Игрушка с изъяном. Суши, лорды, два стола

Взгляд чиновника был холодным и пронизывающим.

– Любая оплошность, любое нарушение, даже мелкое, будет рассматриваться строго. Решение Совета не окончательное. Обстоятельства могут измениться, и оно может быть пересмотрено. Всего доброго.

Мы вышли из кабинета, сжимая в руках первые наши документы в этом мире. Они были некрасивые, казённые, но я почувствовала странное облегчение. Теперь мы не просто безымянные бродяжки.

Завернув в очередной коридор, мы столкнулись с высоким, довольно пожилым мужчиной. Несмотря на морщины, избороздившие лицо, и почти белоснежную седину, выглядел он моложаво. Строгий темный сюртук сидел на нем безупречно. Но самое поразительными были его глаза: выцветшие, окруженные паутинкой морщин, но все еще отчетливо нефритового цвета, точно такие же, как у лорда Демора, только потускневшие от времени.

Мужчина остановился, и его взгляд встретился со взглядом Госпожи Доротеи. На секунду воцарилась тишина.

Старушка вскинула подбородок, и в ее позе появилась удивительная, почти королевская надменность.

Старик усмехнулся. И эта усмешка несла в себе плохо скрытое превосходство.

–Доротея, опять нажила проблем с Тайной Канцелярией? Думал, годы тебя чему-то научат.

Госпожа Доротея тут же ощетинилась.

–А ты, похоже, так и не избавился от привычки лезть не в свое дело! —отрезала она. – Заканчивай!

–Сколько страсти… – вкрадчиво произнёс старик, и в его голосе проскользнуло что-то, от чего по спине пробежал холодок. – Помню, как ты всегда с головой бросалась в неприятности… а потом мне приходилось…

–Не смей! —рявкнула Доротея. – Это давно в прошлом! И тебя это больше не касается!

–Разве? —мужчина сделал шаг вперед. Его нефритовые глаза смотрели прямо в её. —Некоторые вещи никогда не уходят, Доротея. Как бы ты ни старалась их похоронить.

Старушка отвернулась и прошипела:

–Убирайся! Прочь от меня!

Он пожал плечами, и на его лицо вернулась усмешка.

–Как скажешь.

Прежде чем старик двинулся дальше по коридору, оставляя за собой шлейф какого-то дорогого аромата, он кивнул нам с Броней. Но в этом кивке не было ни грана вежливости, только оценка и холодное равнодушие.

– Что встали?! – проворчала госпожа Доротея, бросив на нас через плечо раздражённый взгляд. – Идёмте отсюда!

Мы с Броней переглянулись. Что это было?

Выйдя из здания Тайной Канцелярии на залитую солнцем улицу, старушка рванула вперёд. Каждый шаг Доротеи сопровождался резким стуком трости о мостовую. Она опускала её на камни с такой силой, что иногда казалось, будто высекаются искры. Наша хозяйка не произнесла ни слова за всю дорогу до дома. Её лицо было непроницаемым, но по тому, как она стиснула зубы, мы понимали, что внутри у нее бушует буря.

Когда мы вошли в прохладу антикварной лавки, Доротея остановилась посреди зала, обвела взглядом привычный интерьер, будто впервые его видела, и, наконец, прерывисто выдохнув, спросила:

–Есть ещё ваше это… саке?

Я кивнула.

–Да, немного осталось.

–Хорошо, —пробормотала она и направилась в сторону нашей кухни.

Мы быстро разогрели воду и налили тёплое саке в рюмки. Я поставила на стол оставшуюся от ужина курицу.

Старушка выпила. Потом поставила рюмку на стол и провела рукой по лицу. Напряжение в её плечах чуть спало, но глаза всё ещё оставались усталыми.

– Знаете, кто это был? – в голосе госпожи Доротеи послышался смешок. – Отец лорда Демора.

Глава 24 Мы с Броней молчали, понимая, что хозяйка антикварного магазина сейчас продолжит свой рассказ. Я даже замерла в ожидании удивительной и, видимо, очень непростой истории.

– Себастьян был главой Тайной Канцелярии. Когда он им управлял, царили свои порядки. Очень удобные для тех, кто наверху. В те времена приличные люди еще считали совершенно нормальным владеть другими людьми. Рабство, если называть вещи своими именами.

Доротея вдруг выпрямилась, и в её глазах вспыхнул тот самый огонь, который мы увидели при встрече с Себастьяном.

– Канцелярия стояла на страже этого «порядка». Следила, чтобы рабы не бунтовали, чтобы поставки хлопка шли без перебоев. Прибыльное дело, знаете ли. А я тогда была молодой и наивной. Думала, что мир можно изменить. Что нельзя просто так, по праву сильного, отбирать у человека его жизнь…

В её словах зазвучала горечь.

–Я боролась против этого. Как могла. Помогала людям бежать, писала листовки, памфлеты… конечно, я стала врагом. Для Канцелярии. И для Себастьяна. Мы были по разные стороны баррикад. Он защищал свою систему, я пыталась её разрушить. Каждая моя маленькая победа была его головной болью. Но, несмотря на всю влиятельность Канцелярии, они не могли раскрыть меня.

Доротея тяжело вздохнула.

–А потом… – голос ее стал чуть тише. В нём появилась насмешка. – А потом произошло то, чего произойти не должно было. Судьба, видимо, любит посмеяться над смертными. Именно Себастьян раскрыл ту, что носила прозвище «Заноза»… И в вихре этой борьбы, бесконечных споров между нами вспыхнуло что-то невероятное. Глупое… Как может вспыхнуть что-то между огнём и водой? Но оно вспыхнуло. Эти его глаза… Да, такие же, как у Демора, только тогда в них было больше огня…

Старушка покачала головой, словно отгоняя наваждение.

–Конечно, это было безумие. Тайные встречи, украденные мгновения, полные споров… Мы пытались понять друг друга, пытались найти общий язык… но как это сделать, когда один строит тюрьму, а другой пытается спасти заключённых? Эти отношения были обречены с самого начала. Его долг и мои убеждения, моя борьба. Непреодолимая стена. Невозможно жить в двух мирах одновременно, особенно когда эти миры «на ножах». Мы расстались некрасиво, как это часто бывает, когда слишком много страсти и слишком мало возможности быть вместе. И каждый остался при своём. Но нужно отдать Себастьяну должное, он не выдал меня. А потом рабство отменили.

По крыше забарабанил дождь. Госпожа Доротея замолчала, глядя на серебристые струи, бегущие по стеклу.

– Что было дальше? – не выдержала Броня.

– А дальше жизнь пошла своим чередом. Я вышла замуж. За Оливера Понти. Он был картографом. Составлял карты земель, морей. Тихий, порядочный человек. Не из моего мира совсем. И это было, наверное, хорошо, – старушка горько усмехнулась. – Правда, прожили мы недолго. Несколько лет всего. В тот день мы возвращались из гостей… Помню, был туман. Плотный, будто молоко… Экипаж перевернулся. Оливер погиб сразу. А я легко отделалась, можно сказать. Несколько переломов и… вот.

Госпожа Доротея выразительно показала на свои глаза и тихо засмеялась.

–От удара, видимо. Теперь я вижу мир немного под другим углом. Зато всегда есть как оправдаться, если что-то не заметила или не туда посмотрела, верно?

– Какая вы сильная женщина… – восхищённо протянула Броня. – Да на вас нужно равняться!

–Не равняться надо, деточка, – произнесла она, но уже без прежней грусти в голосе, – а учиться видеть мир своими глазами. Даже если они немного косят. Главное, чтобы внутри не косило, вот что я вам скажу!

Старушка снова засмеялась, похрюкивая и хлопая себя ладонью по колену. Тут уж и мы не удержались от смеха.

На следующий день, когда Броня с госпожой Доротеей пошли за краской и кисточками, я села за работу. Мне нужно было написать список, какие блюда готовить для продажи с лотка. Суши, роллы и иже с ними я введу позже. Как только решу вопрос с обработкой сырой рыбы. Но страшного в этом ничего не было. В японской кухне много вкусных блюд. После недолгих размышлений в список попали: курица карааге, пельмени Гёдза, овощная темпура, Эби Фрай, такояки, куриный кацу, корокке. Из напитков пойдёт любой лимонад или компот.

Подруга с хозяйкой вернулись с целым ворохом покупок. Броня купила краску, кисти, разноцветную бумагу, клей и гладкие деревянные рейки. После обеда мы сели делать японские фонарики, которые будут привлекать внимание к нашему лотку.

Госпожа Доротея притащила с заднего двора кусок старой фанеры для будущей вывески. Мы решили, что наша точка будет называться «Весёлый Онигири».

К вечеру всё было готово. Теперь осталось покрасить сам лоток и повесить вывеску с фонариками.

Утро следующего дня встретило нас бодрящей прохладой и суетой портового рынка. Солнце ещё только лениво выползало из-за крыш домов, но жизнь здесь уже била ключом. Мы прикатили на рынок тачку со своим скарбом, и я с гордостью осмотрела её содержимое. Банки с краской, кисти, молоток, гвозди, японские фонарики и, конечно же, шикарная вывеска с затейливо выведенной надписью «Весёлый Онигири».

– Ну что, начнем преображение? –я улыбнулась, разминая плечи. –Эх, раззудись рука!

Торговцы с соседних лотков с интересом наблюдали за нами, собравшись в кучку. Они явно не понимали, что мы затеяли. И всё происходящее вызывало у них весёлое любопытство.

Когда одна половина нашего торгового места была выкрашена, я забрала у Брони кисть, усадив её отдыхать. Но стоило мне сделать пару мазков, за спиной раздался неприятный мужской голос с нотками лёгкого пренебрежения:

– Эй, новенькие! Что тут у нас? Раскрасили, значит? Красивенько…

Я медленно повернулась и увидела троих парней. Невысокие, жилистые. Надвинутые на глаза кепки и клетчатые жилеты. Вид у них был такой, будто они только что вышли из тёмной подворотни, ограбив очередную жертву. На шаг впереди остальных стоял чудного вида товарищ с приплюснутым носом и бегающими прищуренными глазками. Видимо, это был авторитет.

– Ну, раскрасили… И что? – я внимательно наблюдала за шпаной, понимая, что пожаловали первые неприятности.

– Работать, наверное, собрались? –приплюснутый приподнял вывеску, рассматривая надпись.

– Собрались, – Броня встала рядом со мной.

Он усмехнулся, демонстрируя отсутствие пары зубов, и сплюнул на землю.

– Работать, говоришь? А кто вам работать разрешил? Места все заняты, всё под присмотром. Порядок тут у нас.

Парень картинно огляделся, будто весь рынок находился под его единоличным контролем.

– У вас? – уточнила я. – И документы можно посмотреть?

Приплюснутый опешил, а его дружки захихикали.

– Какие еще, к чёрту, документы?! –процедил он. – Хочешь спокойно торговать – плати! За защиту!

Броня насмешливо фыркнула:

– А от кого вы нас защищать собираетесь? Мы пока ни от кого угроз не видим. Если только от вас.

– По-хорошему, значит, не хотите? – главарь местной шпаны потянулся к банке с краской. –Сейчас я вас самих, как картины разукрашу…

Я тяжело вздохнула, а потом крепко, но без рывка схватила его за грудки и подняла. Приплюснутый повис в воздухе, болтая ногами. Его глаза стали круглыми от шока.

– Мальчик, –спокойным голосом сказала я, глядя ему прямо в лицо. – Не мешай. Мы работаем. С этими словами я так же аккуратно, как и подняла, развернула парня и поставила обратно на землю. Но не лицом к лотку, а спиной. А потом подтолкнула. Приплюснутый полетел вперёд и, зацепившись за соседний лоток, упал.

Второй бандит дёрнулся было вперёд, но Броня припечатала его коленом в причинное место. Он взвыл, сгибаясь пополам, а третий попятился назад, понимая, что ему не выстоять.

– Ну, всё-ё-ё… – прошипел главарь, поднимаясь на ноги. Его лицо пылало. – Готовьтесь… Малыш вас в порошок сотрёт…

Надвинув кепки на глаза, шпана быстро пошла прочь, расталкивая локтями притихших торговцев.

– Эх, дамочки… зря вы так… – к нам подошёл мужчина с седой бородой. – Если Малыш вами заинтересуется, жизни не будет. Изведёт.

Глава 25

– Это ещё что за Малыш? – я, конечно, подозревала, что у рыночной шпаны есть куда более серьёзные покровители. Но что они могли нам сделать? Поджечь лоток? Избить в подворотне?

Торговец сочувственно покачал головой, огляделся по сторонам и понизил голос:

– Мелких негодяев уже давно никто на место не ставил. Но Малыш… Кстати, его так в шутку прозвали. Потому как сам он детина под два метра ростом, плечи шире вашего лотка, а кулачищи такие, что если прилетит, так сразу к праотцам отправишься! Говорят, он раньше то ли борцом был на ярмарках, то ли в доках вышибалой работал, пока не понял, что на рынке “порядок” наводить куда как прибыльнее.

– Вы думаете, Малыш этот на нас внимание обратит? – недоверчиво протянула Броня. – У нас лоток, как коробчонка! И взять нечего!

– Он тут главный по «взносам за спокойствие». И если те трое только языком чесать да на побегушках бегать, то Малыш – парень конкретный. Может взять-то с вас и нечего, да вот только он точно заинтересуется, кто посмел у его шестёрок на пути встать. У нас бывало, что у самых несговорчивых товар весь «случайно» пропадал, или торговое место «внезапно» кому-то другому уходило, а то и просто в тёмном переулке поджидали и так мутузили, что человек потом неделю кости собирал. А вы, считай, Малышу вызов бросили перед всем рынком.

Мужчина тяжело вздохнул и добавил:

– И дело не только в его силе. За ним тоже людишки есть, посерьезнее этих шкетов. Малыш тут не первый год «работает», оброс связями. Многие его боятся и молчат в тряпочку. Он ведь считает, что это его территория, его «кормушка». Так что берегитесь, дамочки.

Торговец вернулся к своему товару, а мы с Броней переглянулись.

– И что теперь делать? – хмуро поинтересовалась подруга. В её голосе не было страха, лишь плохо скрытое раздражение.

– Да что теперь сделаешь? Будем ждать продолжения, – пожала я плечами. – В конце концов, здесь же есть полиция. Если что-то произойдёт, обратимся туда.

Броня скептически хмыкнула, и мы снова взялись за работу.

После визита местных гопников прошло чуть больше часа. Рынок продолжал жить своей обычной жизнью: крики зазывал, стук колёс, лай собак, смех и перебранки торговцев. Я достала из корзины бутерброды, и мы с подругой устроились за прилавком, чтобы перекусить. На свежем воздухе и елось с аппетитом. Броня смела крошки с юбки, потянулась за бутылкой холодного чая и в этот момент я вдруг поняла: что-то изменилось. Словно кто-то невидимый резко приглушил звук. Замолчал говорливый торговец зеленью, стихла перепалка грузчиков… А потом тишина стала нарастать как волна. Смолкли голоса, оборвался женский смех, даже вечно галдящие чайки, кружащие над рыбными рядами, кажется, притихли.

Я осторожно высунула голову из-за прилавка, чтобы посмотреть: какого чёрта происходит. Рынок замер. Взгляды торговцев были устремлены в одну точку, в начало нашего ряда. Покупатели тоже остановились, с любопытством и некоторой опаской вытягивая шеи.

– Матерь Божья… – прошептала Броня, тоже выглянув из-за прилавка. И её реакция была вполне оправдана. –Это что, Малыш?

Сомнений в этом не было. По ряду неспешной уверенной походкой шёл молодой мужчина. Он был высок, как и описывал седобородый торговец, и действительно невероятно широк в плечах. Под чёрной

рубахой с расстёгнутым на пару пуговиц воротом угадывались перекатывающиеся мышцы – сила, выточенная годами тяжелой работы или бесконечных схваток. Двигался мужчина плавно, почти грациозно, как большой хищник, знающий свою мощь. Несмотря на очевидную угрозу, исходящую от его фигуры, Малыш был по-своему привлекателен. Черты лица резкие, почти скульптурные: волевой подбородок, прямой нос, выразительные скулы. Густые, коротко стриженые тёмные волосы открывали высокий лоб. Через этот лоб наискось до виска тянулся белёсый шрам. Уши мужчины были немного деформированными, «помятыми», как это бывает у борцов, проведших не один час на ковре. Но даже эта деталь не портила его, а скорее добавляла суровой мужественности и какой-то дикой, необузданной харизмы. Взгляд Малыша был тяжёлым, внимательным и абсолютно спокойным. Он скользил по прилавкам и людям, не задерживаясь ни на ком конкретно. Но было ясно – от него ничего не ускользает. Мужчина шёл прямо к нашему лотку. И весь рынок следил за ним, затаив дыхание.

Тишина стала почти осязаемой, когда Малыш остановился прямо перед прилавком. Он не спешил говорить, сначала его тяжёлый взгляд пробежался по Броне, потом так же неторопливо осмотрел меня. Было в нём что-то оценивающее, но без явной агрессии. Скорее любопытство, смешанное с лёгким, почти незаметным удивлением. Малыш словно пытался сопоставить то, что ему рассказали, с тем, что видел перед собой. Затем его взгляд переместился на бумажные фонарики, задержался на аккуратно расставленных банках с краской. За спиной мужчины нетерпеливо топтались уже знакомые нам трое парней. «Приплюснутый» криво усмехнулся и подался вперёд, тыча в нас пальцем:

– Вот они, Малыш! Грязные…

Но договорить не успел. Не поворачивая головы, Малыш чуть заметно качнул подбородком в его сторону и бросил коротко, но с такой ледяной властностью в голосе, что подпевала тут же осёкся и попятился:

– Я не нуждаюсь в объяснениях, Гарри. Просто помолчи сейчас.

Голос у Малыша был низкий, с хрипотцой, но слова он произносил чётко и на удивление грамотно, без базарной брани. В его манере держаться, несмотря на очевидную принадлежность к криминальному миру, проскальзывало нечто от человека, знающего себе цену и не нуждающегося в лишней демонстрации силы. Да, Малыш был нагловатым, но в его наглости не было хамства. Мужчина снова перевёл на нас взгляд, и в уголках его губ мелькнула тень усмешки.

– Итак, это вы, те самые девицы, что решили нарушить порядок у меня на рынке?

Вопрос прозвучал без явной угрозы, скорее с плохо скрываемым интересом. Малыш чуть склонил голову набок, продолжая нас разглядывать.

– Только вот «порядок» у вас какой-то странный, – Броня оглядела его внушительную фигуру с ног до головы. – Ваши молодчики больше похожи на шайку мелких пакостников. Они нам угрожали, пытались испортить имущество. Это вы называете «защитой»? Расправляться с теми, кто-то не хочет платить дань непонятно за что?

На мгновение в глазах мужчины мелькнуло удивление, которое тут же сменилось чем-то другим – вниманием и оценкой. Его губы тронула едва заметная, почти хищная усмешка.

–А ты остра на язык, –наконец протянул Малыш с задумчивым любопытством. – Редко кто решается говорить мне такое в лицо.

– Правду говорить легко, – хмыкнула Броня, сложив на груди руки. – Как и воевать с женщинами.

–Правду говорить легко… –повторил он слова подруги, словно пробуя их на вкус. – Может быть. Но не всем хватает смелости её высказать. А насчёт «воевать с женщинами»… Война —это когда обе стороны готовы проливать кровь. Мой порядок – просто правила. Не хочешь играть по правилам – просто падаешь с доски.

Меня опять удивила манера его речи. Этот большой человек с кулаками размером с хороший кочан капусты, говорил не как типичный рыночный вышибала или бандит. Он явно обладал интеллектом и был образован.

– Отлично, – насмешливо произнесла Броня, смело глядя Малышу в глаза. – И чего нам ждать? Пожара? Побоев? Или уж сразу перо в бок?

Я замерла, ожидая чего угодно, но он просто смотрел на подругу. Несколько секунд, которые показались мне вечностью. Лицо мужчины было непроницаемым. А потом он просто взорвался смехом. Громким, раскатистым, таким неожиданным, что я даже вздрогнула. Малыш хохотал, запрокинув голову, и все смотрели в нашу сторону с жадным интересом. Перестав смеяться, он как-то странно усмехнулся, после чего сказал:

– Работайте. Никто вас больше не тронет.

Едва заметно кивнув сопровождавшей троице, Малыш развернулся и всё так же не спеша, пошёл обратно. Мы же стояли совершенно сбитые с толку. Это победа или начало новых неприятностей?

Глава 26

Закончив приводить в порядок торговое место, мы с Броней вынесли мусор. А потом, немного полюбовавшись на дело своих рук, отправились за продуктами. Уже завтра утром нужно сделать пробный выход с товаром, чтобы посмотреть, как пойдут продажи. Понравится ли народу то, чем мы надумали его кормить? И готов ли он будет нести нам свои деньги?

Когда всё по списку было куплено и уложено в тачку, мы решили вернуться домой не привычной дорогой, а сделать круг. Хотелось осмотреть окрестности, ведь города никто из нас практически не знал, да и не терпелось обсудить сложившуюся ситуацию.

– Как думаешь, что задумал этот Малыш? – задумчиво произнесла Броня. – Тип он непростой. Я бы даже сказала, очень непростой…

– Не знаю. Но с ним нужно держать ухо востро. Умный, хитрый, образованный… – ответила я, толкая перед собой тачку. – Это заметно по манере изъясняться, по взгляду. В его довольно привлекательной голове не просто проблески интеллекта, а его полное присутствие.

Мы свернули на узкую улочку, петляющую между складами и лавками, где торговля шла менее бойко. Эта часть рынка была ближе к порту, и здесь всё чаще встречались грузчики, крепкие мужчины с деревянными крюками, ждущие работу, или портовые служащие.

– Вот это и подозрительно! – воскликнула Броня. –Где он получил это образование? Удивительно!

– Ну почему же? Возможно, Малыш от природы любознательный, – усмехнулась я. – Вот и занялся самообразованием. Если так, то молодец. Чего уж…

– Много ты таких встречала среди бандитов? –скептически поинтересовалась подруга.

– Да я как бы и бандитов никогда не встречала, – я вспомнила, как попала в этот мир и добавила: – Напавшие на нас в ресторане не считаются. Это другое.

Вскоре мы вышли к широкой набережной. Слева тянулись бесконечные ряды причалов, у которых бок о бок стояли корабли всех размеров и мастей. От небольших рыбацких шхун, пахнущих рыбой и мокрой сетью, до величественных парусников с убранными парусами. Воздух здесь был совсем другим – солёным, пропитанным запахами просмоленной древесины и водорослей. Крики чаек смешивались со звуками жизни порта: стуком молотков, скрипом канатов, гулом голосов. Мы шли не спеша, наслаждаясь открывающимися видами и свежим морским бризом. Солнце искрилось на волнах, лёгкий ветерок трепал волосы.

– Сейчас бы на золотой песочек, с бокалом Prosecco… – мечтательно протянула Броня. – В купальнике в горошек…

– Фу, кислятина твоё Просекко… – скривилась я, на что подруга возмущённо фыркнула:

– Сама ты кислятина! Оно морозное… Вот так я чувствую.

– Придётся забыть. Хотя, возможно, здесь и имеется какой-то аналог. Саке ведь нашлось.

Мне на золотистый песочек тоже хотелось. Но, скорее всего, покажись мы здесь в купальниках, прилетит так —не расхлебаешь.

Пройдя ещё метров пятьдесят, мы оказались у части набережной, где стояли большие грузовые суда. Я никогда не видела настолько близко такие массивные корабли. Они казались неповоротливыми, их борта были исцарапаны и потёрты. И оставалось только догадываться, сколько морей ими пройдено. У одного из таких гигантов кипела работа: сверху медленно опускались белые объёмные тюки, а внизу их принимали грузчики. Разгрузка шла размеренно, почти механически. Десятки мужчин двигались синхронно, подхватывая груз и сваливая его в аккуратные штабеля на причале. Никто не переговаривался, не смеялся. Слышались только приглушённые шаги, скрип лебёдки и шорох волочащихся по земле тюков. Рабочие были с голыми торсами, в свободных штанах, их лица закрывали широкополые соломенные шляпы. Я обратила внимание, что загорелую кожу мужчин покрывала портовая пыль и какой-то странный ворс. Да они, похоже, разгружают хлопок!

У одного из грузчиков, молодого парня, который как раз принимал очередной мешок, я заметила на левом запястье узкую полоску грубо, серой ткани. И когда он поднял руку, чтобы поправить сползающий с плеча тюк, она слегка съехала, приоткрывая покрасневшую кожу. Это было похоже на то, будто её что-то долго сдавливало или натирало. Внутренний голос настойчиво зашептал, что я вижу то, чего не должна была. Мой взгляд метнулся к запястьям других рабочих, и всё внутри похолодело. У всех мужчин были подобные повязки… А ещё меня напрягло, что грузчики работают без обычных шуток, ругани и разговоров. Всё проходило в каком-то гнетущем молчании.

– Эй, вы! Чего уставились? Что вам здесь нужно? Нечего тут вынюхивать! Идите своей дорогой!

Из-за лоснящихся потом спин рабочих показалась высокая фигура. Это был мужчина средних лет в тёмной одежде и высоких начищенных сапогах. Он смотрел на нас цепким недовольным взглядом, засунув руки в карманы.

– Где это написано, что на корабли смотреть нельзя? – возмущённо поинтересовалась Броня. – Или у вас тут какие-то секреты?

Мужчина нахмурился ещё сильнее, его лицо стало каменным.

– А хоть бы и так. Ну-ка, пошли отсюда! – процедил он, медленно приближаясь. – Не то я могу вам помочь.

–Бронь, давай уйдём! –тихо, но настойчиво сказала я, увлекая подругу за собой. – Не связывайся!

Что-то во всём этом было не так, и не стоило привлекать к себе лишнего внимания.

– Ты чего? – подруга удивлённо взглянула на меня, когда мы отошли на приличное расстояние. – Чтобы он нам сделал? Тоже мне…

– Слушай, похоже, этих рабочих держат в кандалах! – я, наконец, высказала свои подозрения. – Я заметила на их запястьях одинаковые серые тряпки. У одного парня она съехала, а под ней следы! Будто от оков!