Живи счастливо

Сказать, что я на этом «курорте» расслабилась? Нет. В первый же день, мне против моего желания сделали снотворный укол. Сказать, что это мне сильно не понравилось ничего не сказать. Доверия это не прибавило. Пришлось уже не дуру играть, а идиотку. Выпендриваюсь как могу своими «знаниями» психологии, надо мной посмеиваются. Как в школе учителя, аж скучно. Ярлык мне уже повесили и начинаю преимущественно молчать. Мне не привыкать-я так всю жизнь молчу, меня никто не слушает и не воспринимает в серьез, как и дома родители. Это то мне и надо, так мне комфортно и чувствую себя в безопасности. Будет очень напрягать девушка, с которой меня поселили в одну палату. Палаты были на четверых, но пока мы были там вдвоем она очень часто по диагонали меряла палату шагами. Гуляла я со взрослыми тетками, так как молодежи там было очень мало, и они очень быстро выписывались. Самой позитивной была девушка, слезшая с иглы уже как год. Ее воспитывала тетя, так как ее родители умерли, когда она была малышкой. Вот странность она уехала через неделю моего прибывания там и я очень сильно стала ощущать на сколько чаще я стала слышать разговоры пациентов о болячках. Чтоб их не слушать и спокойно спать я купила беруши. Я только стала казаться еще более странной: «То матрасы ей не такие, то спит с затычками»-как-то раз услышала я.

Будет много озарений, от упражнений на личной группе Л.В. Некоторые инсайты догонят меня позднее. Выматываясь физически, отключался и мой контроль, мой критик. Я стану узнавать, что мне нравится, хотя это мне давалось нелегко, все время были мысли о том, то пока я тут прохлаждаюсь мой ребенок не пойми в каких условиях. Да он был с моим отцом и с моей матерью, но я-то с ними жила и знаю на сколько мои родители могут быть токсичны и скоры на руку.

Злость я скидываю физически что-то побью (чего-то, а не кого-то). Умиротворяет меня одиночество на природе. Еще хоть что-то я узнаю о своих чувствах и способах их выплеснуть. Это так важно, но при этом кажется глупостью. Глупо, что можно просто выплеснув, сидевшие в тебе эмоции добиться результатов и в физическом, психическом здоровье и повысить свою энергию, ране тратившуюся на сдерживание их. Вот так учила я это, при этом не практиковала. Как часто полученные знания мы не применяем на практике?

2011.Еще из озарений, что я держу людей на расстоянии. А им это оказывается не нравиться, и они хотят, чтоб я была более открытой и искренней. В группе, кроме одной женщины написали, что именно я их раздражаю, короче все повторяется опять я изгой, как и по жизни. Что мне с этим делать? Я думала, что мне нужна уверенность, а нужна открытость. Но я боюсь меня не поймут и не примут такой. Но в итоге меня не принимают из-за моей скрытности. Мне говорят напрямик: «ты так смотришь, как будто ты думаешь, что мы дураки». А я-то так не думаю, я все время боюсь сказать что-то не то и молчу почти всегда.

Жаль, что вы не роботы, но хорошо, что вы люди – вот эту фразу я напишу на его группе.

Многое из того, что я осознаю, меняю в себе будет находить отражение в моих рисунках. Как рыбки в аквариуме, те рамки, которые нужно убрать и жить станет свободнее. Лошадь – это выражение свободы. Клоун-мое амплуа для того, чтоб не показать истинных чувств.

Столько всего было, что не описать словами. В итоге мой запрос стал принять себя такой какая я есть и открыто выражать свои чувства и эмоции. Хочу дорасти до того, чтоб отдавать свою любовь, внимание, заботу и этим получать гораздо больше удовольствия и удовлетворения.

Звонила мама жаловалась как ее достали Костя (мой сын) и Оля (моя племянница). Почему-то мама решила, что я от сюда хочу сбежать. А я не решила. Я чувствую себя намного лучше, мне говорят, что я изменилась: общаюсь, улыбаюсь.

Имею ли я право описать что происходило на группе Л.В.? Думаю нет.

И все же опишу наглядно демонстрирующий его поддержку, желание помочь и дарить любовь. Участникам группы всем по очереди нужно было сказать: «Я люблю себя со всеми своими достоинствами, со всеми своими недостатками». Я чтоб это сказать и не разреветься представила себя 18-летнюю. Последней пошла Маргарита – вот у нее слезы хлынули. Л.В. подошел к ней, и обняв за плечи сказал: «Я твоя уверенность». И подвел ко мне. Я Маргарите сказала-У меня домашнее задание проговорить это 99 раз-у тебя будет меньше. Она произнесла: а ты мне поверишь? Я улыбнулась. И пусть в первую фразу сказать без слез у нее не вышло. Но я сказала-Молодец. И следующие ее повторения были увереннее и уже без слез. Л.В. ее отпустил, но не отошел, держа ладони в паре сантиметров от спины Риты. Маргарита была опять на слезе, но справилась. А я все задавалась вопросом как Рита самая красивая и подтянутая из нас, не могла себя любить?

Всю группу меня мучали только размышления о том, как все это выглядит со стороны. Я была постоянно на готове, напряжена. Я себя постоянно уговаривала, что всем на меня наплевать, это надо мне, пусть я выгляжу нелепо и смешно. Я старалась опустить рамки того аквариума, что рисовала и в котором сидела сама. Отпустить этот жесткий самоконтроль. Но как я могу им довериться? Они же все разные и каждый со своим геморроем. Взять хотя бы Розу, у которой 15 лет не было секса, и на группе она испытала оргазм, который длился, по ее словам, минут 20, и на следующий день были подобные ощущения. Так что мои проблемы и заскоки даже если и не поймут, то это ничего главное, что я их отпущу. А потом смогу строить доверительные отношения.

Не все шло гладко. Тем более описывать как я тыкала людям в их слабости совсем не хочется, но…

–А не фиг свои телефоны в анкетах писать, тогда и названивать не будут-скажу я Л.В. Он признается-Верно. Расскажет о своей даче, где сосед на ее участке соорудит баньку. Какой-то хмырь отжал, и он не фига не делает? -думаю я. По разговору понимаю, что как мои родители тащит свой хлам с квартиры на дачу. Так я скоро разочаруюсь- нимб на нем начал тускнеть. Весь хлам на дачу- говорю ему качая головой? Вот и моя половина мне так же говорит-отвечает он. Он что человек? Не робот? Ошибся и признался? Мои родители не в жизнь не признаются, а только меня обвинять начинают и тыкать носом в мои ошибки. Нимб стал светить сильнее.

Многое конечно я не записала в дневнике, а мозг не дает вспомнить. Но есть запись:

На протяжении месяца, что я лежала, я все время чувствовала тревогу. Для нее поводы были и нет. Ребенок мой все болел, у меня многое болело. При этом я чувствовала себя в опасности, как будто передо мной тигр или пропасть. Я ходила и тряслась, временами это чувство отпускало меня. Отпускало, когда я была чем-то занята или при беседах с Л.В. Оставшиеся дни моего там пребывания, я уже не чувствовала такой сильной тревоги и мои симптомы некоторые то проходили, то появлялись. Я уже могла спать лёжа, а не полусидя, носоглотка уже приходила в норму. Я успокаивалась. Но звоня родителям, общаясь с Костей я вновь ощущала ту тревогу, то отчаянье и требовалось иногда несколько дней, чтоб восстановиться и воспоминания об этих звонках меня оставили.

Я была не готова вернуться домой, к родителям. Но вот с мужем, с Пашей я хотела улучшать отношения для нас обоих. Я очень переживала, что Косте так и не сделали отметки в наших паспортах и в его свидетельстве, чтоб Костя смог поехать с нами на море. В конце концов вся эта поездка планировалась для меня и Кости, чтоб соленая вода и солнце укрепили наши иммунитеты. Но родители, видимо, очень боялись отпускать моего ребенка со мной и не сделали отметок. Мы решили поменять билеты.

Близится моя выписка. Л.В. выписывает мне таблеток на 3 месяца. Он понял, что я невербально не согласилась. Сказал, что растение или овощ из меня не собирается делать. «Пусть вылезет и негативное, может это лучше и люди потянутся. Нужно больше доверять людям» -произносит он.

Несмотря на то, что утром мне Л.В. сказал, что таблетки только местами поменяет, уже вечером мне дали новую целую таблетку. Это меня сильно расстроило, а ведь только вчера говорили о доверии. Ночью меня начали мучать воспоминания о драках, чтоб успокоиться, я ушла гулять и в своем закоулке поколошматила стену ногами. Вымылась и долго смотрела на озеро. Тут я могу себе позволить гулять и делать, что хочется хотя бы вечерами и нет забот, одна забота борьба с накатывающей тревогой от звонков или воспоминаний о доме.

Вот и месяц моего пребывания тут прошел. Разве можно так долго пребывать в терапевтической клинике, когда физически у тебя ничего не сломано и не очень-то и болит? Я стараюсь изо всех сил, чтоб скорее быть с сыном. На рисовании осознаю, что болезнь мне дает заботу, внимание, общение, поддержку (все звонят и спрашивают, как у меня дела). Но за это приходиться платить: физическими болями, плохим сном, мое окружение страдает, нет самореализации, меньше денег, трата времени и здоровья.

С Т.Н. поговорило о компах она немного разбирается и говорит, что проще снести весь windows и установить заново с 10 моими «положительными качествами». Говорили о сестре, брате, о том, что особой привязанности к ним я не испытываю. Моя сестра Нина не дружит с головой, лечилась в клинике совсем другого профиля. К несчастью, наша мать отправляла Нину в это заведение, когда было уже поздно. Моя мама познакомилась с женщиной, дочка которой поступила в эту клинику вместе с Ниной. Через пару недель новая знакомая моей матери сообщила, что ее дочка в клинике покончила с собой. Это стал первый и последний раз, когда моя мать отдала лечиться Нину. Всю жизнь Нина была скромной, тихой, забитой. Жить после возвращения Нины из лечебницы было очень сложно. У сестры были приступы ярости. Я, будучи тогда подростком очень боялась, что однажды приступы Нины приведут к смерти матери. Мне хотелось защитить мать. Видимо отчасти поэтому я пойду учиться психологии.

И лежа у Л.В. и еще несколько лет после мне не будет давать пока вопрос как может психолог, который пусть знает ее только в теории до такого дойти? Наверное, я ничего не понимаю в жизни, ничего не стою, раз не могу помочь сама себе. Этот якорь будет тянуть меня на дно снова и снова, подтверждая слова родителей. А уж родители мне не раз говорили и скажут какой я херовый психолог и что психолог бы сам себя вылечил.

Помогал ли мне этот якорь? Нет, этот груз отнимал то небольшое количество сил, что могли бы уже тогда улучшить мою жизнь. Вот и так и нам для того, чтобы найти то, что похоронено под грудой ненужных отношений, дел, убеждений, потребностей нам навязанных нам нужно убрать лишнее.

24.06.2011 Вернемся, мне снова 27 лет. Решила снять наконец-то эту папиллому, что образовалась у меня от этого невроза. На арт-группе подарила Кате Чупа-чупс. Тема: что я хочу оставить, а что взять с собой, а что подарить. Я оставляю отношения с друзьями, с семьей и самореализацию в любимой работе и быть собой и открыто выражать свои чувства. Быть сильной и покорять вершины, пусть даже трудные, долгие и холодные с применением куртки (куртка у меня внимание, любовь, забота). Сегодня я так же осознаю, что не могу выражать свои положительные качества. Мне хотелось помочь Валерии понять, что она слишком озабочена мужиками. Но сказать я ей этого не могла, а тихо подсмеивалась и только подарила ей танк с цветочками. Она так прет, но при этом ранимая и добрая. Хотела подарить Кате еще корону, сказать, что восхищаюсь проведённой работой, но не смогла. Ну хоть конфетой выразила свои чувства.

С Т.Н. писали мои положительные качества: креативность, логичность, веселость, искренность, доброжелательность, усидчивость, энергичность-активность, альтруизм, интеллектуальность, верность и мама. Спрашивала один ли муж у меня. А я у него? И я у него одна, и он у меня один, кому мы еще нужны, только друг другу. Только камень преткновения- его работа. Его никогда нет дома. Я на протяжении стольких лет боялась за него, приключения вечно находят его или он их. Видимо поэтому он и стал милиционером. А потом устала за него бояться. Пришел и хорошо. На музыкотерапии я представляла мужа и мне не хотелось его отпускать. Когда он уплыл мне стало очень грустно, а я осталась на уменьшавшейся полянке.

С утра встала вся расстроенная. Хотелось, чтобы кто-нибудь пожалел и обнял. Позвонила Паше сказала, как я скучаю. Немного пожалел Витя-пациент что любит играть на барабанах, чем очень досаждает другим. Я еще побаиваюсь ездить в общественном транспорте, и очень много сил потратила на поездку. Не решалась войти в клинику, чтоб наконец-то убрать папиллому. Но у меня назначено на определенное время и больше тянуть нельзя. Этим врачам меня так жалко. Смогла сказать, что я волнуюсь-высказала свои мысли и действительно стало легче-волнение осталось там. Подробно расспросила как нужно ухаживать за раной. Приехав на «курорт», я боялась показаться, так как рану заклеили пластырем на весь подбородок. Потом я подумала, что с таким говном, не боялась столько времени ходить, а тут недельку с зеленкой не похожу?

Прошли выходные. Говорю Л.В., что надо было съездить домой. Он тоже так думает-пора в мир. Были тесты у Кати. Она говорит, что я какое-то свое качество вытесняю, и какое-то стала копировать мне не присущее. Думаю, это помогать другим, видимо другим я не хочу помогать. И говорит я о болезнях стала говорить 75 балов из 100. Болит у меня до фига всего. Не хочу перечислять, это не к чему у вас свои боли-у меня свои. К счастью, многие мои прошли.

О чем сердечко говорит? Агрессия выросла. На кого злишься? – задавала Катя мне эти вопросы и другие. На часть их них я ей отвечала. Что злюсь на родителей, но не должна на них злиться-они же как лучше хотели, как успевали, как умели. На часть из них писала ответы позднее в палате только для себя: Какое качество я не могу принять? То, что манипулирую людьми, а они мной. Что-то в людях однозначно меня тревожит. Видимо из-за низкой самооценки. Хочу казаться умнее, чем есть на самом деле? Хочу у всех вызывать симпатию? Говорила мне Катя: «выше головы не прыгнуть». Надо делать сколько могу, а не сколько ждут, сколько хочется. Слегка касались моей одежды, темы секса. Эти темы для меня очень болезненная не хочу на них даже думать. Хочу как чукча в брюках, я может и рада бы что изменить, но родители, общество навязали. Моя сестра даже когда просто одевала кожаную юбку чуть выше колена-ей в след летели такие комментарии, что я еще в детстве для себя решила, что смысла нет так стараться, наряжаться-услышишь оскорбления только. Мне и в брюках было хорошо и комфортно и от родителей в свой адрес я таких слов не слышала. Когда пишу о сексе, вспоминаю Пашу и начинает все болеть.

28.06. 2011 С утра всех заставляла со мной рычать, кричать на перовом этаже. С верхнего этажа прибежала старшая медсестра-говорит аж стены дрожат. Меня аж трясло всю от злости. Это видел Л.В. и просил зайти.

От куда во мне столько злости? -писала я в тетради. И на кого все же? – на себя или родителей? Или это просто недосып? Или злость была много лет? На музыке в визуализации получила амулет-деревянную сову-а мне показалось это неправильным, должен дать сердце, хотя что он мне там должен. Может вытесняю мудрость, хитрость?

Пошла к Л.В. Спрашивает-злоба на что? Я отвечаю-не знаю, на все, на себя. Говорит стрелки на себя легко переводятся, не обобщай, конкретно на что и на кого. А я не знаю.

Говорит довольная я сидела, когда говорила о том, как с родными себя вести буду. «Если захочешь никто тебя не сможет подавить, а начнут подавлять-приезжай.» Я ему в ответ: «Чего я как к папочке бегать буду? И без меня проблем хватает.» Он похоже растерялся, судя по паузе. Потом сказал это не конструктивно, кто-то же должен вас тащить. Нужно только позвонить, договориться, найти время. Про Костю ей сказала-«Он какой-то не такой на фото. Как будто не мой ребенок. Когда его подзывают к телефону-он говорит привет и убегает». Л.В. говорит, что я Андрея ревную, а это тоже проявление агрессии.

Тревога у меня на людях, особенно где незнакомые. Видимо я их оцениваю и решаю, как должна себя вести. А я никому не должна (особенно с сильными и значимыми людьми) и буду вести себя как хочу везде (дома и на людях). Быть самой собой. Я хотела у всех вызывать симпатию, подстраиваться. Теперь не буду-под всех невозможно подстроится.

29.06. Сегодня ночью поняла, что меня будит-это неудовлетворенное желание-организм требует разрядки. Злость, вернее ярость просыпается, при воспоминаниях о драках в школе, на дискотеке. Я думала они забылись, так как сестра моя мне с этим очень помогла. Но это сестра, а не я. И вспоминаются многие мелкие детали:

1998-1999 Школа я хожу в 9 класс. Сегодня я дежурная по школе. Как я устала. Наконец-то могу сесть и отдохнуть. Учителя загоняли так, с учебой не успеваю, а еще тут убирай, работу с младшеклассниками проводи… О вот и они сидят. «Девчонки, уступите место дежурному»– говорю я немного грубо, надеюсь хоть так меня послушают. Эти дети меня тоже ни во что не ставят, пока не начинаю хамить, как и во дворе. Встали ушли. Отлично, сажусь. «Ты чего их выгнала? Пусть сидят»– слышу я голос какой-то девицы. Еще тебя не хватало-думаю я. В ответ уже привычно хамлю: «Ты что Мать Тереза? Хочу сижу». Подходит еще девица-видимо подружка первой. С той мы обоюдно перекинулись предложениями в грубой форме. Они ушли, в их лицах читалось недоумение и насмешка. Прошел урок-снова надо топать на дежурство в этот темный коридор. Опа! Снова девицы, да еще в компании. Ну дело за малым и их пошлю. В ответ слышится маты, ну за мной не заржавеет -матерюсь в ответ. Мне страшно, но свои испуг показывать нельзя. У компашки недоумение и насмешки. Ну а мне какое дело. Звонок. Иду в класс, доучиваюсь. Можно домой-наконец-то домой, что за ужасный день. Открыв парадную дверь, я увидела уже знакомые лица, которые оттеснили меня с лестницы в кусты. Там народу человек 30. Договариваемся, стоя еще под окнами школы о драке. Идем в садик-на площадку. В садике ремонт и никто не помешает. Драки один на один не вышло-поняв, что «Тереза» проигрывает подруга подошла на помощь. Сил уложить и ее у меня хватило-они не дрались с мальчишками и не гоняли в футбол как я. Подоспела третья, решив поставить точку. Покатались и с ней, в ход пошли мои волосы. Я в долгу не осталась-потянула и ее. Компашке такой расклад не по душе, кто-то уходит. Мы переходим к ближайшему дому и вроде как мило общаемся впятером. Подходит моя одноклассница Катя Старикова. Разговоры становятся о сексе, о тяготах жизни. Я уже думала это конец. Но нет пришли человек шесть, чувствую их злость. Разговоры им не нужны. Кто-то припечатывает мою голову о бетонную стену. Искры сыплются из глаз, я ничего не соображаю, стоит гул. Мне что-то говорят, но я не слышу просто какие-то звуки сквозь вату. Мне холодно, через какое-то время я понимаю, что от меня хотят, не слышу еще, но понимаю. Тетка кричит с окна. Моя голова! Как болит. Но уже начинаю разобрать слова тетки: «Идите драться в другое место». Другое место? -думаю я-а милицию ты не вызовешь? Я хочу разрыдаться, но нельзя показывать слезы. Мы переходим в кусты у другого дома. Там мне уже все равно. Меня бьют стоя. Проходят мимо люди. Кто-то открыл окно и посмотрев молча закрыл. Мне делают подножки, бьют по ногам, я падаю. Я в прострации, почти ничего не чувствую, лишь закрываю руками внутренние органы. Видимо я отключилась, компашка стала переживать, смотрю уже новые лица и народу больше. Меня ставят на ноги-во мне дикая ярость-я делаю выпады на отдельных людей, чтоб не подходили ко мне. Бесполезно. Поняв, что я не подыхаю-получаю сильнее, органы мне уже почти не закрыть. Стараюсь лежать на спине, почкам чтоб меньше досталось. Прижимаю ноги, руки к животу и бокам. Катают меня какао-то время, как мячик. Снова переходим в другое место. Я думаю только о куртке, белая кожаная, сестра дала поносить. И я ее тут же уделала. Начало темнеть, наверное, уже больше 16 часов, народ постепенно расходиться. Не интересно, ничего нового. Остались трое, четверо. Я с ними справлюсь, а не зачем-они благородно меня отпускают. Я лежу, приказываю себе встать, не выходит. Кто-то говорит мне, чтоб шла быстрее домой, но кто я уже не вижу, видимо фонарь знатный или голова дает о себе знать. Не помню, как дошла, все думаю о том, что надо почистить куртку, но кожу содрали. Так надо, чтоб родители не прознали. Родители не поняли-повезло. Приходит моя сестра, меня накрывает, я реву, начинаю заикаться, но беру себя в руки и все рассказываю.

Меня ведут к врачу, я не хочу, истерю. Не помогло. Привезли с пепелища прямо в ад. Вынуждена раздеваться при мужике, он осматривает мои синяки, голову, заставляет снять колготки. Я не хочу! Я хочу уйти! Почему я должна здесь быть и все это делать? Я хочу, чтоб все это кончилось-я хочу домой! -скачут мои мысли. Истерю. Дальше не помню. Я дома. Наконец-то под одеялом. Надо как-то заснуть-не выходит. Закрываю глаза и чувствую удар, потом еще, еще… Как заснуть, все тело садит. Как тут все отключить, как уснуть и все это не чувствовать? Засыпаю. Может это сон, мне все это приснилось?

Утром не хочу вставать, но надо в туалет, терплю до последнего. Родителей не слышно и не видно, можно и сходить. Вроде пронесло. Ложусь. Нет опять! Достали! Родаки заставляют встать, поесть. Я не хочу. Приносят в кровать. Как в себя я могу что-то запихать? Не выходит-лезет обратно. Лежу в кровати. Выходные подошли к концу. Опять пришли с уговорами о школе. Я не пойду!!! Ни за что и никогда!!! Понедельник лежу. Пришла сестра, сказала, что разобралась с зачинщицами. И «Тереза» с подружкой должны будут со мной поздороваться. Уговорами, просьбами, угрозами и кто знает, чем еще заставляют пойти в школу. Каким образом я смогла туда пойти и пережить те дни, которые были хуже, чем день побоев. Видеть эти лица, жалось, презрение, стыд, отвращение-каких только эмоций не почувствуешь. Я старалась приопустить голову, чтоб никого не видеть, но так, чтоб она не была сникшей. Вижу подружку «Терезы», та, увидев меня стала озираться. Я почему-то не испугалась. Надо валить домой, для первого дня хватит. Меня ловит учитель и ведет на урок. Следующая перемена: «Тереза» с подружкой, толкая друг друга локтями, как меня увидели-поздоровались. Тут мне стало страшно, буркнула приветствие в ответ и сказала, что могут больше со мной не здороваться. Ухожу домой.

Следующие дни. Сраные эмоции на лицах, но хоть я их не так чувствую, как вчера. Наша классная мне что-то втирает, расспрашивает. Как ей сказать, чтоб отвалила от меня -я уже не знаю. Игнорирую ее. На переменах меня нет у кабинета, прихожу в последний момент. Караулит, говорю, что надо на урок. После окончания урока кошу оставшийся урок, чтоб она больше не приставала. Все равно я писать не могу, рука не поднимается-висит как не моя. Левой плохо получается писать, да не понимаю я что говорят, хотя и пытаюсь сконцентрироваться на уроке, чтоб не видеть, не чувствовать. Дома начинаю истерить, что больше не пойду в школу никогда. Опять манипуляции, давят на жалось. Матери стало плохо, продеться идти. Делаю хмурое, гневное лицо-ко мне не подходят. Огрызаюсь на классную она от меня отстает. Приходиться жить с этим лицом и уходить от ответов или словесно нападать, манипулировать-так хоть от меня просто стали отводить глаза. Хоть так. Но мне стало тяжело, тяжелее чем было, и я не понимаю почему. Мне надо делать над собой неимоверные усилия, чтоб произнести несколько слов или вникнуть в разговор. Пока знаний от меня не ждали и разговоров, я смогла к этому адаптироваться, но даже спустя год я все еще иногда не могла понять, что мне говорят и что хотят. Мозг за это время научился фильтровать разговоры и не слышать пустую болтовню, а слышать тогда, когда речь о чем-то важном и что повторяют пару раз.

Через какое-то время меня посадят со Стариковой на математике, я трясусь от страха, что она меня подкараулит и отметелит, но проходят недели и такого не происходит. Просит помочь ей с математикой-боюсь отказать. Да и повода нет для отказа, я ведь не пишу, рука висит. Я просто сижу и слушаю. Говорю ей что надо писать. Так дотягиваю до каникул. Синяки мои расписные сойдут на нет, только рука даже за лето еще не восстановиться. Мать сделала робкую попытку затащить меня с рукой к врачу, но встретила жесткий отпор. Чтоб не видеть ее переживания, я массировала себе руку, делала всяческие упражнения через слезы-рука шевелиться не хотела. Я уже, и сама паниковала, но постепенно рука начала отдавать: боль, холод, мурашки, огонь, тянет… Все не поддавалось описанию. Мне стало очень страшно. Вдруг я останусь без руки? И я пошла к врачу. Врач сказала продолжать упражнения, массаж, записала на прогревание. Только через полгода я смогу писать сносно, но почерк придётся менять на мелкий, чтоб успевать записывать.

Эти воспоминания проносятся в палате. Мне не хочется вспоминать, но лезет еще одно. Мне лет 7 я иду за хлебом. Хлеба не купила, был только вчерашний. Дохожу до подворотни, меня уволакивает в нее какой-то пацан. Почему я не кричу? Хорошо, хоть он просто деньги отобрал. Мне не хотелось отдавать, я должна принести их маме. Дома меня отругали, сказали, что, если б купила хлеба ничего бы не было.