Астрид – хозяйка Рождества

Он замер, глядя на меня большими глазами. Его губы тряслись от возмущения, а костяшки пальцев, сжимающие трость, побелели.

– Если ты сейчас не пойдешь собираться, я заставлю тебя это сделать! – он вдруг резво подскочил и замахнулся на меня бронзовым набалдашником.

Я вовремя отскочила в сторону, и он опустился на стол с такой силой, что дерево треснуло, и на пол посыпались щепки. В кухню тут же ворвались тетушка Лонджина и Нилс с Антоном и, охнув, женщина протянула:

– Святой Олаф! Что вы делаете, ваша милость?!

– Заткнись и не лезь! – рявкнул он и заорал таким голосом, что у меня волосы на руках встали дыбом: – Вон отсюда! Вооон!

Тааак… Это уже никуда не годилось. Папашку рвало от того, что после моего отказа Валентину, он останется без денег и ему будет не на что играть, а так же отдавать долги.

– Сейчас вы возьмете свой плащ и покинете мой дом, – ледяным тоном произнесла я, глядя прямо ему в глаза. – Или вас вышвырнут отсюда, несмотря на преклонный возраст.

Я подошла к дверям и распахнула их.

– Прошу вас.

Он побледнел и растеряно посмотрел на свою трость, словно удивляясь, почему она не напугала меня должным образом. Потом взял свой плащ, висевший на спинке стула, и направился к выходу. Остановившись возле меня, он скривился и гневно прошипел:

– Ты еще пожалеешь, дрянь. Я тебе обещаю.

– Прощайте, – вежливо сказала я в ответ, отчаянно желая наподдать ему под тощий зад. Вот так отец… Неужели можно так относиться к своему ребенку? К своей дочери?

Когда его шаги затихли в коридоре, и хлопнула входная дверь, только тогда тетушка Лонджина выдохнула:

– Как вы его, графинюшка! Я никогда не слышала, чтобы вы так со своим батюшкой разговаривали.

– Надеюсь, это был его последний визит, – ответила я и опустилась на стул, чувствуя, как дрожат руки. – У нас есть еще вино?

– Сейчас, ваше сиятельство! – Нилс бросился к буфету и достал оттуда кувшин. – Со вчерашнего осталось!

– Кто она? – Эрлинг наблюдал за девушкой, которая усаживалась в экипаж. – Почему я не знаю ее? – Если рассуждать логически, то выходит вот что… – маркиз еле сдерживал улыбку, вспоминая, как она отшила его друга. – Она не слишком молода, а значит – либо замужем, либо вдова. Если вспомнить, кто из графов отбыл на тот свет, то их двое – старый Фосс и тридцатипятилетний Расмуссен. У Фосса умерло четыре молодых жены, и почил он, будучи вдовцом. Значит – Расмуссен. Он не приветствовал выезды своей супруги в свет, поэтому ее мало кто видел. Поблизости находится имение «Вит Миднатт», которое принадлежит семье Расмуссен и, смею предположить, что вдову отправили сюда, подальше от поместья и нового графа. А она прелестна и остра на язык, ты не находишь?

– Она невоспитанна, – герцог недовольно поджал губы, но его глаза неотрывно следили за отъезжающим экипажем. – Груба и несносна. Это видно по ее поведению. И какого черта она расхаживала здесь в деревенском платье? Разве это достойно женщины высшего сословия?

– Ты слишком придирчив, – усмехнулся Лукас. – Мне она показалась очень милой.

– Не надо! Пожалуйста! Я прошу вас! Я все отдам.

Мужчины удивленно обернулись, услышав тоненький голосок, и увидели, что неподалеку, за редкими зарослями, здоровенный мужик таскает за волосы худенького мальчишку.

– Проклятье, что там происходит? – Эрлинг направился туда, а Лукас последовал за ним.

Они обошли кусты жимолости, и герцог схватил мужчину за запястье.

– Остановись!

Тот раздраженно сбросил его руку и, повернув голову, уже собрался выругаться, но лишь открыл и закрыл рот, поняв, кто перед ним.

– Ваша светлость, этот паршивец украл у меня целого гуся! Вы себе можете представить? Жирного, здоровенного гуся, которого я кормил столько времени!

– Это правда? – Эрлинг посмотрел на мальчонку, глаза которого были полны слез.

– Правда, – тот шмыгнул носом и кивнул. – У меня дома голодная сестра и больная мама…

– А где твой отец? – герцог внимательно разглядывал воришку – изношенная, но чистая одежда и, несмотря на юный возраст – натруженные, покрасневшие руки.

– Он умер полгода назад, – ответил мальчик и взмолился: – Прошу вас, отпустите меня! Я должен найти еды и заработать денег, чтобы купить матушке лекарства!

– Да врет он все! – воскликнул мужчина и снова потянулся к нему. – Знаем, как они зарабатывают – у честных людей воруют!

– Я просто не мог пройти мимо! – мальчонка поднял на герцога глаза, словно ища у него поддержки. – Он лежал с краю, и я подумал, что этого гуся нам хватит надолго…

– Не тронь его! – Эрлинг достал из кармана монеты и швырнул их торговцу. – Это тебе за гуся. Возвращайся на ярмарку. Тот схватил деньги и быстренько ретировался, оставив их разбираться с мальчиком.

– Забирай гуся и больше никогда не воруй, – герцог протянул и ему монеты. – А это тебе на лекарства для матушки.

– Благодарю вас! – он прижал их к груди и заплакал еще сильнее. – Мы всей семьей будем молиться о вашем здоровье, господин!

– Если ты ищешь работу – отправляйся в поместье «Вакер Квелль». Я обещаю, что тебя возьмут на конюшню.

– Спасибо вам, господин! – мальчишка сиял от счастья. – Но меня могут прогнать…

– Скажешь, что тебя прислал его светлость Эрлинг Хоконсон, – герцог потрепал его по светлой головке и указал на гуся. – Не забудь прихватить этого приятеля.

Мальчик поднял тушку и радостно помчался в сторону деревни.

– Это очень благородно с твоей стороны, – маркиз проводил мальчишку веселым взглядом и повернулся к другу. – Как в тебе совмещаются такие противоречивые черты? Благородство, желание помочь и это раздражающее высокомерие? Гремучая смесь…

– Тебя раздражает мое высокомерие? – Эрлинг надменно приподнял бровь, и они тут же рассмеялись.

– Порой мне хочется задать тебе хорошей трепки! – маркиз сделал выпад и чувствительно припечатал ему кулаком в бок.

– Сначала приготовьтесь к тому, что я подправлю вашу смазливую рожу, ваша светлость!

– Ох-хо-хо! Я весь дрожу!

* * *

– Ваш потомок еще тот паршивец! – привидение Харальда Грейфа, крутанулось в воздухе и его глаза насмешливо блеснули. – Такой же высокомерный ублюдок, как и вы, дорогой герцог! И такой же любитель волочиться за женскими юбками!

– Не смейте так отзываться об Эрлинге! – воскликнул герцог, и Кристайн в который раз закатила глаза, наблюдая за их перепалкой. – Он истинный потомок нашего рода и если его любят женщины, то это лишь говорит о его мужской привлекательности! А высокомерие – дань его высокому положению! По крайней мере, маркиз, он не убивает людей пачками, которые потом мучаются столетиями в компании своего убийцы!

Харальд зарычал, и Кристайн снова встала между ними.

– Прекратите! Как же вы надоели мне! Оба! Все сложилось довольно неплохо, и наша девочка приглянулась Эрлингу! Это я вам точно говорю!

– Девочка? – фыркнул Харальд, а потом захохотал. – Она сейчас хлещет вино на кухне! Истинная графиня! – А как она поставила на место того старикашку с тростью? – Кристайн прижала руки к груди и мечтательно протянула: – Эта красотка – наша надежда отправиться в лучший мир!

– Ты не забыла, что они должны пожениться на Рождество? – герцог выгнул красивую бровь. – Это главное условие. Чтобы проклятие потеряло силу, наши потомки должны соединиться между собой на Рождество, а не в другой день. Как ты это устроишь?

– Главное, вы не забывайте об одной интересной особенности… – на лице маркиза появилась насмешливая и довольная улыбка. – Твой потомок, герцог, предпочитает других дам – холодных и воспитанных, поэтому нужно было подыскать другую кандидатуру. Какую-нибудь тухлую рыбу, которая при слове «постель», падает в обморок. Он точно не станет делать предложение Астрид!

– Значит так, – Кристайн повернулась к малышу Тобби, который сидел на подоконнике и со скучающим видом покачивал ногой. – Тобби, ты должен узнать к кому благоволит Эрлинг и все испортить. Ты понял?

– Да, госпожа, – Тобби широко улыбнулся и взъерошил густую челку. – Потомок нашего герцога должен обратить внимание на Астрид, а от остальных его нужно отвернуть!

– Правильно малыш, я надеюсь, ты все устроишь, – Кристайн ласково посмотрела на него. – Я в тебя верю, мой дорогой.

– Глупость! Глупость и женские мечтания! Такой паршивец, как Эрлинг, никогда не женится за несколько месяцев на такой женщине! Еще и на вдове! Вы не понимаете, что затеяли! – маркиз усмехнулся и язвительно протянул: – Это настолько несовместимые истории, что случится взрыв!

– До Рождества еще три с половиной месяца! – Кристайн зло посмотрела на своего мужа. – Ты мне сделал предложение через неделю после нашего знакомства, почему Эрлинг не может поступить так же?

– Потому что, я любил горячих женщин, дорогая, и ты мне показала свою горячность, когда позволила прижать себя на балконе, на королевском балу… – Харальд тяжело вздохнул, вспоминая прежние времена. – А здесь все по-другому… Она чужая этому миру, а он – сноб и высокомерная свинья. Герцог желает иметь в своем супружеском ложе холодную невинность, исполняющую его прихоти с мертвецким выражением лица, но что-то мне подсказывает, что наша графиня не такая!

– Эрлинг просто не понимает, какое счастье его ждет! – Кристайн совершенно не слышала, что он говорит ей. – Они соединятся, и мы отправимся на небеса, чтобы оттуда наблюдать, как рождаются наши правнуки. Возможно, кого-то из них назовут моим именем…

Глава 8

Прошло три дня и в субботу после завтрака, я решила исследовать парк и взяла с собой Антона, который уже начинал привыкать к своей новой жизни и новому телу. Он с удовольствием помогал мужчинам по хозяйству, и я все чаще замечала на его лице веселую улыбку. Мы прогулялись по аллее и обнаружив небольшою кованую калитку, которую скрывали густые заросли, взялись за ее расчистку. Когда Антон потянул ее на себя, калитка с жалобным скрипом распахнулась, и мы увидели дорожку из белого камня, убегавшую вглубь парка.

– Ну что, пойдем? – он посмотрел на меня через плечо, и я с готовностью кивнула.

– Конечно! Еще и спрашиваешь!

Чем дальше мы углублялись, тем плотнее становилась тишина этого мрачного места – даже птиц не было слышно в густых кронах деревьев, которые сомкнулись над нами ажурным сводом, пронизанным солнечными лучами.

– Смотри-ка, – Антон остановился и указал куда-то в сторону. – Это ведь статуя.

Я посмотрела туда и действительно увидела статую, так нелепо сиявшую своим белоснежным телом среди зарослей. От дорожки отделялась еще одна, чуть уже и я пошла по ней, желая ближе рассмотреть произведение искусства, скрытое от людских глаз разбушевавшейся природой. Это была танцовщица в прозрачной тунике и ее стройное тело, словно замерло на носочках во время быстрого танца с высоко поднятыми руками.

– Да она тут не одна! – воскликнул Антон и ломая ветви, направился к еще одной статуе, стоявшей в метрах пяти от «танцовщицы». – Смотри, здесь охотник без трусов!

Я усмехнулась и подойдя ближе, увидела античного парня, натянувшего тетиву лука. Он был обнажен, а вместо мало-мальской повязки, был кленовый листок.

– Ты как скажешь, что-нибудь! – я покачала головой. – Откуда у него в то время могли быть трусы?

– И то так, – согласился он и вдруг присвистнул. – Здесь и фонтан есть!

Оказалось, что целая группа статуй окружала трехъярусный фонтан со склонившейся над верхней чашей девушкой, в руках которой был кувшин. Похоже, именно из него и лилась водичка.

– Здесь было очень красиво, – протянула я, оглядываясь. – Только теперь все заросло. Вот если бы все это почистить.

– Ты представляешь, сколько рук нужно, чтобы все в порядок привести? – Антон уселся на мраморную скамью и мечтательно произнес: – Вот если бы была бензопила…

– Если бы да кабы, – я насмешливо посмотрела на него. – Ничего, потихоньку можно расчистить это место. Нужно ведь с чего-то начинать.

Еще мы обнаружили одичавший розарий, маленькое озеро, усеянное желтыми листьями и…склеп.

– Ты посмотри, – Антон восхищенно обошел его, разглядывая потемневшие и покрытые мхом стены. – Небось тут мощи того маркиза лежат, а с ними и кости его женушки. – И ты уже знаешь об этой истории! – я тоже обошла склеп и остановилась возле кованой решетки, на которой висел тяжелый замок. – Надеюсь, ты не веришь во все это?

– Очень даже верю, – со всей серьезностью ответил Антон. – А ты – нет?

– Не знаю, – я пожала плечами. – По-крайней мере, мне никогда привидения не встречались.

– Мне тоже, но они есть, я тебе точно говорю. Вот я слышал одну историю… – он было приготовился рассказать какую-то басню-страшилку, но тут раздался стук копыт и скрип экипажа, ехавшего по аллее к дому.

– Это еще кто? – я нахмурилась. – Надеюсь, не отец-картежник?

– Если это он, я от тебя не отойду, – Антон насупился. – Пусть только попробует еще замахнуться!

– Пойдем, защитник, посмотрим, кого принесло, – я обняла его за плечи, а он возмущенно протянул: – Чтоб ты знала, я троих в одиночку нокаутировал. Вот так вот.

Когда мы подошли к дому, увидели красивый экипаж, украшенный позолоченными завитушками и такими же золочеными фонариками. На окнах сего великолепия висели бархатные шторки с кисточками и, хмыкнув, Антон насмешливо поинтересовался:

– Это что, Золушка на тыковке приехала?

Он был не далек от истины – меня ожидали интересные гости. Женщина лет пятидесяти и молодая девушка с такими синими глазами, что они казались ненастоящими.

Тетушка Лонджина уже провела их в гостиную, и они с интересом разглядывали окружавшую их обстановку.

– Добрый день, – я остановилась в дверях, лихорадочно соображая, кто бы это мог быть. Знаю я этих людей или нет?

– О, ваше сиятельство! – женщина поднялась с софы и направилась ко мне мелкими шажками. – Мы очень рады познакомиться с вами!

Она была белокурой, с такими тугими локонами, что они будто пружины подпрыгивали от каждого ее движения. Пышное платье из тафты бежевого цвета, кружевной платок, прикрывающий декольте и невероятное количество драгоценностей на руках, ушах и шее, делали ее похожей на кремовое пирожное. Ее круглое лицо источало такое слащавое радушие, что меня даже немного покоробило. Но все-таки радовал тот факт, что мы были незнакомы, и мне не нужно было следить за своим языком.

Женщина протянула мне ручку с коротенькими пальцами и представилась:

– Баронесса Ханна Андерсен.

– Очень приятно. Астрид Расмуссен, – я пожала эту мягонькую «лапку, а она посмотрела через плечо и убедившись, что ее дочь рядом, сказала: – А это моя дочь – Эмма Андерсен. Мы ваши соседи! Ну не прекрасно ли? Эмма тоже протянула мне ручку, но в отличие от матушкиной, она была вялой и холодной. Девушка выглядела очень мило в белом ситцевом платье, усеянном мелкими розочками и ее светлые волосы, собранные у висков, красивой волной лежали на спине, а маленький ротик был чопорно сжат и походил на одну из розочек на платье.

– Рада знакомству, ваше сиятельство.

В гостиную вошла тетушка Лонджина, толкая перед собой тележку с чайными принадлежностями, и я указала дамам на софу, с которой они вскочили при моем появлении.

– Прошу вас, присаживайтесь.

Они уселись, а я устроилась на мягком стуле по ту сторону круглого столика, разделяющего нас.

– Как только мы узнали, что «Вит Миднатт» ожило, сразу же решили нанести визит вежливости и пригласить вас на ужин! – защебетала баронесса и подняла чашку с горячим чаем, оттопырив мизинец. – В нашем доме проходят удивительные вечера! Мы играем в карты, фанты, а на праздники ставим сценки!

Какая прелесть. Я себя не очень представляла играющей в фанты, а тем более участвующей в праздничных сценках, но все-таки понимала, что общаться с людьми, а тем более с соседями – нужно. От этого никуда не деться, и если я не хочу прослыть странной, то стоит вливаться в светскую жизнь.

– Благодарю вас, – я улыбнулась ей. – Обязательно воспользуюсь вашим приглашением.

– Скажите, ваше сиятельство, – Эмма обвела взглядом гостиную и передернула плечиками. – Вам не жутко находиться в этом месте? Здесь так мрачно…

– Эммааа, – протянула баронесса и приподняла брови. – Это не очень вежливо с твоей стороны.

– Все в порядке, – я продолжала мило улыбаться. – Мне очень нравится здесь.

– О Боже, простите меня, но я все же спрошу! – Ханна закусила губу, а потом зашептала: – Вы уже видели привидение маркиза? Он гремит цепями по ночам? А его убиенная супруга рыдает в подвалах имения?

– Матушка, – теперь пришла очередь Эммы смущенно отвести глаза. – Что вы такое говорите?

– Увы, нет, – ответила я, мысленно застонав. – Ничего такого я не видела и не слышала.

– Жаль, – горько вздохнула баронесса и, сунув в рот кусок брусничного пирога, быстро прожевала его и потянулась за вторым. – Вы бы могли рассказать мрачную историю о призраках «Вит Миднатт» на одном из наших вечеров! Это было бы так интересно!

Я слушала их, с улыбкой кивала и мысленно молила Бога, чтобы они побыстрей уселись в свою золоченую «тыковку» и отправились домой. Заручившись моим обещанием, что я приеду на завтрашний ужин, семейство Андерсен отбыло, чем несказанно меня обрадовало.

– Чего они хотели? – поинтересовалась тетушка Лонджина, убирая грязные кружки со столика. – Столько духов на себя вылить… дышать невозможно…

– В гости приглашали, на ужин, – ответила я, допивая остывший чай. – Завтра придется ехать.

– Нет, это конечно дело хорошее, – женщина присела рядом и сказала: – С людьми новыми познакомитесь, а может, встретите кого-нибудь… Дело еще молодое, ваше сиятельство, нужно жить, пока соки внутри бурлят, а то потом поздно будет.

– Обещаю, что стану присматриваться к мужчинам, – засмеялась я, но тетушка Лонджина погрозила мне пальцем и проворчала:

– Нечего к ним присматриваться! Пусть сами подле вас праздничные кренделя выкручивают!

Я снова засмеялась, но если честно, пока мне не хотелось никаких мужчин – вокруг было так много интересного, незнакомого и от того волнующего, что хотелось окунуться в исследования нового мира, а не заманивать в свои сети местных холостяков. Может быть… когда-нибудь… чуть позже.

Заняться было нечем, и немного поскучав, я решила подняться в одну из четырех башенок, венчавших имение с четырех сторон – мне представлялось, что там я обязательно найду что-нибудь волшебное и загадочное. Ни сказав никому, ни слова, я направилась в пустующее крыло дома и пройдя по пыльному коридору, оказалась возле узкой дверцы, покрытой серебристой паутиной. В замочной скважине торчал ключ с «кучерявой» головкой и повернув его, я на секунду замерла, а потом взялась за позеленевшую медную ручку.

Дверь тоненько застонала и отворилась, приглашая меня войти в легкий сумрак, пронизанный разноцветными лучами, льющимися из витражных окон. В них кружились пылинки, потревоженные сквозняком, и все это выглядело очень сказочно.

Осторожно ступая по скрипучей деревянной лестнице, я поднялась на самый верх и передо мной возникла еще одна дверца с темной, потертой поверхностью. Она была не заперта и через секунду я уже стояла в круглой комнатке с каменными стенами, двумя окошками, почерневшими балками под куполообразным потолком и золотистыми деревянными полами, покрытыми толстым слоем пыли.

Здесь была масса старых вещей – сломанные стулья, облезлые кресла, громоздкое трюмо с перекошенными дверцами и мутным зеркалом, ковры и даже настоящие рыцарские доспехи. Испытывая невероятное восхищение, я прошлась между всем этим «богатством» и остановившись возле большого сундука, с трепетом приоткрыла его. Он был полон старинных нарядов и не смотря на то, что почти вся одежда оказалась испорченной мышами, я обратила внимание на дорогие ткани, из которых она была пошита – бывшие хозяева имения явно любили выпендриться.

Второй сундук был меньше и внутри него я обнаружила странные вещи: небольшое деревянное колесо с остатками свечей и засохшими веточками какого-то вечно-зеленого дерева. Корзинка с клочками полуистлевшей блестящей бумаги, в которую некогда было что-то завернуто и лепешки, превратившиеся в камень – видимо поэтому их даже мыши есть не стали, предпочтя бархат и парчу.

Да это же атрибуты Рождества! – догадалась я. К колесу со свечами, конечно, были вопросы, но остальное точно имело отношение к зимнему празднику. Скорее всего, в блестящую бумагу были завернуты орехи и сладости, превратившиеся со временем в труху. Я встряхнула корзинку и под всем этим мелким мусором заметила деревянную фигурку ангела.

Мое сердце затрепыхалось, будто пойманная пташка и осторожно стряхнув с него пахнущую плесенью прель, я поняла, что это тот же самый ангел, которого мне продал мальчишка в той, прошлой жизни, только с единственным отличием – он не был стеклянным. Те же расправленные крылья, те же молитвенно сложенные на груди руки и опущенная головка с нимбом. Что это? Совпадение?

Так, нужно успокоиться и не искать знаки там, где их возможно и нет.

Я присела в кожаное кресло, из треснувшей спинки которого торчал конский волос, и задумчиво уставилась на корзинку и все, что в ней лежало. А ведь, скорее всего в этом времени еще нет рождественских украшений и всех тех прелестей, какими славился светлый праздник Рождества…

– А почему бы тебе не взяться за пошив игрушек? – вслух произнесла я и ощутила прилив энтузиазма. Я этим занималась всю жизнь, мне нравилось возиться с игрушками и любимое занятие вполне могло скрасить мои вечера. Можно начать с сундука со старыми нарядами и вырезав из них уцелевшие куски, заняться кройкой…

Настроение мое моментально поползло в гору и, поставив корзинку на место, я покинула башенку с твердым намерением организовать себе приятный досуг. Главное подготовить ткани.

Тетушка Лонджина с изумлением выслушала меня, но все-таки достала из ящика огромные ножницы и предложила:

– Если вы так хотите заняться шитьем, я помогу. Пойдемте, ваше сиятельство.

Мы перетрясли сундук, выбрали самые крепкие платья, накидки, камзолы и сорочки, после чего тетушка Лонджина аккуратно вырезала из них ровные куски и сложила их в стопочку.

– Их нужно постирать и высушить на солнышке, чтобы избавиться от запаха плесени. А уж тогда займетесь остальным. И откуда такое желание рукодельничать? Что вы хотите шить из этого, ваше сиятельство?

– Увидишь, – загадочно ответила я, не желая пока раскрывать свои секреты. – Обещаю – тебе понравится.

– Ну, хорошо, – она весело пожала плечами. – Займите ручки, графинюшка, все веселее будет. Мы уже собрались покинуть комнату, когда мой взгляд упал на колесо с огарками свечей, и я спросила:

– Что это, тетушка Лонджина?

– А это, ваше сиятельство, раньше использовали вместо подсвечников, которые мы сейчас ставим в Адвент. Разве я не рассказывала вам эту историю?

– Нет, – я покачала головой, не особо понимая, что собой представляли подсвечники Адвента* и для чего были нужны. – Никогда.

– Один добрый человек по имени Иоганн, взял на воспитание нескольких детей из семей бедняков, – начала свой рассказ тетушка Лонджина. – И малыши, в ожидании праздника, постоянно спрашивали воспитателя, когда же наступит Рождество. Чтобы дети могли отсчитывать дни до праздника, он украсил деревянное колесо девятнадцатью малыми красными и четырьмя большими белыми свечами… Каждое утро малыши зажигали по одной маленькой свечке, к которым по воскресеньям добавлялась большая свеча. Дети очень полюбили этот обычай, и вскоре колесо превратилось в настоящий венок – его оплели можжевеловыми ветвями, красными и зелеными лентами, украсили шишками, а в середину ставили ангела с серебристыми крыльями.

– Какая красивая история, – я задумчиво закусила губу, вспоминая рождественские венки на дверях в наше время. – Мне очень нравится такой обычай.

– До Рождества еще далеко, – тетушка Лонджина направилась к дверям, засунув подмышку ворох ткани. – А стоит заговорить о нем и в душе светло делается. Дух его согревает.

Я шла за ней, краем уха слушая то, что она говорила тихим голосом и в моей голове уже плясали, водили хороводы и кружились выкройки гномов, оленей, елочек, снеговиков и остальных рождественских персонажей. Ими можно было украсить елку, ими можно было бы играть, их можно было сделать в форме подушечек. Только для этого нужны были хорошие ткани, ведь того, что удалось нам нарезать из старого тряпья, было ничтожно мало, да и его качество оставляло желать лучшего.

Весь оставшийся день я провела витая в своих идеях, и даже кое-что нарисовала, вооружившись гусиным пером. К этому занятию мне еще нужно было приловчиться и прежде чем у меня вышло нечто похожее на эскиз, я наставила огромных клякс и чуть не перевернула чернильницу. Возможно, стоило попробовать рисовать угольком? Это было бы намного удобнее и чище.

Ночью мне снились игрушки, венки, сияющие ели и ангел с серебристыми крыльями, а под утро почему-то привиделся нахальный герцог, повстречавшийся мне на рынке. Вот тебе-то что нужно? Сон улетучился, и сладко потянувшись, я села в кровати. Сегодня ужин у баронессы Андерсен. Еще то испытание. Мне пришло в голову, что на нем вполне могли быть люди, которые лично знали графиню и тогда придется тяжко. Но не прятаться же мне вечно в своем мрачном имении? Еще чего обзовут ведьмой и сожгут на костре.