Вниз, к звёздам. Том I

У ворот, ведущих к огромных размеров особняку с двумя квадратными башнями по краям, девушку встретил грузный мужчина немногим старше сорока с редкими чёрными волосами, слегка сверкающими проступающей сединой у висков, и впалым носом с расплывчатым родимым пятном, видневшимся на самой переносице. Он учтиво поклонился девушке и вежливо предложил сопроводить её внутрь. Аня, естественно, не смогла отказать, к тому же, она совсем не знала расположение дома, поэтому незамедлительно последовала за черноволосым мужчиной. Он вёл её по нескончаемым петляющим коридорам, переходящим в гигантские комнаты, полностью спроектированные в викторианском стиле. Мебель из красно-коричневого цвета и светло-коричневых тонов, изготовленная из дерева ценных пород, натуральный текстиль высокого качества, дорогие по виду аксессуары, отделка стен роскошными тканями и обоями с изображением различных цветов, – от всего этого у девушки глаза разбегались в разные стороны, и хотя она наблюдала подобную роскошь уже не впервые, привыкнуть к ней так и не сумела. Наконец, черноволосый мужчина остановился перед широкими резными дверьми и, смачно постучав и прислушавшись к невозмутимому «Войдите», отворил их, пропуская Аню вперёд.

Стены гостиной также были украшены фактурными обоями с изображением цветов и картинами, с которых выглядывали дамы в ярких атласных платьях девятнадцатого века и джентльмены с густыми бакенбардами. Нижняя часть стен была обшита деревянными панелями из дорогих пород дерева. Окна, обрамлённые серыми портьерами из тафты, отражая яркий свет многоуровневой хрустальной люстры, играли разноцветными красками витражей. На тёмно-коричневом паркете лежал красный ковёр ручной работы. В центре комнаты разместился широкий камин, уставленный разными безделушками. Рядом с ним стояло два кресла, обтянутые красным бархатом, а за ними виднелся длинный дубовый стол с прочной столешницей и накрытым ужином на две персоны.

– Я уж было потерял всякую надежду, – произнёс граф, расплываясь в коварной улыбке и покидая одно из кресел, в котором, по-видимому, он восседал за минуту до прихода девушки.

– Мне казалось, на ужине должно присутствовать как минимум пять человек, – бросая настороженный взгляд на стол, отозвалась Аня.

– Я решил, что чрезмерная многолюдность нарушит наш покой. Но уверяю вас, под крышей моего дома вам ничто не угрожает.

– Ничто, кроме вас самих, – чуть слышно бросила девушка. Различив её слова, граф слегка нахмурился и с ленивой грацией направился к Ане. Она инстинктивно, как зверёк, почуявший что-то неладное, отпрянула назад.

– Если вы меня так боитесь, зачем же приняли моё приглашение? – Ральф приблизился к девушке настолько сильно, что разделяло их всего несколько шагов.

– Я вовсе вас не боюсь, – вздёрнула подбородок девушка, стараясь казаться как можно более непринуждённо, – Меня лишь настораживает тот факт, что приглашение получила не я одна.

– Вы, видимо, имеете в виду свою подругу. Что ж, она весьма приглянулась моему другу Оливеру, поэтому я позволил им побыть наедине.

Аня неодобрительно фыркнула. Позволил? Надо же, какая самоуверенность. Как будто он был пупом земли и имел полное право распоряжаться чужими судьбами.

– Вы можете считать меня избалованным негодяем, но я не позволю вам за глаза называть меня отвратительным хозяином, – Ральф взял руку Ани и повёл за собой к столу. Она хотела возразить, но тот бесстрастный вид, с которым он отодвигал стул, усаживая девушку, чуть-чуть успокоил её. Может, она и сумеет охладить пыл графа, не вызывая при этом его беспощадного гнева. Убедив себя в этом, девушка приступила к трапезе. Перед ней на тарелке лежал ростбиф, распространяющий аппетитный аромат не успевшего остыть блюда, а в дополнение к нему шла овощная закуска из бобов, кукурузы и маринованных овощей. Несмотря на то, что блюдо оказалось очень вкусным, Аня не обратила на это никакого внимания. Кусок не лез в горло, потому что она постоянно ощущала на себе пристальный, изучающий взгляд графа. Он молчал, и, чтобы хоть как-то разрядить накалившуюся до предела обстановку, хотя вполне возможно, что девушка утрировала её давление, она заговорила первой:

– Здесь у вас довольно красиво.

– Не могу не согласиться, однако этот роскошный особняк, увы, принадлежит не мне, – начал Ральф, наполняя бокалы вином с насыщенным тёмно-вишнёвым цветом.

– Вы, что же, и хозяина дома вытурили?

– Нет, он всего-навсего разрешил воспользоваться старому приятелю своими хоромами в его отсутствие, – неспешно отпивая содержимое бокала, ответил Ральф.

Он по-прежнему не сводил сверкающих синих глаз с Ани. Она почувствовала, что по телу пробежала удушливая волна, и девушку бросило в жар. Аня торопливо опустошила бокал, затем поднялась на ноги и, заметив несколько толстых книг в кожаном переплёте на полке у камина, начала вовлекать графа в другой разговор:

– Вы интересуетесь Джеффри Чосером, или книги тоже принадлежат хозяину?

– У него много достойных работ, но особенно мне нравится «Легенда о примерных женщинах».

– Неужели вас так привлекли женские страдания из-за преданной любви? – не удержавшись от язвительного тона, спросила Аня.

– Лично мне трагедийная любовь не кажется столь привлекательной. Тем не менее, это прекрасно, когда женщина остаётся верной при любых обстоятельствах.

– Вы так выражаетесь, будто женщина – это какой-то домашний зверёк, который всегда должен ожидать вашего прихода с замиранием сердца.

– Кем бы она ни казалась, она всегда оказывается «…то Евой, то Марией, то грешницей, то искупительницей, то женой-мегерой, то куртуазной дамой». Вопрос в том, кем сегодня являетесь вы? – внезапно встрепенувшись, Ральф поднялся на ноги, оставив недоеденный ужин, и медленно начал продвигаться к Ане. Она настороженно попятилась назад:

– А что, я более не похожу на дерзкого ангела?

Победная улыбка тронула губы графа, словно ему удалось вовлечь девушку в понятную только одному ему игру слов, что безмерно его веселило.

– Сейчас ты, скорее, напоминаешь ангела-искусителя, который страшится силы собственной пленительности, – продвигаясь всё ближе, продолжал Ральф, внезапно перейдя на «ты» (хотя в английском языке местоимения второго лица в единственном и множественном числе не имели чётких границ, но интимность, с которой было произнесено слово «you», и вовсе стёрло эти границы). Аня отступала назад, пока не упёрлась спиной в комод с причудливой резьбой на изогнутых ножках. Теперь она с отчётливой ясностью осознала, что собственноручно загнала себя в тупик, но мозг подсказывал, что нельзя было подавать вида, что девушка признавала свою полную беспомощность.

– Тогда с искушением нужно бороться.

– Le meilleur moyen de lutter contre la tentation c'est d'y ceder3, – резко заговорив по-французски, отозвался граф. Аня, которая изучала этот язык чуть больше шести месяцев, конечно, ничего не могла разобрать. Однако, к собственному удивлению, до неё дошёл смысл каждого произнесённого Ральфом слова.

– Il n'est pas sage4, – парировала девушка. В глазах графа зажглись озорные искорки. Он явно был доволен проявлением скрытого Аниного таланта.

– Warum ist das so5? – отлично, теперь он перешёл на немецкий. Ну Ане и тут было, чем его удивить.

– Porque la tentación es una trampa del diablo, pero si usted lo llama, es poco probable que usted se atreve a caer en la propia trampa6, – заявила она. Ральф на мгновение застыл на месте, и девушка дёрнулась, чтобы воспользоваться его замешательством и пройти к дверям. Но как только она это сделала, граф решительно преодолел расстояние между ними и преградил ей путь, вынуждая снова попятиться назад.

– Ты ведь понимаешь, что эта игра не может длиться вечно?

– Как мило со стороны хищника предупреждать жертву о грозящей ей опасности, – с еле сдерживаемым гневом сказала девушка.

– И как мило со стороны жертвы игнорировать предупреждение, сделанное из лучших побуждений.

Аня как раз собиралась ответить, что не верит в существование у графа таковых, но тот уже склонился над ней, не спуская взора с побледневшего овала её лица, и коснулся губами её губ. Девушка ударила руками ему в грудь, всеми силами стараясь сопротивляться и противостоять его слащавой надменности, но Ральф схватил её дрожащие запястья и, больно сжав их, опустил обратно, не выпуская из своих цепких рук. Аня чувствовала, как поцелуи становились всё более страстными и глубокими, но, одолеваемая невероятным ужасом, ощутила полное бессилие перед несгибаемой стеной желания этого самоуверенного человека. Колени подкосились, казалось, ещё секунда, и она точно потеряет сознание. Мысли в голове путались, застилаемые беспросветным туманом, в который тянул её светловолосый дьявол. Шансов на спасение почти не оставалось, и Аня мысленно произнесла полное отчаяния «Господи, помоги мне», хотя уже не верила в чудесное спасение. И напрасно. В этот момент послышался скрип открываемой двери, и раздался серебром звенящий голос:

– Приветствую тебя, Ральф!

Граф мгновенно отпустил девушку и, грозно сдвинув брови, обернулся:

– Ровер? Какого чёрта ты тут забыл!?

Ральф явно был недоволен и даже взбешён из-за непредвиденного вмешательства.

Аня же, восстанавливая дыхание, ухватилась за комод, придерживающий её сзади, испытывая неимоверное облегчение.

Глава VII

Коварство лисы столь же опасно, как и жестокость волка; мы должны остерегаться в равной мере и того, и другого. (Томас Пейн)

– Не слишком радушный приём ты оказываешь единокровному брату, – продолжил вошедший. Он прошествовал в глубь комнаты и устроился в кресле у камина, небрежно забросив ноги на круглый столик. Ровер внешне ничем не отличался от своего наглого братца: такие же ярко-синие глаза, оживлённые загадочным блеском и скрываемые тенью густых ресниц, высокие скулы, прямой нос, волевой подбородок и светловолосая гордо поднятая голова, отливающая золотом, хотя черты лица его казались более мягкими, а, быть может, это впечатление создавалось только благодаря более молодому возрасту. Широкие плечи Ровера обтягивала чёрная рубашка с коротким рукавом, её пуговицы были расстёгнуты на груди, выставляя загорелую кожу со светлыми, чуть заметными волосками, а тёмные джинсы облегали его сильные ноги.

– Если вспомнить, какой приём ты оказал мне в Манчестере два месяца назад, то мой покажется просто королевским.

– Не моя вина, что леди Ингрэм не пустила тебя на порог своего дома, по понятным нам причинам, а я был всего лишь гостем. Но неужели ты ожидал гремящие звуки фанфар и танцующий зоопарк?

– Я склоняюсь к тому, что всего этого ожидал ты, – теряя терпение, отозвался Ральф.

– Надо же, теперь ты охмуряешь замужних девиц. Теряешь сноровку, братец, – бросив оценивающий взгляд на Аню и приметив обручальное кольцо на её пальце, съязвил юноша. Он оставил прежнюю перепалку с братом и вступил в новую. Аня, увидев увлечённость завязавшейся перебранки, сделала шаг к двери.

– Ты здесь нежеланный гость, – отрезал граф, осторожно кладя девушке руку на талию. Ей снова не удалось покинуть эту злосчастную комнату.

– Ты теряешь не только сноровку, но и хорошие манеры, – пропустив замечание брата мимо ушей, продолжал Ровер. Ральф как будто только что опомнился и, сузив глаза, но, тем не менее, признавая правоту брата, ответил:

– Эту прекрасную даму зовут Анна.

Ровер наклонился, чтобы поцеловать руку девушки, и та, не сразу сообразив, несколько секунд испуганно таращилась на него. Едва коснувшись губами её нежной кожи, младший из братьев ощутил лёгкую дрожь пальцев и нахмурился.

– Похоже, этот неотёсанный мужлан напугал тебя, о юное создание? – каким-то поэтическим тоном проговорил Ровер, обращаясь к Ане.

– Вовсе нет, – вырывая руку, пролепетала она.

– Ты что же, хотел заполучить девушку в бессознательном состоянии? Не думаю, что это доставило бы тебе хоть малейшее удовольствие, – потешаясь над старшим братом, усмехнулся Ровер. Аня, которая сперва обрадовалась появлению нового персонажа, вдруг осознала, что опасность ещё не миновала. А, может, второй граф своими резкими и едкими словами стремился полностью переключить внимание брата на себя? Нет, наверное, это было бы слишком благородно с его стороны.

– Какая жалость, что все сегодня сговорились поливать меня грязью, – откликнулся Ральф.

– За всю жизнь ты должен был уже привыкнуть к этому, – Ровер внезапно убрал ноги со стола и покинул кресло, – Впрочем, предлагаю не утомлять твою гостью пренеприятным зрелищем схватки двух неблагоразумных вельмож. Более того, раз уж фанфары мне не светят, угости хотя бы выпивкой.

Ральф учтиво кивнул брату и громко окликнул слугу. Через секунду на пороге появился тот же черноволосый мужчина, который какое-то время назад провожал Аню. Теперь она знала его имя – Сеймур. Он принёс вторую бутылку одного из лучших французских вин, Шато дю Барай, и бокал для вновь прибывшего, а затем, вручив всё это Роверу, удалился, не проронив ни слова. Кстати, возвращаясь к теме времени. Девушка совершенно забылась и потеряла счёт часам. Ей оставалось только гадать, сколько она пробыла в резиденции коварного графа.

– Какая же птичка нашептала тебе о моём местонахождении?

Ровер сперва открыл бутылку, налил вино, поставил бутылку на стол и только после этого, пригубив немного тёмно-вишнёвой жидкости, удостоил брата ответом:

– Это не то, что сейчас имеет значение. Гораздо важнее разобраться в твоём далеко не примерном поведении.

– Ты действительно не хочешь ублажить зрительницу безрассудным противоборством или преследуешь прямо противоположную цель? – задумчиво потирая подбородок, спросил Ральф.

– Если на этом настоит дама, я не в силах буду отказать ей, – опустошив бокал, Ровер стал рядом с братом, при этом скосив взгляд на Аню. Ральф тоже посмотрел на неё, ожидая реакции. Но Аня колебалась, ведь она не знала, как конкретно должна была отреагировать. По сути дела, оба брата намеревались сражаться друг с другом у неё на глазах. Но было ли её согласие столь необходимо, если они заранее пришли к единственно возможному для них решению?

– Я полагаю, роль рыцарей вам не к лицу, – постаралась пошутить девушка, хотя её неудачная острота вряд ли успокоила их.

– Ты права. Рыцари – благородные, честные и великодушные воины, так резко контрастирующие на фоне нас, невоспитанных, наглых и бесцеремонных толстосумов, – снова растягивая слова в своей привычной манере, проговорил Ральф. Аня мысленно поддакивала, в то же время теряя суть произнесённого, – Поэтому оружие должно быть соответствующее.

Что? Оружие? Они собрались сражаться по-настоящему? Девушка жутко испугалась и предприняла новую попытку остановить братьев:

– Может, лучше объявить перемирие, даже не приступая к войне?

– Дражайшая Анна, я настоятельно не советую подвергать риску устоявшийся авторитет воина, – с этими словами Ральф покинул гостиную. Ровер последовал за ним. Ане тоже ничего другого не оставалось делать, как позволить себе принять участие в их неуместной театральщине.

Все трое оказались в просторной зале, по-видимому, имеющей предназначение только для танцев, потому как мебель там полностью отсутствовала, а на стенах были развешаны различные виды оружия из разных веков. Ральф внимательно осмотрел каждый предмет коллекции и остановил свой взгляд на двух булавах с головками шарообразной формы, поверх которых было насажено множество шипов.

– Это, несомненно, грубое, но всё же рыцарское вооружение, – заметил Ральф, снимая булавы со стены и протягивая одну из них Роверу. Аня затаив дыхание наблюдала за их действиями.

– Но кто-то обязан следить за честным исполнением правил, – вмешался Ровер.

– Анна с радостью взвалит это бремя на свои хрупкие плечи, – улыбнувшись одними глазами, проронил Ральф, отходя от брата в дальний угол залы. Девушка стояла и глупо моргала глазами. Она до сих пор не могла поверить в реальность происходящего. Разве способны взрослые мужчины вступать в бой, пусть и не совсем настоящий, словно они были пришельцами из далёкого Средневековья? Увлёкшись сосредоточенными мыслями, девушка не успела толком подобрать слова, чтобы изъявить полное несогласие с выбранной кандидатурой на роль судьи, поэтому, когда до неё дошло, что спорить уже поздно, лишь слабо кивнула головой, как бы подавая знак мужчинам приготовиться.

Оба отошли друг от друга на достаточно большое расстояние. Затем они сняли обувь, наверное, чтобы было удобнее двигаться. Ральф успел ещё и сбросить с себя рубаху прямо на вычищенный до блеска паркет цвета лесного ореха, а также задрать штанины чёрных классических брюк, так что теперь он без особого стеснения щеголял своим голым торсом. Ровер не сводил с брата сосредоточенного взора синих глаз, но и Ральф тоже напряжённо наблюдал за ним, осторожно двигаясь вправо. Так они кружились по зале, избегая необдуманных атак и прокручивая в голове варианты, при которых можно было бы поразить противника, при этом не причиняя ему серьёзного вреда. Почти слепящее сияние от люстр золотыми отблесками играло в волосах братьев, отбрасывая тени мощных фигур, бесшумно скользящих по холодному паркету. Казалось, что тени разучивали какой-то мистический танец, заставляя противников следовать его плавным движениям. Несмотря на то, что от обоих братьев веяло недюжинной силой и скрытой мощью, готовых в любой момент вырваться наружу, Ровер всё же уступал Ральфу в выносливости, о чём говорило его сбившееся дыхание и капельки пота, проступившие на массивном лбу.

– Рановато ты выбился из сил, братец, – делая очередной круг по зале, заметил Ральф.

– Даже не пытайся заговорить мне зубы, – отозвался Ровер.

– Ну что ты? Это было бы чересчур коварно, – ответил Ральф и неожиданно дёрнулся вперёд, предприняв ложную атаку, чтобы проверить реакцию Ровера. Аня громко ахнула, но младший из графов легко увернулся и ушёл от удара. Ральф удовлетворённо хмыкнул, постепенно сокращая расстояние между ним и братом. Ровер, твёрдо опираясь на свои сильные, мускулистые ноги, размашистой походкой продолжал отступать, так и не решаясь нападать первым. Ральф беззвучно подбирался к нему ближе и ближе, едва касаясь пятками пола и пронося своё атлетически сложенное тело лишь на кончиках пальцев. В эту минуту он походил на волка, свирепого и лукавого. Его глаза заговорщически сверкали, а пересохшие губы были сжаты в плотную, чуть заметную линию. Указывая на лёгкую утомлённость бездействием брата, Ровер принялся перекидывать булаву из одной руки в другую, как бы провоцируя графа нанести удар в то время, когда оружие будет находиться в воздухе. Но Ральф разочаровал противника, бросив едкое замечание в его адрес:

– Может, тебе станет удобнее подбрасывать мячик? Оружие не терпит ребяческого отношения.

Ровер не удостоил графа ответом, а только недовольно скривил лицо. Аня стояла как вкопанная, не в силах сдвинуться с места. Она заворожённо следила за схваткой, даже не размышляя над побегом. Столь необычное и безумное действо полностью увлекло девушку, она забыла про своё недавнее стремление покинуть резиденцию графа как можно скорее и теперь жаждала только благополучной развязки, хотя не задумывалась над тем, какая же развязка могла бы стать удачной. С одной стороны, Ровер желал спасти несчастную из лап чудовища, то есть своего брата, и, похоже, неплохо справлялся с этим. Предполагалось, Аня должна была быть рада тому, что в случае победы юноша оставит её целой и невредимой. С другой же стороны, глупо было полагать, что Ральф сдастся вот так запросто, не жалея потраченного времени на то, чтобы заманить жертву в своё логово. К тому же, не находилось никаких доказательств того, что Ровер действительно старался её спасти и не попросит от неё того же, что и хотел получить граф.

Кивком головы сбросив со лба упавшую золотистую прядь, Ровер сделал очередной шаг назад и взмахнул булавой, намереваясь сбить соперника с ног. Ральф вовремя спохватился, и его булава столкнулась с оружием брата, произведя глухой звук ударившихся друг об друга предметов. Дико рыча от прилагаемых усилий, граф начал стремительно отодвигать брата вместе с его оружием. Ровер упирался в паркет, но каждый натиск Ральфа становился всё сильнее, отчего второго графа толкало назад. Достигнув апогея в стремлении окончательно измотать противника, Ральф толкнул булаву Ровера. Не справившись с напирающей мощью, юноша упал на одно колено, издав нечленораздельный вопль.

– Молишь о пощаде, братец? – стирая тыльной стороной ладони бегущий ручейками по лицу пот, ухмыльнулся Ральф.

– Не дождёшься! – прорычал Ровер и снова ринулся в бой. Однако его ждала очередная неудача. Ральф успел увернуться и одним ударом сбил брата с ног. С падением одного из участников бой прекращался. Ральф самодовольно улыбнулся, празднуя свою победу, однако не посчитал унизительным подать руку проигравшему, чтобы помочь ему подняться на ноги. Ровер, гневно хмыкнув, принял поддержку брата и встал, опираясь на его широкие плечи. Он слегка хромал после удара, а по ногам пробегала нервная дрожь. Оба кое-как доковыляли до девушки. Обнаружив, что какое-то время стоит затаив дыхание, Аня сделала глубокий вдох.

– Теперь, как бравый воин, – начал Ральф, обращаясь к девушке, – верно отстаивающий твою честь, я должен получить в знак благодарности пропитанный нежнейшими ароматами платочек, ну или любую другую безделушку.

– Но у меня ничего с собой нет, – спохватилась Аня. Она-то надеялась, что спектакль давно закончился.

– Весьма печально. Но в таком случае в качестве платы я по праву забираю тебя себе, – проложив глазами лукавую дорожку на теле девушки, от тонких щиколоток до маленькой головы, укутанной длинными лианами густых волос, заявил граф.

– Тогда я требую реванша! – заметив смятение Ани, вмешался Ровер.

– Мне кажется, или ты жаждешь получить ещё одну травму? – отпуская брата, удивился Ральф.

– Если на этом инцидент будет исчерпан.

– Мой дерзкий ангел, – снова обратившись к Ане, заговорил граф, – позволишь ли ты жалкому герою жертвовать силами и здоровьем ради утешения его никчёмного самолюбия?

Девушка взбесилась ни на шутку: нужно быть совершенно ненормальными, чтобы продолжать разыгрывать нелепое шоу так, словно всё это происходит взаправду и по какой-то определённой причине.

– Я не вправе отказывать столь отчаянным просьбам, – с горечью в голосе произнесла девушка. Пусть бьются, сколько хотят, пусть хоть убивают друг друга и рвут на куски, как дикие звери, если им так хочется, ведь в этом не будет её вины.

На этот раз бой не затягивался и прошёл довольно быстро. Роверу на протяжении длительного периода времени удавалось уворачиваться от ударов брата, используя некоторые своеобразные манёвры и возвращая себе былую ловкость. Он избегал прямых попаданий и вполне успешно обманывал бдительность противника. В какой-то момент даже могло показаться, что Ральфа измотала подобная техника, и он уже приготовился сдаться. Однако мужчина лишь выжидал подходящий случай, для того чтобы окончательно расправиться с Ровером. И такой случай не заставил себя долго ждать. Наконец, булавы скрестились. Оба мужчины вновь начали напирать друг на друга, но Ральф, воспользовавшись секундной слабостью брата, зацепил свободной рукой оружие соперника и со всей дури рванул на себя. Булава, оставив за собой след громыхающего эха в полупустой зале, упала на пол.

– Ты дважды проштрафился. Поразмышляй получше над тем, кто из нас теряет сноровку, – удовлетворённый результатами битвы, спокойным тоном победителя заключил Ральф. Он отвернулся от брата, даже не получив ответ, и направился к Ане. Но в этот момент разъярённый Ровер поднял свою булаву с пола и замахнулся на победителя. Он бы жестоко разделался с ним, если бы девушка не остановила его, заслонив собой удивлённого Ральфа.

– Стойте! – испуганно вскрикнула она, – Довольно! Столько дикости я в жизни не видела, вы ведь родные братья, а сражаетесь так, словно заклятые враги.

– Такова суровая правда жизни: зачастую даже самые близкие готовы вонзить тебе нож в спину. Не так ли, братец? – смерив Ровера суровым взглядом, полюбопытствовал граф. Младший из вельмож ответил, как-то виновато понурив голову, при этом в его голосе читались нотки раскаяния:

– Я увлёкся. Может, твоя гостья была права, и стоило вовремя прекратить наш многоуважаемый фарс.

– Нам ненадолго надо удалиться, чтобы привести себя в порядок, – возвращая булавы на место, предупредил Ральф. Затем граф и его младший брат оставили девушку на попечение немногословного Сеймура, который проводил её обратно в гостиную. Присев на длинный обтянутый красным бархатом диван, Аня почувствовала тяжесть во всём теле, как будто это она несколько минут назад сражалась со странными братьями. Девушка по-прежнему не могла покинуть особняк, и мысль возвращения в отель снова заглянула к ней. В её голове пронеслось множество способов побега: и усыпление бдительности обоих графов, и вылазка через окно, и осторожный уход, и даже прибегание к насильственным методам, но ни один из них не казался ей логичным и, тем более, осуществимым. И всё же у Ани не получалось толком понять, почему и для каких целей её насильно, а иначе никак нельзя было назвать столь неблагородные действия, удерживали в этом душном помещении. Кроме того, она опасалась, что худшее ещё не оправдалось, и ей придётся в скором времени пережить куда более ужасные вещи.