скачать книгу бесплатно
– Как обычно, с тобой в чертовом баре. Тебе нужно еще выпить, и мне тоже.
Он осушил стакан и грохнул им о панель долива – и выругался, когда на панели неожиданно высветилось требование проверить кровь.
Рейзер его таким никогда еще не видела.
– Что ж. Похоже, мы оба пойдем пешком, – сказала она как можно небрежнее.
– Да хрен там. Я что, тебе пьяным кажусь?
– Нет, Бейл. Пьяный пьяному пьяным не кажется.
Бейл засунул палец в кровозаборник на столе, дождался, пока засветится экранчик, и прочел:
ПРАВО ПОЛЬЗОВАНИЯ МАШИНЕРИЕЙ ОТОЗВАНО.
ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЙДИТЕ ПОВТОРНОЕ ТЕСТИРОВАНИЕ ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ЧАСА ПРИ УСЛОВИИ НЕМЕДЛЕННОГО ПРЕКРАЩЕНИЯ ПРИЕМА АЛКОГОЛЯ.
ДОБРОЙ НОЧИ, ОФИЦЕР БЕЙЛ.
– И тебе тоже хрен, – сказал Бейл. Поднял стакан на уровень глаз, досчитал до десяти, а потом осушил, не расплескав. – Что это, как не блестящая координация движений?
Рейзер сдалась и усмехнулась:
– По-моему, выглядело нормально.
Он втянул в стакан новую порцию и заглотил ее; пустой стакан ударился о стол прежде, чем вместо «четырех часов» на дисплее высветилось «четыре часа пятьдесят минут».
– Может, нам стоит немножко притормозить, – сказала Рейзер.
– Мне без разницы. Я завтра не работаю.
Его тон снова изменился. Она спросила:
– Не работаешь?
Бейл пялился в пустой стакан, пока Рейзер не продолжила:
– Отгул? Когда он у тебя в последний раз вообще был?
– Меня отстранили.
– Что? – Рейзер отставила свой стакан, внезапно наполовину протрезвев. Она что-то пропустила? – Почему?
– Нарушение субординации.
Она немного расслабилась.
– И на сколько? На неделю? Относись к этому легче, Бейл. Разве ты не говорил, что это с тобой случается раз в месяц, как по расписанию?
– Ага. Надо, наверное, пойти домой. Поспать.
Рейзер поймала его взгляд и громко рассмеялась, поломав настрой:
– Нет. Это нам обоим на пользу не пойдет. Иди. Выспись. Увидимся, Бейл.
Он встал, и она проследила за тем, как он ушел, слишком ровно вышагивая; водянистое сияние дверного проема на мгновение обрисовало его широкую фигуру. Рейзер выждала несколько минут, потом вышла следом.
Бейл ее не дожидался. Она с удивлением обнаружила, что немного разочарована.
Рейзер направилась к дому; алкоголь делал жутковатые улицы Форпоста уютнее. Она была трезва как раз настолько, чтобы обогнуть улочки Дырки. В каждом поселке, городе и порте была своя версия того, что в Форпосте называлось Дыркой: анклав контролируемого беззакония, которому дозволялось существовать при неписаной договоренности, что обитающие там криминалы не будут привлекать к себе слишком много внимания. В Дырке орудовали мелкие бандюки, которые торговали наркотой, но не варили ничего тяжелого и показывались наружу только ради хулиганства да мелкого воровства. Пакс ее существование полностью устраивало. Рейзер знала, как они работают, все эти регулирующие преступность клапаны. На Пене она ради ПравдивогоРассказа провела неделю в переулках Средоночия, научилась прятать ИД и ходить невидимкой, сбивать со следа и скрываться, казаться чистой и драться грязно.
Подходило время оставить Хлад. Лучшим здесь были Бейл и его истории. Больше ее тут ничего по-настоящему не интересовало, за исключением, может быть, Потока.
Прочее из того, что могло предложить ей это место, она, скорее всего, уже зафиксировала. Все здесь вращалось вокруг платформ и баров. Все было обустроено так, чтобы держать платформостроителей пригодными к работе и на грани трезвости. Деньги привлекали их сюда, работа занимала, а бары утихомиривали. Пакс более-менее берег их и держал в узде. «Ронен», корпорация, заправлявшая платформами, вела свой промышленный шпионаж втихую, не испытывая терпения Пакса.
Рейзер теперь знала кое-что и о платформах. Она болтала с выпивохами, которые утверждали, что работали там, и записывала их истории, но еще ей говорили, что все они лгут, что никто, побывавший на платформах, о них не рассказывает. Одному она точно поверила, но история в основном жила в его взгляде и молчании. Рейзер предложила заплатить, но в качестве оплаты он принял только ее собственный рассказ. И она поделилась с ним историей, которая досталась ей от криминала, утверждавшего, что он выжил в удалитиевых болотах Геенны. Пересказывая эту адскую небылицу мертвоглазому буровику в пропахшем потом баре «Несон», Рейзер чувствовала себя заблудившимся ребенком.
Это была странная мысль. История за историю, сказал буровик, что было похоже на ее тип сделки. И даже на ее жизнь. Какое-то подобие жизни.
Вернувшись к себе, она рухнула на кровать, закрыла глаза и попробовала уснуть. Когда ей не удалось, как это часто случалось в последнее время, она включила на монитории «„ПослеЖизнь“ Живьем!».
Голомэн только что начал. Она оставила его трепаться и сделала себе каффэ, вернулась в постель, натянула одеяло до подбородка и стала пить, глядя на дисплей.
– Привет, Рейзер. Рад тебя снова видеть. Сегодня у нас особый выпуск шоу в двух частях. Для начала потрясающая «История из прошлого „ПослеЖизни“», а потом, в рубрике «Голосование», свеженький бюллетень. Сейчас мы по-быстрому проскочим всю правовую чепухонь, а потом я покажу тебе историю из прошлого – сегодня она сенсационная.
Голомэн вышел из кадра, уступив место тексту:
ПОСЛЕЖИЗНЬ РЕАГИРУЕТ НА ВСЕ ПОПЫТКИ ВТОРЖЕНИЯ В ЛЮБУЮ ЧАСТЬ СФЕРЫ ЕЕ ИНТЕРЕСОВ, А ТАКЖЕ СОПУТСТВУЮЩИХ СИСТЕМ, БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ И С ПРИМЕНЕНИЕМ ЛЮБЫХ МЕР, КОТОРЫЕ ПОСЧИТАЕТ УМЕСТНЫМИ…
В конце концов Голомэн вернулся, улыбнулся и утер свой гладкий лоб.
– Почти закончили, Рейзер. Никуда не уходи.
– Ладно, – пробормотала она. Рейзер была зарегистрированной работницей одного из ПараСайтов, а это было, считай, как работать на саму «ПослеЖизнь», так неужели ей не могли дать поблажку в плане юринформации? Она зевнула. Может, и не надо было пить каффэ. Он, как всегда, подействует, едва только она соберется задремать перед экраном. Ей нужно было поспать.
Голомэн указал на изображение мозга у себя за спиной и сказал:
– Где-то там скрывается секрет «ПослеЖизни». Нейрид. Его невозможно обнаружить. Его не найти с помощью ножа, сканера или оптики…
Рейзер прикрыла глаза и проговаривала навязшую в зубах речь вместе с ним.
– …Любая попытка либо исследование, которое «ПослеЖизнь» посчитает попыткой обнаружить нейрид, повлечет за собой немедленную реакцию. Это касается любого нейрологического сканирования, исследования или нейрохирургии, не оговоренных с «ПослеЖизнью» заранее.
Экран позади него очистился.
– Всё. Со скучной частью покончено. Перейдем же к нашему крайне, крайне особому Особому выпуску! Первая часть сегодняшнего шоу, Рейзер, посвящена истории, казалось бы, обыкновенного человека. Тебе может почудиться, что эту историю тебе уже рассказывали, но, уверяю, так – еще никогда.
На экране появилось лицо мужчины – в оспинах, с набором ровных и грязных зубов и глазами с отечными веками. Рейзер узнала его немедленно, как узнал бы кто угодно в Системе: Аджинас Риалобон, «Маньяк „ПослеЖизни“».
Голомэн продолжал говорить, но Рейзер не нужно было слушать. Как любой житель Системы, она знала эту историю до мельчайших деталей.
За десять лет Риалобон убил по всей Системе больше двух сотен бродяг. Поскольку большинства жертв хватились не сразу, его деятельность не замечали годами. И только после того, как его поймали, после того, как он выдал расположение своего криохранилища, забитого головами и нейрохирургическими инструментами, были выявлены его мотивы. Он препарировал мозги в поисках нейрида «ПослеЖизни».
– Конечно же, его ждал полный провал, – жизнерадостно сообщил Голомэн. – Это невыполнимая задача. Развиваясь, нейрид сливается с мозгом носителя, и, за исключением случаев, когда специально обученный медперсонал «ПослеЖизни» активирует его с помощью секретной биопьютерии «ПослеЖизни», внешний вид и деятельность нейрида неотличимы от обыкновенных тканей и деятельности мозга.
Голомэн принял серьезный вид.
– Преступления Риалобона вышли на свет только благодаря умелым информаналитикам «ПослеЖизни», заметившим значительное, но необъяснимое падение количества бездомных.
Он повернулся к другой камере и улыбнулся:
– Открытие шокирующее, но для «ПослеЖизни» оно стало триумфальным. Наш непрерывный учет дал основания предполагать деятельность активного серийного убийцы еще до того, как обнаружилась хоть одна часть тела. «ПослеЖизнь» передала Паксу информацию и программы, позволившие отследить закономерность в действиях убийцы и в итоге поймать его.
Появилась и исчезла суровая эмблема Пакса. Это навело Рейзер на мысли о Бейле. Заснул ли он уже? Она посмотрела на время. Почти четыре. Утренний свет начинал примешиваться к фиолетовому свечению за окном. Ей уже не заснуть. Глупо было это смотреть. В особых выпусках Голомэна никогда не было ничего нового, сплошь древние истории, в которых только графика менялась. Рейзер смотрела предшествовавшие голосованию сегменты исключительно в силу привычки.
Она подумала, не позвонить ли Бейлу, и решила этого не делать, а потом отчего-то вспомнила о Таллене. Рейзер чувствовала себя неловко из-за того, что бросила его ради Бейла, но так уж оно порой складывалось. А Таллен с тех пор не приходил в бар в одно время с ней.
Голомэн откинул с глаз блестящий каштановый локон.
– Часто звучат обвинения, что «ПослеЖизнь» в своем отборе отдает предпочтение богачам. Это не так. И голосование невозможно фальсифицировать. Все программы рандомизации находятся в открытом доступе. У «ПослеЖизни» остается лишь один тщательно охраняемый секрет – и это нейрид. Абсолютная тайна нейрида позволяет всему остальному быть совершенно прозрачным. «ПослеЖизнь» полностью открыта для Системы и строго контролируется.
Голомэн начал идти, и камера последовала за ним сквозь массивы пульсирующей информации, сквозь бормочущие голоса, звучавшие то громче, то тише. Рейзер слышала четкие согласные Вегасхриста, гортанность Отдохновения, голоса старые и молодые, женские и мужские, а по экрану плыли фрагменты текста:
…единственное, что меня поддерживало…
…она так и не поняла…
…когда он наконец умер…
Когда все стихло, Голомэн сказал:
– Взглянем на факты. Потенциально нейрид может достаться каждому, кто родился в Системе, за исключением – таков был их выбор – жителей Геенны и неназываемой планеты.
Голомэн, как обычно, растягивал «особый выпуск». Рейзер начала прикидывать, как ей уместить Бейла в ПравдивыйРассказ. Она всегда получала хорошую статистику, когда вписывала туда себя. И щепотка секса никогда не вредила. И еще людям нравилось думать, что они узнают на «ПравдивыхРассказах» что-то новое, как и на «ПослеЖизни», пусть даже они не могли решить исход ПравдивогоРассказа. Воспоминания Бейла были полны насилия и техники. Закрутить вокруг него историю будет нетрудно.
Голомэн перешел к внедрению нейрида.
– Конечно же, родители могут отказаться от участия своего ребенка, хотя законодательно предусмотренный налог на «ПослеЖизнь» все равно подлежит уплате. В тех редчайших ситуациях, когда оборудование недоступно сразу по рождении, имплантация нейрида может быть проведена в течение первого года жизни.
Каффэ начал действовать. Она попыталась набросать в уме историю Бейла, но обнаружила, что думает о его проблемах, а не о художественном потенциале. Пакс был его жизнью. Что станет с Бейлом без него?
Она что, о нем беспокоится?
Вероятность этого встряхнула ее сильнее, чем каффэ. Рейзер встречала мужчин интереснее и гораздо привлекательнее Бейла. Его рассказы были хороши, а прямота подкупала, вот и все.
Нет, она беспокоится только о том, что не сможет вытянуть из Бейла все, что он способен поведать, прежде чем «ПравдивыеРассказы» отправят ее дальше.
– Нейрид создан на основе полипотенциальных клеток, дешев в изготовлении и имплантируется посредством элементарного проникновения в череп. Его производство субсидируется Системой. Случайное распространение нейридов-плацебо модерируется ИИ, хотя объем использования плацебо ежегодно уменьшается в связи со вводом в эксплуатацию новых банков памяти и сопутствующим расширением базы данных «ПослеЖизни». Во всей участвующей Системе имплантат не может достаться только мне. – Голомэн театральным жестом погрузил руку в собственное тело, демонстрируя свою нереальность, и наконец-то вернулся к Аджинасу Риалобону.
Рейзер не нужно было в очередной раз смотреть на подробности убийств Риалобона и его поимки. Сегодня показали несколько изображений мозга, которых она раньше не видела, какие-то новые сведения о парочке жертв и серию интервью с подозрительно возрастающим списком людей, утверждавших, будто они спаслись из-под ножа Риалобона. Голомэн говорил:
– Помни, что «ПослеЖизнь» соблюдает права граждан и не выдает информацию Паксу или Юстиксу. Неизвестно даже, был ли активный нейрид у самого Риалобона.
Рейзер все еще думала о Бейле. Она тратила на него слишком много времени. Ну и что, что ей нравилась его компания? Все равно это была работа. А может быть, отдых, в котором она сейчас нуждалась, – легкая беседа вместо обычных интервью и записи. Но причина была неважна. Ей и правда пора уже было с ним заканчивать. Она прожила в Форпосте месяц с лишним, куда больше, чем проводила в большинстве других мест.
– Понравилось? Мне – да! А теперь, Рейзер, вторая часть шоу – новое голосование!
Она заглотила остатки каффэ, наконец-то ощутив себя полностью в сознании.
– Но для начала еще несколько фактов.
Рейзер ссутулилась. Каждый раз, подумалось ей. Она ничему не учится. Как и все остальные, впрочем. Раз за разом побеждает все та же потребность довериться. Как в большом, так и в малом.
– Лишь в случае медицински подтвержденной неизбежности твоей смерти персоналу «ПослеЖизни» дозволена проверка наличия активного нейрида. Если ты окажешься нейрид-позитивной, тебя введут в rigor vitae, уложат в саркофаг, он же сарк, и сбросят в океан Хлада, а твою Жизнь перекачают с нейрида в базу данных «ПослеЖизни».
Грянула музыка.
– А потом, Рейзер, через год, десять лет, возможно даже, что спустя век или больше, когда появится лекарство или новая методика лечения для твоей проблемы, решать будет… – Он широко улыбнулся и раскинул руки, а камера отступила, неожиданно превратив его в точку на фоне звездного задника. Триумфальные аккорды нарастали, пока, во внезапной тишине после окончания музыки, Голомэн не прокричал: – …каждый из вас!
Не желая того, Рейзер ощутила, как заколотилось ее сердце.
– В этот момент возможного возвращения, Рейзер, твоя находящаяся под угрозой жизнь, и жизни прочих, очутившихся в той же самой ситуации, будут внесены в бюллетень. И кто угодно сможет проголосовать за кого угодно. Только я, Голомэн, лишен права голоса. Голосование не является, повторяю, не является соревнованием. Ты голосуешь за второй шанс или против него, для такого, большого или малого, количества людей, для какого пожелаешь.
Раздраженная тем, что продолжает смотреть, Рейзер вызвала текущую статистику просмотров Голомэна. Вместе с ней его слушали тридцать семь процентов доступной Системы. Она пробежала взглядом аналитику и экстраполяцию. Предполагалось, что в ближайшие пятьдесят часов восемьдесят девять процентов взрослого населения Системы – за исключением обычных двух планетарных исключений, Геенны и неназываемой планеты, – посмотрят шоу и приступят к голосованию. Она не уставала этому поражаться. Выборы в Администрату привлекали вполовину меньше внимания, да и то со скрипом.
– Как тебе принять решение? Это легко и интересно. Нужно всего лишь просмотреть их жизни. Были ли они – остались ли они – в чем-то неприятными, любящими, жестокими? Чувствуешь ты себя великодушной или нет? – И реплика в сторону, шепотом: – Но помни, если твой собственный нейрид – это подлинный нейрид, однажды и тебя могут судить по твоим суждениям.
Это все совершенно потрясающе, подумала Рейзер. «ПослеЖизнь», единственное, что объединяло Систему, была чуть ли не до банального проста. Она существовала вне политики и боговерия и была единственным налоговым бременем, которое никого не тяготило.
И она приносила Рейзер средства к существованию. Как сотруднице «ПравдивыхРассказов», одного из своих ПараСайтов, «ПослеЖизнь» платила ей за то, чтобы она путешествовала по Системе, слушала и фантазировала, создавала повествования из хаоса. Возможно, это было самым замечательным – то, что она могла жить за счет «ПослеЖизни», и только потому, что рассказывала истории. «ПослеЖизни» были правдивы, но и грязны. Люди ходили на «ПравдивыеРассказы» за утешением после тревожной правды «ПослеЖизни». А благодаря своим навыкам и еще отбору и указаниям своего ИИ, Синт, Рейзер была одной из лучших рассказчиц.
Голомэн перешел на деловой тон. Его волосы сделались короткими и аккуратными, а лицо – суровым, и он сказал:
– Проверке подлежит каждый отданный голос. Голосование полностью открыто и не подвержено коррупции.
Слушая рассказы о жизни людей и сочиняя истории, Рейзер часто воображала себе жизнь в прошлом, на Земле, когда можно было ожидать, что проживешь дольше пятидесяти лет и бо?льшую часть этого времени будешь наслаждаться приличным здоровьем. Какими были истории тех людей? Могли они догадаться, что у них вот такое будущее? Необратимое лучевое поражение, аутоимунные болезни, вечно изменяющиеся метавирусы, неораки и токсические реакции? Лютая смертность и общий упадок? Банальная невыносимость всего на свете?
Там, на Земле, они воображали, что будущее принесет лекарства от любой болезни, что в конце концов технологии превзойдут природу.
Она зевнула, наконец-то ощутив сонливость. Как глубоко мы всегда заблуждаемся.
Четыре. Алеф
КлючСоб 2: мой отец уплачивает налог
Вскоре после того, как мы вернулись из собора, один из наших соседей, Иосип Фарлоу, получил и открыл случайно доставленное ему налоговое уведомление, предназначавшееся моему отцу. Рассказывали, что Иосип едва не потерял сознание, увидев размеры ошибки. Легенда о налоговом уведомлении Савла стала на Геенне народной сказкой. Даже притчей.
Вот как ее рассказывают.
