Занимательное ботоводство

– До последнего думала согласиться.

– Почему не согласилась? – удивился Тукан и проницательно уточнил: – Дело ведь не в том, что это всё выглядит предельно мутно?

– Не только в этом. – Фиона кивнула и вдруг посмотрела на Фалайза. – Я вспомнила твои слова насчёт того, что нам и так крупно повезло. К чему рисковать всем, если на кону такая ерунда? – Она натянуто улыбнулась. – Гадюкино так Гадюкино. Это можно пережить. В отличие от многого другого.

Дикий маг в ответ на такое признание благодарно улыбнулся, но как-то растерянно и даже неуверенно. Его не покидали мрачные, полные плохого предчувствия мысли насчёт грядущего, которые он не постеснялся озвучить:

– От этого разговора у меня сводит зубы.

Прозвучало хоть и странно, но вполне соответствующе оставшемуся от Мержа послевкусию. Остальные, соглашаясь, закивали, а Тукан помимо этого так и вовсе сразу перешёл к продумыванию стратегии обороны:

– Пойду позвоню Калите, чтобы была наготове. Мало ли. Заодно спрошу, знает ли она хмыря с протезом по имени Мерж. Зуб даю уже сейчас – не знает.

– Я схожу за одной штукой, которую мы с городским управляющим обсуждали, а на обратном пути загляну в гильдию Приключенцев. Тоже поспрашиваю, если будет кто на месте, – поделилась планами жрица.

– Что за штука? – подозрительно уточнил крестоносец.

– Сюрприз! – прямо лучась самодовольством, ответила жрица таинственно.

У Фалайза таких связей не то чтобы не было, скорее он предпочитал ими не пользоваться из-за стеснения. Поэтому дикий маг просто поделился небольшой радостью по другому поводу:

– А мне надо сходить забрать подарок из Заводного города. Они сделали мне бесплатно крутой эликсир!

– Что за он? – поинтересовался Тукан с опаской, и не зря.

Дикий маг словно только и ждал этого вопроса. С придыханием и прямо-таки щенячьим восторгом он пустился рассказывать:

– Помните, мне как-то удалось взорвать крепостную стену…

– Да-а-а, помним, – хмурясь, подтвердила Фиона. – И что ты собрался взрывать на этот раз? И где?

– Ничего, но сами подумайте: я смогу скастовать любое крутое заклинание где угодно, а не только возле фонтана маны!

«Хроники раздора» мало чем выделялись среди многих других игр с системой маны. Правило «чем дороже – тем мощнее» соблюдалось и здесь. Но был немаловажный нюанс: самые «дорогие» заклинания, как правило, оказывались и самыми разрушительными. Тогда как полезные, в смысле не разрушительная магия, обычно стоили совсем-совсем немного.

Это было вполне логично и понятно: лечить союзников, усиливать их или создавать какие-то расходники требовалось многократно чаще, нежели обрушивать на головы врагов метеорит, расщеплять их в прах или призывать гигантских элементалей.

– Это-то нас и пугает, именно вот это «где угодно», – сообщил Тукан заговорщическим тоном. – Нам бы, да и много кому ещё, было бы спокойнее, если бы ты со своим рандомом кастовал где-нибудь в отдалённых местах.

– Но…

– Очень-очень отдалённых местах. Очень!

***

– Кто бы мог подумать, они не купились, – язвительно и очень неприятно заметил рослый, мускулистый эльф с бледной кожей и длинными рыжими волосами. – Я же говорил: нубы, но сообразительные.

Игрок, назвавшийся недавно Мержем, с которым эльф и разговаривал, почесал протезом подбородок, от чего на нем остались красные борозды, а затем раздосадованно скривился. Разумеется, не по причине неприятных ощущений.

– Это могло быть такое представление! Шоу месяца! Возвращение Мистера Жаска, да ещё какое!

Эльф тоже скривился, но по другому поводу:

– Я – наёмник, а не шоумен. Хочешь отомстить? Так мсти! Слей их раз двадцать, устрой весёлый месяц так, чтоб ливнули насовсем из игры! Сожги всё, что можно сжечь!

В глазах наёмника зажёгся тот недобрый огонёк который преследовал многих одержимых людей. Это были не слова, а фактически план действий. Правда, до поры его сдерживал игрок, назвавшийся Мержем. Его и вправду звали иначе – Мистер Жаск. Это имя было не просто из историй, а целой легендой «Хроник раздора». Оно принадлежало убийце, державшем в страхе половину континента, влиятельному настолько, что вторая половина перед ним попросту пресмыкалась. Ныне же это имя несколько утратило свой прежний блеск, но всё равно значило очень многое. Особенно если удастся провернуть идею с судом и победить. До тех же пор лучше побыть Мержем. Так безопаснее.

– Отомстить им хочешь ты за ту историю с моим завещанием. – Подначивая собеседника, он добавил: – Ловко они тебя тогда.

Эльф-наёмник, текущее воплощение которого звали Киноварь, стерпел эту издёвку. Ему не настолько хорошо платили для этого, но потенциальная выгода от сотрудничества с решившей вернуться в игру легендой, жаждущей отомщения, перевешивала почти любые раздражители, особенно всего лишь словесные. Кроме того, у наёмника имелись другие методы поквитаться за издёвки.

– Мстить им – это смешно, – поняв, что ответа не будет, продолжил Мистер Жаск. – Я не настолько жалок. Но вот устроить хорошее шоу было бы полезно. Напомнить людям, кто есть кто.

– И что теперь? – буркнул Киноварь, которого мало впечатлило это бахвальство.

С его точки зрения, Жаск в текущем своём положении мало чем отличался от среднестатического нуба. Разве что те редко мнили себя кем-то, кем точно не были. Если бы наёмник был в меньшей степени профессионалом, он бы давно сказал этому выскочке что-то вроде:

– Сначала верни что потерял, а затем уже задирай нос.

Но Киноварь был очень хорошим наёмником, и поэтому за редкими исключениями либо говорил по делу, либо молчал. Мистер Жаск же подумал немного и, пожав плечами, сообщил:

– Ничего в сути своей не изменилось. Ночью ты отправляешься в гильдию Шахтёров. Прихвати с собой не только финансовые отчёты, особенно прошлого года, но и этот пресловутый БСН, а также всё, что попадётся под руку.

– А потом? – зная ответ, уточнил наёмник.

– А завтра в Гадюкино, лучше всего не один. – Раздался щелчок протезом. – Делай всё, что душе заблагорассудится – оторвись по полной.

Безнадежное сражение

Отгремела последняя пара. Толпа шумящих студентов принялась спешно покидать аудиторию, словно у каждого были дела как минимум вселенской значимости, не меньше.

У Максима Филатова тоже были дела, и том числе те, которые он считал крайне важными и не терпящими отлагательств. Тем не менее он никуда не торопился. Ему не хотелось идти с этими людьми или хотя бы рядом с ними. Не сегодня-завтра или послезавтра он, скорее всего, их простит, снова станет частью группы, но сейчас решил позволить себе небольшую моральную слабость и немного позлиться.

Во многом поэтому они его сегодня и подставили. Не сильно, не серьёзно, но пять минут малоцензурной ругани со стороны преподавателя за провинность, к которой Максим не имел ни малейшего отношения, они ему устроили. Подставили потому, что знали – их простят.

– Опять они тебя задирают! – не спросил, а констатировал знакомый голос.

Максим рефлекторно поднял голову на звук, хотя этого не требовалось. Этот голос он бы узнал из тысячи. Этот голос принадлежал той девушке, той единственной и неповторимой, которая моментально заставляла забыть его о чём угодно. Но особенно легко в её компании забывалось, конечно же, плохое.

– Они задирают сами себя, – беззлобно сказал Максим.

– Ты должен дать им сдачи! Хотя бы раз!

– Когда будет для этого веский повод – дам.

В детстве Максим Филатов очень любил старый мультик «Ух ты – говорящая рыба», не только из-за яркой фантазии его создателей, но и по причине простенькой морали, лежащей в основе всей истории: «Делай добро и бросай его в воду – оно вернётся». В каком-то смысле он сделал её своим жизненным кредо.

Максим не был святым во плоти или вечно терпеливым и всепрощающим человеком. Просто он на инстинктивном уровне чувствовал, когда надо было дать сдачи, а когда лучше потерпеть. Иногда развитие конфликта можно прекратить только насилием – это правда, но куда как чаще конфликт просто заканчивался, если вовремя остановиться. Ничто не мешало Максиму сегодня подставить под удар кого-то вместо себя. Просто указать на любого из присутствующих. Но он знал, что единственное, к чему это приведёт – его подставят вновь, но уже из чувства мести. Теперь же существовал шанс, пускай и сугубо гипотетический, что ситуация никогда вновь не повторится.

– Терпишь и терпишь! А они рады! Они пользуются тобой!

Максим не был наивным идиотом, как считали некоторые люди вокруг. Он знал, что, сближаясь с другим человеком, надо быть готовым к тому, что вы будете влиять и изменять один другого. Этот процесс назывался «притиранием». Однако ему и в голову до недавнего времени не могло прийти, что его влияние окажется абсолютно безрезультатным и бесследным. Вот и в этот раз выраженная им мысль оказалась полностью, всецело не понятой.

Она опять его не поняла. Не хотела понять. Не желала даже подумать так, как думал он сам. Тем не менее всё, что сделал Максим, это покорно пожал плечами, для вида соглашаясь:

– Ты права. Надо было дать сдачи. Тогда бы они больше ко мне никогда не полезли.

***

– Мда, раньше по ночам было играть проще! – отметил Тукан, рефлекторно сонно зевая. – Это хотя бы происходило ночью…

Долгое время ночь в «Хрониках раздора» была камнем преткновения между игроками и разработчиками. Без малого два года, то есть со времён релиза, а может, и ещё больше, если считать с начала открытого тестирования, длились споры. Спорить было о чём.

Аркадия, а так называли и единственный игровой контент, и мир в целом, являлась «честной» планетой. Она вращалась вокруг своей оси, вокруг светила, имела свой спутник, тоже подчинявшийся законам небесной механики. Симулировалась смена времён года, приливы и отливы, а также, что вызывало наибольшее количество вопросов, смена дня и ночи.

Среднестатистический игрок из Европы, заходя поиграть аккурат после работы, видел перед собой стремительно заканчивающийся вечер. В лучшем случае. Если говорить про Азию – там вообще люди оказывались посреди глухой ночи, и лишь самые стойкие имели шанс встретить рассвет. Чуть лучше ситуация обстояла в Америке, но в основном потому, что под её аудиторию и создавалась вся эта система.

Часовые пояса не сильно улучшали ситуацию. Теоретически всё работало прекрасно. Темно играть после работы в Амбваланге? Отправляйся восточнее до тех пор, пока не найдёшь комфортное место, то есть внутриигровой часовой пояс! Вот только с давних времён восточная половина континента Аркадии представляла собой территории обобщенно называемые «Пустошами». Хотя пустыми они в полном смысле этого слова не были. Всё их население составляли крайне агрессивные, умные и организованные монстры. Тогда как города и прочая инфраструктура попросту отсутствовали, из-за чего игрокам там не просто приходилось крайне тяжко – им нечего было там делать. Квестов любого рода нет, так как нет неигровых персонажей – они истреблены или сожраны давным-давно; ресурсов полно, но попробуй их ещё доставить в те места, где их обработают – нет мастерских, не говоря уже про ремесленников; охотничьи угодья – бескрайние, но только если вам нравится роль добычи. Одним словом – Пустоши.

Все остальные многопользовательские вирт-игры решали этот вопрос серверами для разных регионов. Только вот «Хроники раздора» не предполагали такого. Вернее предполагали изначально, когда никто не думал, что игра станет настолько популярна во всём мире, но затем сложилась та «экосистема», которая сложилась, и вмешиваться в неё, разделяя сервера или вводя новые, никто уже не рискнул.

Вот и получился этакий выбор без выбора, на тему которого игроки долгое время жаловались. Причём чем дальше, тем больше у них накапливалось логичных аргументов. Пожалуй, самым частым, сразу после: «ну сделайте вы уже так, чтобы было удобно всем», был тот, который гласил, что имеющаяся система помимо прочего сильно вредила погружению.

Ночь не была ночью в полном смысле этого слова! Она в «Хрониках раздора» очень сильно напоминала, особенно питерцу Фалайзу, те самые «белые ночи». Даже посветлее была. Это сильно контрастировало с тем, что день в игре не был приглушён или затенён. Яркий солнечный полдень был именно что ярким, вплоть до ослепительного, если говорить про какую-то пустынную местность.

В некотором смысле это всё являлось компенсацией, чтобы неудобный часовой пояс не являлся однозначным приговором, и ночью в игре было чем заняться. Кроме того, многая флора и фауна оживлялась именно в «тёмное» время суток. В конце концов, ночь – лучшее время для того рода делишек, афишировать которые не хочется. А для работы в мастерской или шахте и вовсе было не столь важно, светит ли снаружи солнце. Некоторые даже в полях умудрялись ковыряться.

И вот, незадолго до описываемых событий, свершилось. Разработчики не в первый раз после долгих уговоров наконец уступили под натиском аргументов. Случился небольшой сюжетный ивент: дескать, демоны напакостили, поэтому вращение Аркадии вокруг своей оси вдруг пошло в обратную сторону, то есть стало полностью инвертированным относительно земного. Теперь, заходя в игру поздно вечером, по общеевропейскому времени тебя встречало утро, и наоборот – при игре утром в «Хрониках» только-только начиналась ночь. Довольны изменениями остались почти все. Проиграли, и то скорее по очкам, в основном жители Соединённых Америк – зато им теперь принадлежала игровая ночь.

Сама же ночь при этом стала, как и когда-то было, темнее и заметно «злее». Больше никаких поблажек и снисхождений: теперь в пасмурную погоду без фонаря и шага ступить было нельзя. Разнообразное зверье и монстры в свою очередь вспомнили, что они вообще-то очень неплохо ориентируются в темноте, зачастую лучше, чем днём, и точно лучше всяких там людей или эльфов.

– Говорю, раньше как-то было попроще, – повторил Тукан, заметив, что его слова не вызвали отклика. – С ночными дежурствами-то.

– Говори за себя, – нехотя поддержала разговор Фиона. – Мне это сидение до трёх часов ночи никогда не нравилось. Проснуться утром и выпить чашку кофе как-то попроще.

– Ага, особенно, если тебе надо на работу…

– Как будто после бессонной ночи, первое, о чём я думала – как бы мне пойти на работу, – спокойно парировала жрица и вдруг подозрительно воззрилась на друга. – Подожди-ка, а ты после всех наших приключений и рейдов людей лечил?

– Ну-у-у, не то чтобы «лечил», скорее… короче да, – немного растерянно, с примесью смущения ответил крестоносец. – Я привычный. Интерн, который спит больше трёх часов в неделю – самозванец. А у хирурга сна не бывает вовсе.

И тут они оба посмотрели на Фалайза, торчащего рядом. Тот строить из себя удивлённую невинность не стал, напротив – ответил с возмущением:

– Ой, как будто спящий студент на парах или вовсе не пришедший на них для вас за гранью фантазии!

– Ну ты же отличник!

Дикий маг ничего не ответил, только выразительно хрюкнул. Тем не менее разубеждать в чём-то друзей он не стал, очевидно, предпочитал быть потенциальным отличником, нежели конкретным троечником.

Собрались они вместе в игре той ночью или же утром неспроста. Как и предполагалось ранее, разговор с так называемым Мержем хотя и закончился нерешительным отказом от подозрительной сделки, тем не менее не стал концом их знакомства. Что-то затевалось вокруг Гадюкина и его владельцев. Причём это «что-то» очень дурно попахивало, и чем дальше, тем хуже и насыщеннее становился запах.

– Кароче расклад такой… – раздался из темноты хрипловатый голос, после чего на свет фонаря возле дома Петловича вышла худощавая, красноволосая эльфийка с очень недобрым, прямо-таки плотоядным взглядом. Звали её Калита, и хотя она вместе с троицей играла не часто – слишком уж разных уровней они были – всё же согласилась помочь. – Что за хмырь такой этот Мерж не знает никто. Даже Гонгрик – он многое повидал. И очень многих легенд застал лично. А уж хмырей…

– Что насчёт хмырей с протезами? – уточнила Фиона.

– Я думала, этот Мерж на этом и спалится, – улыбнувшись, сказала Калита и кивнула, показывая, что тоже размышляла в этом направлении. – Нет, ничего. Протезированных хмырей масса – популярный аксессуар, но никого по имени Мерж или похожего на него.

Улыбалась она странно, точнее, если знать, то ничего странного в её мимике не было, но незнакомый человек мог подумать, что у неё какой-то спазм или судорога. На самом же деле Калита попросту старалась не показывать зубы. Обыденный жест, если с ними что-то не в порядке, в её случае это было осложнено нечеловеческими зубами. Они все без исключения были острыми и разных размеров. Чем-то это напоминало пасть рыбы-удильщика, но на самом деле верное сравнение скорее лежало в плоскости различных кровососущих плотоядных тварей, одной из которых в свободное от других занятий время являлась и Калита. Или как она сама великодушно позволяла себя именовать – вампиршей.

– И тем не менее? – с нажимом, призывая продолжить за него, начал Тукан. – Не бывает же таких скрытных хмырей! Не с такой харей!

– Нет никакого Мержа. – Калита пожала плечами. – Вообще! И не было! Зато полчаса назад Мистер Жаск, очень похожий по описанию на этого вашего Мержа, с таким же протезом, после почти десятичасового судилища уделал в «ноль» Фопса, гильдию Шахтёров и гильдию Приключенцев.

Фалайз, Тукан и Фиона обеспокоенно переглянулись. Они уже пересекались с Жаском, пускай и опосредственно – с его наёмником по имени Щёлочь. Итогом тех событий было что угодно, кроме взаимной любви.

Это же объясняло, почему никто не опознал Мержа, даже они сами. Мистера Жаска лично видели в игре последний раз года полтора назад. По меркам «Хроник» это было очень большим сроком. Даже Фопс, а он, на секундочку, заменил Жаска на посту городского главы Амбваланга, и никогда не сталкивался с тем лично.

Калита тем временем продолжала свой рассказ на тему громкого судебного процесса, потрясшего город:

– Мистер Жаск сумел доказать, что «шахтёры» появились благодаря ему и задолжали столько дивидендов, что им оказалось проще согласиться принять его в совет гильдии, чем выплачивать долг. В аналогичном положении оказались и Фопс, и Приключенцы. Оказывается, половина Амбваланга должна кучу денег, и кому бы вы думали?!

Вопрос так и повис в воздухе. Фалайз Тукан и Фиона знали кому, и даже знали, почему так вышло. Жаск, предвидя скорое окончание своей карьеры убийцы, державшего в страхе весь мир, и будучи при этом одним из богатейших игроков, задумал оставить своеобразный клад. Разумеется, не в виде сундука, закопанного на отдалённом расстоянии, и карты с большим крестом, указывающей направление.

Всё было проделано через подставные лица в формате инвестиций. Конечно же, сохранив за собой все необходимые документы. И даже самый коррумпированный и предвзятый суд в игре смог бы тут, максимум, затянуть процесс. Собственно, чем и безуспешно занимался Фопс.

Мистер Жаск же уходил из «Хроник» фактически нищим, без гроша в кармане, но спустя полтора года каждый вложенный «тогда» золотой оборачивался «сейчас» минимум десятью. Оставалась сущая мелочь – доказать право владения. И прецедент случился вот только что.

– Это всё не важно, – сменила тему Фиона, стоявшая мрачнее окружавшей их ночи. – Что мы втроём украли?

Догадка оказалась абсолютно в точку. Калита с ухмылкой перечислила:

– БСН, пару артефактов, документацию и убили двух ботов. Мелко работаете для такого палева.

– Нифига! – зычно гыкнул Тукан. – Мы в этом даже не участвовали, а вона какой результат!

– Окрестности прочёсывают. Уже некоторое время, – сообщил вернувшийся из лесу Оулле, пока ещё никак не выразивший свои мысли по поводу происходящего. – Прячутся очень хорошо. – Поняв, что его намёк ускользнул от присутствующих, он выразился яснее: – Разведчики.

– Вас, ребятки, собираются сливать, – обобщила происходящее Калита. – Качественно и умело. Подбили клинья под Фопса и Приключенцев, зажали здесь, дальше – пустить красного петуха.

Говорила она уверенно и с явным знанием дела человека, который неоднократно принимал участие в подобных мероприятиях. И была готова поделиться мельчайшими подробностями, как это происходит, выглядит и что бывает в тех или иных случаях. Впрочем, вопрос у аудитории был совершенно иного толка:

– Э-э-э… – не понял Фалайз, глядя на тёмное, пасмурное небо, очевидно, в поисках разноцветных петухов.

– Это выражение такое, про рукотворный пожар, – объяснил крестоносец задумчиво и сразу, упреждая любые мнения на этот счёт, предупредил: – тушить его будет нечем. По-пионерски, разве что.

– Ты опять забыл расчистить колодец? – взвилась, но лёгонько, устало жрица.

– Раскопал. Там пару вёдер воды в час можно достать, затем жди, пока она снова накопится.

– Тушить ЭТО?! – Калита обвела рукой Гадюкино. – Зачем? – Она смерила собравшихся взглядом и недоумённо спросила: – Ребят, идите по своим делам, вы чего?

Общую мысль, почему они так не станут делать, как это обычно бывало с ними, лучше всего выразил Фалайз:

– Если мы даже не попытаемся, то кто мы после этого?

– Здравомыслящие люди, сохранившие своё снаряжение, время, нервы и деньги.

Последняя часть вызвала у троицы целую волну выразительных покашливаний. Фалайз делал это с намёком, желая сказать, что иногда мирское – не самое важное. Тукан своим внезапно понадобившимся прочищением горла намекал, что он, может, и не вкладывал в Гадюкино непосредственно деньги, но вот время и силы – ещё как, и неизвестно, чего в пересчёте выйдет больше. Фиона кашлянула быстро и почти незаметно, но скрывались за этим очень большие финансовые траты, не говоря уже про остальное.

– Психи, – коротко буркнула Калита и не без интереса спросила с видом человека, готового выслушать ещё немного глупостей: – ладно, что вы собираетесь делать?

Начали, как это ни странно, с того, что прояснили некоторые моменты между собой. Речь, конечно же, шла про Оулле и его участие в дальнейшем.

– Ты с нами? – спросила Фиона мягко и добавила: – Ты нам ничем не обязан – мы поймём твой выбор.

Рахетиец едва заметно вздрогнул, наглядно демонстрируя, что этот вопрос для него не из лёгких.

– Эти «гении» перешли дорогу кому-то важному, так что подумай хорошенько, – вклинилась Калита, которая тем не менее сама уходить не собиралась. – Это не рахеты. Эти будут тебя искать куда лучше. И дольше.

– Переживу и это, – помолчав немного и окинув присутствующих пронзительным взглядом голубых глаз, ответил Оулле и пошёл, бросив, не оборачиваясь: – схожу за доспехом.

***

Нападение началось неожиданно, решительно и со всех сторон одновременно. Не было шелеста травы, предупреждающей о приближении «гостей», криков, света от множества факелов и прочей суеты. Действовали профессионалы того рода, которые знают выражение «молчание – золото» и порой этим самым предельно выразительным молчанием зарабатывают за одно «дело» больше, чем иные крикуны за целый месяц.

Вот с чем у профессионалов вечно не ладилось, так это с именами своих персонажей. В Гадюкино наведался самый настоящий паноптикум псевдо-пафосных и натянуто-ироничных никнеймов. Не имена, а прозвища, так и умоляющие взять их в кавычки, вроде: «Теребление шпрот», «Высокоморальный садист», «Оссоссин», «Погибель твоей собачки».

Первыми в гости залетели стрелы. Причём не абы куда, по принципу «убьём наконец этот проклятый воздух!» – били по оконным и дверным проёмам, по щелям и всему, что хотя бы в теории можно было использовать как амбразуры. Причём стрелы были вполне обычными, если не считать всяких крутых наворотов вроде свистящего оперения, светящегося древка или зазубренных наконечников. Однако никакого огня или чего-то подобного они не несли. Нападавшие прекрасно понимали, что лучше сначала перебить всех в Гадюкино и затем сжечь его, чем уповать на стихию. Стихия – это долго и ненадёжно, тогда как платили, как правило, за обратное.

Затем последовала очень хорошо организованная и продуманная попытка штурма с явной оглядкой, что что-то непременно пойдёт не так. Несколько групп небольшой численности с разных сторон, под прикрытием магов и лучников осторожно, почти бесшумно и всё так же молча двинулось к домам.

Предположение насчёт «нештатных ситуаций» в целом оказалось абсолютно верным, только вот никто и подумать не мог, что всё будет именно так, как оно пошло. Некоторое время царила напряженная суета, а вот затем раздались удивлённые вскрики. В случае с «молчаливыми профессионалами» – это были очень характерные вскрики людей, не привыкших удивляться:

– Никого! – отчитался «Железный Сырник».

– Пусто! – крикнул «Лутсчый».

– Где они?

Последний принадлежал Киновари, который, будучи главным, в штурме не участвовал, но внимательно наблюдал за ним, взобравшись на ветвь дерева. Он всеми фибрами души чуял подвох, но упорно не мог понять, в чём именно тот состоит, когда его ожидать и как обыграть себе на пользу.