Читать книгу Красавица Бешарам (Лилли Вейл) онлайн бесплатно на Bookz (5-ая страница книги)
bannerbanner
Красавица Бешарам
Красавица Бешарам
Оценить:

5

Полная версия:

Красавица Бешарам

Внутри меня сразу обдувает кондиционером и «Шанель № 5».

Поппи подскакивает ко мне с двумя воздушными поцелуйчиками.

– Кавья! – Схватив за руки, она вываливает на меня поток французского, который я, наверное, пойму только после трехгодичного курса. – Эми сказала, что ты придешь.

Эми – фея Динь-Динь, то есть Принцесса фей, но это на полставки, а на полную она работает администратором, а еще ведет ленту театра в соцсетях. Она подмигивает мне из-за стойки, встряхнув облачком темных кудрей, и снова принимается за пачку фруктово-ягодных мармеладок.

Поппи ведет меня в свой кабинет, идеально отражающий ее натуру. В отличие от пастельных интерьеров театра, он выкрашен маково-красным цветом. На одной стене висят портреты актеров, всю другую занимает книжный шкаф, уставленный сказками в кожаных переплетах. У Поппи есть парочка редких изданий, которые она одалживала мне в том году.

Сажусь за стол.

– Газировку, воду будешь? – Поппи достает и то и другое из мини-холодильника и пододвигает мне.

Я беру воду, и она ставит баночку виноградной газировки обратно.

– Я знаю, что Рози уволилась, и думала… может быть…

– Ты хочешь играть Белль, – заканчивает за меня Поппи с хищной улыбкой. – Милая, все хотят играть Белль.

Я верчу бутылку, кручу туда-сюда крышечку.

– Я играю Белоснежку уже два года, и мне бы хотелось исполнить другую роль. Позвольте мне попробоваться.

– Кавья, поверь, дело не в пробах. – Она барабанит по столу наращенными ногтями и вздыхает. – Ты так хороша в образе Белоснежки. Девочки любят тебя. И помни, что твоя Принцесса пустыни покорила всех!

Принцесса пустыни… Большинство родителей не знают или не хотят знать, но ничто, кроме таджмахалоподобного дворца, не намекает, что действие происходит в Индии. Бесит, что для некоторых киношников вся Азия одинаковая.

У Поппи большая и многоликая труппа, она старается подбирать актеров «нужной» национальности, но в то же время дает «цветным» ребятам исполнять «белые» роли, то есть делает то, от чего отказываются ее конкуренты. Они убеждены, что так она теряет доход, однако в театре почти всегда полный зал.

– Но насчет Белль… – Я растягиваю губы в улыбке надежды.

– Зай, Белль – очень известный персонаж. На нее спрос круглый год, даже в будни. Я не хочу брать на эту роль человека на полставки. Мне нужна долгосрочная актриса. Старшеклассники поступают в колледжи или находят «нормальную» работу. – Поппи вздыхает. – А ты ведь идешь в последний класс? Скоро выпускные экзамены? Поступление в колледж?

Киваю, внутри комок, я понимаю, к чему она клонит.

– Ну, вот и всё, значит. Помнишь, ты еще в первый день сказала мне, что родители разрешают тебе работать только по выходным, а Рози работала полный день. И было время, когда она играла каждый вечер, – выделяет Поппи. – Ты сможешь работать так же?

Нет, не смогу. Мои родители на такое точно не согласятся.

– Кав, ты как? – Поппи смотрит на меня, в морщинки вокруг ее глаз закралось волнение.

Да, в ее словах есть смысл. Я не виню Поппи за то, что она мыслит в интересах театра. Но голова моя поникла. Это не важно, конечно, но Рози даже читать не любит. Ей не нравилась эта работа, и детей она не любит, и я знаю, что справлюсь с ее работой куда лучше.

Однажды я застукала Рози курящей на парковке. Она затушила сигарету подошвой и показала театру средний палец, сказав, что мультик дерьмовый, потому что Белль влюбилась в похитителя. Она права, так и есть, но все равно обидно за любимую сказку, пусть там не всё в порядке.

– Послушай, – говорит Поппи. – Я знаю, что ты ждала совсем другого, но я позвала тебя, чтобы предложить еще одну роль вдобавок к Белоснежке. В прошлом году ты подменила неявившуюся Принцессу-русалочку. Как насчет того, чтобы повторить?

Мне не очень-то импонирует предложение сыграть принцессу, которая лишилась голоса.

Поппи глядит в ежедневник.

– У нас наблюдается рост интереса к этой принцессе с ее принцем. Не такой, чтобы взять кого-то на полную ставку, но наша нынешняя русалка сейчас занята другими ролями, у нее полная загрузка. Мне нужна срочная замена, и ты идеально для этого подходишь.

Я не успеваю и слова вставить – Поппи продолжает говорить, как будто все больше влюбляясь в эту мысль.

– А когда начнется учебный год, ты решишь, сможешь ли оставить себе обе роли. По-моему, это предложение идеально тебе подходит.

У нас разные представления об идеале. Но мне очень нравится здесь работать, а Поппи одна из немногих взрослых, которые относятся ко мне хорошо, и причем настолько, что доверяет репетировать с новыми ребятами. С такой верой в меня я не посмею ей отказать.

– И тебе так идет рыжий парик! – добавляет она.

Я скромно улыбаюсь.

– Можете не уговаривать, я… я в деле.

Она загорается.

– Как насчет бюстгальтера в виде ракушек? Обещаю, там все прикрыто!

Все равно что бикини.

– Я не против.

Поппи радуется:

– О, и самое лучшее: мальчик, которого я взяла на роль Принца после кораблекрушения, учится в твоей школе!

Я моргаю. Немногие парни сочтут эту работу классной, ведь можно подработать спасателем или болтать об алкоголе за деньги в баре.

– Неужели?

Она кивает, указывая на мой портрет между фотографиями Эми и Самера на стене.

– Он сказал, что вы друзья, и я подумала, что ж, судьба.

Заинтригованная, клонюсь навстречу. Кажется, ей нравится держать интригу.

– И кто он?

Поппи выдвигает ящик стола и что-то ищет. Потом с негромким «Ха!» достает и открывает папку.

– Вот. – Она снимает скрепку и взмахивает фотографией перед моим лицом. – Узнаешь?

Я резко выдыхаю. Да еще бы.

Узнала бы и вверх ногами. И в двух сантиметрах от лица.

Этого не может быть. Мне перед ним надо звездить в лифчике из ракушек?

Хотела бы я взять свои слова назад.

Глаза начинает жечь – забыла поморгать.

– Поппи…

– Клянусь, он принц Эрик… о-о-ой, то есть Принц после кораблекрушения во плоти. Вы будете прелестно смотреться вместе, – воркует она, хлопнув в ладоши.

«Прелестно» – это не то слово, которое я бы использовала.

Хуже было бы только увидеть портрет Паркера.

– Он идеален для роли, – продолжает Поппи, не обращая внимания на шок, который наверняка читается на моем лице. – Вам с Яном Джуном будет весело вместе.

Ага. Весело. Конечно.

Если не прикончим друг друга.

9

Мой идеальный враг

Капли недопитого молочного бабл-ти с дыней-канталупой собираются и капают на стол. Отец Вэл не разрешил ей выйти пораньше, и ее эмодзи с жалобными глазками под моим сообщением разбивает сердце.

По субботам я обычно стараюсь разделаться с домашкой. Сегодня в списке осталось только одно: сделать «пакетик радости» для урока продвинутого английского. На первый взгляд, задание для малышей, но зато как весело: надо украсить крафтовый пакет, куда одноклассники накидают мотивирующие записки в последний день учебы.

Дневное солнце прорывается в комнату сквозь отворенное окно на втором этаже, частично скрытое кленом; клен этот заслоняет мне почти весь вид на дом Капуров через дорогу.

Гляжу на розовый стикер на мониторе моего мака: «Сделай график перерывов».

Я написала это пару лет назад, когда перешла в старшую школу. Стикер был зеленым, а обивка на стуле еще не порвалась от слишком долгого сидения с подогнутыми ногами. Свет настольной лампы, позвоночник, вытянутый в струнку, и вишневая конфетка подгоняли меня навстречу дедлайну, который я сама же себе и поставила.

Если нужно было напоминание, я снимала стикер и писала новый. Другой цвет, другая толщина маркера, другой шрифт. Иногда почти каллиграфия, но чаще всего мелко, округлым курсивом или печатными заглавными буквами, чтобы воспринимать послание самой себе всерьез.

Боже, я уже хочу на перерыв, хотя еще ничего не сделала! Вздыхаю и тянусь к одной из многочисленных кружек с маркерами, прохожусь по колпачкам большим пальцем. Знакомое движение не очень успокаивает, и я берусь за телефон.


Мой мозг превратился в яичницу, – пишу в чат лунных девчонок и кидаю им грустную фотку.

Хотела нарисовать, как Белль и Чудовище кружатся в вальсе, но… Не слишком пафосно прозвучит, что я больше не понимаю, кто я?

Кейти отвечает сразу:

Слишком. Ты – это не только книги и русые волосы.

Блэр присылает вслед сердечко и эмодзи с бицепсом.


Умом я понимаю, что диснеевский персонаж не определяет мою сущность. Но сердце так остро переживает потерю, что слезы на глазах выступают.

Ведь Белль – это я. А я – это Белль.

Я люблю и Рапунцель, и Эльзу, и Моану, но в детстве именно с Белль у меня выстроилась особая связь. В мультике у нее есть увлечения – настоящие увлечения, а не потому, что кто-то запер ее в башне и заставил читать, рисовать и печь, чтобы развлечь себя в заточении. Белль умеет творить.

Третьеклашкой я нисколько не сомневалась, что ей бы тоже прилетало за чтение на уроках. Белль говорит то, что думает, и не боится спорить с Гастоном и Чудовищем, когда это нужно. Благодаря ей мне казалось, что хотеть большего – это нормально, и я чуть меньше чувствовала себя белой вороной во всеобщем хоре о том, что я неисправимая бешарам.

– Кавья, ты в хлеву родилась? Возьми подставку.

Разворачиваюсь на стуле и вижу сестру, она стоит, прислонившись к косяку. Симран цокает языком и указывает на мой бабл-ти, вокруг которого скопилась лужица воды.

Роюсь среди творческих принадлежностей, суккулентов в красивых горшочках, кабелях для зарядки и наконец вытаскиваю купленный на Etsy бирдекель из эпоксидной смолы со спрессованными цветами. Он прятался под моим планшетом для графической иллюстрации. Если разбудить экран, на нем загорится мой последний проект – дизайн для библиотечных закладок этого года.

Ставлю стакан на подставку и демонстративно поднимаю бровь.

Довольна?

Симран входит с видом аукциониста, выискивающего и запоминающего, что изменилось за прошедшие годы. Раньше моя комната была комнатой принцессы: с розовыми стенами и кроватью с черным стеганым изголовьем, ковром из искусственной овечьей шкуры и трехъярусной люстрой из «Поттери барн», которая так дорого стоила, что мне пришлось клясться папе в том, что она мне никогда не надоест.

Люстра осталась, но свисает уже с угольно-черного потолка. Стены спокойного песочного оттенка, и одна, на которой окно, увешана яркими картинами моих любимых художников в тонких черных рамах, винтажными диснеевскими постерами и радугой из полароидов нашей лунной компашки. Вместо односпальной кровати теперь стоит большая, искусно застеленная приглушенно-розовыми простынями и покрывалами с оборками всевозможных оттенков бежевого и серого.

Помимо двух стеллажей «Билли» из «Икеи» книги лежат высокой стопкой в углу у шкафа, не давая дверце-гармошке полностью открыться. Сдернутые с вешалок сарафаны валяются на фиолетовом джайпурском пуфике, расшитом блестящими цветами. По туалетному столику раскиданы косметика и украшения на сегодня.

Сестра пристально разглядывает комнату и не замечает, что я наблюдаю за ней.

Сержусь на недовольство в ее взгляде.

– Ты что-то хотела?

Она поджимает губы.

– Хотела спросить, как ты. Когда вы тут были с подругами, ты вся была на нервах. – Ее взгляд падает на мой бабл-ти. – И чай ты обычно берешь другой, с миндальной ириской. Что-то произошло?

Нет, просто захотелось чего-то сладкого, чтобы перебить привкус мела во рту после разговора с Поппи. От приторности канталупы аж дурно, но я делаю долгий глоток, чтобы доказать: сестра знает меня далеко не так хорошо, как думает.

– Хотелось чего-то новенького. Это отличный вкус. Десять из десяти, рекомендую, Симми.

Симран вздирает бровь.

– В чем сыр-бор?

Сыр-бор. Звучит как то, что говорят шумным гиперактивным детям. Я хмурюсь, но рассказываю.

Не о поцелуе, конечно, и не о библиотечном конкурсе – уверена, ее бы это только насмешило, – а о том, что придется все лето изображать с Яном любовь, такую сильную, что одна пожертвовала ради этой любви своим голосом, а второй убил морскую колдунью.

У Симран подрагивают губы, она перестает сдерживаться и начинает хохотать. А я морщусь от стыда, что поделилась с ней. Я-то думала, она и вправду посочувствует мне и посоветует что-то по-сестрински. Поверить не могу, что снова повелась. У нее всегда на уме нечисто.

Разумеется, ей дико смешно оттого, что мне придется плечом к плечу работать именно с Яном. При таком полном, тотальном отсутствии сочувствия к моим бедам я иногда думаю, что Симран – моя злая, уродливая неродная сестра.

Но нет, я же видела свидетельства о рождении. Даже если у нас нет ничего общего, мы делим одну ДНК.

– Хочешь смеяться, Сим, вон из моей комнаты, – говорю я и делаю очередной мощный глоток приторного бабл-ти, затем беру маркер. Черный Sharpie скользит и крутится по крафтовому пакету, кончик острый, свежий, насыщенный чернилами.

Она морщит нос от химозного запаха.

– Да ладно, это же немного смешно…

Надеваю колпачок и смотрю на нее, ожидая извинений, но зря – могла бы и догадаться.

– Что, мозг выносить некому? А как же твой парень? – спрашиваю я колко, желая задеть.

Симран даже рассердиться в ответ не соизволила. Ушла с пресным лицом.

В животе узел, я возвращаюсь к своему рисунку книжного стеллажа с волнистыми краями. Секунду спустя из коридора доносится мамин испуганный возглас – наверное, они чуть не столкнулись. Слышен шум голосов, мама заходит, неся стопку свежего белья.

– Папа бхел готовит, – говорит она, кладя белье на мою кровать.

Я оживаю, услышав название любимого блюда.

– Спасибо, мам.

Ее подведенные каялом глаза скользят по раскиданным сарафанам, стопкам книг у стены и мелочам на столе. Затем она отвлекается на что-то за окном.

– И за кем шпионим? – интересуюсь я, подкатываясь к ней на стуле.

Она шикает, хотя нас и так никто не может услышать.

– Куши Капур только что подъехала к их дому на «мерседесе».

Я отодвигаюсь. Капуры меняют машины каждые два года.

– Ну, ничего необычного.

Мама щелкает языком.

– Она не заехала в гараж. Значит, хочет, чтобы все увидели. А зачем еще оставлять новенькое авто на въезде?

Ты даже не помнишь, что папа и мистер Капур вместе закончили универ, мысленно говорю я. У нас в доме стоит точно такое же фото в рамке, как и у них. У обоих парней улыбки до ушей, руки закинуты на плечи беременных жен. Наши мамы в академических шапочках мужей-выпускников делают вид, будто они лучшие подружки. Сложно представить, что они были так близки. Иногда история потерянной дружбы мамы и тети Куши напоминает мне о нас с Яном.

Мама вздыхает, отходит от окна, но остается в комнате. Она отчего-то колеблется, и по тому, как она теребит широкий рукав блузы, я сразу понимаю, что меня ждет что-то неловкое.

– Кавья, тетушка говорит, что ты не лайкаешь и не комментируешь ее фотографии. Она все еще ждет твоей подписки.

Вот оно что. Мамина тетя по бабушкиной линии профессионально создает людям проблемы искренним недоумением, почему тот-то не сделал того-то. Подсказки типа «вы можете их знать» плохи тем, что создают иллюзию, будто еще и я хочу их знать. Но я не хочу.

От разочарования мой голос становится громким.

– Ты меня и так уже заставила скачать ватсап, – защищаюсь я. – В сетях я подписана только на пару друзей и классных блогеров. И вообще-то я оставляла комментарии под ее фото несколько раз. Я не успеваю следить за всеми, кто что выложил. У нее завышенные ожидания ко мне.

У мамы дергается бровь, но уже поздно, меня не остановить.

– Поверить не могу, что никому и в голову не пришло подумать, хочет ли подросток, чтобы вся родня знала, чем он занимается, – разочарованно вздыхаю я, а затем добавляю: – Я имею право на личное пространство, мам.

От напряжения в челюсти больно зубам, я расслабляю мышцы и тут же получаю месть в виде излишней чувствительности. Моя бешарамность наносит ответный удар. Напоминает о себе.

– Кавья… – Мама становится похожа на каменную горгулью. – Они наша семья.

Я точно выслушаю целую лекцию, если не перестану пререкаться, но такой ответ мне не нравится. Наверное, мама тоже это понимает, потому что вздыхает и садится, кладя руку на стопку белья, чтобы та не распалась.

Очевидно, игнорировать или отклонять запрос на «дружбу» – это один из огромного множества запретов в правилах поведения хороших индийских детей.

Конечно, я и так знаю, что говорят тетушки за нашими спинами – за спинами первого и второго поколений американцев. Высокомерные. Ни рыба ни мясо. Строят из себя белых. АДЗС: американские дети, запутавшиеся в себе. Дурацкая унизительная фраза, ведь я ни в чем не запуталась.

Кейти однажды предложила создать второй, фейковый профиль в соцсети, но для меня это дело принципа – я не пойду на такое.

Раскачиваюсь на стуле взад-вперед, пока мама не кидает на меня колкий взгляд. Я знаю, что она на моей стороне, и ей хочется, чтобы у нас было больше общего: чтобы у нее тоже хватало дерзости отстаивать свои границы.

– Значит, не видать мне личного пространства? – сдаюсь я.

Мама встает и обнимает меня; от нее пахнет парфюмом с розой и сандалом. Она сжимает мое плечо и говорит:

– Я уважаю твое личное пространство. Не забудь прибрать одежду, чудо-юдо.

Чмокнув меня в лоб, она выходит, напомнив спуститься через пару минут на кухню. Дверь остается открытой, хотя я громко попросила ее закрыть.

Встаю со стула, развешиваю сарафаны в шкафу и принимаюсь за стопку свежего белья.

В животе урчит. Хочется просто заесть стресс миской папиного бхела. Я люблю добавлять к нему побольше кинзы, мяты и лимонного сока, чтобы было поострее, Симран ест всухомятку, как ореховую смесь, заедая кучей лепешек пури. А родители у нас сладкоежки и щедро льют в миску остатки тамариндового соуса.

Если я опережу сестру, смогу взять побольше прожаренных кругленьких пури.

Динь! Гляжу на экран, думая, что это кто-то из лунных девчонок.

Неизвестный номер.

В превью видно начало сообщения, и уже от этого у меня дергается глаз.

Не от лучших подруг, значит, от лучшего врага.

Неплохо смотришься, малышка-суши. Не терпится провести со мной все лето?

Вслед за насмешкой приходит кадр из «Маленькой Русалочки». Ян прифотошопил к Ариэль и Эрику наши лица. У нас обоих темные глаза и волосы, и смотримся мы странно хорошо вместе, но ему об этом знать не надо.

Бегаю пальцами по экрану.

Серьезно? Суши? Ты способен на большее.

Он кидает гифку с рыжей русалочкой, которая извивается на разделочной доске, а сверху на нее опускается нож.

Закатываю глаза.

Вау. Детский сад, штаны на лямках.

В ответ Ян посылает столько эмодзи в виде смеющихся котиков, что меня мутит. Что он вообще творит? Эмодзи – это для лучших друзей и лучших шуток, но не для врага, ведь у врага они не вызовут никаких чувств.

Видимо, я долго не отвечаю, и он пишет:

Кавья Джоши, признайся, лето без меня не лето.

Вот это высокомерие.

Наоборот, без твоего гигантского эго остальным будет больше кислорода.

Когда увидимся, специально задержу дыхание.

Ты так долго не выдержишь, слабак.

Ищу в каталоге эмодзи с высунутым языком, но вовремя понимаю, что он может увидеть в этом сексуальный подтекст, а не сарказм.

Ой, поздно, уже отправилось.

О, у меня отличный опыт. При виде лунных девчонок я забываю, как дышать!

Воу! Как подгадал. И давно ты эту хохму придумал?

В ответ приходит дюжина смеющихся до слез котиков. Он безнадежен.

Пальцы застыли над клавиатурой, жду следующего сообщения. Странно, мне почему-то весело. И хочется узнать, что он еще напишет. Но с каждой секундой без облачка с текстом в чате любопытство угасает: сначала с сотни ватт до шестидесяти, а затем и вовсе пропадает.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Young Adult (англ.) – произведения про подростков и для подростков. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Герои сериала «Дневники вампира». Кэтрин – прабабка главной героини Елены, ее двойник и вампирша. Деймон – один из братьев-вампиров Сальваторе, которые формируют центральный любовный треугольник вместе с главной героиней сериала Еленой.

3

Бхел пури – индийская закуска, разновидность чаат (индийской уличной еды, служащей легким перекусом). Готовится из воздушного риса с овощами с пикантным тамариндовым соусом, обладает оригинальным вкусом и хрустящей текстурой.

4

Пури – лепешка из пресного теста, жаренная во фритюре.

5

Сев – ломтики хрустящей нутовой лапши, приправленные специями.

6

Бхакарвади – еще один вид закуски. Тесто раскатывается в лепешку, обильно посыпается пряностями, а затем скатывается в рулет, который нарезают поперек. Полученные «улиточки» обжаривают в масле.

7

Это слово несет в себе глубокое значение, объединяющее в себе все формы материнской заботы и отношения старшей женщины к младшей. Им можно назвать маму, бабушку, тетю, старшую сестру; самое главное – это эмоциональная привязанность и отношение покровительства между женщинами.

8

Prem (хинди) – любовь-привязанность, возвышенная любовь; amore (лат.) – любовь; ishq (хинди) – любовь-страсть.

9

В оригинале автор использует слово «деси», которое можно применить к людям, культурам и продуктам Индийского субконтинента и диаспоры.

10

Доктор Хайнц Фуфелшмертц, персонаж мультсериала «Финес и Ферб», владелец компании «Фуфелшмертц Пакость Инкорпорейтед».

11

Одна из версий Человека-паука. Майлз Моралес наполовину афроамериканского, наполовину латиноамериканского происхождения.

12

Серия фэнтези-видеоигр, выпущенных для консолей компанией Nintendo.

13

(произносится «гогоги») – корейский гриль.

14

Бробдингнег – вымышленная земля, населенная великанами, в сатирическом романе Джонатана Свифта НУОТ года «Путешествия Гулливера».

15

Какой ужас (фр.).

16

Песня эротического содержания американской исполнительницы хип-хоп.

17

Метапод – покемон-гусеница в стадии кокона из медиафраншизы «Покемон». Единственная защита, пока покемон не стал бабочкой, – отвердение оболочки.

18

Оттенок румян фирмы Glossier.

Вы ознакомились с фрагментом книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста.

Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:


Полная версия книги

Всего 10 форматов

1...345
bannerbanner