Игрушка с изъяном. Суши, лорды, два стола

– Совет принял решение, –объявил без предисловий лорд Демор, его голос звучал сухо и официально. – Учитывая необычные обстоятельства вашего появления в городе и отсутствие документов, подтверждающих ваше происхождение, Совет считает необходимым интегрировать вас в общество более традиционным способом.

Он сделал паузу, словно наслаждаясь нашим напряженным ожиданием. После чего продолжил:

– Совет предложил трудоустройство в городе. Это позволит вам стать полноправными членами общества, платить налоги и доказать свою благонадежность. До тех пор ваше пребывание в клубе "Золотая Луна" считается нежелательным.

Я почувствовала, как сжался желудок. Это было изгнание, завернутое в красивую обёртку социальной интеграции.

– Какого рода трудоустройство? –голос Брони звучал спокойно, хотя я знала, что внутри она кипит.

– В целях безопасности и соблюдения общественного порядка, – продолжил Демор, будто не слыша её вопроса, – вам запрещается занимать должности, связанные с обучением детей, работой с документами или секретарскими обязанностями. Совет считает неразумным допускать лиц без подтвержденного происхождения к подобным ответственным позициям.

Я почувствовала, как Броня рядом со мной напряглась.

– То есть мы недостаточно благонадежны для работы с бумагами, но достаточно благонадежны, чтобы жить в городе? –я не смогла сдержать иронии.

Демор остановился и смерил меня холодным взглядом:

– Вам будет предложен список одобренных Советом вакансий. Это позволит влиться в общество подобающим образом. Разумеется, вы будете платить все полагающиеся налоги и сборы.

– Но почему девушки не могут работать в клубе? – процедил лорд Блэквиль. – Здесь нет детей, и нанимать их секретарями я не собираюсь.

– Клуб «Золотая Луна» не место для экспериментов с благонадежностью. Вы должны понимать это, ваша светлость. Несмотря на то, что занимаетесь этим делом совсем недавно, – отрезал Демор, поворачиваясь к нам. – Вы должны покинуть стены клуба в течение трех дней.

Глава Тайной Канцелярии снова посмотрел на лорда Блэквиля.

–Совет особо подчеркивает: никто из членов клуба не имеет права использовать свое влияние для их трудоустройства. Эти дамы должны найти работу самостоятельно. Из одобренного списка, разумеется.

Я заметила, как у Блэквиля задвигались скулы. Он явно испытывал неприязнь к Демору. И тут меня пронзила догадка: а что, если Демор методично отрезает все пути, которые могли бы оставить нас под защитой влиятельных членов клуба? Сначала запрет на работу в "Золотой Луне", теперь запрет на помощь с трудоустройством… Он словно выталкивает нас из безопасного круга в неизвестность, где мы останемся без поддержки.

– Как предусмотрительно со стороны Совета, –холодно произнес лорд Блэквиль. – И очень странно.

На мгновение мне показалось, что в глазах главы Тайной Канцелярии мелькнуло что-то похожее на настороженность. Он что-то ищет. И для этого ему нужно, чтобы мы оказались без защиты.

–Напоминаю, у вас есть три дня на то, чтобы покинуть клуб, – бросил Демор, поворачиваясь к двери. Он протянул Блэквилю документ. – Это список возможных вакансий. Всего доброго, ваша светлость. Мэйсон.

Когда дверь за ним закрылась, я не выдержала:

–Ваша светлость, нам нужно кое-что вам рассказать.

– Я слушаю, – хозяин клуба всё ещё нервничал. Его руки были сжаты в кулаки, а брови сошлись на переносице.

–Вчера мы видели… – я запнулась, подбирая слова. – Из особняка лорда Демора выбежала женщина. Её силой затащили в карету. Её звали Белла.

– Вы уверены, что именно так всё и происходило? –уточнил Мэйсон.

– Абсолютно, – твердо ответила Броня. – Мы обе это видели.

– Я понимаю, что это безумие… Но всё же, – Блэквиль быстро подошел к массивному шкафу, достал толстый альбом в кожаном переплете. – Это портреты всех девушек, привезенных фурнисёрами за последние три года, – произнес он, раскрывая альбом. – Посмотрите внимательно. Может, среди них есть эта женщина?

Мы с Броней склонились над альбомом, перелистывая страницу за страницей. На третьем развороте я замерла.

–Вот она, – мой палец упёрся в портрет светловолосой девушки с большими карими глазами. – Это точно она.

Броня кивнула:

–Да, те же черты лица.

– Очень интересная вырисовывается история… – процедил сквозь зубы Блэквиль. – Ловус заявил, что выплатил «игрушке» приданое и отпустил на вольные хлеба. Он решил жениться.

– Это легко проверить, – задумчиво произнес Мэйсон, но тут же нахмурился. – Однако обвинять главу Тайной Канцелярии –дело крайне опасное. У Демора прямой доступ к королю, и Его Величество весьма благосклонен к нему. Нам нужны железные доказательства, иначе мы все рискуем оказаться в очень неприятном положении.

– Для начала нужно решить, что делать с ними, – лорд Блэквиль кивнул в нашу сторону.

– Мы можем уйти работать в трактир сестры вашей экономки. Миссис Дроп, – пожала плечами Броня. – Не думаю, что это противоречит решению Совета. Экономка не член клуба, а значит, её помощь не считается нарушением.

– Работа в трактире —не нарушение, – подтвердил Блэквиль, пробежавшись взглядом по документу. – И как бы оно ни было, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь.

– Надеюсь, всё, что вы услышали здесь, останется между нами? – многозначительно поинтересовался Мэйсон. –Сейчас вам нужно быть очень осторожными.

– Мы женщины порядочные, – с гордостью заявила Броня. –Могли бы и не спрашивать.

– Вот только наша безопасность под вопросом, – добавила я. – Кто знает, что у лорда Демора в голове?

– Думаю, с этим не будет сложностей, – успокоил меня лорд Блэквиль. – Совет будет пристально наблюдать за вами.

На следующее утро миссис Дроп вручила нам два увесистых конверта.

– Ваше жалованье, – на лице женщины появилось недовольное выражение. – Даже месяца не проработали, а денежек нагребли! За какие это заслуги? Собирайтесь, отведу вас к сестре! Слава Богу, теперь не будете маячить у меня перед глазами!

Мы быстро собрали свои немногочисленные вещи, попрощались с Лорой и слугами и покинули «Золотую луну». Если честно, мне даже было немного жаль. Я уже успела привыкнуть.

Трактир "Сытый гусь" располагался в оживленном торговом квартале, прямо на пересечении двух широких улиц. Казалось бы, отличное место, но стоило нам подойти ближе, и я оказалась неприятно удивлена.

Вывеска покосилась, краска на ней облупилась настолько, что гусь больше напоминал ощипанную курицу. Окна первого этажа были грязными, а на стенах красовались трещины. Деревянные столбы, подпирающие навес над входом, прогнили у основания. Когда мы вошли в трактир, в нос ударила смесь затхлости, прокисшего пива и подгоревшего жира. Я невольно поморщилась, заметив, как Броня прикрыла нос рукавом.

– Марта! Тащи свой зад сюда, я привела помощниц! – крикнула миссис Дроп.

Из кухни выплыла грузная женщина в засаленном переднике. Её растрепанные рыжие волосы были кое-как собраны в пучок, а в руке она сжимала кружку с пивом.

– А-а-а… явились! – прогрохотала она басом. – Давайте-ка на кухню!

Кухня повергла меня в ужас. В раковине громоздилась гора немытой посуды, на полу валялись очистки, а по углам сновали тараканы. От очага несло гарью, и я заметила, как по его задней стене стекает жир вперемешку с копотью.

– Не робейте, девоньки! – Марта хлопнула меня по плечу. – Работы немного: готовка, уборка, подача. Справитесь!

Глава 18

Мы с Броней переглянулись. После идеальной чистоты кухни «Золотой луны» эта кухня казалась настоящим адом. Но выбора у нас не было: нужно было где-то затаиться.

– Что, не нравится? – хмыкнула Марта, заметив нашу реакцию. –Цацы какие!

– Нужно срочно убрать этот свинарник, – прошептала я Броне. – Иначе мы тут подхватим какую-нибудь заразу.

Хозяйка трактира, услышав мои слова, громко расхохоталась:

– Чистюли, значит! Ну-ну… Мойте, мойте! К вечеру все равно снова грязь будет!

Миссис Дроп, посмеиваясь, ушла, а мы взялись за работу. Сначала натаскали с улицы воды в большую бочку, стоящую в углу. А потом я распахнула окна настежь: затхлый воздух был пропитанным запахами прогорклого жира и подгоревшего мяса. Кухня нуждалась в проветривании. Броня занялась очагом. Она выгребла золу, отскоблила решетки от нагара. Я же взялась за столы и разделочные доски. Годами въевшаяся грязь поддавалась с трудом. Пришлось использовать горячую воду с песком и золой, чтобы отчистить все темные пятна. Марта наблюдала за нами с усмешкой, но когда я добралась до кастрюль, не выдержала:

– Эй, полегче! Это же медь, ее так драить нельзя!

– Можно, – отрезала я, продолжая работу. – Ничего с ней не случится. Через час очищенные солью и уксусом кастрюли сияли как новые. К вечеру мы с Броней не чувствовали ни рук ни ног. Но зато на кухне царил порядок. Теперь здесь можно было готовить без опаски.

– Ну и дела! – удивлённо воскликнула Марта. – Моя кухня никогда не была такой чистой! Что ж, вы заработали ужин!

Она плеснула нам в тарелки какую-то похлёбку жуткого вида и положила по куску чёрствого хлеба.

–Всё, что осталось от завтрака! Сегодня в трактире выходной, а завтра нужно приготовить большую кастрюлю гороховой похлёбки и овощное рагу!

Марта вышла из кухни, а мы с Броней вылили холодную жижу в помойное ведро. Есть это было попросту невозможно. Засунув хлеб в карман, я тяжело вздохнула:

– Нужно самим браться за готовку. Иначе помрём с голода.

В кухню снова вошла хозяйка трактира.

– Поели? А теперь пошли, покажу ваши комнаты. Наверху есть свободная каморка. Не хоромы, конечно, но других у меня нет.

Поднявшись по скрипучей лестнице, мы оказались в узком коридоре. Марта толкнула первую дверь от лестницы:

– Вот здесь будете жить. Белье в сундуке, клопов травила на прошлой неделе.

Комнатка была крохотная. В ней с трудом помещалась кровать, тумбочка, сундук и колченогий стул. Но после изнурительного дня даже эта убогая обстановка казалась раем.

– М-да… – Броня полезла в сундук и, поморщившись, брезгливо развернула простынь. Ткань была застиранной до серости, с желтоватыми разводами и заплатками. Кое-где виднелись дыры, небрежно зашитые грубыми стежками. От белья пахло сыростью и чем-то затхлым.

– Похоже, эта простынь, как и её напарница, пережили немало, – пробормотала я, разглядывая потрепанную наволочку. На ней красовалось бурое пятно неизвестного происхождения. – Нам предстоит грандиозная стирка.

Мы прямо в одежде улеглись в кровать, брезгуя соприкасаться кожей с одеялом. Ничего: придётся помучиться первое время, пока не добьёмся хоть какого-то подобия комфорта.

Марта разбудила нас на рассвете. Мы умылись холодной водой и спустились в кухню. Хозяйка трактира вскипятила чайник и налила в кружки заварку, больше похожую на ту самую жидкость, из-под осла.

– Пейте чай и беритесь за работу. Вскоре в трактир начнут заглядывать люди. А мне их нечем кормить! Есть-то умеете готовить?

– Умеем, – кивнула я, жуя вчерашний сухарик.

– Вот и хорошо. А я пойду на рынок, после чего загляну к дочери! Отнесу внуку гостинцы! – заявила Марта, открывая небольшую дверцу за очагом.

–Это кладовая. Здесь продукты.

Как только хозяйка трактира ушла, мы с Броней осмотрели комнату с припасами. Там обнаружились мешки с мукой, крупами, связки лука и чеснока, соленое мясо, копченые рёбрышки и несколько кочанов капусты.

– Что ж, – я закатала рукава. – Давай приготовим нормальную еду. Броня растопила очаг, а я замесила тесто на хлеб и пироги. Пока оно подходило, мы нареза́ли мясо, лук и капусту для начинки. Через час по кухне поплыл аромат свежей выпечки: румяные пироги с мясом и капустой заняли свое место на деревянных подносах.

В большом котле булькал наваристый суп из копченостей с перловкой и овощами. На сковороде шкворчала яичница с луком – самый простой, но сытный завтрак для ранних посетителей. В кастрюле тушилось жаркое. Через несколько часов вернулась Марта и, принюхавшись к ароматам, тут же бросилась в кладовую. Через минуту оттуда раздался её возмущенный голос:

– Да вы что натворили?! – женщина выскочила оттуда, возмущённо размахивая руками. – Сколько муки извели! А мясо? А масло! Вы в своем уме? Это ж на неделю запасов хватило бы, если экономно!

Я открыла рот, чтобы возразить, но Марта уже считала убытки:

– Яиц целый десяток! А лук? Весь лук порезали! И капусту! Да вы разорите меня такими темпами! – она схватилась за голову. – В трактире надо экономно готовить – побольше хлеба, поменьше начинки. Бульон пожиже, в кашу масла поменьше… А вы что наворотили?

– Но ведь настоящая еда должна быть сытной, – попыталась возразить Броня.

– Сытной?! – всплеснула руками Марта. – Да за такую сытность я разорюсь к вечеру! Вот увидите, никто столько не съест, все пропадет! Звякнул дверной колокольчик, и до наших ушей донеслись удивленные голоса:

– Чем это так пахнет? Никогда таких запахов в "Сытом гусе" не чувствовал!

– Да уж, аромат с ног сшибает! Неужто Марта перестала жадничать? Хозяйка, всё ещё ворчавшая про растраты, поспешила в общий зал. Через минуту она влетела обратно на кухню с горящими глазами:

– Живо! Три порции всего, что наготовили! Торговцы пожаловали. Говорят, запах учуяли! И денег не пожалеют, если всё так же вкусно, как пахнет!

Мы с Броней переглянулись, пряча улыбки. Я достала глиняные миски для супа, Броня принялась раскладывать по тарелкам дымящееся жаркое с овощами и яичницу.

– И хлеба! Хлеба им свежего отрежьте! – командовала повеселевшая Марта, забыв о недавних причитаниях о разорении.

Когда торговцы ушли, хозяйка выложила на стол горсть монет. – Сказали, что такой вкусной еды даже в столичных тавернах не пробовали. И пообещали вечером вернуться!

Марта пересчитала монеты, и её лицо расплылось в довольной улыбке:

– Ну, может я и погорячилась насчёт трат… Если такие деньги платят, то… Пожалуй, можно и не экономить на продуктах.

Она сгребла монеты в кошель и деловито добавила: – А вы пока придумайте, чем будем вечерних гостей удивлять!

Глава 19

Но, несмотря на то, что почти за неделю нашего пребывания в трактире мы принесли существенную выгоду, Марта выглядела недовольной. Она никак не могла принять тот факт, что хорошие деньги платят только за достойные услуги.

– Может, сделаем порции меньше? – задумчиво произнесла она, поглядывая на тарелки, стоящие горкой на столе.

– Куда ещё меньше?! – возмутилась я. –Так от вас все оставшиеся клиенты разбегутся!

– Да что же вы мне предлагаете?! – гневно воскликнула Марта, окидывая нас с Броней сердитым взглядом. – Может, ещё в жаркое жирного гуся положить?! Или полбочонка масла в кашу добавить?! Никаких сбережений не хватит! Нет! Всё! Хватит экспериментов! Мой отец так содержал трактир, и я так буду! Вы меня по миру пустите!

Уговаривать её было бесполезно.

– Пускай делает что хочет, – шепнула я подруге. –Посмотрим, чем всё это закончится.

Следующая неделя в «Сытом гусе» напоминала медленное погружение корабля на дно. Марта, верная своим принципам экономии, вернула в меню знаменитую баланду – суп настолько жидкий, что в нём можно было разглядеть дно плошки.

– Опять водичка с морковью, – вздохнул старый торговец, заглянувший на огонёк. Он с тоской посмотрел на полупустую миску и отодвинул её. – А ведь на прошлой неделе тут такая вкуснятина была…

Услышав его слова, Марта разразилась проклятиями. Но это были лишь цветочки. О частой стирке вообще не могло быть и речи. Хозяйка трактира заявила, что кухонные полотенца и не должны быть чистыми. Это лишняя трата денег, так как они моментально становятся грязными. О скатертях даже речи не шло. Ими никто столы не застилал. Марта металась по кухне, как разъяренная фурия, причитая о неблагодарных клиентах и тяжёлых временах. Но чем меньше становилась выручка, тем сильнее она урезала расходы. Превращая всё в какой-то замкнутый круг. Как бы нам ни хотелось это признавать, но оставаться в «Сытом гусе» не имело смысла. Последняя капля упала в чашу нашего терпения ранним утром, когда мы с Броней подметали двор. Марта подозвала нас к себе и заявила:

– С этого дня я стану запирать вас на ночь в комнате.

– Чего? – Броня приставила метлу к стене. – Это ещё зачем?

– Как это зачем? – хозяйка трактира недовольно поджала губы. – Вы – девицы при теле… Поесть горазды… Кто знает, что вам в голову взбредёт? Объедать меня надумаете по ночам.

Я заметила, как Броня снова берётся за метлу. Но вряд ли подруга собралась вернуться к работе. Похоже, сейчас кто-то огребёт по полной.

– Не стоит, – тихо шепнула я, легонько касаясь руки Брони. – Потом.

После своего объявления Марта ушла, и подруга зло отшвырнула свой рабочий инструмент.

– Всё. Достала. Сил моих больше нет.

– Мы не можем прямо сейчас оказаться на улице. А Марта вышвырнет нас отсюда сразу же. Потерпи немного. У меня есть идея, – я подмигнула подруге.

– Какая? – она всё ещё злилась.

– Нам нужно найти жильё. Деньги на первое время имеются, – тихо сказала я. – Да, мы с тобой хотели где-то осесть, подкопить. Но ты видишь, что это тухлое место? Здесь нет перспектив. Это закончится тем, что мы прибьём Марту и окажемся в местной тюрьме.

– Как мы будем искать жильё? – Броня успокаивалась, и в её глазах появилось осмысление.

– Завтра утром я пойду на рынок. А ты создавай вид кипучей деятельности. Возможно, там, среди людей, мне удастся что-то найти, – я протянула ей метлу. – Просто немного потерпи.

Этим же вечером я нашла большой кусок упаковочной бумаги и написала на нём своё объявление.

«ВНИМАНИЕ!Две девушки, не обремененные лишним имуществом, ищут угол! Чистоту, порядок, оплату и помощь по хозяйству гарантируем! Есть приятный бонус: можем защитить от воров.».

На следующее утро, приведя свою одежду в порядок, я отправилась на рынок. Мне было немного неловко, но сдаваться было не в моих правилах. Поэтому табличку я держала крепко, чувствуя себя одновременно Жанной д'Арк, идущей в бой, и городским сумасшедшим с плакатом о конце света.

Час сменялся часом. Я уже обошла большую часть рынка, останавливаясь у прилавков с продуктами, где народу было больше, или у мест, где собирались рабочие, надеясь, что кто-то из них может знать о свободном жилье. Но никто не подходил, не спрашивал. Рука, державшая дощечку, начала ныть, ноги гудели от усталости, а в животе предательски урчало от голода. Надежда, ярко горевшая утром, теперь мерцала слабым огоньком. Я прислонилась к стене одного из зданий на краю площади и опустила табличку, чтобы передохнуть. Глаза скользили по толпе уже без особого энтузиазма.

– Жильё, значит, ищешь?

Я даже вздрогнула, услышав совсем рядом голос, похожий на звуки старой мясорубки. Он был настолько скрипучим, что мне сразу захотелось смазать горло говорящего солидолом. Медленно обернувшись, я чуть не приоткрыла рот от увиденного. Передо мной стояла махонькая старушка. Она едва доходила мне до плеча и поэтому почти вывернула шею, глядя на меня глазками-пуговками. Причём один из них смотрел прямо мне в переносицу, а второй куда-то за плечо. На голове незнакомки была шляпа явно не по размеру, украшенная настолько огромным и пышным пером, что оно, казалось, живёт своей жизнью и легонько покачивается от малейшего движения воздуха. Мой взгляд переместился на корзинку, которую старушка держала в руках, и я не смогла сдержать улыбки. Оттуда выглядывала самая толстая, самая наглая кошачья морда, какую только можно себе представить. Кот был явно не в восторге от поездки, его щеки расплывались по бокам, а глаза-щелочки выражали вселенскую скуку и презрение. Старушка склонила голову набок, отчего перо на шляпе угрожающе качнулось в мою сторону. А потом гаркнула:

– Глухая?!

Матерь Божья… Я не знала, смеяться мне или уйти по добру по здорову.

– Вы чего хотели, госпожа? – вежливо поинтересовалась я, продолжая рассматривать незнакомку. Её платье и короткая накидка на плечах были чистыми и отпаренными. Вообще женщина выглядела очень опрятно. Она ткнула жилистым пальцем в мою табличку:

– Говорю, жильё ищешь?

– Мы ищем с подругой, – поправила я её.

– Так… так… «Не обременённые лишним имуществом.» значит… Ага, хорошо… Не люблю хлам… – продолжала изучать моё объявление странная старушка. – Защитим от воров… Нет. Так не пойдёт. Замени «воров» на «хозяина рыбной лавки», и я возьму вас к себе!

– Что это значит? – я улыбнулась ещё шире.

– Сэр Реджинальд уж очень любит воровать селёдку в лавке по-соседству. Торговец грозится пустить его на колбасу! Кот в корзине возмущённо булькнул, перекатываясь на другой бок. И старушка вдруг хрипло рассмеялась.

– Шучу я. Шучу. Деньги есть комнату оплачивать?

– Есть! – я закивала, отчаянно надеясь, что это и есть то самое спасение из дыры Марты.

– Ну, тогда пошли, покажу свои хоромы, – старушка ещё раз окинула меня внимательным взглядом. – Справная какая… Наверное, готовить умеешь хорошо?

– Никто не жаловался, – ответила я, следуя за старушкой.

– Меня зовут госпожа Доротея Пенделтон. А тебя? – она посмотрела на меня через плечо.

– Антония, – не знаю почему, но чувствовала, что эта необычная особа —хороший человек.

Мы свернули с главной площади на более узкую тихую улочку. Шум и сутолока рынка постепенно остались позади. Тяжёлые запахи рыбы стали рассеиваться, сменяясь более резким запахом угольного дыма и слабым сладковатым ароматом из близлежащей пекарни. Здания здесь были выше, более однообразные, с кирпичными фасадами. Прохожие двигались чуть более размеренно, не так торопливо, как рыночная толпа. Вскоре мы с госпожой Доротеей подошли к небольшому магазинчику, витрина которого была заполнена хаотичным нагромождением предметов. Здесь виднелись и серебряные подносы, и стопки книг в кожаных переплетах. А ещё напольные часы с огромным маятником и фарфоровые статуэтки. Над дверью висела вывеска с красивой надписью «Антикварная лавка Пендлтон».

Глава 20

– Проходи, Антония, – пригласила меня госпожа Доротея, повернув в замке ключ. – Это мой магазин. Здесь я и живу.

Когда я переступила порог лавки, над дверью мелодично звякнул колокольчик. Мои глаза восхищённо расширились. Какое волшебное место!

В воздухе витал особый аромат – смесь полироли для дерева, старых кожаных переплетов и легкого запаха лаванды. Небольшие пучки я заметила в складках тяжёлых портьер и в вазочках на пузатом комоде. Сквозь затянутые тонкими кружевными занавесками окна, просачивался приглушённый свет, играя в гранях хрустальных бокалов. Они словно солдаты выстроились ровными рядами в дубовом серванте. Медные канделябры, начищенные до блеска, отражали тонкие солнечные лучики, бросая тёплые блики на стены, оклеенные тёмно-зелёными обоями. В глубине комнаты виднелся массивный камин с замысловатой чугунной решеткой. На его мраморной полке выстроились изящные фарфоровые статуэтки пастушек и кавалеров в напудренных париках. Рядом тикали не менее десятка часов разных размеров – от крошечных каминных до внушительного напольного хронометра с латунным циферблатом. Вдоль стены тянулись деревянные стеллажи, уставленные книгами в кожаных переплетах. Между ними находились стеклянные витрины с самыми необычными коллекциями: веера из слоновой кости, миниатюрные портреты в эмалевых рамках, старинные компасы и подзорные трубы. В углу устроился секретёр с откидной крышкой, усыпанный множеством ящичков. На его поверхности стоял массивный серебряный чернильный прибор с павлиньим пером. С потолка свисала изящная люстра с хрустальными подвесками. А в самом дальнем углу виднелась винтовая лестница из черненого металла, ведущая на второй этаж.

– Чего здесь только нет! – восхищённо воскликнула я, рассматривая старинные вещи. – Пещера Аладдина!

– Антония, эта лавка – она как живое существо, – старушка провела морщинистой рукой по полированной поверхности секретёра. – Мой отец открыл её ещё до моего рождения. Я выросла среди таких вещей… Каждая из них хранит свою историю. Вот, например, этот ларец для важных бумаг из палисандра. Он принадлежал самой королеве Матильде. С ним произошла забавная история. Её Величество обожала пирожные и вместо документов держала в ларце свои любимые засахаренные фиалки. И вот однажды во время важного приема иностранных послов ларец случайно упал прямо посреди торжественной речи о военном союзе. Вместо секретных бумаг на пол посыпались фиалки! Но королева, не растерялась! Она объявила это новой традицией дипломатии – осыпать гостей цветами в знак особого расположения. С тех пор несколько лет подряд монархи соседних стран держали в своих кабинетах коробки с засахаренными цветами, считая это верхом политического этикета. Госпожа Доротея тихо рассмеялась:

– А потом ларец попал к моему отцу. Вместе с последней засохшей фиалкой на самом дне… Я не продам его ни за какие деньги.