Наследник Ярости

Ярушка брезгливо наморщила нос и отскочила в сторону.

– Мерзость-то какая!

– Кое-кто из твоих приятелей находит их очень даже ничего.

– В каком смысле?

– Миклош, – оскалился Ирвальд, начищая меч, – когда я нашёл его в лесу, он только ими и питался.

– Значит, он раньше жил в лесу? Понятно, почему он такой диковатый.

– Какой уж есть, – пожал плечами Ирвальд, – надеюсь, он не доставил тебе хлопот?

– Нет, – поспешно ответила Ярушка. Правая бровь Ирвальда удивлённо поползла вверх, но он не стал ничего спрашивать.

– А каков его народ? Имя у него вполне человеческое.

– Я сам назвал его, – признался Ирвальд, – ему не дали имени.

– Почему? – удивилась она.

– Миклош самый младший в семье понурышей. Пятнадцатый или шестнадцатый отпрыск, немного переросток. Таких понурыши обычно съедают, но Миклош сбежал.

– Съедают? – переспросила Ярушка, – как так?

– У них мало самок, – спокойно пояснил Ирвальд, – а те, что есть, редко доживают до старости. Мрут примерно на двадцатых родах. Поэтому лишних мальцов cъедают, пока у них не началось… В общем, пока они не смотрят на самок. Потом их мясо горчит и смердит тухлятиной.

– Господи, как жестоко! Зачем же рожать столько детей?

– Не все могут себя контролировать – глаза мужа блеснули – как в еде, так и в похоти… Для понурышей быть съеденным всё ж лучший выход, нежели все те коварства, которые устраивают молодые самцы, чтобы обладать самкой. И старые – чтобы её не потерять.

– А вам он на что сдался?

Ирвальд не сразу нашёлся, что ответить. Иногда случалось, что к нему прибивалась нечисть вроде теней или Миклоша. Если ей находилось место в замке – она оставалась. Если же нет – то вылетала вон, хотя такое случалось не так уж и часто. Ирвальд не задумывался, зачем ему эта свора – она просто была, и пока не мешала, он позволял ей существовать рядом.

– Сперва он забавлял меня – так лихо откусывал бошки этим жабам, что любо дорого было смотреть. Потом увязался за мной, а уж Зельда нашла ему применение.

Тут Ирвальд немного приврал. Каменная баба сразу прогнала понурыша, но тот не сдавался. Каждый раз провожал и встречал владыку, приветливо кланяясь и поднося подаяние в виде замученных тушек жаб и лесных птиц, которых с удовольствием поглощал ядокрыл. Понурыш не брезговал ни малейшим поручением, которые на него сыпались ото всех в замке, получая в благодарность лишь пару тумаков. Ирвальд чувствовал злость, кипевшую в груди коротышки, и гадал, когда же она вырвется наружу. Однако терпения у Миклоша было не занимать. И однажды Ирвальд, находясь в добром расположении духа, решил, что понурыш заслужил своё место в замке, пусть хоть на правах скомороха.

– Если он тебя смущает, можешь выставить его вон, – предложил Ирвальд.

– Что вы! – Ярушка возмущённо замахала руками, – он забавный, хоть и ворчун.

– А ещё он…

Ирвальд не договорил. Зрачки его сузились, так что синева полностью застлала глаза владыки. Ноздри, наоборот, расширились, шумно вдыхая воздух. Он согнулся пополам, вытянув вперёд голову, чем напомнил Ярушке охотничьего пса, почуявшего лису.

– Ступай в замок, – тихо велел он ей, – и не бойся, я тебя слышу.

Ярушка кивнула головой и побежала назад, не испытывая страха. Она не сомневалась в словах мужа. Видно было что-то, что заставило его отправить её одну. Она никак не могла выбросить из головы его взгляд – взгляд хищника, способного разорвать пополам любого, кто встанет на его пути. Ярушка знала, что Ирвальд её слышит – даже биение её сердца, и от этого становилось не по себе.

Она быстро достигла замка и нырнула внутрь, остановившись лишь возле обеденного зала. Отдышавшись, Ярушка поправила волосы, отряхнула сбившееся от бега платье и, вскинув подбородок, вошла в зал.

За столом был лишь Миклош, с упоением поглощавший похлёбку. Ярушка вдруг вспомнила мерзкую жабу, болтавшуюся на острие меча, и ей стало дурно.

– Вы недолго гуляли, – громко чавкая, заметил коротышка.

– Пожалуй – раз уж ты ещё не лопнул, значит, не так много успел съесть.

– Старая жаба всё спрятала. Достались крохи, – пожаловался Миклош.

Значит, Зельды поблизости не было. Ярушка облегчённо вздохнула и уселась на стул.

– А ты не голодна? – вдруг спросил Миклош. Жирная капля задрожала на подбородке, готовая вот-вот сорваться и ляпнуть на воротник. Миклош утёр её рукавом.

– Нет, благодарю.

– Не нужно меня благодарить. Так не принято.

– Почему? – удивилась Ярушка.

– Ты княжна.

– Ну и что с того? Разве от меня убудет от добрых слов?

– Не стоит быть слишком хорошей, – настаивал коротышка, – достаточно прикрыть глаза и слегка улыбнуться.

– А потом начать гневаться по пустякам и наказывать розгами? – рассмеялась Ярушка.

– Так делают глупые курицы, – замотал головой Миклош, – а знатные дамы держатся вдалеке. Иначе каждый возомнит себе невесть что.

– И как же я должна держаться с тобой? – Ярушка спрятала улыбку, глядя, как топорщатся непослушные вихры коротышки.

– Я вообще никто.

– Для никого ты слишком много болтаешь.

– Могу заткнуться.

– Пожалуй, не стоит. Вести беседу в одиночестве как-то не с руки. А куда делась Зельда?

– Мне-то что? Укатила куда-то свои булыжники. Может, торгуется с травницами. Может, проедает плешь Себрию за то, что скакуны сегодня кричали, как оголтелые. Дьявол её знает.

– А ты, – Ярушка положила подбородок на сложенные перед собой руки, – много знаешь?

– С чего ты взяла?

– Всюду суёшься с советами.

– Ну, повидал на своём веку, – Миклош горделиво выпятил грудь, словно петух на ярмарке.

– Знаешь, каковы обязанности хозяйки замка?

– А что, владыка про то ничего не говорил?

– Стала бы я спрашивать? – вздохнула девушка, – тут всё налажено. Осталось ничего не испортить.

– Да, какие могут быть обязанности? Раздвигай ноги да радуй хозяина!

Ярушка ахнула, заливаясь краской. Схватив со стола пустой кубок, она запустила им в Миклоша, однако коротышка увернулся, так что кубок пролетел мимо, ударился о спинку стула и с шумом покатился по полу.

– А что я такого сказал? – удивился понурыш, пожимая тощими плечами, – будто у людей не так!

– У нас не принято говорить такое вслух!

– Вот уж не поверю!

– Так поверь! Я ж не девка какая-нибудь. Мой брат бы уже всыпал тебе кнутом, если б такое услышал.

– Понятно, – ухмыльнулся Миклош, – сдаётся мне…

– И слышать не хочу, – Ярушка замотала головой, прикрыв руками уши. Уж больно щекотливую тему поднял коротышка. Лучше было говорить про что-то другое. Но, как назло, в мыслях вертелось лишь одно – Ирвальд не пришёл в её постель после свадьбы, а сейчас и вовсе услал прочь. И если то, о чём говорил ей Миклош, было её единственной обязанностью, тогда зачем же она владыке? Неужто он просто пожалел её, как когда-то понурыша? Как и раньше жалел, когда выручал из всех передряг, что свалились на голову. Однако женитьба – как-то уж слишком для жалости.

– Расскажи-ка лучше, как у вас здесь заведено? – встрепенулась она, отгоняя прочь накатившую вдруг тоску,– я видела много теней, несколько зверолюдов, вроде Себрио. Они принадлежат хозяину? Или работают за плату?

– Хозяин ничего нам не платит.

– Стало быть, вы ему принадлежите?

– Да нет, – Миклош озадаченно хмурил брови, – мы вольны уйти, куда хотим.

– Тогда зачем же вы служите владыке? Без денег?

– А зачем? Если мне что-то надо, я беру у торговца, а хозяин платит.

– Но так ведь можно набрать чего угодно!

– Можно, коли с головой не дружишь, но то быстро лечится. Хозяин щедр, но не любит, когда на плечах дурная башка. А так… Нам здесь неплохо живётся. Куда лучше, чем где-либо в Межгорье.

– Хорошо кормят? – подмигнула Ярушка.

– Здесь мы под защитой. А там – сами по себе. Что поймал – то сожрал. Или тебя сожрали. Как повезёт.

– Забавно. Только вот здесь так мало девушек, – осторожно заметила Ярушка, – и словом перекинуться не с кем. Тени только слушают, а что шумят в ответ – не понять.

– Только помни – хозяин их хорошо слышит, – предупредил коротышка.

– Да мне и нечего скрывать.

– Это только так кажется.

– По-моему, тебе только гадость всякая мерещится, – отмахнулась от него Ярушка, – а скажи мне, в Межгорье есть девушки, такие, как владыка?

– Это какие? – не понял Миклош.

– Быстрые, синеглазые, с острыми зубами?

– Как двоюродные сёстры хозяина?

– Примерно, – по-правде говоря, Ярушка их совсем не помнила – гости на свадебном торжестве были такие необычные и разные, а она – до смерти напугана, и единственное, что всплывало в памяти – это их пронзительные взгляды да жуткие клыки.

– Они живут в своём замке и здесь не появляются. На вашей свадьбе я впервые их видел.

– А другие такие же?

– Я никак не пойму, что ты хочешь узнать? – Миклош сердито насупился и сжал кулачки, – таскал ли хозяин сюда своих баб? Так и скажи!

– Я ничего такого не спрашивала! – вскрикнула Ярушка, чувствуя, как огонь стыда охватывает её всю, с головы до ног, покрывая краской до самых корней волос.

– Не таскал, – буркнул Миклош.

– Мне о том не надобно знать, – она сердито стукнула ладонью по столу, однако от сердца заметно отлегло. Коротышка заметил, как посветлело её лицо, и подмигнул, нагло скалясь, – и не вздумай сказать хозяину, что был такой разговор!

– Я дурак что ли? Да и вообще, – не унимался Миклош, – чего тебе переживать-то?

– Я не переживаю. Просто… я здесь совсем другая, нежели остальные.

– Это уж точно.

– Мне просто любопытно, как выглядят красавицы Гор.

– Какие красавицы? Есть парочка ведьм, на которых можно взглянуть, не вылакав с ведро пойла.

– О ведьмах ты уже говорил. Я о тех, что из рода хозяина.

– Красавицах? – прищурив глаз, уточнил коротышка.

– Ну да, – Ярушка замерла, приоткрыв рот, ожидая, что ей скажет Миклош, но паскудник медлил с ответом, и она сникла, чувствуя, как волною накатывает грусть, – я знаю, что многим невдомёк, почему владыка взял в жёны меня, а не девушку себе под стать.

– Вот чудная! – понурыш хлопнул обеими руками по бёдрам и расхохотался.

– Чего ты? – обиделась Ярушка.

– Сдаётся мне, ты сравниваешь розу с лопухом.

– Ты странно говоришь, Миклош.

– А что тут странного? Роза в любом цветнике – царица. А лопух – он везде сорняк.

– У розы есть шипы, – грустно прошептала Ярушка.

– А лопухом удобно подтирать зад, – возразил Миклош.

– Наглец! – возмутилась она.

Миклош продолжал смеяться: губы его тряслись, а изо рта во все стороны летели брызги слюны, пахнущие недавней похлёбкой. Ярушка поднялась со стула и, пригрозив понурышу кулаком, поспешила в свою комнату. Сейчас она впервые пожалела, что рядом нет Зельды. Её каменное лицо отвлекало девушку от ненужных мыслей, и та бы уж точно не позволила коротышке ляпать своим чёрным языком, что попало.

Глава 22

Ирвальд подождал, затаив дыхание, пока Ярушка добежала до замка и укрылась под его сводами. Этого хватило, чтобы существо успело удрать достаточно далеко, чтобы владыка перестал его слышать.

Ирвальд наклонился, впитывая запах, и заметил след, оставленный на траве. Он опустился рядом на колени, и приложил ладонь. Она едва была больше, чем один палец существа. Длинные вытянутые фаланги, острые когти, неестественно прямые и толстые – Ирвальд ещё не встречал таких существ. Следы были глубокие и располагались довольно близко друг к другу. Значит, он тяжёл и не сильно поворотлив.

От следов шёл стойкий запах помёта и жира. Стало быть, существо спало в собственных испражнениях, и за ним не приглядывали, вычищая шерсть. Оно было диким. Но что оно делало в долине Синих Гор? В местах, где Ирвальду был известен даже самый захудалый куст?

И почему никто в Межгорье не вопил о приближении чудовища?

Ирвальд выпрямился и осмотрелся вокруг. Птицы по-прежнему чирикали в дубовых кронах, повсюду шныряло зверьё, будто и не было никакой опасности.

Но ведь ему не могло померещиться? И следы никуда не исчезли!

Ирвальд озадаченно ступил в чашу леса, замечая и другие следы. Чудовище, должно быть, лежало на боку, наблюдая за поляной у озера, где они с Ярушкой вели беседу. Почему же Ирвальд его не почуял? Должно быть, невесёлые мысли совсем задурманили голову.

Дьявол дёрнул его взять в жёны это дитя, к которому он не знал теперь, как подступиться.

Она сбивала его с толку, а Ирвальд этого не любил. Владыка должен быть всегда наготове, особенно после того, как едва не погиб, сражаясь с такой же огромной тварью.

И всё ж, почему лес так спокоен? С веток на владыку глядели любопытные мордашки болтушек, перешёптывающихся между собой. Их бы давно и след простыл, покажись чудовище хотя бы за версту.

Ирвальд обнажил меч и двинулся дальше по следам пришельца. На одном из дубов он заметил глубокие рытвины, оставленные лапой чудовища – пять ровных полос высоко над головой владыки. Дыхание перехватило от едкого прогорклого запаха мочи. Ирвальд отвернулся, чтобы глотнуть свежего воздуха. Однако то, что пришелец помочился в его лесу, владыку порадовало: стало быть, он забрёл в долину случайно, иначе не стал бы оставлять столь явный знак своего присутствия. Но всё ж зверя придётся загнать и уничтожить, пока он не навёл шороху во всей округе.

Ирвальд прикинул, насколько он справится без помощи отца? Возможно, и справится – только сперва нужно увидеть пришельца, оценить его мощь и примерить силу. Этим и займётся сегодня новоиспечённый муж. Ирвальд злостно улыбнулся и продолжил путь.

Следы чудовища вели к Горам. Должно быть, оно облюбовало себе пещеру где-то у подножья. Однако Ирвальд не чувствовал запаха, присущего животной обители – ни гнили срыгнутой пищи, ни смрада разлагающегося мяса, ни вони сброшенной от линьки шерсти.

Может, пещера высоко в Горах? Он задрал голову, рассматривая склоны. Они были достаточно крутыми, чтобы отбросить мысль о том, что пришелец мог карабкаться по ним наверх. Для этого у него были слишком длинные когти, да и весу немало.

Нет, зверь пришёл не оттуда.

Ирвальд мрачно рассматривал свои ступни рядом со следом когтистой лапы. Нет, пожалуй, одному его не победить.

Он спрятал меч в ножны и повернул обратно. Следовало предупредить Себрия, чтобы не выпускал скакунов. Стены замка выдержат любой натиск, а на худой конец, можно уйти в Гору через пещеры, поэтому за обитателей он не опасался. Но быть дичью в собственных владениях князь не привык, и это его бесило.

Ирвальд прошёлся по следам чудовища, пока не достиг самого близкого к саду. Запах начал рассеиваться, а примятая трава вновь зеленела, как ни в чём не бывало. Проведи он весь день в замке, на завтра и не заметил бы ничего подозрительного. Может, он и раньше не замечал, пропадая целыми днями в Горах и за их пределами.

Ирвальд потянулся, расправляя затёкшие члены – на тело постепенно накатывала усталость. Сказывались бурный свадебный пир и бессонная ночь. Пожалуй, он всё же вздремнёт, а завтра подумает, что делать дальше.

Ирвальд вскарабкался по стене замка к своему окну, проник внутрь и поспешил к своей любимой пещере.

Это была его обитель, вырезанная искусным мастером прямо в скале, его источник силы и ярости, питающей само существо владыки. Ирвальд любил погружаться в озеро, чувствовать, как вода перебирает его густые пряди, разбивая их на сотню мелких, а затем складывает воедино при неспешном рывке на поверхность.

Однако на сей раз, пещера была занята.

Ирвальд обречённо вздохнул, наблюдая, как жена резвится в воде, зачёрпывая в ладони и брызгая себе в лицо серебристые капли. Она улыбалась, как шаловливое дитя. Князь почувствовал, как волнение, поднимаясь из самого естества, несётся по венам с бешеной скоростью, заставляя сердце рваться вон из груди.

Ярушка вдруг перестала резвиться, замерла и огляделась вокруг.

– Кто здесь? – спросила она.

Ирвальд не ответил. Пусть думает, что ей почудилось. Пусть испугается и уходит куда подальше.

– Ирвальд?

Князь продолжал молчать. Он даже задержал дыхание, так что единственным звуком, прерывающим тишину, был шум падающей в озеро воды.

– Я знаю, что вы здесь, – настаивала упрямица, – почему вы не признаётесь?

Ирвальд усмехнулся и незаметно подвинулся поближе к самому краю воды, откуда ему было видно её всю, от мокрой макушки до кончиков пальцев на ногах, перебирающих в воде.

– Это неразумно, Ирвальд!

Ярушка сложила руки на груди, почти полностью укрыв от взора владыки вожделённые прелести, и надула губы.

– Я не вылезу отсюда, пока вы не признаетесь.

– И надолго тебя хватит? – рассмеялся Ирвальд где-то совсем близко.

Морок рассеялся, и девушка увидела, что владыка стоит, опустившись на колени, склонившись с берега прямо над её лицом. Губы его были совсем близко – синие, покрытые мелкими жилками, каждая из которых подрагивала. Из-под верхней губы блестели острые кончики клыков. Ярушка, как завороженная, смотрела на этот блеск, а во рту вдруг стало сухо, как будто она бежала целую вечность без единого глотка воды.

– Может, вы хотите ко мне присоединиться?

Ярушка не знала, зачем произнесла эти слова. Мать отреклась бы от неё, а отец прогнал, навеки покрыв позором, узнав, что дочь их бессовестно зазывает к себе мужчину, стоя нагой в воде, прикрываясь лишь ладонями. Мужчину, который до сих пор оставался для неё незнакомцем. Не ведая, кем она была для него – розой или лопухом?

– Отвернись, – только и сказал Ирвальд.

Ярушка послушно повернулась к нему спиной, сгорая от стыда и страха. Что он мог о ней подумать? Что собирается делать сейчас? Может, он просто уйдёт?

Она услышала всплеск воды. Руки Ирвальда гладкие и неожиданно горячие скользнули по её телу – по предплечьям, талии и ягодицам. Его ладони обвились вокруг её рук, разводя в стороны, а затем обхватили груди, легонько сжав соски. Ярушка слышала его тяжёлое дыхание над своим ухом. Ирвальд убрал её волосы назад и провёл языком по шее, слегка укусив за плечо. Было совсем не больно, но по телу пробежали мурашки. Он продолжал покусывать её, зализывая укусы шершавым, как у кота, языком, и это было приятно. Она старалась не думать о его руках, блуждающих по всему телу, иначе расплакалась бы от стыда. Должна ли она позволять своему мужу такое?

Ирвальд повернул её лицом к себе и взял двумя пальцами за подбородок.

– Боишься?

– Нет, – прошептала Ярушка, – немного стыдно. Я не знаю…

Ирвальд не дал ей договорить, накрыв её губы поцелуем. Этот поцелуй был не похож ни на один из тех, которыми её когда-либо целовали. Она и подумать не могла, что можно вот так целовать. Владыка нежно покусывал её губы, проникал внутрь, поигрывая её языком. Ярушка затрепетала, но уже не от страха. Это было новое, странное чувство. Ей нравилось то, что делал Ирвальд. Осмелев, она положила ладонь на его плечо, а второй обхватила прядь волос и зарылась в них пальцами до самых корней. Владыка зарычал, а руки его сжали тело Ярушки ещё крепче. Он отпустил её губы и переместил поцелуи на грудь, слегка задевая клыками соски. Девушка цеплялась за его плечи, а Ирвальд едва слышно рычал, будто пёс, обгладывающий сахарную кость.

Затем он отстранился, проплыл к берегу и притянул зачем-то свой плащ. Вернувшись, он обхватил Ярушку за талию и усадил на край берега, застланный плащом. Она снова застыдилась, прикрываясь ладонями. Ирвальд, оставаясь в воде, убрал её руки за спину, заставив опереться о каменный пол, и развёл её ноги в стороны, закинув себе на плечи. Ярушка ахнула, когда он поцеловал её в то самое место, о котором и говорить-то было неловко, даже с матерью. Она сжалась в комочек, мучаясь от стыда и непонятной дрожи, охватившей всё тело. Ирвальд продолжал ласкать её языком, проникая в каждую складочку.

– Расслабься, – тихо велел он, поглаживая руками девичьи бёдра. Звук его голоса действовал на неё завораживающе. Ярушка закрыла глаза и позволила себе забыть на мгновение о стыде.

Ирвальд снова припал к её лону губами. Его ладони незаметно скользнули ниже, и Ярушка почувствовала боль – он проник в неё пальцем, разрывая девственную преграду. Язык владыки заиграл с ещё большей страстью, боль исчезла, уступив место неведомому доселе ощущению. Оно захватило её, будто воронка захватывает тихие воды, утягивая куда-то вниз, чтобы вытолкнуть наружу неистовым фонтаном искр, сыплющихся отовсюду. Девушка громко застонала, но, спохватившись, прикусила зубами палец, и ещё несколько секунд приходила в себя, пока искры не улеглись. Тело по-прежнему пылало сладким огнём.

Ирвальд выбрался из воды и, уложив Ярушку на наспех сооружённое ложе из одежды, прикрытой плащом, опустился сверху. На этот раз боль была чуть сильнее, и она широко открыла глаза, принимая мужа, и вцепилась в его спину, стараясь не думать о боли, а вспоминая волшебное чувство, которое довелось испытать. Это помогло, и она улыбнулась, дотягиваясь губами до его губ. Ирвальд легонько поцеловал её и задрожал, выплёскивая семя. Ярушка чувствовала тепло, разлившееся внутри её тела, и едва не застонала от сожаления, когда он покинул её, растянувшись рядом на голом каменном полу.

Чуть погодя, она пришла в себя и смущённо прикрыла наготу плащом. Ирвальд рассмеялся, отобрал у неё плащ и швырнул в сторону.

– То было моё лучшее платье, – смущённо пошутила Ярушка, пряча лицо на его груди.

Ирвальд ловко вскочил на ноги, удерживая её на руках. Ярушка подняла на него взгляд, полный изумления и восторга, плескавшегося огоньками в глубоком янтаре её глаз.

– Наше брачное ложе ещё осталось нетронутым, – сказал муж, целуя её в губы.

Глава 23

Утром Зельда довольно грубо разбудила Ярушку, сорвав с неё покрывало, и едва ли не волоком стащила на пол. Молодая княгиня зевнула, потягиваясь, и никак не желала просыпаться. Ирвальд оставил ласки лишь, когда за окном забрезжил рассвет. Она сразу же уснула, обвитая его тяжёлой рукой. Сквозь сон ей слышались довольно странные звуки, напоминавшие мурлыканье кота.

– Просыпайся, ленивица, – требовала Зельда, – хозяин уже давно на ногах. Он скоро вернётся. Негоже ему видеть это непотребство.

Ярушка нехотя разлепила веки и окинула взглядом кровать, походившую на развороченное гнездо. Скомканные простыни, местами схватившиеся коркой от семени, лежали в беспорядке. На подушках виднелись несколько длинных волосков

– Он ведь сам это и устроил, – пробормотала девушка, чувствуя, как щёки покрываются румянцем.

Зельда фыркнула и взмахнула руками: мужчины, что с них возьмёшь?

– Я уберу кровать, а ты приводи себя в порядок и спускайся завтракать.

Есть совершенно не хотелось, однако Ярушка заставила себя кое-как одеться и потащилась к озеру. Тело было липким и немного чесалось – нужно было смыть с себя следы этой ночи и понемногу приходить в себя.

Она с наслаждением нырнула в прохладную воду, однако плавать было немного больно. Она дивилась этому новому ощущению, гадая, сможет ли вообще дойти до обеденной залы, не умерев по дороге от стыда.

Всё то, что муж делал с ней – Ярушка даже и вообразить не могла, что так бывает. Хорошо ли это – она не знала, а спросить было не у кого. Оставалось надеяться, что Ирвальд не думает о ней, как о распущенной девице. Но ведь кому, как не мужу, она вообще могла доверять? Стал бы он творить с ней такое, чем стал бы потом попрекать?

Ярушка вдруг вспомнила брата – тот тоже был охоч до женских ласк. Но жениться не торопился. Видать, было нечто, что сперва манило, а после беспощадно отталкивало? Хотя, Анджей, пожалуй, совсем дурной пример. В этот миг Ярушка, как никогда ощутила, как ей не хватает мудрого материнского слова. Она зажмурила глаза и смахнула горькую слезу: путь будет, как складывается. Жизнь давно уже течёт по совсем иному руслу, чем она когда-то гадала.

Ярушка выбралась на берег и вытерлась полотенцем насухо. Окинув взглядом пещеру, она вдруг заметила плащ Ирвальда, небрежно заброшенный в дальний угол. Она подняла плащ и прижала к лицу, вдыхая крепкий запах мужа.

На плотной синей ткани девушка заметила пятна – должно быть, это её кровь. И его семя. Она опять залилась краской, вспоминая чудесные мгновения вчерашнего купания в озере. Ярушка долго смотрела на пятна, гадая, стоит ли их сейчас же отстирать и вернуть мужу уже чистый плащ. Но, подумав немного, она свернула ткань и спрятала среди своей одежды. Пожалуй, она сохранит его таким. Для чего – она пока не знала. Но в этом мире всё было так странно, и свидетельства их первого соития многое могли значить. К тому же, ей был дорог запах этого плаща. Ей не хотелось, чтобы Ирвальд износил его и выбросил, как старое ненужное тряпьё.

Ярушка спустилась к завтраку буквально за минуту до того, как в обеденный зал ворвался Ирвальд. Муж был слегка растрёпан и тяжело дышал, а глаза сверкали, как грозовое небо.