скачать книгу бесплатно
– Идет подключение.
– Ха, – сказал Пеллонхорк.
В том, что пьютер вообще работал, не было никакой логики, но еще меньше ее было в том, что Пеллонхорк смог его включить. Там не стояло какой-то серьезной защиты, что было непохоже на моего отца, а Пеллонхорк знал код, и это было попросту безумием.
– Что ты делаешь? – только и смог сказать я.
Он откинулся на стул.
– Проверяю, как дела у папы.
До этого Пеллонхорк никогда не упоминал о своем отце, а с тех пор, как он избил задавшего неосторожный вопрос мальчишку, и другие эту тему не поднимали. Я не знал, что сказать, поэтому не сказал ничего. Как большинство ребят, я пришел к мысли, что его отец мертв. Но теперь начал гадать, какой он. Как он выглядит? Сколько ему лет? Где он?
Я едва не спросил об этом, но сдержался. Я боялся, что нашей хрупкой дружбе настанет конец. Возможно, он развернулся бы и ударил меня. С Пеллонхорком такое всегда было возможно.
На мониторе было помещение, серая безликая стена, и больше ничего.
– Его тут нет, – сказал разочарованно Пеллонхорк. – Давай попробуем кое-что еще.
Он снова что-то набрал, и изображение сменилось на закрытые рисованные ворота, черные и высокие.
– Нельзя этого делать, – сказал я.
Над воротами повисли серебристые слова:
Пожалуйста, зарегистрируйтесь для входа в Песнь. Вы идентифицированы как житель Геенны. Для продолжения, пожалуйста, введите персональный регистрационный код.
Пеллонхорк что-то набрал, слишком быстро, чтобы я мог уследить.
Пожалуйста, подтвердите регистрацию своим обычным голосом.
Подтвердить? Неужели он на самом деле успешно вошел в Песнь? Я не мог понять, как у него это получилось. Но теперь он не знал, что делать. Его пальцы зависли в воздухе. Я был уверен, что Пеллонхорк не клюнет на приманку голосового подтверждения. Стоит только использовать свой необработанный голос – и тебя сразу могут идентифицировать и выследить. Это была одна из причин того, что все до сих пор по возможности пользовались текстом. Даже на Геенне, в ее миниатюрной версии Песни, Балабол-канале, никто никогда не голосил, а мы с Пеллонхорком уже вышли – каким-то образом – далеко за пределы Балабол-канала. И смогли добиться этого на пьютере, который и работать-то не должен был, не то что подключаться к Песни. К Песни!
Я потянулся мимо Пеллонхорка и набрал аудиокод.
– Теперь напиши, что у нас помехи. Атмосферное электричество. Мой папа всю свою пьютерию настраивает, чтобы это имитировать.
Пеллонхорк набрал то, что я ему сказал, и секунду спустя ворота медленно открылись и растаяли, оставив монитор ярко-синим и пестрящим опциями. Это была Песнь. Я о ней слышал, но никогда не видел и никогда не ожидал увидеть.
Когда я ахнул, Пеллонхорк торжествующе улыбнулся. Он высоко поднял руку, и я взвизгнул и с силой ударил по ней. Громкий шлепок и боль в ладонях словно закрепили связь между нами.
Мы провели там около часа, разглядывая все секс-сайты, на которые смогли пробраться. Я был впечатлен его умением ориентироваться, а он явно был впечатлен моей способностью обманывать сайты, чтобы они нас впустили.
Мониторией управлял Пеллонхорк. Он задерживался на изображениях определенного типа, спрашивая, что я думаю о них и об участниках. Многие, похоже, были примерно нашего возраста, хотя опыта у них было куда больше, чем у меня, или – как я предполагал – у Пеллонхорка. По-видимому, он был доволен моими комментариями, как одобрительными, так и гадливыми, и домой я вернулся возбужденным – не столько большим количеством плоти и фрикций, сколько открывшейся нам свободой перемещений. И еще неожиданной переменой в отношениях, связывавших нас с Пеллонхорком.
Пять. Рейзер
Рейзер клевала носом и размышляла. Исход с Земли был хаотичным. Он начался с отчаяния, а закончился почти полной безнадежностью. Рейзер подозревала, что никто на Земле на самом деле не верил, будто пригодное для жизни место отыщется и что средства, которые вбухивались в терраформирование и транспорт, предназначались исключительно для того, чтобы дать людям цель в последние десятилетия. Те, кто улетал, не ожидали, что достигнут места назначения, а те, кто достиг, вынуждены были немедленно озаботиться выживанием. Так, беспорядочно, и начала зарождаться Система, где у каждого мира были свои проблемы. Первое столетие все планеты провели, держась наособицу, как до сих пор поступали Геенна и неназываемая. Геенна обратилась в одну веру, неназываемая планета в другую; последняя также ушла в изоляцию, которую поддерживала столь тщательно, что могла бы с тем же успехом не существовать. Каждое необъясненное бедствие рождало слухи и подозрения, что за ним стоит неназываемая планета.
На протяжении десятилетий в Системе не было никакой структуры, помимо той, которая была необходима, чтобы поддерживать механизмы торговли; тем временем земной Интернет переродился в Песнь. Процветали беззаконие и коррупция. Система разрослась так, как Земле и не снилось.
У Рейзер разболелась голова, и она, усевшись на край постели, выпила воды, представляя себе, насколько хуже сейчас, должно быть, приходилось Бейлу.
Голомэн вдохновенно жестикулировал и что-то говорил. Кто угодно в системе, за исключением жителей двух очевидных планет, узнал бы это лицо.
В такой вот хаос около века назад неожиданно ворвалась «ПослеЖизнь», сформировавшись почти в одночасье, и за несколько лет изменила Систему полностью. Рейзер подумалось, что календарь должен это как-то отображать, что годы нужно разделить на те, что до «ПослеЖизни» и те, что…
А может, и не нужно. Еще воды. И каффэ.
Несмотря ни на что, жизнь оставалась тяжелой. Ею теперь руководил безжалостный прагматизм. Землянин, может, и поразился бы кое-каким проявлениям современной технологии, но и увидел бы в повседневном использовании такие вещи, от которых отказались задолго до гибели Земли. В Системе надежность ценилась больше инновации.
Голомэн перешел к «ПравдивымРассказам», «ЗвезднымСердцам» и другим ПараСайтам.
Какие-то черты земной жизни ушли в прошлое. Одной из главных жертв конца Земли стало боговерие – если не считать Геенну и неназываемую планету. Для этих двух миров боговерие работало, как и прежде, – по крайней мере, для Геенны, поскольку никто понятия не имел, какова жизнь на той, другой.
И вот, как раз тогда, когда Система начала распадаться, одолеваемая болезнями, отчаянием и внутренними конфликтами (именно об этом сейчас снова рассказывал Голомэн), был открыт нейрид. Побочный эффект неудачного эксперимента с полипотенциальными клетками, для которых некий безымянный лаборант обнаружил применение, граничившее с чудом.
А из нейрида произошла «ПослеЖизнь».
Голомэн отбросил со лба непокорный локон.
– Считаные мгновения остались до голосования! Но сперва – о современных медицинских технологиях. Значительное продвижение в геноспецифической регенеративной терапии сердца и легких означает, что «ПослеЖизнь» способна предложить второй шанс примерно тысяче своих генетически совместимых спящих подписчиков, ставших жертвами метаприона N23XN.
Рейзер все еще размышляла о том, какой увидел бы Систему землянин. Ее собственной жизнью правили клавиши и каффэ, а они не сильно изменились с тех пор, как человечество переселилось в Систему. У него были другие приоритеты.
А людей всегда тянуло к чтению. Это дешево, это быстрее, чем слушать, да еще и акценты не мешают. Даже теперь письменные языки Системы оставались почти такими же, как на Земле. Что до каффэ, то всем хотелось бодрствовать подольше с помощью теплого напитка.
Она прикончила холодную бурду, отнесла тас обратно на кухню и пальцами отмыла под краном. Сколько каффэ она выпила за эти годы? Сколько историй рассказала?
Когда Рейзер вернулась к монитории, ее встретили вид бурлящего моря, пятнистые спины платформ, неподвижных в водоворотах пены, и саркофаги, разбросанные вокруг них, точно блестки.
Ее догнало осознание, что она на самом деле находится здесь, на планете сарков. Мало денег, никакого уюта, ни секунды покоя – и все же Хлад был самым важным местом в Системе.
– Среди них есть и сегодняшние потенциальные счастливчики, – сказал ей Голомэн. – Взглянем на одного из них. Его зовут Ларрен Гэмлиэл.
Заиграла тема «ПослеЖизни», и волны Хлада ударились в монитор. Рейзер начала уделять передаче больше внимания. Вот оно, наконец-то. Биографии. Вещество «ПослеЖизни».
Кишащее сарками море засветилось, один из симулированных саркофагов поднялся в воздух и приоткрылся, истекая словами:
КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ЖИЗНИ
Ларрена Гэмлиэла
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: воспоминания об определенных событиях могут быть травматичными. Особенно травматичные переживания отмечены в изложении звуком {гргргргр} или значком «**», если вы предпочитаете текстовый вариант.
Рейзер выбрала звук, снова плюхнулась на кровать и закрыла глаза. Голос был низким и гнусавым. Рейзер представились лицо в оспинах и тощие руки. Ларрен начал пересказывать свою жизнь:
Меня зовут Ларрен Гэмлиэл. Лар. Я не помню, где родился, потому что надолго там не задержался. Родителей тоже совсем не помню. Вырос в орбитальном приюте, помню в основном звезды – я смотрел в свое окошко, а звезд было полно, будто вшей в постели.
В приюте нашел друга, мальчика, звали его Бьюд – рыжий, лохматый, выше меня ростом и постоянно моргал. Мы играли в искалки, было нам, помню, девять, и он прятался все утро. Я его не нашел, заскучал, а была уже серединная кормежка. Я пошел на кормежку; давали мясные лепешки. Я съел его порцию. Он опоздал. Точнее, он вообще не пришел.
А после кормежки сработала тревога. В общем, нашли его в шлюзе, он там вроде как парил. {гргргргр} Выглядел, как будто из него всё высосали. Как рыба вяленая. И глаза как щелки.
Вот, наверное, и все про мое детство. Я о нем нечасто вспоминаю.
Дожил до пятнадцати, ушел из приюта, спустился на планету. {гргргргр} Не помню, на какую, я на ней все равно долго не задержался.{гргргргр} Вообще ни на какой долго не задержался.
Больше всего любил перелеты с одной на другую. На транспортах мне было спокойнее. Наверное, они мне приют напоминали. Однажды поработал стюардом, только недолго. Пялился на звезды, схлопотал слишком много выговоров.
На планетах обычно влипал в неприятности – вот, по сути, и вся моя жизнь. {гргргргр} Воровал и бродяжничал. Паксеры говорят – «закоренелый». Это про меня. Ничего своего не нажил, ни за кого не зацепился.
Но никогда себя не жалел, не сильно, по крайней мере. Наверное, мне лучше всего было в тюрьме – болтаться, как будто я снова ребенок, в маленькой камере, в окружении звезд. Я просил, чтобы они меня не выпускали, в тот последний раз. Может, если б они послушались, у меня была бы история подлиннее. {гргргргр} Убийство той женщины было ошибкой, а может, несчастным случаем. Мне в Юстиксе объясняли разницу, да я так и не понял. Знаю только, что я этого не хотел, и очень об этом жалел. Я был не виноват. Наркота была виновата.
Странно это, и, может, вы лучше меня разберетесь, потому что мне прям до слез жалко, что я не могу. Почему все говорили, что с Бьюдом я не виноват, а я всю жизнь себя за это грыз, и до сих пор грызу, а с женщиной все говорили, что я виноват, а я знаю, что нет? Может, вы мне объясните?
В общем, я за нее отсидел. Два дня как вышел – и тут эта болячка. Разве это справедливо?
Я знаю, что говорить больше не о чем, но мне очень хотелось бы разик повстречаться с родителями, хотя бы с мамой. И хорошо бы было снова увидеться с Бьюдом. А вдруг он тоже где-нибудь здесь. Эта болячка, которая меня сожрала, – может быть, она не навсегда.
Мне кажется, у меня пока что была не очень хорошая жизнь.
КОНЕЦ КРАТКОГО ИЗЛОЖЕНИЯ
Рейзер запаузила монитор.
Странно, подумалось ей. Может, она знала этого человека? Имя, конечно, было выдуманное, все люди в базе были анонимами, и голос, конечно, был пьютерный, но однажды она выслушала мужчину, рассказывавшего почти о том же – детство в орбитальном приюте, искалки и смерть в шлюзе, – и сделала из этого ПравдивыйРассказ. Один из своих первых, давным-давно.
Может, это был он, хотя это чертовски странное совпадение.
Нет. Скорее, это просто обычная для ребенка гибель. И все равно странно.
Она сняла монитор с паузы. В углу пульсировал сигнал СрочныхНовостей, но Рейзер занялась голосованием.
ВЫБОР «ПОСЛЕЖИЗНИ»
Коснитесь монитора или отдайте голосовую команду.
Открыть полную Жизнь Ларрена Гэмлиэла?
Проголосовать за Жизнь Ларрена Гэмлиэла?
Для получения подробной информации коснитесь монитора или отдайте голосовую команду.
Рейзер задумалась, не открыть ли полную жизнь, но достаточно хорошо себя знала, чтобы понять, что потратит на нее целый день. Она подумала еще немного, а потом проголосовала «за». Ее беспокоило, что она не может вспомнить имя того источника ПравдивогоРассказа. Хотя лицо его Рейзер представить могла – высокий лоб и глубоко посаженные карие глаза, вечно прищуренные. Инженер – вот кто он был такой. И не криминал, хотя и на самой грани.
Голомэн снова вещал:
– Все прочие кандидаты доступны на твоей странице голосования. В течение ближайших недель я пройдусь по каждому из них. Решение, однако, всегда за тобой. Ты можешь просмотреть дальнейшие сюжеты или пересмотреть эти на «ПослеЖизни».
Экран сделался пепельно-серым, и голос Голомэна торжественно произнес, отдавшись эхом:
– И помни – «ПослеЖизнь» начинается с рождения!
Рейзер обнулила дисплей, но сигнал новостей продолжал мигать. Она сказала ему: «Позже», – и мигание потускнело и замедлилось, пока не стало почти неразличимым. Рейзер не могла заснуть. Она зашла на «ПравдивыеРассказы», залогинилась и сказала:
– Привет, Синт.
ПРИВЕТСТВИЕ ЗАРЕГИСТРИРОВАНО, ПУСТЕЛЬГА ПРАХ. ДАННАЯ ПРОГРАММА НАХОДИТСЯ В РЕЖИМЕ ОЖИДАНИЯ. ПОЖАЛУЙСТА, ПРИСТУПАЙТЕ.
Зевая, Рейзер начала пересылку сегодняшних заметок и содержимого своего памятника. Всегда было странно сознавать, что ее опыт записывается на устройство хранения, хотя сама она этого не чувствует и не имеет доступа к этим данным. Хотя на самом деле разницы с нейридом почти не было, за исключением того, что у памятника был меньший объем и что он относился к пьютерии.
ДАННАЯ ПРОГРАММА ФИКСИРУЕТ, ЧТО ПУСТЕЛЬГА ПРАХ ПРОИЗВЕЛА ДОСТУП К СЕГОДНЯШНЕМУ ГОЛОСОВАНИЮ. БУДЕТ ЛИ ПУСТЕЛЬГА ПРАХ ГОЛОСОВАТЬ ЗА ЛАРРЕНА ГЭМЛИЭЛА?
– Эй, это что такое? Ты беседу заводишь?
ДАННАЯ ПРОГРАММА НАХОДИТСЯ В ПРОЦЕССЕ ЗАГРУЗКИ ДАННЫХ С ВАШЕГО ПАМЯТНИКА. ПРОЦЕДУРА ПОЧТИ ЗАВЕРШЕНА. БОЛТОТРЕП ПОДТВЕРЖДАЕТ НАЛИЧИЕ УСТОЙЧИВОГО ДВУСТОРОННЕГО СОЕДИНЕНИЯ, ОДНАКО ДАННАЯ ПРОГРАММА МОЖЕТ СОХРАНЯТЬ МОЛЧАНИЕ, ЕСЛИ ТАК ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЕЕ ДЛЯ ПУСТЕЛЬГИ ПРАХ.
– Нет, молчание для меня не предпочтительнее. Не сегодня. Может, будешь ради меня называть себя Синт? Или даже «я»? Используй первое лицо хоть разик?
ВЫ МОЖЕТЕ ОБРАЩАТЬСЯ К ДАННОЙ ПРОГРАММЕ ТАК, КАК ВАМ УГОДНО, ПУСТЕЛЬГА ПРАХ. СМ. ПРЕДШЕСТВУЮЩИЙ БОЛТОТРЕП.
Рейзер задумалась, может ли программа определить, что она немного пьяна. Да, наверное, может.
– Хотя бы называй меня Рейзер.
ВАШ КОНТРАКТ ПОЗВОЛЯЕТ ВАМ МЫСЛЕННО НАЗЫВАТЬ СЕБЯ ТАК, КАК ВАМ УГОДНО.
Рейзер попыталась навести порядок в мыслях.
– Пустельга Прах не может голосовать, Синт. Тут я тебя поймала, да?
ДАННАЯ ПРОГРАММА ПОНИМАЕТ ЗНАЧИМОСТЬ ИМЕН. ДАННАЯ ПРОГРАММА ЦЕНИТ ПРИСУЩЕЕ ПУСТЕЛЬГЕ ПРАХ ЧУВСТВО ЮМОРА И ПРИЗНАЕТ ЕЕ ПОТРЕБНОСТЬ В ЛЕГКОМЫСЛЕННОМ ПОВЕДЕНИИ. ДАННАЯ ПРОГРАММА ВЫРАЖАЕТСЯ ЛАКОНИЧНО В ЦЕЛЯХ ЯСНОСТИ И ЭФФЕКТИВНОСТИ. «ПУСТЕЛЬГА ПРАХ» – ЭТО ОГОВОРЕННЫЙ КОНТРАКТОМ РАБОЧИЙ ПСЕВДОНИМ РЕЙЗЕР. ПУСТЕЛЬГА ПРАХ ВЫРАЗИЛА ЮРИДИЧЕСКИ ДОКАЗУЕМОЕ ПОНИМАНИЕ ЭТОГО ФАКТА.
– Мне еще ни разу не говорили, что я юридически доказуема. А вот что я выражаюсь – случалось.
ДАННАЯ ПРОГРАММА ПОНИМАЕТ, ЧТО ПУСТЕЛЬГА ПРАХ ПОЛУЧАЕТ УДОВОЛЬСТВИЕ, ОБРАЩАЯСЬ С ДАННОЙ ПРОГРАММОЙ ТАК, СЛОВНО ДАННАЯ ПРОГРАММА ЯВЛЯЕТСЯ СОБЕСЕДНИКОМ-ЧЕЛОВЕКОМ, НЕ СПОСОБНЫМ К РЕФЛЕКСИИ И ПОНИМАНИЮ ЮМОРА. ДАННЫЕ ЗАГРУЖЕНЫ, ПАМЯТНИК ОЧИЩЕН И ПЕРЕЗАПУЩЕН. ПРОЦЕДУРА ЗАВЕРШЕНА. БОЛТОТРЕП ОКОНЧЕН. КОНТАКТ ПРЕКРАЩЕН.
Рейзер ощутила мимолетное головокружение от перезагрузки памятника.
– Я тоже тебя люблю, – пробормотала она. На дисплее снова были врата «ПравдивыхРассказов». Рейзер с помощью кода миновала смех/плач/вздохи/крики центрального входа и вошла во врата для рассказчиков.
Спасибо. Пожалуйста, введите имя рассказчика.
Спасибо. На данный момент Пустельга Прах занимает 12-е место среди 2578 лучших рассказчиков.
Она провела несколько минут, изучая просмотры рассказов и все сопутствующие параданные: откуда читатели переходили и куда уходили, на чем задерживались, что пропускали и где скучали, и все это вызвало у нее такую же тоску, как и обычно. Однажды ее параданные перестанут быть приемлемы для Синт, и что тогда станет делать Рейзер?
Она запрокинула голову и вздохнула; вздох перешел в зевок. Как звали мужчину, о котором она писала, – того, что провел детство в орбитальном приюте? Нужно было создать такую функцию поиска, которая связывала бы «ПослеЖизни» с похожими ПравдивымиРассказами. Такая очевидная идея. Может, предложить ее Синт? «ОКАЗЫВАЕТСЯ, ДАННАЯ ПРОГРАММА ВСЕ-ТАКИ НЕ ИДЕАЛЬНА».
