выстроенные в пирамиду бокалы с шампанским, живая музыка. У моей подруги свой ресторан, она сдаст нам один из залов за бесценок, с музыкой попрошу помочь Джейка с ребятами. С декорациями тоже не должно возникнуть проблем, много и не надо, сделаем фото-зону.

– Я могу перерисовать постер ее любимого фильма «Тетушка Мэйм», а вместо Розалин Рассел нарисую лицо мамы.

– Отличная идея. Только представь, как она удивится! – Широко улыбнувшись, Долли хлопает в ладоши. – Я скажу, что мне нужна компания на вечеринку, мы нарядимся, сделаем прически, она ничего не заподозрит.

– Она будет в восторге, Долли, звучит потрясающе.

Мне казалось, что после выходки Пайпер я до конца своих дней буду ненавидеть сюрпризы, но такая идея вечеринки мне определенно нравится.

– Ну как, примеришь платье?

Ни секунды не раздумывая, я киваю. Сняв джинсы и толстовку, с благоговейным трепетом надеваю платье. Плотная ткань облегает грудь, спущенные рукава лежат на плечах, а на юбке от бедра до самого пола тянется разрез.

– В талии чуть велико, – подмечает Долли, зажав ткань по обеим сторонам от моей талии. – Подошью, и будет идеально.

– Оно уже идеально, – выдыхаю я, рассматривая свое отражение в зеркале. Я выгляжу… Взрослее. Подчеркнутая талия, грудь, длинная юбка вытягивает меня в росте и делает стройнее.

– У меня размер ноги больше, но давай просто примерим с туфлями.

Долли возвращается в гардеробную и выносит пару лодочек на шпильке.

– Сюда лучше подойдут босоножки, но их нет смысла примерять, у тебя нога выскользнет.

Надеваю туфли и вновь смотрю в зеркало, и мне действительно нравится то, что я вижу.

– Тебе очень идет. – Долли протягивает руки и стягивает резинку, позволяя моим волосам рассыпаться по плечам. – Сможешь ходить на высоком каблуке?

– Да, с равновесием у меня все в порядке.

Поджимаю пальцы на ногах, чтобы туфли не слетели, и делаю несколько уверенных шагов.

Раздается стук.

– Можно? – слышу я за дверью голос Джейка.

– Да, солнышко, заходи.

Солнышко. Так себе прозвище для Элфорда. Если уж идти в небесную тематику, то он больше ретроградный Меркурий или Марс.

– Тебе звонят. – Он застывает в дверях с вибрирующим телефоном в руке.

Взгляд Джейка прикован ко мне. Улыбнувшись, я делаю неловкий реверанс, но Элфорд не улыбается в ответ, скорее наоборот – выглядит более чем серьезным, даже суровым, и от этого я чувствую себя глупо, хочется поскорее снять платье.

– Я должна ответить, – говорит Долли, взглянув на экран. Она выходит за дверь, а я остаюсь один на один с ретроградным Марсом.

– Если не перестанешь смотреть на меня так, я воткну каблук тебе в задницу.

Усмехнувшись, Джейк потирает переносицу.

– Как именно, Рамирес?

– Как именно я воткну каблук тебе в задницу?

– Нет, это я как раз с легкостью могу себе представить. Как именно я на тебя смотрю?

– Строго, злобно, будто я взяла что-то без разрешения, – перечисляю я, плотно сжимая ноги, чтобы скрыть разрез на юбке.

– Ты красивая.

– А ты придурок, – на автомате выпаливаю я. – Стоп, что?

– Тебе идет. – Спрятав ладони в карманы джинсов, он медленно приближается. – Честно признаться, я на несколько секунд потерял дар речи, когда увидел тебя в этом платье.

– Так-так-так. – Я вскидываю подбородок, чтобы заглянуть в его глаза, когда он останавливается напротив. Слишком близко. – Играешь в «Скрэббл», делаешь мне комплимент. Ты заболел?

Подняв руку, я прикладываю тыльную сторону ладони к его лбу.

– Скорее всего, – едва слышно отвечает Джейк, глядя в мои глаза. – И не хочу, чтобы ты думала, что мой комплимент – это сарказм, потому что…

Его ладонь так внезапно опускается на мою талию, что я делаю судорожный вдох. Джейк разворачивает меня к зеркалу.

– Взгляни на себя, Микаэла.

Я бы хотела посмотреть на себя, но в отражении наблюдаю за Элфордом. Его ладонь лежит на моей талии, взгляд неспешно проскальзывает по моему телу, а грудь при каждом вдохе касается моей спины. Я чувствую горячее дыхание на виске.

Вся эта близость и тактильность нетипична для Джейка. Для нас. Для меня. И для моего живота, который вдруг приятно свело.

Только не это.

В голову врываются мысли о словах Бэйли. Мне не хочется играть в догадки, секреты и высматривать во всем намеки. После многолетнего аттракциона безответной любви к Оливеру я порядком устала от тайн и скрытых смыслов.

– Можно спросить? – Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть Джейку в глаза, и между нашими лицами остается всего пара дюймов.

– Спрашивай.

– Возможно, прозвучит глупо и странно. И если ты вдруг сейчас упадешь на пол и начнешь умирать от смеха, то будь уверен, я добью тебя ногами. Но ты… Я тебе… Ты испытываешь ко мне что-то помимо дружбы?

Джейк вскидывает брови, но не отстраняется.

– Не задавай мне подобные вопросы, когда на тебе надето такое платье, Микаэла. Ответ тебе не понравится.

Ну и почему от его слов у меня в животе становится гораздо теплее? Так не должно быть. Не хочу признаваться в этом даже самой себе, но боюсь, мне действительно мог бы понравиться его ответ.

– Просто хотела сказать, что после случая с Оливером у меня все очень запутанно. Я не готова. Меня теперь пугают чувства, и я сама не знаю, как отреагирую, если вдруг ты… Мы…

– Знаю. – Он заправляет прядь волос мне за ухо. – Тогда не уверен, что мы должны говорить об этом. К чему все усложнять, Рамирес?

Тяжело сглотнув, я киваю. Ладно, мы толком не поговорили, но ответ очевиден – Бэйли права. У Джейка есть ко мне что-то. Я не знаю, когда именно это появилось, какого размера и цвета это чувство, только знаю, что оно пугает. Пугает потому, что в последнее время в присутствии этого парня с моим организмом происходит что-то странное. Пугает, что Джейк может с легкостью отказаться от меня. Снова. Пугает, что я только что ревела из-за Оливера, но почему-то по телу бежит приятная дрожь, когда Джейк неспешно водит большим пальцем вверх-вниз по моей талии.

– Останови это, – просит он, постукивая пальцем по моему виску. – Слишком много мыслей. Куда тебе, ты базовые предметы в школе не можешь усвоить, а тут лишняя информация.

Мне хочется разозлиться, но по итогу из моих легких вырывается смех.

– Все, выметайся, мне нужно переодеться.

Джейк отстраняется, и мою спину тут же обдает холодом. Снова странная реакция организма. Нужно записаться к врачу и сдать анализы, вдруг я правда нездорова?

Глава 5. Север

Утром водонагреватель окончательно перестал работать, и мама вызвала мастера. Он сказал, что чинить бесполезно и нужно покупать новый. Нам пришлось влезть в отложенные на университет деньги.

– Возьми меня на подработку, мам.

– Нет, Микки, и этот разговор закрыт.

Мама стала задерживаться на работе допоздна, она мало спит и выглядит более уставшей, чем когда-либо. Гребаная Пайпер Майерс. Мне всегда казалось, что главный злодей в моей истории – это Констанс, но из-за Пайпер мама теперь отказывается от моей помощи, а еще я лишилась места в газете.

Я не собираюсь сидеть сложа руки и после школы иду в боулинг-клуб, чтобы попросить подработку у Фрэнка.

– Не уверен, что могу взять тебя, – говорит Фрэнк, разглядывая стоп-лист кухни. – Берни, почему жареные кольца кальмара на стопе?

– Потому что ты отказался платить поставщику, – отзывается Берни, обваливая луковые кольца в панировочных сухарях.

– Я ведь нашел нового.

– Да, и я его послал. Он привозит упаковки, в которых льда больше, чем кальмара.

– Это дешево, мы не можем позволить себе продукты дороже.

– Хоть мы и не ресторан со звездой Мишлен, я не буду подавать гостям некачественную продукцию и не буду платить поставщику, который откровенно дурит нас.

– Я здесь директор.

– А я шеф-повар, – беззаботно возражает Берни. – И могу вышвырнуть тебя с моей кухни, если не перестанешь пороть чушь.

Как бы Фрэнк ни хотел ответить, он замолкает, потому что Берни действительно может вытолкнуть его с кухни. На моей памяти такое было несколько раз, и сколько бы Фрэнк ни жаловался хозяину боулинг-клуба, тот просит не вмешивать его в глупые ссоры между залом и кухней.

– Так что насчет подработки? – спрашиваю я.

– В последний раз ты нагрубила гостям, едва не втянула нас в интернет-скандал с блогером, а после сбежала со смены. Как думаешь, хочу ли я взять тебя на работу?

– Я ведь извинилась. Те девчонки превращали мою жизнь в ад, вот и сорвалась.

Фрэнк идет к стойке выдачи, чтобы протереть ее, и я хвостом следую за ним.

– Обещаю, такого больше не повторится, просто дай мне шанс. Пожалуйста, Фрэнк! Мне очень нужны деньги.

– Нет, Микки, я не даю вторых шансов.

– Ты можешь работать на кухне, – предлагает Берни. – Лукас уволился на днях, и мне не помешает помощник.

Фрэнк недовольно поджимает губы, но ничего не говорит, потому что речь идет о чужой территории и отбором персонала для кухни всегда занимается Берни.

– Правда?

– Да, но при одном условии: на смену будешь заступать после того, как покажешь, что сделала уроки, иначе не пущу на кухню.

Хлопнув в ладоши, я подпрыгиваю и, подбежав к Берни, крепко обнимаю его. Рассмеявшись, он похлопывает меня по спине.

– Спасибо!

– Твоя мама наверняка меня убьет. Она рассказала о том, что произошло недавно.

Отстранившись, я киваю.

– Она против, чтобы я занималась уборкой, но про кухню она ничего не говорила. Бабушка всю жизнь проработала поваром в закусочной, скажу, что пошла по стопам.

Из боулинг-клуба я выхожу в прекрасном настроении. Иду на остановку и даже не расстраиваюсь из-за того, что опоздала на автобус, а следующий придет по расписанию через полчаса.

Сев на скамейку, достаю из рюкзака плеер и вставляю в уши наушники. Как только начинает играть одна из песен «Норд», я тут же переключаю, чтобы не слышать голос Оливера. Я больше не хочу плакать из-за него. Не могу думать о нем и возвращаться в тот злополучный вечер. Эти мысли – все равно что вариться в кипятке.

Кажется, Иисус на небесах решил, что я недостаточно сильно страдаю, потому что рядом со мной останавливается машина Оливера, а мое сердце ухает вниз.

Опустив стекло, Олли неловко взмахивает пальцами.

– Привет, Мик.

– Привет, – выдавливаю я, поставив музыку на паузу.

– Подвезти?

Потеряв дар речи, я глупо моргаю. Меня душат обида и злость на Оливера, хочется устроить сцену в стиле бразильского сериала, где все в порыве эмоций взмахивают руками и кричат. Но боюсь, что если эмоции выйдут из-под контроля, велика вероятность, что я расплачусь.

– Мне нельзя здесь стоять, – говорит Олли, имея в виду машину в зоне остановки.

– Это ты должен был сказать своему члену перед тем, как оказаться в моей вагине. Хотя нет, надо было сказать это раньше, перед тем как пообещал, что все будет хорошо и ты всегда будешь рядом.

Щеки Оливера краснеют. Прикрыв веки, он запускает пальцы в волнистые волосы и взъерошивает их.

– Прошу, сядь в машину, пожалуйста.

– Спасибо, но мой автобус сейчас придет. – Я демонстративно вставляю в ухо второй наушник и отворачиваюсь.

Боковым зрением вижу, что Олли уезжает. Закрыв глаза, я подставляю лицо ветру, он приятно остужает разгоряченную кожу и подхватывает пряди моих волос. Сквозь прикрытые веки пробиваются лучи солнца, которые внезапно меркнут, будто на небе появилась огромная туча. Я приоткрываю один глаз и убеждаюсь, что этой тучей служит вставший передо мной Оливер.

– Микки, пожалуйста, давай поговорим.

Натянув улыбку, я указываю на наушники и качаю головой, делая вид, что не слышу. Рядом со мной на скамейку присаживается грузная раскрасневшаяся женщина.

– Автобус до Рич-роуд уже уехал? – спрашивает она, поглядывая на часы.

– Да, пару минут назад, – отвечаю я.

Цокнув языком, Олли забирает мой плеер и поворачивает ко мне экран, на котором горит кнопка «Пауза». Я не испытываю ни капли стыда.

Вернув плеер, Олли отходит на шаг и разводит руки в стороны.

– Я идиот.

Я вскидываю бровь.

– Это глобальное преуменьшение.

– Я испугался до чертиков. Знаю, мне нет оправдания. Но я проснулся с разбитым носом и почти ничего не помнил. Мне было страшно узнавать, как мы к этому пришли. Еще страшнее от ответственности, ведь я стал твоим первым. И я, черт возьми, даже не помню, достаточно ли хорошо обращался с тобой? Ты заслуживаешь лучшего, чтобы с тобой обращались бережно и заботливо, и меня убивает мысль, что я мог причинить тебе боль.

Стиснув зубы, Олли хватается за затылок и отворачивается, но через мгновение снова смотрит в мои глаза.

– Когда я выпью, то бываю эгоистичен и груб в плане постели… Вдруг из-за меня у тебя теперь травма, Мик?

О боже.

Мы правда обсуждаем это посреди дня на остановке рядом с незнакомой женщиной? Как неловко.

– Хватит, – цежу я сквозь зубы, косясь в сторону.

– Прошу у вас прощения, – обращается Оливер к незнакомке, прижав ладонь к груди. – Я очень сильно облажался, причем дважды, она не хочет со мной говорить, и я вынужден извиняться при вас, потому что не уверен, будет ли еще возможность.

– Все в порядке, – отмахивается она, – представьте, что меня здесь нет.

Легко сказать. Я не хочу обсуждать потерю своей девственности при ком-либо.

– Мик, я все эти дни словно пьяный ходил. И когда наутро пришел к тебе, кажется, я действительно все еще был пьян. А потом мне было страшно подойти к тебе после того, что я наплел. Я толком взглянуть на тебя в школе не мог, настолько было стыдно.

– Разговор – лучшее решение проблем, – вклинивается женщина, протирая платком вспотевшее лицо. – Нельзя умалчивать о проблемах, и всегда нужно приносить извинения, если есть за что. А мужчинам можно извиняться и без повода, лишний раз не помешает, а?

Больно пихнув меня локтем, она запрокидывает голову и громко смеется. Потирая горящее плечо, я улыбаюсь, но больше из вежливости.

– Помню, как-то раз Маркус напился и наговорил гадостей моей покойной матери, храни Господь ее душу. Мол, она вечно сует свой нос в наши дела. Честно признаться, я была с ним согласна, но кто он такой, чтобы говорить гадости о моей матери?! В итоге я не прощала его до тех пор, пока он не начал ползать передо мной на коленях, вымаливая прощение. Мужчин надо воспитывать. Это как научить собаку командам: «сидеть», «лежать», «голос», «деньги», «на колени».

Наклонившись, она разражается волной хохота и вновь толкает меня локтем, в руку стреляет разряд тупой боли. Так, отсюда однозначно пора уходить, пока она не превратила мою руку в отбивную.

Поймав взгляд Оливера, который вот-вот рассмеется, я немного колеблюсь с решением, но все же поднимаюсь.

Тряпка.

– Спасибо за дельные советы, – вежливо благодарю я и взмахиваю рукой на прощание.

Оливер открывает передо мной дверцу, я сажусь в салон и, пристегивая ремень, смотрю через лобовое стекло, как он обходит машину и садится за руль.

– Ей бы тренинги для женщин проводить. – Олли улыбается, но я даже не приподнимаю уголки губ. Знаю, что он пытается извиниться, и мне чертовски тяжело и непривычно быть холодной с ним, но я не готова делать вид, что все хорошо. Слишком много лет притворялась и невероятно устала от этого.

Уловив мое настроение, Оливер кивает и обхватывает пальцами руль.

– Домой?

– Нет, мне нужно к миссис Элфорд.

– То есть домой к Джейку?

– Да.

Олли выезжает на дорогу. Какое-то время мы сидим в тишине, которая душит. Я опускаю стекло на пару дюймов, но дышать легче не становится.

– Мне правда очень сильно жаль, Мик. Я виноват и готов извиняться до смерти.

Садясь в машину, я была уверена, что буду молчать до самого конца поездки и просто слушать, что скажет Олли, но злость берет верх.

– В том, что произошло, виноваты мы оба. Меня злит то, как ты поступил на следующий день. Ты хоть представляешь, как я была напугана? Я призналась тебе в чувствах, которые скрывала целую вечность. Мы переспали, если это можно так назвать, а затем ты приходишь и говоришь, что нам лучше взять паузу. Господи, можно ведь было просто постепенно отдаляться, не знаю… – Нервно рассмеявшись, я пробегаюсь пальцами по волосам. – Я не ждала клятв в вечной любви, в тот момент мне всего лишь нужен был друг.

– И этим другом стал Джейк, как я понимаю?

– Причем здесь вообще Элфорд?!

– Не знаю. – Сжав челюсть, Олли качает головой. – Понимаю, что не имею права злиться из-за этого, но не хочу врать: я злюсь из-за того, что вы стали близки.

– У тебя действительно нет на это права. Мы будем близки настолько, насколько посчитаем нужным, и даже больше.

Черт знает, зачем я говорю это. Сейчас я так зла, что, окажись здесь Элфорд, залезла бы к нему на колени и поцеловала, чтобы бы доказать Оливеру свои слова.

– Ты сказала: «Мы переспали, если это можно так назвать».

– Да. – Я напрягаюсь всем телом, пытаясь прогнать оживающие картинки перед глазами. – Это длилось недолго.

– Черт, не думал, что я настолько ужасен.