«Вагнер» – кровавый ринг

– У нас триста. Тяжелый.

– Дотяните до дороги, там примем.

– Понял, – подтвердил Иван.

Про то, что ранен Люс, по рации услышал его друг Коля, позывной которого был «Ольховка». Ольховка стоял на соседней точке, метров за пятьсот до позиции расчета Ивана и Люса. И вот как услышал Коля-Ольховка, что ранен его друг Люс, так и пустился бежать к нему. Ольховка выглядел не как все бойцы, он был совсем не похож на богатыря, ну точно уж не богатырь, даже немного с виду-то и сухощав, и роста не высокого, но именно он несся в это самое время на помощь Люсу, когда того еще только начали перевязывать. Добежал Ольховка до него тогда, когда уже тащили на спальнике Люса к дороге. Слякоть, шел дождь, и была непролазная грязь, и по этой грязи в спальнике, стараясь бежать по скользящей слякоти, тянули Люса его товарищи по оружию до дорожного полотна.

Кстати, отвлекусь и скажу тебе, читатель… Что, может быть, у кого-то будет вопрос про Колю-Ольховку, который прибежал тогда к своему другу на помощь. Вот что я думаю по этому поводу. Тогда Ольховка совершал подвиг, подвиг во имя друга и во имя себя, а также во имя своих детей. Почему? А потому, что таким поступком сам Николай (!) будет гордиться больше, чем если бы он имел даже звезду Героя, и его дети с внуками все это будут знать и будут передавать подвиг своего отца и деда своим потомкам. Вот как! Один шаг до славы, а прояви малодушие или нерешительность, и твое имя может уйти в небытие. Да, мы живем ради того в том числе, чтобы нас помнили потомки, и потому мы не должны быть равнодушны или беспринципны. Ольховка имел принципы.

Люса на спальнике дотянули сначала до края лесополосы, а затем уже быстрым бегом через открытку, чтобы не попасть под птичек, дотягивали до дороги. У обочины дороги ждал уже мотоблок, в кузов которого и положили Люса… И так в кузове мотоблока Люс добирался до села Отрадовки, где его в полевом госпитале и принял медик Лексус. Здесь Люса уже по-человечески перевязали, затянув ему туго-туго раны и сделав там еще что-то такое особо нужное в медицине в таких случаях. Ставить обезбол Лексус Люсу не стал, объяснив это тем, что промедол может вызвать обильное кровотечение, и сказал Люсу, что тот везунчик, так как кровотечения нет и с такими тремя ранениями и не выживают вовсе, если что. «Артерия на ноге правой, на внутренней стороне бедра не задета, к счастью. Это везение», – так объяснял Лексус случай Люса.

В этот же день начали отправлять Люса в Зайцево, в госпиталь с другими ранеными. Предстояло в Зайцево ехать раненому на тракторе… Это был обычный советский «Кировец» с тележкой на прицепе. Так в тележку и подняли Люса, положили там вместе с носилками на одеяла, туда же посадили в телегу еще трех легко раненных бойцов. Поехали. Дорога в пятнадцать километров, да еще и с такими ранениями, какие были у Люса, если сказать тебе, читатель, что это было ужасно для него, то значит ничего не сказать… Нет, Люсу не было больно, но в организме ощущалась огромная тяжесть. Люса просто выворачивало наизнанку, сильно тошнило. Сравнить это состояние можно с тем разве что, как будто человек неделю без перерыва работал, и тут вдруг эта недельная усталость обрушилась на него в одну минуту, это как будто выворачивает и тошнит в десять раз сильнее, чем обычно, это как будто сразу десять «тошнот» случилось у человека. И от этой тошноты никуда не деться, никуда не спрятаться, и никуда не уйти от того, что как будто сам организм внутри тебя выдавливает все твои внутренности наружу и выдавить их никак не может…

А трактор все ехал и ехал, а кузов сотрясало от езды. Люс лежал на одеялах, и в голове его крутилась такая мысль, что, наверное, здесь и конец ему придет, и, наверное, не доедет он до Зайцева вовсе. Время растянулось в нескончаемый поток, которому не будет уже конца… Наконец-то добрались до села Зайцево. Трехэтажный обычный дом. В этом доме, рядом с которым стоит такая же трехэтажка, и находился госпиталь. Легкораненым помогли выбраться из кузова, а Люса очень бережно подняли на носилках и спустили вниз, на землю. Занесли внутрь трехэтажки, в подвал. Затем занесли его в маленькую палату, похожую на каморку, настолько маленькая была та комната. Бережно положили раненого на кушетку. Осматривать Люса пришел медик с позывным «Рентген».

– Да, задета сильно кость, малая берцовая, – констатировал Рентген, сделав еще пару замечаний насчет и других ранений, но особо по этому поводу он ничего не говорил. – Жить будешь, везение сверхъестественное, – заключил медик.

Вкалывать в мерах безопасности ничего из обезболивающих препаратов не стал, снова сделав перевязки бойцу.

Дальше Люс ехал в кузове пикапа в известную всем там Первомайку, то есть в госпиталь, находящийся в городе Первомайске, что находится в Луганской Народной Республике. Пока ехали, в кузове рядом с Люсом сидел боец и держал всю дорогу около него капельницу. В госпитале в Первомайске Люс окончательно потерял всю одежду и был хирургами несколько даже преобразован… Кусок мяса на внутренней стороне бедра правой ноги размером с ладонь, который черт знает как еще болтался на остатках того, что осталось, хирург срезал. Здесь уже было очень больно. Люс орал, резали-то без наркоза. Потом перевязки, а затем в палате четыре часа, пока снова не переложили на носилки и не понесли в машину. На этот раз везли в очень теплой «буханке», в медицинском УАЗе. Были здесь и другие раненые. Везли теперь в Луганский госпиталь ветеранов… Многие прошли через этот госпиталь, и те, кто в теме, помнят и это здание, и то самое фойе на первом его этаже, и регистратуру с безопасниками, и процедурную, которая находится сразу направо, как зайдешь в госпиталь через парадный его вход, и свои палаты… В госпиталь Люс прибыл в одном носке и лежал под тонким покрывалом на первом этаже, в фойе, чуть ли не напротив регистратуры и парадного входа. Раненых было много, и здесь же рядом с ним тоже находились неходячие, лежащие, как и он, на каталках.

Люс замерз, а состояние было у него престранное, сильно мутило, и говорить потому уже не мог он от всего этого. Через некоторое время к раненым подошел человек в белом халате, лет сорока с небольшим. Издавая звуки изо рта и шевеля пальцами поднятой в локте руки, Люс начал пытаться звать врача, который отреагировал на его действия и подошел к нему.

– Что?.. А-а-а, холодно тебе, – понял врач Люса, разобрав по его губам, что Люс силился сказать ему. Немного погодя этот мужчина в белом халате принес большой кусок фольги и накрыл голое тело Люса им. Стало тепло…

Далее судьба Люса сложилась замечательно. Он через некоторое время был отправлен в госпиталь в Свердло́вск, или, как ставят ударение в этом слове местные жители, Све́рдловск, что находится в Луганской Народной Республике.

В этой войне можно рассматривать и рассматривать судьбы людей, и кажется, что это можно делать до бесконечности, и все эти судьбы связаны с трудной военной работой в непростых условиях, которые ставят человека на грань выбора, заставляя его совершать подвиг во имя того, чтобы помнили. Ведь слово «помнили» и рождает в сердцах молодых поколений то, что называется памятью и гордостью за страну, за свой народ, за своих предков. И потому потомок наш скажет в трудную минуту: «Если прадеды наши смогли, то и мы сможем!» – вот ради этого и стоит жить и бороться нам всем.

Те роковые дни, когда под Бахмутом горела земля, как я и писал ранее здесь, нельзя описать все в одной книге, или в двух книгах, или даже в десяти толстых томах… Пусть потом историки из всего написанного нами собирают информацию и создают свои научные труды, пишут докторские диссертации по истории или психологии, а наше же дело сейчас – дать всю ту информацию, что мы получили от очевидцев, причем дать правдиво. Так вот, в те суровые дни на всех участках военных событий на Донбассе творился массовый героизм, и давайте его рассмотрим хотя бы точечно, прежде чем я перейду к своей второй командировке, рассказывая и о себе, и о тех событиях, которые шли и на других участках боев.

Случилось мне познакомиться с известным человеком, работавшим в группе «Вагнер» и участвовавшим в спецоперации на Донбассе чуть ли не с самого начала событий, когда компания вошла туда. Позывной этого человека «Салтан».

Салтан был связистом в штабе командира батальона 3-го штурмового отряда Якута. Работал с большой рацией, и были у него в подчинении люди за тремя радиостанциями. Именно этот человек корректировал со своими связистами удары по противнику вагнеровской арты. За плечами этого бойца три боевые командировки на дальних направлениях и множество ранений.

Салтан о тех днях на Донбассе вспоминал:

– Это было в мой день рождения, 19 августа 2022-го. Подразделение третьего штурмового отряда, в количестве порядка пятидесяти человек, выдвинулось к лесополосе, на самый передок, к нашим окопам и «застряло» в овраге. Они смогли перейти открытую местность, открытку, и затем попали в овраг, где их накрыла украинская арта. Тогда Якут командовал, здесь же был и командир Шаян. Они в бункере находились. Необходимо было раненых вытащить из оврага, но крыла украинская арта. Тогда Шаян, нарушив инструкцию[13], добрался до нашей позиции, чтобы далее пробиться к оврагу за ранеными. «Забрать необходимо раненого бойца, позывной Индия, он на передке в окопах», – сообщает он нам. Шаян хотел с нами пойти, но мы все же отправили его назад, уговорили его и пошли вчетвером к оврагу. Необходимо было преодолеть овраг, и за ним в лесополосе и были окопы. Решили пробиться к раненым под огнем противника, хотя бы попытаться. Я связист, но пошел вместе с медиками за ранеными. Нас пошло четверо. Открытку преодолели, а в сам овраг попасть не можем, так как украинцы кроют из минометов по самому краю оврага, не дают нам пройти. В небе кружат дроны-разведчики, координируют по нам удар. Арта украинская накидывает и накидывает. Прорвались все же в овраг и смотрим: здесь весь состав, кто был, или убиты, или тяжело ранены. Скажу, что все эти парни, которые здесь лежали, почти все убитые. Это командиры и бойцы, превратившиеся теперь в груз двести, а я им еще утром выдавал спецсредства и рации, инструктировал их по работе с рациями, и вот сейчас уже обед, и здесь сейчас они уже лежат мертвые. Утром только они все живы были, а теперь они «груз двести». Мы, эвакуационная команда, стали заниматься тяжелоранеными, которые в овраге тоже были. Здесь же по оврагу со своей эвакуационной командой работал командир с позывным «Ботал». Его группа находилась поближе к оврагу, вот они по оврагу и работали. Я и боец с позывным «Муча» пошли дальше от оврага к окопам, что были в лесополосе, и обнаружили там Индию, которому осколки угодили в голову и в живот. Тут же, пока первую медицинскую помощь оказывали Индии, услышали крик: «Сюда, я триста, триста…» Смотрим, еще один раненый боец, он ранен в ногу и идти не может. Кладем его на спальник и тащим вместе с Мучей, а Индия, раненный в живот и в голову, с нами идет[14]. Дотащили до оврага, Индия с нами, и пошли по оврагу. Надо теперь открытку преодолеть – бежим со спальником, на котором раненый, с нами Индия, и тут АГС украинский заработал по нам. Ладно хоть прицеливались только по нам, нащупывали только нас по координатам, а в воздухе разведчики вэсэушные работают. Бежим, а чуть дальше в стороне прилеты от АГСа. Затем замолчал АГС, видимо потому, что наши сжечь его все же смогли из минометов. Вот так и дотянули раненых, донесли. Кстати, да, этот Индия жив. Если из оврага тяжелораненых затем всех вытащили, то двухсотых долго еще не вытаскивали, так как пройти к ним нельзя было, противник не давал. Двухсотые месяца два там точно лежали, пока их не вытащили все же.

Далее Салтан что-то долго обдумывает и наконец говорит:

– Бои шли интенсивно, и постоянно что-то новое. Если писать обо всем, то про каждого активного бойца или командира книга целая выйдет. Представляешь, по одному только командиру или военному специалисту книга! Вот сколько всего было!

И тут, после слов Салтана, я понимаю, что про самого-то Салтана можно написать не одну книгу, так как в прошлом у Салтана и командировки в Чечню, где он был серьезно ранен, и командировки в дальнее зарубежье, где также у него имеются ранения и награды за активные действия. Салтан молчит и вдруг, как бы вспомнив еще что-то давно забытое, продолжает:

– Я помню, как с Сашей из Ульяновска несли Раиля, раненного в ногу. Раиль на лепесток наступил, и ему ногу разворотило, развернуло ступню полностью в другую сторону. Раиль на носилках лежит, уже от болевого шока глаза закатывает вверх и не может терпеть боль даже после вколотого ему обезбола. Это был конец июля или самое начало августа 2022 года. Мы его несли два с половиной километра на носилках. И Сашка, чтобы хоть как-то отвлечь чем-то раненого Равиля, запел песню.

Зачем солнце мне Монако?Для чего, скажи мне, луна Сен-Тропе?Когда твой взгляд светит ярко,В этом смысла ноль, если тебя рядом нет…

– И я подхватил эту песню, – рассказывает Салтан, – так и пели ее раненому, пока несли его все эти километры. Саша потом погиб, славным он был человеком… Помню, Сашка рассказывал про себя, что мама у него медик, и он вот тоже теперь медик, только военный.

Разные совершенно случаи на войне бывают. Помню, мы в лесополосе полевой штаб обустроили. Здесь же были комбат, связисты и медики, которые потом доставляли раненых на пункт эвакуации. Это было под селом Клиновым. Украинский танк каждый день по нам бил и вот так один блиндаж уничтожил. Там четыре человека обычно находилось в блиндаже, один отлучился, а других троих бойцов убило. И этот, который отлучился, тоже не долго прожил, осколок в него попал потом. Всех их смерть нашла. Командиров больших тоже убивало. До Якута командиром батальона был Тахир[15]. Здесь же под селом Клиновым я корректировал удары арты нашей по противнику. Тахира при мне убило. Стояли мы около штаба с Тахиром, и разрыв снаряда украинского пришелся как раз возле нас, за спиной Тахира. Осколки все в него, в тело снизу вошли, и в голову осколок. Скончался сразу. Здесь под Клиновым по нам работала не только арта украинская, но и их вертушка[16]. Это потом 10-й штурмовой отряд нас заменил, а ранее мы стояли под селом Клиновым.

А вот на Перекрестке – это «Вашингтон» – стояли мы в бункере, вернее, наш штаб. Здесь уже командовал батальоном Якут. Отсюда я координировал работу нашей вагнеровской артиллерии по позициям хохлов. По нам также активно работала их арта, снося нам связь. Две антенны были перебиты, оторванные провода торчали из трубы. Надо восстанавливать связь с подразделениями и корректировать работу артиллерии. Без связи конец, без связи работа будет прекращена. Все пойдет неправильно, будут потери. Управление подразделениями будет потеряно. Но выйти из бункера нельзя, разрыв за разрывом, а рядом кладет по нам украинский «сапог» интенсивно. И здесь Якут говорит: «Перезарядка сапога и все про все между ударами примерно три минуты, надо успеть выскочить и установить антенну, забросить в трубу провода». Ждем, отсчитываем минуты, все готовы. Нас двое, приготовили провода, скотч, антенну – три минуты нам – разрыв – пошли… Выбегаем, и я к дереву, залезаю на него и приделываю скотчем антенну к суку, а другой связист провода забрасывает в трубу – успели, бежим назад, и, как только забежали – разрыв за спиной. Если бы на секунду или две задержались – конец нам. Снова готовимся, ждем – выбегаем, только я примотал антенну к дереву, только слез с дерева и отскочил, и там же под деревом разрыв снаряда украинского. Это везение? – с иронией задается вопросом Салтан. – Было и такое, что связь уничтожена, и пришлось мне корректировать удары нашей артиллерии с дерева. Залез на дерево и пять часов (!), не слезая с дерева, корректировал удары нашей арты по противнику. Парни идут и слышат мой голос – удивлены были, что я там на дереве сижу под прилетами украинских мин. Да, около меня все летело: и осколки, мины, а я сидел на дереве и корректировал, – заканчивает свой рассказ Салтан.

Бойцы, о которых здесь велась речь, к марту 2023 года или были дома уже, или прибыли на базу в Молькино, чтобы отбыть в отпуска, домой. Я же в этом марте 2023 года снова собирался в свою командировку на Донбасс. А приехал я домой раненый 30 декабря 2022 года… Но все по порядку.

Глава вторая

Йошкар-Ола. Улица Крылова. Мы живем с Татьяной в материной квартире на втором этаже в четырехэтажном доме, пока у меня дома идет ремонт. Сегодня 14 января 2023 года, суббота. Снег за окном. Новый год прошел. Кстати сказать, провели мы с супругой моей, Татьяной Владимировной, праздник в спокойной, уютной домашней обстановке. Маленькая, украшенная гирляндами и шариками елка на столе, которая мне будет по колено, если ее поставить на пол, и стол, на котором мы разместили вкусности… Да, еще телевизор и очень спокойные, домашние разговоры, которые мы тогда вели с супругой моей, – так мы встречали 2023 год. Я дома, позади боевая командировка на спецоперации. Вспоминаю…

О своем прибытии домой по ранению я никому из дальних родственников и даже близких друзей не сообщил. Не стал сообщать эту новость и главному редактору сайта «РОССИЯ-СЕГОДНЯ», который уже два года как выставлял мои работы по публицистике на своих страницах. Дело все в том, что я, отходя от военных событий, все равно тянулся к ним снова и мечтал, и даже планировал опять вернуться в окопы. Не в Африку, не на другой какой континент, а именно на Украину я собирался. Что-то меня сильно туда тянуло, и казалось мне, что я не доделал какую-то вещь там, не закончил там начатое свое дело до конца. «Надо вернуться и завершить всю эту войну», – рассуждал я тихо, не признаваясь никому в своих мыслях. И потом, медаль «За отвагу», которую я привез с собой домой, еще не завершала мой наградной список по Украине. Завершить наградной список мог только «Черный крест Вагнера», и я был уверен в том, что этой наградой уже награжден и ее необходимо забрать теперь. Я и сейчас, когда пишу эти строки, считаю, что нет выше награды, чем «Черный крест Вагнера», но это мои убеждения, может быть, кто-то и по-другому считает, а вот для меня этот крест выше, чем Золотая Звезда Героя России… У меня своя звезда, стального цвета звезда, и она на том самом Черном кресте.

В этот субботний день, а это первая декада января 2023 года, я не могу выйти на улицу, так как нога моя устает и что-то в голеностопе ходить мне мешает. Рана дает о себе знать. И не только рана на ноге, но и слышу я плохо, так как вся боевая работа, конечно, сказалась на организме. Перевязывала мне рану каждый день жена Татьяна, обрабатывая ее. Я помню, как вытащили мне тот самый осколок из ноги, осколок, который поднялся согласно снимкам рентгена на двадцать сантиметров вверх по ноге. Так вот, осколок вытащили. Это было на четвертый день после Нового года. Моя супруга Татьяна Владимировна, строгая, умная и заботливая женщина, уже 3 января говорит мне:

– Надо сходить к врачу и посмотреть твою ногу…

– Сейчас праздники по стране, – отвечаю я ей. – Закончатся праздники и пойду в поликлинику, снимки и документы из госпиталя все есть у меня.

– Я уже позвонила и договорилась. Нас примет врач из частной клиники, и там у них недорого совсем. Они работают в праздничные дни. Хоть посмотрит и скажет, как и что делать. Хоть посоветует что-нибудь…

– Вот, думаю, вытаскивать его, конечно, надо, ведь беспокоить потом будет. Мне медик так и сказал в Молькино, что надо в поликлинике настаивать на том, чтобы вытаскивали, жаловаться на боли и требовать. Иначе осколки хоть и обрастают жиром потом, но все равно болят всю жизнь. Так и живет человек. А в Москву в госпиталь я ехать не хочу.

– Посмотрит и даст совет врач, – отвечает жена. – Завтра идем, на четыре часа запись у нас в «Айболите».

На этом и порешили. На следующий день, одевшись тепло, в тапочках и с красивой своей палочкой, украшенной резьбой и покрытой лаком, как у знатного джентльмена, я и моя супруга вышли на улицу, направившись к ждавшему нас у подъезда такси. К назначенному времени прибыли в частную клинику. Называлась эта клиника «Айболит», на улице Кирова, в доме номер 13. Отстояли совсем небольшую очередь в приемной у стойки, где получают или оформляют карточки медицинские, и затем мы двинулись к кабинету хирурга. Кабинет хирурга находился на первом этаже. Клиника эта мне понравилась – все чисто, уютно, людей мало, отделка стен не такая, как в поликлиниках города, и в этой отделке чувствуется какой-то мастерский уровень. Заходим в кабинет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Тема в книге поднята, и прошу историков и военных специалистов ее продолжить. – Здесь и далее примеч. Автора.

2

Велосипед – здесь кодовое название места, куда свозили оружие и продовольствие.

3

Здесь даются настоящие позывные командиров.

4

Здесь: вещи.

5

Здесь имеется в виду пост.

6

Здесь удар украинской артиллерии.

7

Здесь рюкзак десантника.

8

Здесь содержимое аптечки.

9

Здесь противопехотная мина.

10

Здесь имеется в виду боец диверсионной группы.

11

Здесь лесополоса или лесной массив.

12

Здесь: атака.

13

Командирам такого уровня нельзя выходить на опасные участки.

14

Бывает так, что медики раненых, которые могут сами идти, доводят до пункта эвакуации; это называется на языке военных медиков «дотянуть раненых».

15

Командир батальона в ЧВК «Вагнер» по аналогии со званиями армии России может равняться полковнику; внутренняя структура этой конторы несколько отличается от структур МО. Как пример, командир взвода в «Вагнере» по аналогии с МО является старшим офицером.

16

Военный вертолет.