Как ты там?

Бегство с острова Панган

Но перед тем, как приступить к событиям зловещего декабря четырнадцатого года, для общего понимания ситуации стоит вернуться на несколько лет назад, в апрель две тысячи десятого, или, по таиландскому летоисчислению, 2553 года, к последнему дню Илюшиной жизни на острове, название которого можно перевести как «песчаная отмель», и эту историю я воссоздаю по рассказу, услышанному по его возвращению.

Плохие новости

Сразу по окончанию Сонг Крана – местного нового года, когда нельзя проехать по дороге мимо домов, чтобы тебя с хохотом не окатили из ведра сводящей мышцы холодной водой с кусочками льда, у Билли Миллигана, который инкогнито проживал на острове, не желая привлекать внимания к своей персоне, начались неприятности.

Их источником послужил созданный им в соавторстве с Илюшей документальный фильм под названием «За занавесом рая или кто правит островом?» Моему другу оно не нравилось из-за излишней напыщенности, но Билли собирался вернуться с этой работой в Америку, и такое заглавие представлялось ему коммерчески успешным. Он уже давно пытался заниматься документальным кино, но его студия в Калифорнии обанкротилась ещё в конце девяностых, и он так тогда расстроился, что даже не явился за деньгами после её продажи – в это время он уже начал новую жизнь в Азии, а этот фильм был его шансом на триумфальное возвращение.

Снимали они с июня по декабрь, когда туристов на острове относительно мало и можно наблюдать за подготовкой местных жителей к их встрече, которая обычно происходит перед рождеством, когда Панган заполняется абсолютно разноплановой публикой со всех частей света. Правда на Full Moon Party здесь всегда полно молодёжи, поэтому главному ежемесячному событию острова авторы фильма тоже уделили внимание, но оно касалось не самого ночного праздника, а всего того, что вокруг него происходит – подготовку, распределение коммерческих ролей среди местных жителей, а так же свои догадки о тех, кто стоит за всем этим, у кого, в результате, оседают основные деньги.

По словам Илюши, они провели целое расследование, показав механизмы обогащения на этом празднике, что начинался с обычной маргинальной вечеринки, а стал, благодаря тайским способностям к рекламе, раскрученным для всех мировых тусовщиков событием, брэндом целого острова. И судя по всему, они сильно в этом преуспели, потому что по острову поползли слухи.

Илья и Билли устраивали всего два показа для живущих на Пангане фарангов, один в феврале, после первой версии монтажа, а второй – в марте, когда фильм был готов окончательно. Некоторые зрители потом осторожно интересовались: «А вы не боитесь за последствия?» Возможно, именно те, кто сами потом по пьяни проболтались о его содержании своим домовладельцам, знакомым местным барменам или тайским подругам.

В результате, после окончания празднования нового года и связанного с ним обливания водой, во время изнуряющей и отупляющей апрельской жары, Билли Миллиган – как главный организатор съёмок и автор фильма получил от негласных хозяев острова по-азиатски коварное смертельное предупреждение. Через женщину, которая раз в месяц убиралось в доме Билли, герои фильма отравили его медленным ядом, подсыпанным, скорее всего, в двадцатилитровый баллон с питьевой водой, которую привозят тут на заказ всем желающим.

Первой симптомы отравления почувствовала Кристин – всеобщая любимица «семьи», девочка, чьё сознание застыло на уровне четырёх лет и которая всё детство Билли стояла за него в углу, потому что единственная из всех делала это спокойно. В тот день ей разрешили посидеть в саду у дома, где она разглядывала огромных бабочек и пятнистых древесных ящериц, внезапно ощутив тревогу, которая на физическом уровне отдавалась резкой болью внизу живота. Когда она поняла – происходит что-то неприятное, то бросилась в дом и принялась звать на помощь взрослых. К ней всегда внимательно относились, поэтому на её зов сразу откликнулись трое самых главных, ведущих личностей Билли – Артур, Рейджен и Аллен. Договорившись, что ситуация опасна и «на свет» выйдет именно Рейджен – воин и защитник, двое остальных отошли в сторону.

Рейджен был югославским коммунистом, блестящим стрелком и мастером рукопашных схваток. Здесь у него тоже имелся пистолет, приклеенный скотчем к верхней поверхности стенного шкафа – тут не так уж и сложно раздобыть оружие, надо лишь произвести на некоторых людей впечатление, что с тобой можно иметь дело. Именно благодаря ему в их фильме появились интервью с некоторыми хозяевами острова, что на волне куража пустились в слишком опасные для них откровения.

Оглядев комнату, он не нашёл следов вторжения, однако происходящее внутри организма, особенно в районе желудка и кишечника, показалось ему подозрительным. Отметив симптомы, он решил оценить обстановку вокруг, а выйдя на веранду сразу обнаружил клочок бумаги, лежащий на столе и придавленный камнем, чтобы его не унесло ветром.

Это была записка на корявом английском – «тайинглише», однако смысл её был понятен и предельно доходчив: «Мы тебя отравили, ты будешь умирать в течение недели, но можем дать противоядие, если ты полностью уничтожишь весь свой фильм, все его копии и всё забудешь».

– Пуци ми курац! – выругался Рейджен по-сербски и бросился в дом.

Там он промыл себе желудок с помощью воды из под крана, пить которую тут нельзя – иногда она даже была коричневого цвета, из-за чего полотенца всегда имели неприглядный вид – но здраво рассудил, что отравлена может быть именно питьевая вода, привезённая тайцами.

Затем он присел на кровать и закрыл глаза, снова оказавшись в сумеречном пространстве, где проводили время другие личности, в том числе и нежелательные, которым было навсегда запрещено вставать – как они называли – «на пятно света» и управлять телом Билли.

С двух сторон Рейджена обступили Артур и Аллен, а узнав об ультиматуме, вызвали Томми, отвечающего за спасение. Он был четвёртой основной личностью Билли – не считая детей, подростков, навсегда застывших в своём возрасте из-за острой формы неврозов, а так же и других нежелательных взрослых.

Так они и собрались на голосование – интеллектуал Артур, воин Рейджен, мастер на все руки Томми и отвечающий за общение с другими людьми Аллен. Первым, как обычно и бывало в таких ситуациях, слово взял Артур.

– Моё мнение – отдавать или уничтожать фильм нельзя. Мы потратили много времени, входя в доверие к местным жителям, это была подготовительная работа длинной в много лет. И его мы хотим предъявить при возвращении домой, как полноценную документальную картину для показов и участия в фестивалях. К тому же, если нам обещали противоядие, то, не смотря даже на редкость самого яда, оно реально существует, и мы сами попробуем найти его с помощью профессиональных врачей.

– Тогда надо сваливать как можно быстрей, пока они не очухались, – ответил Рейджен, убедившись, что Артур закончил говорить.

– И предупредить нашего русского партнёра, – добавил Аллен, – Проблемы могут случиться и у него.

Томми промолчал, но все четверо проголосовали единогласно – фильм нельзя отдавать.

Тогда «на свет» вышел Аллен, позвонил Илюше, кратко обрисовав ситуацию, и они с Аллой приехали уже через полчаса.

Ещё по дороге, размышляя о случившемся, Илюша сказал Алле, что понимает и принимает коллективное решение личностей человека, с которым успел хорошо подружиться, прекрасно осознав, что следующей мишенью хозяев острова может стать именно он.

Впрочем, Илюша сам собирался покинуть вскоре это место, ощущая, что его время здесь истекло; бежать от апрельской жары туда, где мозги легче соображают, и подумывал о возвращении домой – там он не был уже целых три года. Вместе с Аллой они расклеивали объявления о распродаже нажитых ими за это время всяких полезных для хозяйства вещей и единственное, что его пока останавливало – Алла ни в Москву, да и вообще в Россию не собиралась, планируя вместо этого несколько лет летаргического сна в одной секретной пещере. Там она хотела продолжить своё обучение вещам, которые они с Илюшей не обсуждали, а домой обещала вернуться, когда там – по её словам – «начнёт происходить что-то интересное».

Они подъехали к затерянному среди деревьев дому Билли, расположенному на склоне невысокой горы и жилой этаж находился там наверху, а под ним располагалась стоящая на сваях веранда. Дэнни – подростковая личность Миллигана, один из никогда не взрослеющих из-за полученной психологической травмы, расписал его стены узорчатыми цветами и изображениями морских раковин.

Войдя внутрь, оба старались ни к чему особо не прикасаться, не зная источника заражения и помня, как Наполеона отравили обоями с мышьяком, а героиню античной пьесы – с помощью модной в то время одежды.

Встретив их на пороге, Аллен сразу показал записку, и они благоразумно решили, что сваливать надо сегодня, потому что такой расклад вряд ли придёт в голову никуда не спешащим тайцам.

Алла обнюхала тело Билли, пальпировала живот, попросила плюнуть на блюдце и даже рассмотрела в туалете следы его выделений.

– Я знаю этот яд, – ответила она.

– У тебя есть план, что нам делать? – поинтересовался Аллен.

– Да. Мы вместе едем в Сураттани, на горячие источники – это поможет вам продержаться, пока я не найду ткань из материи, которая вытянет его из тела. Только проблема в том, что за ней мне придётся ехать в Мьянму, где этот яд делают…

Самая жаркая часть дня ушла на сборы, Алла и Илюша укладывали свои большие рюкзаки, пожалев, что никто так и не откликнулся на объявление о распродаже, но зато теперь оставленные ими предметы быта бесплатно достанутся новым жильцам.

А вот для Билли покидать уютный дом на склоне горы, оказалось слишком печально, ведь за пять счастливых лет он стал для него самым мирным прибежищем, где вся «семья» жила в спокойствии и гармонии. Теперь все четыре основные личности понимали, что стресс, связанный с бегством, а так же всё возрастающая реакция организма на отравление опять могут породить «спутанное время», когда они теряли контроль над сознанием Миллигана и им спонтанно могли завладевать все остальные, в том числе и нежелательные.

Сборами занимался Томми, как самая рациональная и лишённая излишних сантиментов личность. Пистолет Рейджена он завернул в рубаху вместе с обоймой и запихнул поглубже на дно чемодана. Конечно, если его обнаружат, сесть можно надолго, но оружие было дорогим и в подобной ситуации необходимым. Руководствуясь исключительно размерами багажа, а так же пользой и ценностью некоторых вещей, кроме видеотехники он решил взять с собой лучшие из картин – портреты Алена, натюрморты Дэнни, чёрно-белую графику Рейджена и несколько своих собственных, особенно удачных пейзажей острова. Так и набралась увесистая квадратная сумка, размерами почти метр на метр, но оставлять эти работы было нельзя, чтобы не травмировать остальных.

В Америке Томми играл на саксофоне, а здесь у него была небольшая коллекция тайских флейт, которую, как и барабаны Рейджена, тоже пришлось оставить. Однако, когда его большой чемодан и сумка с картинами была собрана, он, после некоторых колебаний, взял с собой любимую флейту «вот», составленную из разного размера других флейт, дабы заняла она совсем мало места.

В этот момент желудок у него скрутило неожиданно сильным спазмом и он со стоном опустился на кровать, сам того не зная исполнив старую русскую традицию «присесть на дорогу».

Отъезд

Сидя на берегу неподалёку от пирса, Алла вместе с заменившим Томми Рейдженом ждали Илюшу, который поехал сдавать байк владельцу и покупать билеты на паром до Сураттани. Жаркое марево, стоящее над Сиамским заливом, полностью скрыло очертания острова Самуи, даже одинокая собачка, бредущая по отливному мелководью метрах в двухстах от берега, казалась каким-то далёким призрачным существом неясных размеров – кем-то вроде «всадника без головы», и это ещё больше их угнетало.

Они не разговаривали между собой до тех пор, пока Илюша не вернулся пешком, а до отправления осталось совсем немного. Подхватив увесистые, но удобные рюкзаки Алла и Илюша бодро двинулись в путь, а Рейджену приходилось катить за собой такой нелепый и неуместный здесь большой чемодан на колёсах, с которым Билли приехал в Азию ещё десять лет назад.

Зайдя в тень беседки неподалёку от пристани, Рейджен достал маленький бинокль, принялся рассматривать пирс и вскоре обнаружил там нескольких тайцев, связанных с людьми, через которых он покупал пистолет.

– Похоже, нам тут решили устроить проводы… Или, наоборот, встречу, – задумчиво произнёс он.

– Нас там пасут? – попытался уточнить Илюша.

– Так, мелкие сошки, помощники помощников господина Тэ. В принципе, я бы мог один с ними разделаться, но это Таиланд – другие местные сразу бросятся им на помощь, и на корабль мы точно не попадём.

– А сколько их? – поинтересовалась Алла.

– Кажется, четверо. Но могут быть и другие, кого я не знаю.

– Никогда ещё не отводила глаза такому большому количеству людей, – грустно вздохнула Алла и взяла бинокль у Рейджена, – Ладно, покажи мне, где они стоят и как выглядят.

Через несколько минут они, держась вместе, уже шли по пирсу и когда проверяющие билеты на паром тайцы не обратили на них внимания, Илюша понял, что сосредоточенно смотрящая куда-то перед собой Алла напряжённо работает.

Рейджен скрипел зубами, когда они миновали болтающих о чём-то и смеющихся мафиозных помощников, а попав на борт, до самого отправления стоял на корме, наблюдая за прибывающими пассажирами.

Большой двухэтажный паром, приняв в своё чрево множество автомобилей и несколько туристических автобусов, издал долгий протяжный гудок и, вибрируя, отошёл от причала.

Все трое расположились на верхней открытой палубе, и теперь каждый по-своему прощался с островом. Алла разложила прямо на полу плед, подставила под спину рюкзак и полулегла, вытянув ноги и закрыв глаза – незаметный проход на корабль отнял у неё много сил.

Илюша подошёл к перилам и принялся смотреть как, уменьшаясь в размерах, остров приобретает некую компактность, становясь легко обозримым и, казалось, состоящим из одних только зелёных гор с торчащими между ними вышками приёма спутниковых сигналов. Он поблагодарил его за излеченные нервы и важную для него встречу с женщиной, которая вскоре надолго его покинет.

А Рейджен вдруг побледнел, внезапно сорвался со своего места и бросился на корму, где его теперь обильно рвало в пенный след от мощных моторов. Ко Панган, где «семья» Билли Миллигана обрела гармонию и в течение многих лет была счастлива, теперь прогонял его с помощью медленной смерти, и хотя он совсем не собирался как-то вмешиваться в существующие на нём порядки, а просто попробовал рассказать о них, этого хватило, чтобы запустить механизмы его отторжения.

Затем он прилёг на плед рядом с Аллой, положив под голову что-то из одежды, его начало трясти, а со лба скатывались крупные капли пота. Их обступили взволнованные тайцы, и Алла ответила, что они везут его в больницу. Кто-то из пассажиров дал ему сильное обезболивающее и минут через десять Рейджен успокоился и, видимо, уснул или потерял сознание. В этот момент четверо основных личностей советовались между собой, кто из них «встанет на пятно» следующий. Переносить дальнейшие мучения никому из них особенно не хотелось, но выпускать «на свет» мальчика Дэвида, который всегда выступал в роли «хранителя боли», в отравленный ядом организм все сочли не гуманным.

– А давайте позовём Адалану, ведь она ни разу не выходила, после признания её нежелательной, – предложил Аллен, – Тем более, если наш план не состоится, через неделю мы всё равно умрём, так пусть она хоть полюбуется красотой напоследок.

– Это логично, – поддержал его Томми, – Ведь у нас есть только дети, которых не стоит обрекать на страдания, а Адалана – самая безопасная из нежелательных.

– Самая безопасная? – нахмурился Рейджен, – Ведь из-за неё мы и оказались в тюрьме. Так же, как из-за Филиппа и Кевина… Кстати, а как на счёт Кевина? Мы же ведь восстановили его в правах после того бунта против санитаров?

Рейджен имел ввиду их давнее пребывание в мрачной медицинской клинике строго режима в Лиме, тогда Кевин действительно сильно всем помог во время бунта заключённых против избивающих их надзирателей.

– Где Кевин – там криминал, – отозвался Аллен, который, впрочем, сам был падок на всякого рода авантюры и рискованные дела, – И неизвестно, как он отреагирует на новость о нашей возможной смерти, а Адалана, я уверен, примет её достойно. Тем более ей понравятся все эти удивительные пейзажи…

– А так же все эти маленькие тайские девушки! – перебил его Рейджен, – Вдруг она прямо здесь начнёт к ним приставать?! Она нас подставит!

– Мне кажется, она заслуживает снисхождения, – Томми перехватил взгляд Аллена и они вместе посмотрели на молчащего всё это время Артура.

– Вообще, это интересная идея, – произнёс тот, – Выход в отравленное тело одновременно послужит ей и наказанием, и возможностью себя реабилитировать… я не возражаю.

В результате голосования против был только Рейджен, а трое остальных – за.

– Ну что ж, – подытожил Артур, – Тогда дальше к месту нашего лечения едет именно Адалана, и мы освобождаем её от статуса нежелательной личности.

– Ладно, – хмуро произнёс Рейджен, – Я только сейчас опять ненадолго выйду и предупрежу Аллу, чтобы в случае чего она с ней не церемонилась.

– А я пока найду саму Адалану, – проговорил Артур, – Хотя не уверен, что она будет рада меня увидеть.

– Всё равно от наших женщин одни неприятности, – пробормотал Рейджен.

И это бы прозвучало как банальная фраза сурового мужчины, если б Адалана – застенчивая хозяйственная девушка с лесбийскими наклонностями – не была повинна во всех изнасилованиях, из-за которых Билли и попадал в тюрьму во времена своей юности, в 70-е годы. А другая нежелательная, по имени Эйприл, в своё время чуть не уговорила Рейджена убить отчима Билли. Таким образом она хотела отомстить ему за то, что в детстве тот насиловал Билли и закапывал его с головой в землю, успевая освободить, лишь когда у него уже наступали признаки удушения. Разумеется, все взрослые личности Миллигана хотели, чтобы он понёс заслуженное наказание и, хотя этого так никогда и не случилось, приняли общее решение не устраивать самосуд. Впрочем, это не единственное, из-за чего Эйприл навсегда запретили «вставать на пятно» – она была стервой, интриганкой и всё время пыталась между собой всех поссорить.

Артур пошёл искать Адалану.

В юности он мало размышлял о космогонии внутреннего пространства сознания Миллигана – тогда ему надо было учиться, а позже, в тюрьме, стало уже не до этого. Затем, в первые годы их десятилетнего нахождения в лечебнице, все были слишком разобщены, чтобы даже видеть друг друга – иногда, сквозь пелену тьмы до него доносились лишь неразборчивые голоса остальных и только гораздо позже, во второй половине восьмидесятых годов, они снова смогли встретиться.

Тогда и начало формироваться то внутреннее пространство в его теперешнем виде, но Артур до сих пор мог лишь догадываться, сделали они это сами или, попав после жестоких тюрем и психлечебниц в более благоприятную среду, оно само видоизменилось, дав им возможность отыскать друг друга. И, скорее всего, здесь не обошлось без Учителя – главной, связующей личности, которая, на самом деле и является самим Билли Миллиганом. Впрочем, Учитель покинул их сразу по прибытию на Панган, когда убедился, что «семья» восстановилась и больше не нуждается в его помощи.

Теперь Артур продвигался в серых сумерках всё дальше от пятна света, попав на территорию нежелательных, а насколько далеко простиралось это место, никто не знал, потому что страх и тревога за распад собственного «я» удерживала остальных от дальних путешествий.

В полутьме он иногда различал некие очертания, но на всякий случай старался не приближаться к ним – интуиция или чувство связанности «семьи» вело его к месту обитания Адаланы, он только миновал железную кровать, где на матрасе лицом вверх лежал Джейсон, который навсегда остался подростком.

В детстве и юности он выпускал всю ярость и раздражение, что копилось в сознании Билли и это всегда приводило к наказанию, поэтому ему запретили выходить на свет ещё во времена первого тюремного заключения. Так же он обладал способностью отключать плохие воспоминания у других личностей, но тем самым вызывал у них амнезию, поэтому Артур с опаской проследовал мимо. Из-за отсутствия света он не мог разобрать, открыты ли глаза Джейсона, но его не покидало ощущение, что тот провожает его тяжёлым и уничижительным взглядом.

Самого отсчёта времени или пространства как такового здесь либо не существовало, либо оно подчинялось своим законам, поэтому в какой-то момент Артур с удивлением обнаружил нечто, напоминающее большую двухстворчатую раковину, как на картине Боттичелли о рождении Афродиты. Именно там, обхватив руками колени, сидела Адалана. Её длинные и прямые чёрные волосы скрывали часть лица, поэтому Артур не знал, заметила ли она его приближение.

– Адалана… – позвал он, подойдя совсем близко, – Ты меня слышишь?

Она не ответила.

– У нас большие проблемы, – продолжил Артур, – Поэтому ты больше не являешься нежелательной, мы хотим, чтобы ты вышла.

Она повернула к нему лицо, и её карие глаза показались ему совсём чёрными.

– А-а, это ты… – ответила она так, будто устала от него и пока не успела отдохнуть, – Спасибо за приглашение, но, знаешь, мне это совсем не надо. Я не хочу улаживать ваши дела…

– Никаких дел. Тебе надо только перетерпеть боль и добраться до нужного места, где нас вылечат. Иначе мы все умрём. Очень скоро.

– Да? – на лице Адаланы возникла заинтересованность, – И где это?

– Очень далеко, в другой части света. И сейчас две тысячи десятый год, а это означает, что Билли уже исполнилось пятьдесят пять.

Адалана печально вздохнула, ведь здесь, во внутреннем пространстве, оба они выглядели лет на тридцать.

– Я не хочу в такое старое тело.

– Если ты пройдёшь свою часть маршрута, то станешь пятой и сможешь принимать участие в голосовании.

– А если я откажусь, тогда вы освободите Эйприл? – немного помедлив, поинтересовалась она.

– Ну уж её точно нет.

– Хорошо, тогда я готова.

Адалана встала, и Артур подал ей руку, чтобы выйти из раковины, а когда они возвращались, попытался коротко рассказать ей, как изменился мир в её отсутствие и дать некоторые советы.

Так Адалана, впервые за много лет, «встала на пятно» и вышла на свет.

И ей очень понравилось, потому что она сразу рухнула в лето, там было море и безбрежное закатное небо, где красочные караваны облаков брели по своим маршрутам, а на горизонте возвышались острова причудливых очертаний.

Она плыла на большом корабле с высокой палубой, и рядом с ней полулежала очень необычная девушка, каких она видела только в кино или на страницах журналов. У неё была очень белая кожа и собранные в пучок мягкие шёлковые волосы.

– Привет, я – Адалана, – сказала она девушке и постаралась как можно мягче улыбнуться.

– А меня зовут Алла, и везу тебя и вас всех в безопасное место. Поэтому если я что-то говорю – меня надо слушаться и всё это делать… Понимаешь?

– Какая ты красивая, – прошептала в ответ Адалана, – Можно я возьму тебя за руку? Я тебе нравлюсь?

… Уже в сумерках они сошли с причала и Алла, оставив Илюше свой большой рюкзак, быстро договорилась с тайцем на скутере и ринулась на автобусную станцию, чтобы не терять времени и провести ночь по пути в Мьянму.

– Ты нас покидаешь? – расстроилась Адалана, которая всю поездку на пароме не отходила от неё ни на шаг.

– Вообще-то я пытаюсь спасти вам жизнь, – мрачно ответила Алла, а когда Адалана попыталась поцеловать её на прощание, тайский парень крутанул ручку газа и они тут же умчались.

Лицо Миллигана сразу приобрело какое-то печальное и потерянное выражение. Илюша вглядывался в него, первый раз за три года их знакомства наблюдая занявшую сознание Билли женскую личность и пытаясь обнаружить какие-то новые черты в его поведении.

Но отметил только одну особенность, свойственную именно Адалане, и это была не черта характера или речи, а, скорее, расстройство психики – оно проявлялось в коротких и непрерывных колебаниях глазного яблока в следствии «нистагма» – заболевания, вызванного какими-то нарушениями в нервной системе именно её личности. Это казалось необычным, но ведь даже результаты энцефалографии мозга у всех членов «семьи» были разными.

С наступлением темноты первоначальный восторг Адаланы сменился растерянностью, но Илюше всё же пришлось ненадолго оставить её одну с чемоданом, сумкой с картинами и двумя рюкзаками, убедив, что находиться здесь безопасно. Пообщавшись с торговцами едой, он почти сразу нашёл мужика с машиной, который вызвался отвезти их в местную гостиницу, потому что пилить в темноте до источников и там искать ночлег не имело смысла.